Вольдемар Ароганта проснулся со странным ощущением неизбежности конца всего. Майор крайне редко впадал в уныние, потому насторожился. В бункере-корабле они провели уже полтора месяца и за это время четырнадцать человек увидели свои сны наяву. Последний сон сбылся три дня назад, а значит, сегодня загадочный компьютер выберет новую жертву. Ароганта напрягся, пытаясь вспомнить, что именно ему снилось, но как он ни пытался, у него не получалось. Мрачное уныние медленно отступало, уступая место обычной собранности и хладнокровию.
По дороге из Столовой он зашел в Зал Управления. Еще сонные и помятые ученые включали свои консоли, щурясь от яркого света и путаясь в проводах, подключали планшеты к общей сети. Чуть в стороне о чем-то разговаривали Конседин с Сухвие. Майор не мог позволить себе пройти мимо. Он осторожно приблизился к ним из-за спины и прислушался.
— Конседин, что-то явно не так. Посмотри внимательней, — уговаривала ученого Су. — У меня все сердечники синие. Я сегодня утром бежала и еле с одышкой справилась, хотя никогда этим не страдала.
Ароганта мельком подумал, что в бункере и, правда, стало как-то душновато.
— Я еще вчера вечером запустил проверку всей системы. Все в норме.
— А Умница?
— Умница не занимается всеми системами корабля, она говорит, что ответственна только за выполнение программы по познанию тайн.
— Может, тогда поискать проблему вручную? Ты сказал майору?
— Что сказал? — пророкотал прямо над ухом Су Вольдемар.
Сухвие вздрогнула, обернулась и укоризненно посмотрела на него, Конседин недовольно поморщился.
— Что-то не так с системой вентиляции или очистки воздуха, — ответила врач. — На лицо явные признаки гипоксии.
Теперь уже пришла очередь майора смотреть на нее с укоризной.
— Недостатка кислорода, — быстро поправилась она. — Я заметила это на своих больных, страдающих с сердцем, они самые чувствительные к этому, и попросила доктора Сендевиа проверить. Он говорит, что все в норме, но это явно не так.
— А сразу мне сказать вы не могли? — строго поинтересовался Ароганта.
— Вы бы все равно поручили доктору запустить проверку системы, так что я решила не тратить ваше время.
Майор сделал вид, что проглотил объяснение.
— Сендевиа, вы знаете, где искать физически главные центры системы вентиляции?
— Сомневаюсь, что проблема в ней. Скорее всего, испортились фильтры для очистки воздуха. Где они находятся выяснить не проблемы, но как их заменить…
Ученый замолчал и развел руками.
— Ищите ваши фильтры, — скомандовал Вольдемар.
Конседин пожал плечами, подошел к консоли и подал запрос. Через несколько секунд на объемной модели бункера высветилось помещение с фильтрами. Он нажал еще пару кнопок и на экране появился текст.
— Что там написано? — быстро спросил майор.
— Я запросил состояние фильтров, система пишет, что удовлетворительное. Видимо, какая-то ошибка.
— Какая-то?
— Я за это время не то, что не изучил, мельком не посмотрел и сотой доли того, что есть здесь. Так что, да, я без понятия, какая ошибка, — гневно выпалил Конседин.
— Ладно, — тон Вольдемара смягчился. — Есть какие-нибудь другие способы решить эту проблему?
— Есть запасная система жизнеобеспечения. Она включится, когда выключится основная.
— В запасной системе фильтры исправные?
— Откуда я знаю, вероятно, да, — пожав плечами, ответил Конседин.
— Отключай жизнеобеспечение! — приказ майор.
— По-моему, не самая хорошая идея, — осторожно заметила Сухвие.
— Согласен, лучше подождем пока откажет основная, — поддержал ее ученый. — Если в программе есть ошибка, неизвестно как она себя поведет, когда я отключу систему.
— Ваша сраная программа пишет, что все в порядке, хотя люди задыхаются. У нас нет времени ждать!
Майор сам не понимал, с чего это вдруг на него напало такое желание — отключить основную систему жизнеобеспечения.
— Майор, время еще есть. Завтра откроется окно, закажем баллоны с кислородом, сердечники подышат и все с ними хорошо будет. У нас еще есть несколько дней, это точно. Да, Конседин? — заискивающе пробормотала Су.
— Совершенно верно, нет смысла спешить, майор, — поддержал ее Конседин.
— Если вы, доктор, забыли, то по приказу генерала во время чрезвычайных ситуаций экспедицией командую я, — тихо и очень внятно проговорил Ароганта. — Так что, я вам приказываю, отключить основную систему жизнеобеспечения, чтобы включилась запасная.
— А если она не включиться? — спросил Конседин, не отрываясь глядя Вольдемару в глаза.
— Это будут ваши проблемы, Сендевиа, — жестко заявил майор.
— В таком случае, я отказываюсь отключать систему! — ученый сложил руки на груди и отступил от консоли на пару шагов. — Я не буду на себя брать такую ответственность. Если вы так уверены, что все сработает — сами нажимайте кнопку.
Ароганта криво усмехнулся и снял с пояса рацию.
— Капитан Фортан, подойдите в Зал Управления. Только быстро.
— Есть, — прохрипела в ответ рация.
Через пару минут Марк Фортан вместе с парой рядовых был на месте.
— Доктора Сендевиа в карцер за неповиновение, — ледяным голосом приказал майор.
Лицо капитана вытянулось, Сухвие широко распахнула глаза и прикрыла рукой рот.
— Доктора Саджитсо отправьте в лазарет и не выпускайте оттуда до конца рабочего дня, — продолжил Вольдемар. — Я ввожу чрезвычайное положение, и с этого момента все в этом бункере подчиняются только мне. Понятно?
Ученые опасливо переглянулись.
— Это произвол, майор, — прошептала Су.
— Заткнись! — рявкнул на нее он, врач хмыкнула и демонстративно сложила руки на груди.
— Эм, майор, разрешите вопрос? — осторожно попросил Марк.
— Слушаю, капитан.
— В связи с чем чрезвычайное положение?
— Сейчас я отключу основную систему жизнеобеспечения, чтобы компьютер автоматически переключился на запасную. Что-то с фильтрами для воздуха.
— Понял, майор.
— Ароганта, не надо этого делать. Программа с ошибкой, ты нас угробишь всех! — предпринял последнюю попытку образумить его Конседин.
— В карцер его! — скомандовал в ответ Вольдемар и нажал на кнопку.
«Ожидайте выполнения запроса», — вежливо отозвалась консоль.
Система жизнеобеспечения начала отключаться через три часа. Первым отключилось отопление. Конседин в карцере замерз так, что перестал чувствовать свои конечности. Следующим отключился свет. Погруженный во тьму бункер обреченно замер. Люди забились по своим каютам, некоторые собрались в группы, кто-то предпочел встретить конец в одиночестве.
— Почему не включается запасная система? — в ярости прорычал майор, нависая над перепуганной Жанной Лертайн.
Она сумела подключить к главной консоли аварийное питание и старательно пыталась разобраться в замысловатом коде.
— Я не знаю, майор, — в отчаянии простонала она. — Доктор Сендевиа еще мог бы в этом разобраться, возможно, но я никак не могу.
— Значит, вручную включай!
— Не могу! Ручной ввод заблокирован.
Ароганта прорычал ругательство. Жанна тяжело вздохнула и бессильно опустила руки.
— Ты хоть что-нибудь сделать можешь?
— Все заблокировано, а код я не понимаю, — почти плача, ответила она.
Майор размахнулся и несильно ударил ее щеке. Она вскрикнула и отскочила в сторону.
— Ты сейчас соберешься, и включишь сраную систему, ты поняла? — не терпящим возражений голосом пророкотал Вольдемар.
— Можете хоть до смерти меня забить или посадить в карцер, как доктора Сендевиа, но я ничего не могу сделать! — неожиданно дерзко выкрикнула в ответ Лертайн. — Это всё вы виноваты! Вас предупреждали, что не нужно отключать систему, а вы как всегда не слушали. Теперь сами разбирайтесь. Я. Не. Могу!!!
— Ты понимаешь, что, если не включить систему, мы все умрем? — помолчав, тихо и устало спросил у нее майор.
— Это будет на вашей совести. Я ничего не могу сделать. Поверьте, я, как и вы, тоже хочу жить.
Консоль жалобно пропищала и погасла. Зал Управления окончательно погрузился во тьму. Ароганта включил фонарик и, не говоря ни слова, вышел в коридор.
***
Сухвие дважды заблудилась прежде, чем нашла карцер. У дверей с выражением крайнего уныния на лицах сидели двое солдат. При виде нее они немного оживились и встали.
— Капитан, это вы? — спросила Су, поднимая фонарик чуть выше.
— Я-я, в лицо не светите, — ворчливо отозвался Марк.
— Выпустите доктора, а? — жалобно попросила врач. — Мы все равно умрем все через несколько часов. Что ж он там один сидит в холоде. Не по-человечески это.
— Майор Ароганта, строго запретил мне его выпускать и давать с кем-либо говорить, особенно с вами, доктор. Извините, — покачал головой Фортан.
— Майор Ароганта уже час как закрылся в своей каюте, никого туда не пускает и не отвечает по рации. Сомневаюсь, что его приказы сейчас хоть что-нибудь значат!
— Думаете, он, — капитан не договорил, его красивое лицо побледнело.
— Выпустите доктора. Обещаю вам: он будет со мной все время.
— Ладно, — махнув рукой, согласился Марк. — В конце концов, мы действительно очень скоро все умрем. А доктор Сендевиа не виноват, что все так получилось. Выпускай.
Солдат рядом с ним недовольно скривился, но приказа не ослушался. Он попытался активировать консоль, а когда та никак не среагировала на запрос, взял лом и вручную открыл дверь.
Конседин лежал на кушетке, свернувшись клубком. В карцере было так холодно, что изо рта шел пар. Сухвие подбежала к нему и накрыла одеялом.
— Дин, пойдем, мне разрешили тебя забрать, — тихонько позвала его она.
Он кивнул, неловко поднялся, и под руку с Су покинул карцер.
— Спасибо, капитан. Уверена, вам зачтется.
Марк Фортан только улыбнулся и отдал честь. Врач подмигнула ему и повела Сендевиа к себе.
— Спасибо, — негромко поблагодарил Су Конседин. — Я уже решил, что так и умру там. Ощущение было не из приятных.
— На здоровье. Это не по-человечески бросать тебя, когда мы все и так умрем, — бросила Сухвие через плечо.
Они быстро поднялись по лестнице на жилой этаж. Подсветка не работала даже аварийная, и единственным источником света был фонарик в руках врача. Яркий белый луч подпрыгивал на стенах в такт ее шагам. Конседин шел сзади и невольно залюбовался ею. Красивую подтянутую фигуру ладно облекал темный свитер и джинсы, а золотистые пружины кудрей, в темноте отливающие бронзой, весело и игриво подпрыгивали при малейшем движении. Ученый так увлекся разглядыванием Сухвие, что не заметил, как начал отставать.
— Дин, не отставай, пожалуйста, — сердито попросила она.
— Извини, задумался, — улыбаясь, пробормотал в свое оправдание Конседин и, перепрыгнув через две ступеньки, быстро догнал ее.
В жилом коридоре было пусто. Звукоизоляция в комнатах была практически абсолютной, но так как большинство людей не знало, как закрыть свои двери на замок, кое-какие звуки все-таки пробивались наружу. Из нескольких кают доносились приглушенный взволнованные голоса — люди там что-то бурно обсуждали, из каких-то комнат слышался лишь плач, где-то царила мертвая тишина, кто-то молился, кто-то занимался любовью. Все это в общем остатке создавало в коридоре ощущение фонового шума. Конседин задумался, о том, чем собственно он будет заниматься перед своей смертью. В уме он тут же прикинул, что свет отключили часа полтора назад, значит, еще через час отключиться вода, а потом спустя часа три-четыре сдохнет и система очистки воздуха. Навскидку имеющегося кислорода хватит всем еще часов на шесть, но потом наступит ад. В чистом остатке до начала агонии у него было не больше десяти часов. Не так уж и мало, если задуматься!
— Я попыталась связаться с Умницей, но она на мои запросы не реагировала. Еле вырвалась на несколько минут из лазарета — люди повалили как умалишенные, у одних сердце болит, у других ноги ломит, у третьих голова болит, задолбали меня.
— И что в комнате? — прервал ее Конседин.
— Ничего, — раздраженно бросила врач. — Дверь закрыта, консоль погасла. Похоже, после отключения системы жизнеобеспечения Умница отключилась первой, почему-то.
— Жаль, — грустно вздохнув, протянул Конседин. — Как тебе удалось уговорить капитана меня выпустить?
— Марк Фортан умный парень, и в отличие от своего начальника признает наличие чьего-либо другого мнения, кроме своего. Он знает, что ты не виноват и сторожил тебя только потому, что в армии нарушение дисциплины строго наказывается. Я ему сказала, что майор закрылся в своей комнате и не отвечает на запросы. И Марк, как старший по званию, автоматически становится командиром, а значит, имеет полное право распоряжаться заключенными в карцере.
Сухвие победно улыбнулась и остановилась у приоткрытых дверей своей каюты.
— Майор, действительно закрылся в комнате и не отвечает? — приподняв бровь, спросил Конседин.
— Насколько я знаю, да. Они с Жанной пытались запустить аварийную систему, но консоль в Зале Управления сдохла и ничего не получилось. Майор психанул, закрылся в каюте, выключил рацию и с тех пор никто от него слова не услышал.
Они совместными усилиями закрыли дверь и в комнате стало тихо.
— Ты же не думаешь, что он….
— Нет, — Сухвие отмахнулась. — Он слишком помешан на ответственности и долге, чтобы покончить с собой. Скорее, сидит там и бухает контрабандную водку.
— И откуда ты только все знаешь? — язвительно протянул Конседин, садясь на кровать и заматываясь в одеяло.
— Поменьше сарказма, — усмехнулась Су. — Я просто наблюдаю за всеми и делаю выводы, основываясь на своем жизненном опыте.
Она пошарила в шкафу и жестом фокусника извлекла две бутылки вина.
— Контрабанда? — приподняв бровь, насмешливо спросил Сендевиа.
— Я тот еще криминальный элемент. На, открывай, а я пока сыр нарежу. Чего ему пропадать зря.
Через пару минут они сидели вдвоем на кровати, держа каждый по бутылке вина, с тарелкой сыра посредине. На прикроватной тумбочке тускло горел светильник в виде цветка лотоса.
— Ну, за то, чтоб мы выжили, — улыбнулась Су, и бутылки с глухим звоном ударились друг о друга.
Вино оказалось крепким, терпким и густым. Оно волной прокатилось по языку, оставив после себя приятное сладковато-цветочное послевкусие. Конседин зажмурился от удовольствия. В последний раз такое хорошее вино он пил много лет назад, на банкете у какого-то богача, спонсировавшего его исследования. В голове тут же зароились сотни воспоминаний — грустных, смешных, нелепых, болезненных и милых. Он так глубоко провалился в пучину собственных мыслей, что вынырнув, понял, что пропустил начало разговора. Сухвие о чем-то рассказывала, судя по ее лицу о чем-то очень важном для нее, о чем-то сокровенном, приятном и грустном одновременно. Конседин попытался сосредоточиться на ее голосе и вскоре, наконец, начал понимать, о чем речь.
— Никогда бы не подумала, что так умру, — с печальной улыбкой на губах проговорила Су. — До войны думала, что умру в старости, после — что убьет осколком или шальной пулей, а оказалось…. Занятная все-таки штука — жизнь.
— А я умру со спокойной душой, — неожиданно для себя сказал Конседин, собственный голос показался ему каким-то чужим. — Я всю жизнь мечтал отыскать корабль инопланетян, отправиться на нем в неизведанные дали, всегда мечтал открывать и изучать, с детства. И вот, моя детская мечта исполнилась. Я нашел корабль, который занимается ни много ни мало тайнами Вселенной и он приоткрыл для меня чуть-чуть завесу тайны. Я счастлив. Большего мне и не надо.
Закончив речь, он основательно приложился к бутылке, выпив за раз чуть ли не треть.
— Я тоже всегда мечтала открыть что-нибудь новое. Я раньше была биохимиком и, знаешь, мне, черт возьми, почти удалось создать препарат, способный удлинить жизнь как минимум вдвое!
Сухвие горько усмехнулась и сделала несколько больших глотков вина.
— Ничего себе! — только и смог выговорить слегка охмелевший Конседин. — Да ты оказывается ученый мирового масштаба!
— Нет, — она тряхнула волосами, и веселые кудряшки озорно подпрыгнули. — Мое исследование прошло все стадии теоретического моделирования. Я как раз должна была приступить к практическим наработкам, но началась война и все закончилось. У меня есть пара статей, но в них лишь недоказанные толком данные и куча предположений. Наверняка, сейчас кто-то на другой планете, где войны нет, уже вовсю разрабатывает мою теорию, получит патент, может, даже премию, если получиться. А я умру в этом бункере обычным врачом городской больницы № 4.
Лицо Су совсем погрустнело. Она печально скривила губы и опустила глаза. Густые длинные ресницы отбросили на бледные щеки темные тени, чуть розоватый свет светильника придавал ее лицу таинственности и едва ощутимой нереальности. Конседин ощутил внутри поднимающуюся волну тепла и того особо трепета, который ощущаешь, когда смотришь на что-то невыносимо прекрасное, при этом недоступное и оттого особо желанное. Она на секунду крепко зажмурилась, встряхнулась и улыбнулась. Ученый в очередной раз восхитился ее поразительной силой воли.
В комнате повисла тишина. Каждый задумался о своем, глубокомысленно устремив взор куда-то вдаль, сквозь стены — к невидимым звездам. Периодически они прикладывались к своим бутылкам, закусывая сладкое терпкое вино легким сыром. К друг другу они развернулись одновременно и, не говоря ни слова, жадно впились в губы друг друга поцелуем. Сухвие закрыла глаза от удовольствия, обхватила Конседина руками за шею и, отбрасывая в сторону тарелку с сыром, подсела ближе. Он не отставал, нежно лаская ее теплые мягкие, такие соблазнительные губы языком, он обхватил ее за талию, привлекая к себе, а вторую руку запустил в густые непослушные волосы. Поцелуй прекратился также внезапно и резко, как и начался. Конседин мягко отстранил Сухвие, она мгновенно отпрянула назад. Взгляд ее: растерянный и испуганный, заметался по комнате, она судорожно пыталась подобрать правильные слова, но в голову как назло ничего не лезло. Конседин справился с собой первым.
— Су, извини, — тихо проговорил он. — Ты… прекрасна, правда…
— Но, — перебила его врач.
— Но я женат, — понуро опустив голову, ответил ученый.
— Женат? — удивленно и весело воскликнула она. — Неожиданный поворот.
— Моя жена, конечно, совсем не идеал и, честно говоря, я сожалею, что женился на ней, но я не могу с ней так поступить.
— Даже на пороге смерти? — насмешливо поинтересовалась Су, заглядывая ему в глаза.
— Даже так.
Сендевиа тяжело вздохнул и залпом допил все, что было в бутылке, пытаясь угомонить свое не на шутку возбудившееся тело.
— Ладно, — Су грустно улыбнулась и откинулась на спину кровати. — Расскажи тогда мне о ней. Какая она, твоя жена?
— Моя жена, — Конседин хмыкнул. — Моя жена очень изменилась за десять лет нашей совместной жизни.
— Десять лет?
— Мы с ней еще в университете поженились. Она тогда такая была дерзкая, умная, блистательная. Мы с ней даже соревновались за место лучшего студента курса. А потом все как-то испортилось. Стало скучно, мы друг друга начали раздражать, к тому же она постоянно ныла, что я мало зарабатываю. Обычная, в общем, семейная жизнь. Как у всех.
— Я не считаю, что это нормально, Дин. Отношения должны быть в радость. Защищать и прятать от внешних проблем, а не становится источником внутренних.
— Может, я не умею по-другому любить? — неловко пожал плечами Конседин.
— Уверена, что можешь, — шепнула Су, протягивая ему свою бутылку.
Он сделал два больших глотка и угрюмо насупился. Настроение было безвозвратно испорчено.
***
Майор Ароганта напивался в мрачном одиночестве. Он отключил рацию, заблокировал дверь каюты, достал из заначки коньяк и без всякой закуски влил в себя почти пол-литра. Особенности метаболизма не давали ему сильно охмелеть, но легкого расслабления он все же добился. На душе было пакостно. И не столько из-за того, что все люди в этом бункере через несколько часов умрут, сколько из-за того, что виноват в этом он.
Майор не привык ошибаться. С детства он всегда все рассчитывал до мелочей и малейшую погрешность в плане, даже возникшую под воздействием внешних обстоятельств, воспринимал как личное поражение. Позже, он понял, что зачастую ошибки возникают по вине других людей, и он стал включать в свои расчеты чужие «косяки». Начальство высоко ценило его как умелого стратега и тактика, и потому карьерный рост Вольдемара был весьма скор.
Бункер был его первой ошибкой за десять лет, он уже и забыл как это — чувствовать неуверенность. Все, начиная с закрытия дверей, вышло из-под его контроля и буквально подавило волю. Коньяк закончился. Майор лег на кушетку, прикрыл глаза и погрузился в темный водоворот своих мыслей. В дверь кто-то постучал.
Ароганта стук проигнорировал, даже глаз не открыл. Настойчивый гость уходить не желал.
— Майор! Майор Ароганта! — послышался из-за дверей требовательный голос Олисавы Сли. — Вольдемар, открой!
Он не пошевелился. В коридоре послышалась возня, а через пару минут дверь заскрипела и наполовину открылась.
— Спасибо, — вежливо поблагодарила невидимого помощника менеджер, в свете фонаря мелькнуло бледное лицо Адриана. — Вольдемар, вставай! Нужно что-то делать, ты же командир, в конце концов!!
— Я тебя не приглашал. Проваливай! — сцедил сквозь зубы Ароганта.
— Ты забыл, что объявил чрезвычайное положение и стал единственным руководителем? Раз взял на себя такую ответственность — руководи!
— Олисава, мне нечем руководить. Мы проиграли. Система отключиться и мы все умрем. Руководить нечем и некем.
Майор тяжело вздохнул и медленно сел.
— Я видела Марка Фортана.
— И что?
— Он выпустил Сендевиа. Доктор Саджитсо ему сказала, что ты больше не руководитель и Марк посчитал правильным выпустить пленника.
— Очень жаль, конечно, я бы хотел, чтобы эта тварь умерла в одиночестве. А теперь он последние часы проведет в обществе роскошной доктора Саджитсо.
— Чем тебе так не угодил Сендевиа?
— Это он виноват, что мы умираем сейчас! Да, я запустил отключение системы, но это все равно рано или поздно произошло. Это он запер нас всех здесь и за это его нужно наказать! — в ярости заорал майор. — Теперь я ничего не могу сделать, я беспомощен, — гораздо тише добавил он.
— Так, а ну соберись! — рыкнула Олисава. — Сопли тут развел! Поднимай свой зад и иди, командуй. Как только фильтры отключатся полностью, начнется массовая агония. Кто-то должен это все структурировать.
— Я не могу, — майор упрямо покачал головой.
— Еще как можешь, — прошипела Сли, твердо глядя ему в глаза.
Они смотрели друг на друга долго, впервые за много лет майор первым отвел взгляд.
— Ладно, я пойду.
Он неловко поднялся и нехотя застегнул пуговицы на куртке. Глаза резко ослепил яркий белый свет. На пару минут они замерли, и, переглянувшись, бросились в коридор. Бункер снова начал оживать.
***
Конседин с Сухвие разговаривали еще долго. Она рассказывала о своей жизни, делалась некоторыми наблюдениями и опытом, ученый в основном слушал. Он не мог отделаться от ощущения, что в эту ночь потерял нечто очень важное. Его спутанные тревожные мысли, как порыв ветра, разогнал неожиданно включившийся верхний свет. Кое-как справившись с ослеплением, он добрался до консоли и запросил отчет. Система радостно выдала: «Система жизнеобеспечения перезагружена. Обнаружена неисправность в фильтрах для воздуха № 2,4,6,35, починка невозможна. Подключаю запасные фильтры № 1,2,3,4».
— Что там? — заглядывая ему через плечо, взволнованно спросила Су.
— Система перезагрузилась. Нашла ошибку и сейчас устраняет ее. Мы не умрем!
Сухвие прикрыла рот рукой, на ее глаза невольно навернулись слезы, а затем она звонко расхохоталась, и смех ее был таким заразительным, что Конседин не удержался и присоединился к ней. Отсмеявшись, она разом посерьезнела.
— Мне надо в лазарет. Сейчас туда повалят тугой струей.
— А мне в Зал Управления, разбираться с этими закидонами.
Между ними повисло неловкое молчание.
— Хороший был вечер, — улыбнувшись, тихо проговорила Су. — Нужно будет повторить. Я пошла.
— Да, нужно будет, — грустно согласился Конседин и они вместе вышли из ее каюты.
По дороге в лазарет Сухвие встретила майора. Выглядел он неважно. Всколоченные волосы торчали в разные стороны, лицо было бледным и помятым, а глаза горели нездоровым огнем.
— О! майор, — окликнула его врач.
— Доктор? — он выжидательно на нее уставился.
— Можно вас на секундочку?
— Только если на секундочку, — недовольно проворчал он и они отошли в сторону.
— Это ведь был ваш сон, майор? — прищурилась Сухвие.
— С чего вы взяли?
— Это не имеет значения. Это ваш сон?
— Я не помню, — смущенно признался Вольдемар. — Судя по всему, мой.
— В таком случае, нам нужно будет поговорить кое, о чем. Вы не против, если я зайду к вам, часа через три-четыре?
— Конечно, — кивнув, согласился Ароганта и заспешил дальше.