Ночной город — не самое безопасное место для прогулок одинокой девушки, но Кэт не боялась. Не только потому знала, что ее страхуют. Что-то внутри нее твердило, что следуя посланию, принесенному заговоренной птицей, она не может попасть в беду. Что все инструкции в этом послании абсолютно верны и ведут к наилучшему исходу.
Она знала, что эта уверенность — результат наваждения. Магии. Знала — и не волновалась об этом. Все казалось совершенно правильным и естественным. Есть приказ. Его нужно выполнить.
Таков естественный порядок вещей.
— Стоять! — окликнул ее молодой стражник, — Это режимный объект! Что вы тут делаете?!
— Режимный? — переспросила Кэт, — Простите, пожалуйста, я не знала… Я, кажется, заблудилась…
И глазами «хлоп-хлоп». Всегда срабатывает.
— Что вы искали? — уже мягче спросил стражник. Его напарник стоял в стороне и слушал разговор, но пока не вмешивался.
— Как пройти на Серебряную улицу? — спросила девушка с мольбой в голосе.
— Серебряную? — стражник слегка удивился, — Вы пошли вообще не в ту сторону. Туда, наверное, полчаса пешком, если через переулки, или даже больше, если освещенными улицами.
Он указал руками оба направления.
— О, Богиня! — воскликнула Кэт, — Это же так далеко! А я и так уже почти час тут плутаю. Все ноги гудят, и я вся продрогла.
На самом деле в это время года даже по ночам было не так уж и холодно, но жалостливый тон отбивал у парня всякие сомнения в искренности ее слов.
— Вы не проводите меня? — всплеснула руками она, — Я боюсь, что не дойду сама. Я так устала, и не смогу бродить в обход, а по переулкам могут прятаться бандиты.
— Простите, сударыня, — с искренним сожалением сказал стражник, переглянувшись с напарником, — Но я не могу оставить пост. У нас и так половину группы сняли из-за этих экспедиций; не оставлять же охрану ворот на одного человека.
Под печальным взглядом Кэт он развел руками, откровенно оправдываясь. Видно было, как ему приходится преодолевать природный мужской инстинкт откликнуться на просьбу о помощи от красивой девушки в беде. И все-таки, он хорошо знал свой долг и помнил его.
— Но я могу пригласить вас в караулку, — нашелся он, — Отдохнете хоть, отогреетесь, выпьете чаю или чего покрепче.
— Ханс! — возмутился напарник, — А если начальство застукает, сам будешь объясняться?
— Начальство делает обход через каждые четыре часа, — отмахнулся Ханс, — Последний обход был минут сорок назад. Так что не застукает, если ты не сдашь.
Старший товарищ отвернулся и что-то проворчал, — Кэт толком не расслышала, что, но явно что-то недовольное.
— Обхаживай свою даму, — фыркнул он наконец.
В караульном помещении было, если честно, ненамного теплее, чем на улице. А вот чай был горячим и довольно вкусным, хоть, по мнению девушки, и излишне крепким.
— Спасибо, — улыбнулась она, пригубив напиток, — Вас зовут Ханс, да? Я Кэт.
— Хорошее имя, — откликнулся парень, — Мягкое и пушистое. Может, вам одеяло дать?
— Вы очень добры, — откликнулась девушка, — А откуда оно в караулке?
— Иногда приходится ночевать здесь, когда людей не хватает, — ответил Ханс, лазая в какой-то чулан.
И выпуская из виду свою чашку.
— Чую, с этими экспедициями в ближайшее время опять придется, — вздохнул он по возвращении.
— А что за экспедиции? — для поддержания разговора спросила Кэт, зябко кутаясь в принесенное одеяло. Мигом стало жарко, но она постаралась не подавать виду.
— Да, дворянам какая-то вожжа под хвост попала, — отмахнулся стражник, — Вынь да положь им какой-то артефакт из Пустошей. А что у нас ребята по три смены работают, их ну вообще не колышет.
— Дворян это никогда не колышет, — согласилась Кэт, — Им-то что, сидят у себя и в ус не дуют.
Отхлебнув чай, стражник спросил:
— А ты чем занимаешься? Ничего, что я на «ты»?
— Я только рада, — рассмеялась в ответ девушка, — Я горничная в доме адепта.
И ведь не соврала, по сути. Только кое-какие детали опустила.
— О, — уважительно кивнул парень, — Адепты эти — жуткие ребята. Ты очень смелая, раз работаешь у него.
— Да, нет! — улыбнулась Кэт, — Хозяина в городе почти не бывает. В основном я просто присматриваю за домом в его отсутствие.
— Все равно, — горячо возразил Ханс, — О них порой такое рассказывают…
Однако, сказать, что именно о них рассказывают, он не успел. Подозрительный звук снаружи заставил его замолчать. Стражник поднял палец, призывая к тишине, но звук не повторился.
— Подожди здесь, — попросил он, — Я схожу проверю.
— Может, не надо? — испуганно пискнула Кэт.
— Скорее всего, там просто что-то упало, — ответил Ханс, — Но проверить нужно. Это моя работа.
Горничная порывисто схватила его за руку.
— Я боюсь, — призналась она.
— Не бойся, — откликнулся стражник, — Я обязательно вернусь, не пройдет и пяти минут.
Он встал и направился к двери, но уже на втором шаге покачнулся. Кэт подхватила его, позволив опереться на свое плечо.
— Ты хороший парень, Ханс, — грустно сказала она, — Мне жаль, что все так обернулось. Прости меня, если сможешь. И… я очень хотела бы встретиться при других обстоятельствах.
Ханс хотел что-то ответить, но не мог. Снотворное, которое она подсыпала ему в чай, уже действовало. Вскоре его глаза закрылись, и он погрузился в глубокий сон без сновидений.
Усадив стражника на стул, Кэт надежно привязала его к спинке. У нее были инструкции обезвредить его или убить — на свое усмотрение. Снотворное Килиан позволил взять в своей лаборатории.
А снаружи ее уже ждал второй участник операции. Мужчина средних лет с хитрым лицом и невзрачно-серыми волосами, одетый в черную мантию священника, склонился над бесчувственным телом оглушенного стражника.
Не просто так Ханс не желал оставлять охрану ворот на одного человека.
— Разве божьему человеку подобает проливать кровь? — осведомилась Кэт, выходя из караульного помещения.
— Конечно, нет, — улыбнулся отец-исповедник, поглаживая мешочек с песком, — Но гасило, хоть и изобретение воровское, вещь бескровная и оттого богоугодная.
Горничная благоразумно не стала ввязываться в теологический диспут с человеком, когда-то помогшим Килиану подобраться к архиепископу и после этого забытому адептами как слишком мелкая сошка. Именно из таких, незначительных на первый взгляд фигур ученый и составил свой план захвата столицы. Отнюдь не асы тайной войны, они отличались верностью, гарантированной колдовством. И выполнили бы его приказы, даже будь те самоубийственными.
Охрана западных ворот была обезврежена, и теперь пора было приступать к главному. Подав сигнал господину через мыслесвязь, горничная и священник поднялись к механизму управления.
— Раз, два — взяли!
Со скрипом ворота начали отворяться. Издалека послышались крики, — дозорные на стенах почувствовали неладное. Но реагировать было уже поздно. Пока организуются, пока добегут до нужного места…
А между тем, кавалькада всадников уже появилась на горизонте.
Искусство войны гласит: В войне самое главное — быстрота: надо овладевать тем, до чего враг успел дойти; идти по тому пути, о котором враг и не помышляет; нападать там, где враг не остерегается.
Килиан был знаком с трудами Дозакатных стратегов, и сейчас он несся вперед, хоть и не в самом начале колонны, но очень близко к нему. Строго говоря, он не был обязан лично участвовать в наступлении: Тэрл по старой привычке хотел укомплектовать мобильный кавалерийский отряд исключительно своими отборными, проверенными вояками.
Однако ученый не согласился на это. Это был его план. Его расчет и его инициатива. Если он где-то ошибся, то весь отряд поляжет. И он просто не мог допустить, чтобы это происходило, пока он прохлаждается где-то в безопасном месте.
За верность своих расчетов он отвечал своей головой. Если они не оправдаются, то ни четыре триггера вероятностей, ни тонкая кольчуга, ни крошечный пузырек, что вручила ему Лана перед самым отправлением, — не помогут остаться в живых.
Пока что, однако, расчеты оправдывались. Как он и предполагал, Амброус предпочел перестраховаться. Страх подвести Владычицу помутил его разум, и брат допустил роковой просчет. Отправив войска ко всем трем базам, он вынужден был снять часть столичного гарнизона. Солдаты, что могли бы сейчас держать оборону, плыли через моря на восток, на юг, на запад, — и даже не получат новостей о том, что происходит в столице.
Как результат, пока основные силы повстанцев вели позиционные бои на северной границе, а иллирийские союзники наступали с востока, небольшой мобильный отряд под предводительством Тэрла совершил стремительный марш-бросок на пределе выносливости лошадей. Штурмовать конницей укрепленный город — самоубийство, но здесь сыграл роль другой фактор, о котором Килиан помнил, а Ильмадика, с высоты своего пьедестала, едва ли даже подумала.
Люди, на которых он когда-то экспериментировал с промыванием мозгов. Они все еще были тут. Запечатленные не на Владычицу, а на него. Когда Килиан «воскрес», адепты спешно заменили тех из них, кто занимал высокие государственные посты, — таких, как, скажем, архиепископ. Но кто вспомнил бы об обычной горничной или исповеднике?
А между тем, это означало, что у Килиана были свои верные люди в столице. Свои агенты, готовые выполнить любой приказ.
Проскакав через открытые ворота, повстанцы чуть замедлились, чтобы перегруппироваться. Каждая секунда была на счету, но все же формация колонны слабо подходила для городских боев. Немногочисленные дозорные на стенах попытались кое-как вести обстрел, но несколько запущенных магнитокинезом фосфорных гранат остудили их пыл.
— Не задерживаемся! — крикнул Тэрл, как только отряд перестроился ударным клином, — Они перехватят нас на перекрестке!
План города с указанием уязвимых мест уже видели все участники операции. Если защитники не смогут удержать внешние рубежи (а они уже не смогли), то дальше будет ровно одно место, удобное для обороны. Место, где сходились две широкие дороги; там нападавших могут зажать в клещи. И разумеется, у Тэрла были отработаны ответные ходы на такой случай.
Замешкавшийся отряд стражи не смог отразить кавалерийскую атаку. Максимум, на что их хватило, это выставить копья навстречу нападавшим, но чтобы остановить их, не хватило ни численности, ни устойчивости строя. Килиан даже не стал пытаться колдовать; разок рубанул шпагой, но промахнулся. Противника, на которого он нацелился, срубил Корбейн.
И вот, бешеная скачка. Гонка со смертью. Во весь опор Килиан гнал коня, спеша добраться до дворца до того, как Амброус сумеет стянуть в один кулак все доступные силы.
В этот самый момент армия повстанцев во главе с Лейлой и иллирийские союзники во главе с Габриэлем Пламенным должны были получить команду бросить все и идти маршем на столицу. Но прибудут они нескоро, идаволльцы наверняка попробуют задержать их, и к моменту их прибытия необходимо прочно обосноваться во дворце, чтобы столичный гарнизон оказался зажат между отрядом Тэрла и подкреплением.
— Где же они…
Подъезжая к перекрестку, Килиан заготовил сноп молний, который должен был расчистить местность с левого фланга, но этого не потребовалось. Врагов не было. Вообще не было. Никого.
Отряд проехал через перекресток, так ни с кем и не столкнувшись.
Неужели Амброус упустил такую возможность? Растерялся и не отдал вовремя приказ? Вечно идеальный Амброус — растерялся? Или же…
— Вперед, ко дворцу! — приказал Тэрл, — За Истинного Бога!
— Стойте! — отчаянно крикнул Килиан.
Но никто его не слышал. Или не сочли нужным прислушаться. Субординация, мать ее…
— За Истинного Бога! — откликнулись солдаты, пришпоривая коней. Несясь вперед подобно неудержимому селевому потоку.
Не сбавляя скорости, кавалерийский отряд выехал на дворцовую площадь. И тут же первые ряды ударили в толпу перепуганных людей, сгрудившихся вокруг статуи основателя. Кто-то пытался кое-как защищаться, но большинство лишь метались, пытаясь спасти свои жизни. У многих даже не было оружия.
Передние ряды повстанцев увязали в массе простых горожан, выгнанных над площадь под прицелами винтовок. Некоторые из солдат пытались отвернуть, отступить, избежать резни, но задние ряды напирали, не давая им такой возможности.
Отряд завяз, замедлился и остановился. И вот тогда стоявшие по краям площади легионеры в белых мундирах открыли огонь. В мгновение ока Килиан создал над головой магнитное поле, отводящее пули вверх, спасая жизни всадникам, столь удобно возвышавшимся над толпой. Но он знал, что продержится недолго.
— Прорубайтесь через толпу! — приказал Тэрл, первым занося клинок.
Жестокий приказ. Жестокий, но, увы, необходимый. Король бросил под мечи гражданских. Амброус знал, чем пронять их. Знал, что чтобы победить, нужно бить не по броне, а по человеку под ней.
И знал, что нужен Железный Легион, чтобы быть уверенным, что ни в одном из его солдат не возникнет сомнений.
— Гранаты к бою!
Серия взрывов расчистила путь, убив множество людей и заставив остальных броситься в стороны от опасной зоны. Сейчас у повстанцев был шанс добраться до одной из заградительных групп легионеров. Пусть даже места для разгона не хватит, чтобы извлечь реальное преимущество из кавалерийского натиска.
— Нужно отступить и перегруппироваться, — сказал Килиан, выстраивая магнитное поле таким образом, чтобы оно отводило пули, но не мешало сражаться.
Тэрл упрямо мотнул головой и приказал:
— В атаку!
И вскоре клинки столкнулись.
Отборная конница повстанцев наступала, рубя мечами своих врагов. Железный Легион оставался весомой силой на поле боя. Каждый его боец стоил двоих, а то и троих по скорости и выносливости и не менее чем десятерых по отваге и верности. Но за прошедшие сражения эта сила перестала удивлять. Человек привыкает ко всему, и те, кто пережил битвы с легионерами, приучились с ними бороться.
Ужасающая сила превратилась всего лишь в элитный отряд. Отряд, который можно победить.
Звон металла о металл. Сам Килиан не участвовал в рубке: все его внимание было сосредоточено на том, чтобы не дать второй группе просто расстрелять их со спины. Корбейн и еще несколько рыцарей держались перед ним. Надежно защищая его от врагов и позволяя колдовать без помех.
Железный Легион не дрогнул. Бойцы Амброуса сражались до последней капли крови. Гибель соратников никак не влияла на их боевой дух.
Но их было слишком мало, чтобы выстоять. Слишком большую часть своих сил король выделил на экспедиции к руинам Дозакатных. Избегай боя там, где враг силен, и атакуй врага там, где он не подготовлен, — так гласит искусство войны. На этот раз армия короля оказалась не подготовлена в самом сердце королевства.
Очередной легионер упал на камни дворцовой площади, даже в предсмертной агонии из последних сил пытаясь достать шпагой кого-то из повстанцев, и в рядах защитников города наконец-то наметился долгожданный просвет.
— Вперед! — грянул приказ.
Натиск тяжелой конницы чем-то похож на воду. Достаточно небольшой бреши в рядах противника. И вливаясь в нее, поток постепенно расширит ее до нужных себе размеров. Буквально продавив себе путь сквозь ряды легионеров, конница повстанцев наконец-то выбралась из ловушки толпы.
— Разворот и выходим на новый заход! — приказал Тэрл, едва обнаружив, что рубить больше некого.
— Подождите! — взмолился Килиан, — Нужно понять, что задумал Амброус!
Он ведь точно что-то задумал.
— Я заманил их в ловушку, отец. Ты видишь? Ты гордишься мной?!
Леандр Идаволльский не отвечал. Почему… Почему он не отвечал?! Даже сейчас он презирал его? Даже сейчас его отцовское сердце было на стороне бастарда?
Амброус едва сдерживался, чтобы не ударить в лицо мумифицированный труп, сидевший за шахматной доской. Процессы разложения придали лицу покойного правителя ехидно-насмешливое выражение, какого никогда не проявлял отец при жизни.
Но в сердце своем Амброус всегда знал, что Герцог Идаволла именно так смотрит на его потуги заслужить малейшую частичку душевного тепла. Смотрит — и внутренне ухмыляется. Ухмыляется, глядя на дурака, верившего, что зачатый без любви имеет право на любовь.
— Ты все еще на его стороне?! — вскричал Амброус, — Ты до сих пор не понимаешь, что именно Я — твой достойный сын?! Ответь мне! Отец!
Шаги в приемной. Вход без доклада к королю. Три человека. Тибальт, Ландрок, Велиант. Их шаги выдавали страх. О, они боялись, боялись до дрожи в коленях — и правильно делали. Государя должны бояться, его должны уважать, — только так он может сохранить власть.
— Господа, как вы смеете прерывать беседу Короля и Герцога? — холодно осведомился Амброус.
Тибальт бросил взгляд на Леандра и нервно сглотнул.
— Это слишком, Ваше Величество.
Он бросил взгляд на окно, за которым разворачивалась картина штурма города повстанцами. Брат-предатель все-таки смог сделать ход, которого Амброус предсказать не смог. Воспользоваться его ошибкой против него. Но это ничего не меняло.
У настоящего короля всегда есть запасной план. Настоящий король не проиграет низкородному трюкачу. Никакие трюки не заменят решимости идти до конца.
Ни за что.
— Все зашло слишком далеко, — тихо, но твердо сказал Тибальт.
В ответ на это Амбруос рассмеялся:
— Вы еще и половины не видели.
— Там, на площади, гибнут тысячи мирных жителей, — горячо возразил Тибальт, — Ваше Величество, молю вас, ради всего святого, остановите это! Остановите, пока есть шанс спасти хоть кого-то.
Предатели. Предатели пытаются заставить его сдаться. Но он никогда не пойдет на это.
Сдаться — значит подвести Ильмадику. Амброус не мог себе этого позволить.
— Как я уже сказал, — повторил он, — Вы еще и половины не видели. Тысячи, говорите? Скоро будут гибнуть миллионы.
В столице ведь есть миллионы людей? Амброус помнил, что когда-то знал это, но сейчас память давала сбой. Все, что фиксировало его сознание, это дикий страх. Нельзя подвести Ильмадику. Нужно победить и внешних врагов, и внутренних. Только так он докажет, что достоин ее любви.
А люди… они всегда умирают. Миллионом больше, миллионом меньше — какая разница? Ни один из них не стоил и мизинца его Владычицы.
— Ваше Величество, во имя памяти вашего отца… — начал было Ландброк.
— Мой отец мертв! — закричал король, — Убит иллирийской ведьмой! Ведьмой, которая наверняка прямо сейчас сражается в рядах наших врагов! Если вы думаете, что теперь я, Король Идаволла, Первый Адепт Ильмадики, сдамся на ее милость, то вы хуже предателей!
Какое-то время дворяне молчали, ошеломленные этой вспышкой. Затем негромко, но твердо Тибальт заговорил:
— Вы не оставили нам выбора, Ваше Величество. Простите нас. Единогласным решением дворянского собрания мы объявляем Ваше Величество недееспособным и берем под арест вплоть до улучшения вашего душевного состояния. Переговорами с повстанцами и решением вопроса об условиях прекращения войны будет заниматься регентский совет во главе со мной.
Выхватив меч, он приставил его к горлу своего правителя.
— Следуйте за нами по-хорошему, или мы принудим вас силой.
— Мое душевное состояние в полном порядке, — откликнулся Амброус, — Более того: я вижу больше и яснее всех вас! Я наместник Ильмадики! Исполнитель Ее воли! Любой, кто станет чинить мне препятствия, совершает святотатство и заслуживает лишь одного: умереть страшной смертью!
— Сложите оружие, Ваше Величество, — сказал Тибальт, — Мы не хотим проливать вашу кровь. Сложите оружие и позвольте страже препроводить вас в ваши покои.
В ответ Амброус рассмеялся. Предатели… Предатели и заговорщики показали свое истинное лицо. Они думают, что победили. Думают, что он одинок и бессилен. Думают, что под угрозой меча он пойдет на их условия. Но они не знают о последнем, величайшем, прекраснейшем даре, которым наделила его Ильмадика.
Они не знают!
— Господа, вы предали меня, — сказал он, — Вы предали не только мое королевское величие, но и священную власть Первого Адепта Ильмадики. И если первое еще можно было простить, то за второе наказание может быть лишь одно.
Почувствовав неладное, Тибальт попытался нанести удар, но тело не повиновалось ему. Магия Амброуса буквально разрывала его на части, разрывала каждую частичку, слишком мелкую, чтобы ее можно было различить человеческим глазом. Вспыхнул красный свет, озаривший королевские покои. Дворянин закричал, пока остальные с ужасом наблюдали, как его тело обращается в полуорганический суп. Они не сделали ничего, древний, устоявшийся веками страх перед магией Владык парализовал их, позволив только наблюдать. Только трепетать и молиться.
А Амброус смотрел на них свысока, чувствуя, как его тело наполняется силой. В то же мгновение все стало понятно. Все стало просто.
Владычица возвысила его до равного себе. Если и были у него когда-либо сомнения в собственной избранности, то теперь они отпали окончательно, сгорев в пламени древнего волшебства.
Отныне он — Бог.
— Господа, — провозгласил он, — Властью, данной мне Владычицей Ильмадикой, я объявляю вас виновными в заговоре с целью захвата власти, и приговариваю к смерти.
Величайшее и самое запретное заклинание Владык прогремело вновь. Еще двух тел попросту не стало.
Ему ведь понадобится энергия, чтобы сокрушить своего брата-предателя. Некогда Килиан был равен ему как колдун. Посмотрим же, как он сразится с Богом!
Слуга, явившийся по зову своего короля, чуть не поскользнулся на том, что осталось от цвета идаволльского дворянства. И глядя на это нелепое зрелище, Амброус искренне рассмеялся.
На душе было легко, как никогда прежде. Как никогда прежде, он был уверен в собственной непобедимости. В собственном величии. В собственной избранности.
— Передай мой приказ, — сказал он, — Время настало. Подожгите город.
Ибо предавшие Бога своего несомненно заслуживают быть повергнутыми в озеро огненное.
Тэрл прекрасно понимал, что радоваться рано. Будучи опытным солдатом, он обладал развитым инстинктом, позволявшим чувствовать опасность, — и сейчас этот инстинкт практически вопил, что из города нужно убираться. Что если Амброус так легко позволил им выиграть сражение на городских улицах, то лишь потому что с самого начала не планировал удержать их.
Но сейчас последовать инстинкту — значило бы проиграть стратегически. Вся ставка была на быстрый захват королевского дворца. Если эта ставка не сыграет, то операцию можно считать проваленной.
Поэтому чего бы это им ни стоило, они ДОЛЖНЫ захватить его!
Дворцовая площадь была отвоевана. Немногочисленные гражданские, уцелевшие в этой бойне, разбегались кто куда. Остатки легионеров отступили к дворцовым воротам.
— В атаку! — командовал Тэрл, поднимая боевой дух солдат, — Размажем их!
Легионеры сопротивлялись отчаянно, но безнадежно. Снова и снова конница повстанцев отступала назад — и обрушивалась на их ряды, как кузнечный молот обрушивается на лежащую на наковальне заготовку. Отряд нес потери, но продолжал наносить удары. И с каждым новым ударом защитников дворца оставалось все меньше.
Отстреливались дворцовые стражники, засевшие в надвратных башнях. Укрепления дворца давали им неплохую защиту, но их было слишком мало. Даже с автоматическими винтовками они не могли создать достаточную плотность огня, чтобы заставить нападавших отступить. Да и высовывались все реже: словить шальную пулю не хотелось никому, и боевой дух защитников неумолимо падал.
И все-таки, расслабляться было рано. Тэрл не привык праздновать победу раньше времени. Даже подстреленный заяц, если брать его неаккуратно, может проломить грудную клетку самонадеянному охотнику.
Король же зайцем точно не был. Скорее он походил на умирающего льва, из последних сил пытающегося ухватить могучими челюстями кого-то из окруживших его хищников. Когда ему было нечего терять, он становился лишь еще опаснее.
— Корбейн, — приказал Тэрл, поднимая забрало, чтобы смахнуть с лица лезущий в глаза пот, — Возьми нескольких человек и прочешите окрестности. Я должен знать, что никакой скрытый резерв не ударит нам в спину.
Верный соратник не стал задавать уточняющих вопросов. Молча кивнул и двинулся прочь. Снова опустив забрало, командир повстанцев приготовился к последнему и решительному удару. Сейчас нужно окончательно выбить легионеров с их позиции, освободив дорогу к воротам. Затем Килиан заложит заряд взрывчатки, и битва переместится внутрь дворца.
А это — полшага до победы.
— Чувствуете?! — спросил вдруг Килиан, принюхиваясь.
Со всех сторон доносился запах дыма. Не просто запах дыма от отдаленного костра, не остаточный запах от разряженных мушкетов или взорвавшихся пороховых зарядов: слишком сильным он был, слишком насыщенным. Что-то подобное Тэрл чувствовал один раз в жизни: когда ему пришлось штурмовать иллирийскую крепость в осадной башне, а враг приказал обстрелять их зажженными стрелами.
— Сукин сын… — пробормотал он, осознавая, что происходит.
Ответом ему был язвительный смех откуда-то сверху.
Король Амброус Идаволльский, Первый своего имени, парил над собственным дворцом. Два роскошных белоснежных крыла отбрасывали тень на сражающиеся армии. Он был без доспехов, и белые одежды и золотистые волосы развевались на ветру.
— Вы пришли бросить вызов божественному величию? — осведомился король, и хотя парил он довольно-таки высоко, Тэрл отчетливо слышал каждое слово.
От этого голоса, от этого вида, от этого запаха (да, даже так, каким-то образом сквозь дым все равно угадывался запах) хотелось немедля пасть на колени и просить прощения за свою дерзость. Хотелось всячески выразить свое преклонение перед тем самым божественным величием, о котором он говорил. И тогда, быть может, единственный истинный Король, Наместник Божий, смилостивится над неразумными и дарует быструю смерть…
Все это отчетливо осознавала какая-то иррациональная часть сознания. Но холодным разумом опытного воина Тэрл видел и кое-что другое. Он видел дурака, который приперся на поле боя без доспехов.
— Сейчас увидишь, зачем мы пришли, — откликнулся он, не зная, слышит ли его Амброус, — Всем стрелкам — сосредоточить прицел на предводителе. Огонь.
— Не стрелять! — крикнул в тот же момент Килиан, с ужасом глядя на что-то невидимое вокруг короля.
Но было поздно. Очереди выстрелов обрушились на одну-единственную крылатую фигуру. Тэрл знал, что даже адепт не сможет отразить столько пуль за раз…
Амброус — смог.
— Узрите! — он повел рукой, и огромное множество зависших в воздухе пуль, как рой насекомых, закружились вокруг него, — Узрите истинную мощь великой Владычицы Ильмадики!
Килиан выбросил обе руки ему навстречу, и в какой-то момент Тэрлу показалось, что он может невооруженным глазом увидеть, как сталкиваются между собой два колдовских поля, когда два чародея пытаются перехватить друг у друга контроль над пулями.
А также то, что поле Килиана было на порядок слабее.
Физически Тэрл ощутил, как волна магии проходит сквозь его тело, склоняя его вниз, к земле. Рухнул с лошади Килиан, проигравший колдовской поединок. Кто-то из всадников последовал его примеру, другие удерживались в седле, силясь успокоить запаниковавших лошадей.
А затем пули достигли цели. Какие-то из них чародею удавалось отводить в стороны, но мало, жалкую горстку в сравнении с теми, что обрушивал на них Первый Адепт. Получив три пули в кирасу, Тэрл все-таки рухнул на землю. Заржала от боли его лошадь, получая еще пять пуль, предназначенных ему. Зазвенело в ушах, когда очередная пуля пробила шлем, чиркнув по виску и лишь чудом не задев глаз.
Свинцовый дождь длился всего три секунды, но за это время армия повстанцев поредела на добрую треть. Темный, удушливый дым, нависавший над городом, уже можно было не только почувствовать, но и увидеть.
Как и зарево пожаров над крышами.
— Чувствуете?! — закричал Амброус, — Видите?! Это заря новой эры! Эра Владык наступила! Этот город станет погребальным костром старого мира!
Издалека послышался условный сигнал от Корбейна. Это означало, что он столкнулся с подкреплением противника где-то на городских улицах. Причем численно превосходящим его отряд.
Кто мог продолжать сражаться, зная, что скорее всего, сгорит вместе с врагом?
А король продолжал разоряться, и отсветы пожаров в его голубых глазах сверкали огнем безумия:
— Мы с Владычицей Ильмадикой построим новый мир! Новый мир на руинах старого! Новый мир, что будет идеален! То, чего не смог сделать мой отец, сделаю я! Мое королевство будет идеальным, а власть — вечной!
— Пока он тут болтает, мы задохнемся, — прокомментировал Килиан, торопливо отрывая от своего плаща кусок ткани и смачивая водой из фляжки.
— Нужно соединиться с Корбейном, — ответил Тэрл.
Пока что это было все, что он мог предложить. Воин понятия не имел, чем можно достать противника, в одиночку сражавшегося с целой армией. Та же самая омерзительная беспомощность, что он некогда испытывал, сражаясь с Ильмадикой, охватила его вновь.
Будь проклято колдовство.
Адепты, эжени — все они. Это кошмар, которого не должно было существовать.
Следуя примеру ученого, солдаты закрывали лица мокрыми тряпками, чтобы хоть как-то спастись от удушливого дыма. Издалека доносился грохот выстрелов, но с кем именно сражался Корбейн, рассмотреть было невозможно.
— Нужно отвлечь его хоть ненадолго, — сказал Килиан, прислушиваясь к чему-то неслышимому, — Я попробую сделать это, а ты бери его на прицел и стреляй строго по команде!
В иной ситуации Тэрл ни за что не стал бы следовать приказу гражданского, опираясь на какие-то галлюцинации. Но сейчас других вариантов у него не было: если не сделать хоть что-то, их просто перебьют, как свиней на бойне. Сразу заодно и прожарив хорошенько, до хрустящей корочки.
— Отступаем к центру площади, — приказал Тэрл.
Фонтан посередине дворцовой площади когда-то был украшен величественной статуей основателя Идаволла. Сейчас, после боевых действий, от нее остался лишь постамент: саму статую разбили в каменную крошку сотни пуль Железного Легиона.
Именно на этот постамент и взгромоздился Килиан, на ходу превращая брусок меди в подобие конуса, в импровизированный громкоговоритель.
— Амброус! — крикнул он, и усиленный этим громкоговорителем, голос разносился над площадью, — Ты слышишь меня… брат?!
Никто из присутствующих, кроме Тэрла и самого Амброуса, не знал о родстве мага с королем, но кажется, политические последствия этого заявления были последним, что волновало Килиана в данный момент.
— Я пришел за тем, что принадлежит мне по праву!
Амброусу не требовалось никаких инструментов, чтобы его ответ был слышен всем. Глубокая, неприкрытая ненависть звучала в его голосе столь ярко, что почти перекрывала всякое величие:
— У тебя нет здесь никаких прав, БАСТАРД!
— Вот как? — откликнулся Килиан, — А отец считал иначе. Ты знал, что он написал в своем завещании? Ты вообще знал, что он написал завещание? Ты знал, что он счел тебя… недостойным трона?
Амброус старался сохранить уверенный вид. Но слишком уж точно попали слова бастарда в его собственные потаенные страхи. Слишком желал король одобрения отца.
— Я его наследник! — заявил он, — Я единственный истинный король!
— Слуга Владык не может править Идаволлом, — ответил Килиан, — Слуга Владык — уже не человек. Он лишь инструмент в чужих руках. Слепое орудие.
— Я истинный король! — закричал в ответ Амброус, — А все, кто сомневается в этом, изменники и заслуживают смерти!
Он взмахнул обеими руками, и воздух вокруг него сгустился и заискрил. Вновь на секунду показалось, что магическую энергию можно различить невооруженным взглядом, так велика она была. Десятки разрядов молний обрушились на ученого, стремясь уничтожить, стереть с лица земли глупца, осмелившегося бросить вызов воле Небес.
Однако Килиан был к этому готов. Сведя руки вместе, чародей притянул к себе мечи погибших воинов. По его слову клинки выстроились перед ним, соединились, сплавились в высокую железную колонну, подобно корням дерева прорастающую в камень.
Именно в эту колонну и ударили молнии Амброуса. Одна за другой они попадали в ее вершину, проходя по линии железа в постамент основателя города. В считанные секунды колонна раскалилась добела, жар ощущался даже снизу. Килиан закрылся руками, защищая единственный глаз, но ни колонна не рушилась, лишая его защиты, ни король не переставал поддерживать разрушительное заклятье.
Первым не выдержал постамент. Очередная молния ушла в него, и камень попросту раскололся. Не устояв на ногах, ученый рухнул среди каменных обломков. Амброус рассмеялся, занося руку для последнего, смертельного заклинания:
— Что ты такое против воли Ильмадики? — задал риторический вопрос он.
Однако Тэрл видел то, чего король, сосредоточившись на расправе над братом, не замечал. Он видел, как над шпилями дворца из облаков спустился «Искренний». Это была вторая часть плана: от Иоланты не было толку в кавалерийской атаке, но она могла оказать магическую поддержку с воздуха.
В ту же секунду план ученого стал ясен. Тэрл едва дождался сигнала к атаке.
Он выстрелил за секунду до того, как Амброус выпустил бы последнюю молнию. Одна-единственная пуля не смогла бы пробить защитные чары, некогда отразившие залп целой армии. Амброус мгновенно среагировал, с легкостью перехватывая ее на лету, перенаправляя в ненавистного брата…
…и ничего не произошло. Не раз спасавшее ситуацию за время войны, заклятье Ланы, рассеивающее чары, помогло и на этот раз. Магическое поле рассеялось, будто выскользнул кусок свинца из невидимых рук. В последнее мгновение король крутанулся, пытаясь уйти от выстрела на собственных крыльях.
Попал ли он и насколько удачно, Тэрл рассмотреть не сумел: слишком далекой была дистанция и слишком быстрым движение. Он лишь видел, как крылатая фигура скрылась за краем крыши. Кажется, на белых одеждах виднелись следы крови, но даже в этом он не мог быть уверен.
Он не мог знать, мертв король, ранен, или же сейчас вернется и наподдаст им всем. Но жизненный опыт подсказывал, что исходить нужно из последнего.
А между тем, дирижабль снижался. И по мере его снижения, все шире становилась зона, где огонь гас, а дым рассеивался. Вскоре в кольце огня, окружавшем армию повстанцев, наметился коридор.
— Соединитесь с Корбейном, — выдохнул Килиан, поднимаясь на ноги. Он двигался неловко, явно повредил себе что-то при падении, да и ожоги на руках от близости раскаленного металла Тэрл заметить успел.
— Лана говорит, Амброус бросил в бой зомби и Тварей. Ансарры помогут огнем, но их слишком мало. Соединись с Корбейном и выводите гражданских.
— Подожди, что ты собрался делать?! — Тэрла кольнуло нехорошее предчувствие. Нет, указания-то были правильными. С учетом информации от Иоланты, он и сам так поступил бы, — может быть, за исключением акцента на спасении гражданских, но и то, не факт: хоть и будучи военным, Тэрл все же оставался человеком. Но вот то, как именно ученый давал эти указания…
— Я за Амброусом, — криво усмехнулся Килиан.
Раскинув руки, он приподнялся над землей, взмывая в воздух.
— С ума сошел?!
Слов «тебя в одиночку просто сомнут, идиот!» Тэрл добавить не успел. На ходу принимая боевую трансформацию, Килиан стремительно бросил себя в сторону крыши дворца. Спорить он не собирался, слушать приказов тоже. Лишь криво усмехнулся:
— А ты сомневался?..
Чертовы гражданские!
— Это было тупо, — зачем-то сказал Тэрл, — Ладно, за дело! Поможем Корбейну.
Ну, как говорится, держись за воздух и постарайся не упасть. Делай свою работу и надейся, что этого будет достаточно.
Что Истинный Бог не оставит тебя.