Давно поместье рода Д’Исса не видело столько блеска, столько величия… и если говорить без обиняков — столько пафоса и самодовольства.
Весь цвет иллирийского дворянства съезжался на совет. Графы и бароны, рыцари и чародеи. Все те, кто мог сказать свое слово в предстоящей войне.
Незнакомый с ситуацией человек мог бы решить, что в скромный (на фоне блистающих одеяний вельможных гостей) зал собраний набилось слишком много народу. Но Лана, знавшая каждого из тех, кто здесь был, и каждого из тех, кто должен был здесь быть, слишком явственно видела пустые места, прорехи.
Она видела, что Тэрл сидел на месте, предназначенном для Рогана. Она видела, что не было представителей Неатира, так и оставшегося в руках Владычицы и ее адептов. Она видела, что пустовало место, предназначенное для Герцога: Герцог Иллирии погиб под Неатиром, и его дочь не могла присутствовать по объективным причинам. Там же, в Неатире, погибло и еще немало прославленных воинов. В том числе лорд Д’Фирре, сосед и боевой товарищ ее отца, чьи земли сейчас представлял его двенадцатилетний сын.
Но больше всего боли ей причиняло отсутствие привычной группы магов-целителей, к которой некогда принадлежала и она сама. Сейчас ее представляли лишь Мишель и еще трое её соучеников. Шесть человек остались в Миссене. Включая Нестора, ее учителя.
Помимо этого, недоставало и кое-кого из тех, кто был еще жив. И это, пожалуй, печалило не меньше. Их не пригласили, потому что боялись. Боялись, что тогда дела совета станут достоянием врага.
А это значило, что в Иллирии больше нет единства.
Всего на совет собрались одиннадцать магов, семь графов и два десятка феодалов рангом пониже. Чего им остро недоставало, это порядка, организации. Обычно кому и когда говорить, решал глава собрания — Герцог Иллирии собственной персоной. Первый среди равных. Сейчас среди равных первого не было, и градус бардака неуклонно повышался.
— …война неизбежна, господа, — вещал, размахивая тростью, Габриэль Пламенный, один из сильнейших эжени среди ныне живущих, — Все стихии поют об этом в унисон. Война неизбежна, и лишь глупец станет это отрицать.
— Вы правы, — согласился, поглаживая бородку, его извечный оппонент, погодный маг Венсан Д’Роан. Эти двое редко сходились во мнениях, но сейчас знаки, что любой эжен получал от Мира, трактовались вполне однозначно.
— Вы правы в том, что мы должны начать войну. Но значит ли это, что мы должны лезть на рожон? Возможно, следует укрепиться в своих владениях и ждать, пока идаволльцы сами к нам придут. Дворянин силен своей землей. Даже стены помогают истинному хозяину.
— Вы понимаете, о чем вы говорите? — молодой граф Д’Илюна не был магом и обычно давал сперва эжени озвучить все, что говорило их чутье, но сейчас не стерпел и подал голос, — Это измена! Оставив Альбану без помощи, мы бросим Герцогиню на растерзание волкам! Я не могу этого позволить.
Услышав эти слова, Венсан слегка смешался:
— Разумеется, Герцогиню необходимо сперва аккуратно вывезти в Иллирию. В этом никто из собравшихся не сомневается. Просто стыд, что мы до сих пор не сделали этого. Быть может, используя левитаторов…
— Что за глупость!..
— Господа, — вмешался Тэрл, — Не хочу прерывать вашу увлекательнейшую беседу, но вы не понимаете ситуацию. Это не вопрос чести и долга. Это вопрос выживания. Стены помогают, вы говорите? Никакие стены не помогут и не защитят против той силы, которой обладает Владычица. Она в одиночку прорвалась в Миссена-Клив, разгромила целую армию и убила Герцога. И что-то подсказывает мне: это далеко не предел её могущества.
Габриэль пренебрежительно усмехнулся в рыжие усы:
— При всем моем уважении, сэр Адильс, вы чужой здесь. Такие, как вы, не слышат Мир, ваше восприятие прискорбно узко и односторонне. Вы не осведомлены о том, как работает чутье эжени, и едва ли можете сказать что-нибудь уместное по предмету обсуждения. Простите мне мою грубость, но гораздо уместнее вам будет помолчать и послушать.
Воин скрипнул зубами, но уверенно парировал:
— Зато Нестор был осведомлен. И как, помогло это ему?
После этих слов на несколько секунд воцарилось молчание. Учителя уважали. И в Иллирии, и даже за ее пределами. Будь он здесь, к его словам прислушались бы, пожалуй, все, — даже если и не все согласились бы с ними. Да что тут говорить, если не так давно даже Герцог Леандр, никогда не доверявший магам, отдал им должное?
— Эжен Венсан, — подала голос Лана, воспользовавшись паузой, — Прислушайтесь, пожалуйста, к своим чувствам. Они ведь говорят вам то же, что и нам всем. Если мы не сплотимся и не выступим единым фронтом, все усилия пойдут прахом.
Погодный маг молчал. Зато неожиданно заговорил Мишель:
— Мне они говорят и кое-что другое. Нити судеб сплетаются в три узла. Первый узел — здесь. Второй — во дворце Идаволла. Но третий — во дворце Иллирии. В этих трех местах решится судьба мира. И еще одно.
Он обернулся к Лане:
— Палач Неатира. Какое бы решение мы ни приняли, он отбрасывает густую тень на все три узла. Его путь полон тьмой и кровью. Ад следует за ним. Необходимо избавиться от него, пока не стало слишком поздно.
Иоланта почувствовала себя так, будто только что получила нож в спину. Но на этот раз она была готова к этому дару.
Позицию Мишеля она просчитала заранее и не ждала от него поддержки.
— Все, что ты сказал, ты почувствовал? — холодно уточнила она, — Или половина из этого — твои додумки, добавленные из личных эмоций?
С каким-то истеричным весельем она подумала, что наверняка Тэрл сейчас недоумевает, в чем разница между одним и другим.
— Откуда исходят твои слова — от сердца или от разума?
— Они исходят от разума, — честно ответил юноша, — Но основания достаточно веские, чтобы двух вариантов тут быть не могло.
— И то, что ты меня до сих пор ревнуешь, тут совсем не при чем? — без обиняков осведомилась Лана.
Конечно, это была не самая подходящая аудитория, чтобы распространяться о таких вещах. Личная жизнь должна была оставаться личной. Но только так она могла представить собравшимся позицию Мишеля тем, чем она была на самом деле. Показать всем, что он ослеплен, и суждение его искажено.
— Ревную — к кому? — сморщил нос целитель, — К безродному алхимику с руками по локоть в крови?
— Вернемся к делу.
Реплику Тэрла можно было назвать приказом… А можно — констатацией факта. Лане так и не удалось понять, каким образом гвардеец умудряется говорить с такой интонацией, что никому и в голову не приходит возражать. Ладно, что это легко проделать со своими солдатами. Но как ему это удается с дворянами, которые выше его статусом?..
— Кого вы казните, а кого отпустите, это никак не повлияет на главный вопрос. Ни идаволльское Сопротивление, ни Альбана, ни Иллирия не смогут поодиночке противостоять Ордену. Только действуя бок о бок, мы сможем что-то им противопоставить. Мы должны объединиться и скоординировать силы. В единстве наш шанс на победу.
Венсан устало прикрыл глаза, ничего не говоря. Спорить погодного мага, кажется, больше не тянуло. Молчал и Габриэль; нахмурившись, он нетерпеливо теребил рукоятку трости. Зато высказалась леди Д’Элири:
— Я согласна с вами во всем, кроме последнего. Я не чувствую возможности победить. Вообще.
Она не была особенно сильным магом; однако высказала именно то, что боялись озвучить все остальные. Ни один вариант не чувствовался выигрышным. Человек не может сражаться с богом.
Владычицу победить невозможно.
Обсуждение длилось еще два часа и ни к чему толком не пришло. Все были согласны, что воевать необходимо. Все были согласны, что выиграть невозможно. Все были согласны, что других вариантов все равно нет.
Под конец отец оптимистично заметил, что наверняка в последующие дни они придут к какому-либо плану. Но несмотря на это, оставшись наедине с дочерью, он был мрачен и хмур.
— Они все понятия не имеют, что им делать, — озвучила Лана их общие мысли.
— Не имеют, — согласился он, — Как и мы.
— Я не знаю, что делать им, — согласилась девушка, — Но я знаю, что делать мне.
Отец молчал. Но в этом молчании был ответ. Старый лорд Д’Исса до сих пор считал ее маленькой девочкой. Неспособной на настоящее решение и настоящий поступок.
Но Лана уже не была ребенком. Месяцы войны заставили ее повзрослеть так, как никогда не заставила бы мирная жизнь.
— Тэрлу нет смысла оставаться здесь, — сказала она, — Ты же слышал: его даже не приняли всерьез. Отправь его со мной. Пусть позаботится о моей безопасности, если она тебя так беспокоит.
Она не считала, что ее безопасность зависит именно от него. Но знала, что это, пожалуй, единственный человек из тех, кто согласится последовать за ней, кому отец будет хоть немного доверять. Не ансарр и не адепт. Хоть и все еще чужеземец, Тэрл был прославленным воином, — а Грегор Д’Исса уважал войну.
И все-таки он молчал. Молчал и, кажется, не желал смотреть на дочь прямо.
— Ладно, чего я еще не знаю? — вздохнула Лана, уже готовясь к тому, что новости будут не из приятных.
И отец не подвел ее ожиданий. Вот хоть бы раз ее опасения оказались напрасными.
Хотя бы раз.
— Брак леди Леинары с маркизом Идаволльским, — глухо заговорил он, все так же не глядя на нее, — Был гарантом союза между Идаволлом и Иллирией. Сейчас, когда статус этого брака под вопросом, союз этот трещит по швам. Часть идаволльской знати, в основном из числа недовольных Орденом, поддерживает претензии Леинары на престол, но…
— Но они не хотят видеть над собой чужеземку, — вздохнула волшебница.
Какая же все-таки глупость. Какая разница, кто и откуда? Неужели каких-то несколько миль к востоку — и человек перестает быть человеком? Границы, территории, метки на карте. Иллирия, Идаволл, даже Черный Континент, — неужели это действительно так уж важно?
Неужели это действительно стоит того, чтобы кровь продолжала литься?
— Иллирия и Идаволл веками враждовали, — напомнил отец, — Брак был символом примирения. Теперь этот символ уничтожен.
— И это имеет отношение ко мне, — это был не вопрос, это было утверждение.
— Совет хочет сгладить углы. Но пока не решен вопрос с рождением общего наследника двух государств, о вступлении леди Леинары в новый брак не может идти и речи. Было решено заключить ряд династических браков между странами среди дворянства рангом ниже.
Он все еще не решался сказать прямо, к чему ведет. Но Лана догадалась.
Она ведь не была дурой.
— За кого я должна выйти замуж? — прямо спросила девушка.
Отец вздохнул:
— Тэрл Адильс. Не то чтобы ты прямо должна. Я не стану принуждать тебя вступать в брак против твоей воли. Это будет только твое решение. Ты вправе отказаться. Однако…
— Я поняла, — поморщилась чародейка, — Я вправе отказаться, но если я откажусь, все последствия, несомненно ужасные и катастрофические, будут на моей совести. Иными словами, я вправе отказаться, но если я не сука, то не воспользуюсь этим правом.
— Я выступал против этого решения, — сказал отец, — Но ничего не мог сделать. Совет счел это необходимым, и я остался в меньшинстве.
Иоланта удержала рвущиеся с языка резкие слова. Как чародейка, она могла рассчитывать на то, чтобы быть чем-то большим, нежели пешка в династической игре. Она могла добиться уважения, признания, самореализации.
И в то же время какая-то часть её всегда знала, что все будет именно так. Могло быть иначе, но не в ее жизни. Тэрл был, на самом деле, не самым плохим вариантом. По крайней мере, между ними не было вражды, а было даже некоторое уважение.
Вот только понимания между ними не будет никогда. Её мир для него был столь же чужд, как и его мир — для нее. А что бывает с чародеем, вступающим в союз без понимания, она уже видела на примере мамы.
Угасшей и зачахшей, когда она была еще ребенком.
— Необязательно принимать решение сейчас, — нарушил молчание отец, — Подумай. Взвесь все «за» и «против». Дай время эмоциям успокоиться.
— Я подумаю, — отрешенно ответила девушка, — А сейчас давай вернемся к насущным вопросам. Дай мне действовать, как я считаю нужным. Теперь, когда я знаю, что ты не решался мне сказать, я не боюсь давить. Мне нужна свобода действовать и помощь.
Она смотрела на отца холодно и уверенно. Обычно опытный воин только посмеялся бы над попыткой глупой девочки быть суровой и властной.
Но его чувство вины ставило их на равных.
— Ты уверена, что… — начал было он, но она перебила:
— Ты уже решил за меня мою личную жизнь. Давай я по крайней мере решу за себя, как мне выиграть войну.
Лорд Д’Исса аж подпрыгнул от такой формулировки. Вот теперь он посмотрел на дочь — как-то по-новому, будто в первый раз увидел. Как будто только теперь его разум вдруг осознал, что за последние лет десять девочка успела повзрослеть.
И кажется, впервые в жизни он полностью понял, что она не шутит.
— Что потребуется?
Впервые за долгое время Килиану удалось нормально побриться, и теперь он нет-нет, да и проводил неосознанно ладонью по гладкому подбородку. Нагма, к слову, изменения не одобрила: у ансарров без бороды ходили только женщины и дети. Но ему было все равно. Ему так нравилось определенно больше.
И дело было, разумеется, совсем не в том, что Лана однажды обмолвилась, что с небритым мужчиной ей целоваться неприятно.
Нет, правда, не в этом. Пытаться сократить между ними дистанцию Килиан пока не планировал.
Пока.
Сменил он и вооружение: вместо сабли Халифата взял пару привычных легких шпаг. А вот костюм остался прежним: с пустынным одеянием ученый успел сродниться, да и ансаррам так было привычнее.
Когда сам лорд Д’Исса спустился к нему в камеру, выхватил меч и приставил к его горлу… на какие-то секунды Килиан всерьез поверил, что ему конец. Что знать Иллирии приняла решение о казни. Или что старый лорд узнал, что едва не произошло в Неатире. Но аристократ сказал лишь:
— За мою дочь отвечаешь головой.
— Я не подведу вас, милорд, — заверил в ответ Килиан.
Лорд Д’Исса лишь скептически хмыкнул, но меч все-таки опустил.
— Освободить их. Отведите им гостевые покои в задней части дома.
Иными словами, они не пленники, но демонстрировать их гостям лорд не собирался. Благо, Килиан уже догадывался, что долго они тут не пробудут.
Он оказался прав. На следующее утро, в четыре тридцать пять, дирижабль готовился к отбытию. Позевывающая Лана держалась рядом с ученым, но не заговаривала. Молчал и он. Да и Тэрл тоже держался настороженно.
Совершенно неожиданно обнаружилось, что той, кто хоть как-то нарушал гнетущее молчание, оказалась Селеста. Графине Стерейи предстояло вернуться домой. Сейчас, после гибели ее мужа, армиями графства руководил чужак, наемник, колдун, приставленный Ильмадикой. Естественно, глупо было бы ожидать, что увидев дочь своего господина по другую сторону баррикад, солдаты немедля сложат оружие. Но после того, как графство будет захвачено, ее присутствие поможет избежать мятежа в тылу армии Королевы.
— Эта машина летает?! — пораженно спросила аристократка. Ну да, по дороге сюда она пребывала в отключке. Да и состояние, в котором она находилась во время своего замужества за Карно, сложно было назвать полной осознанностью; возможно, к ее счастью.
— Она действительно летает?!
— Не так хорошо, как если бы у меня было больше времени и ресурсов для ее постройки, — признался Килиан, — Но в Альбану нас доставит.
И дальше, но об этом говорить раньше времени не следовало. У них с Ланой был план дальнейших действий, но говорили они о нем только по ментальной связи.
— Это… невероятно, — во взгляде Селесты читалось неприкрытое восхищение, но Килиану от него стало скорее грустно.
Ведь он знал, что оно ненастоящее. Дар Ильмадики — фальшивое восхищение.
И этот дар несет в себе проклятье, — как и любой дар от демона. Ильмадике не нужно было, чтобы ее адепты могли быть близки с кем-то кроме нее. Их силы позволяли пользоваться другими людьми, превращать их в своих слуг, солдат или игрушки, но никак не в друзей или возлюбленных.
— Это дает нам преимущество, — ответил чародей, — В бою — не особенно большое, но вот в мобильности…
— Вообще, мы могли бы поставить здесь корабельную артиллерию, — заметил Бофор.
Ученый, однако, покачал головой:
— Грузоподъемности не хватит. И так на пределе летаем. Если бы у меня было время оптимизировать конструкцию корпуса…
— Все готово к отбытию! — крикнул в этот момент Джамиль, передавая слова Яруба.
— Все на борт! — приказал Тэрл, на секунду опережая Килиана.
Ученый сделал вид, что так и надо, и первым поднялся на дирижабль, после чего галантно подал руку Лане. Чародейка приняла ее с небольшой задержкой, так что Селеста, которой помогал Тэрл, оказалась на борту раньше.
— Отдать швартовы! Руль высоты на двадцать градусов!
Вновь наполненный гелием от Понижения водорода в воде, дирижабль, ныне носивший гордое имя «Искренний», поднимался в воздух легко и быстро. Ансарры крутили педали, приводя в движение малый пропеллер и направляя машину в сторону Альбаны.
А вот большой пропеллер пока что вращался слабо. Хотя важно было улететь из Иллирии до того, как поместье начнет просыпаться, и уж конечно, речи не шло о том, чтобы потратить весь день на дорогу, но такой спешки, как когда Килиан спешил на помощь Лане, не было и в помине. Тогда он вкладывал все силы во вращение пропеллера и готов был отдать все награбленные богатства, лишь бы успеть, пока не станет поздно.
Теперь же ресурсы стоило сэкономить. Вместо того, чтобы дальше уничтожать золото, Килиан тренировался в том, чтобы вращать пропеллер на собственных ресурсах.
Под чутким руководством Ланы.
«Нет, нет, ты все делаешь слишком правильно!»
Хотя они и сидели рядом, но для удобства общения соединились ментальной связью в его субреальности. Так что Килиану снова приходилось распределять внимание. По его мнению, это сильно затрудняло ему концентрацию, но он не жаловался.
Слишком приятна была такая близость.
«Слишком правильно? Это вообще как?»
Большой пропеллер замедлился и практически перестал вращаться. Чародей тяжело дышал от усталости.
«Ты пытаешься следовать правилам. Тем, которым тебя научила Ильмадика»
«А что, им не нужно следовать?..»
Это, мягко говоря, удивляло и несколько даже пугало. Килиан потратил много времени и усилий на то, чтобы научиться владеть магией. Если та магия, которой пользуются эжени, вообще никак не использует привычные ему принципы… то вряд ли он когда-либо сможет овладеть ею толком.
«Нужно, конечно. Но не слишком»
Ответ Ланы ничего не прояснил.
«Ты пытаешься использовать свою силу как чужую. Ты давишь на нее, пытаешься подчинить. Заставить следовать твоей воле. Но твоя собственная сила в этом не нуждается. Просто дай ей течь. Твоя магия — это часть тебя. Ты же не пытаешься подчинить свою руку, чтобы что-то сделать, правда?»
Килиан чуть усмехнулся.
«Скорее наоборот. Чтобы чего-то не сделать. Не ударить Карно, к примеру. Правда, в итоге его пришлось убить, но это другой вопрос.»
Лана тяжело вздохнула:
«Так не сдерживайся! Позволь себе проявляться! Это ведь и есть — настоящая магия. Просто позволить себе жить свою жизнь!»
«Если я просто позволю себе жить свою жизнь», — проворчал ученый, — «То жить я буду плохо и, скорее всего, недолго. Сдержанность придумали не просто так. Слишком часто отказаться от нее — значит в лучшем случае разозлить других, а в худшем — навредить им.»
«Часто», — согласилась девушка, — «А еще чаще ты зажимаешься в своем страхе и ничего не делаешь, даже когда сделай ты это, ничего плохого бы не случилось. Скажешь, такого никогда не бывало?»
На несколько секунд Килиан задумался. А потом кивнул:
«Бывало. И довольно часто. Но знаешь, часто лучше десять раз перестраховаться, чем один раз ошибиться.»
«Я понимаю», — ответила она, — «Но именно из-за таких перестраховок люди и разучились быть магами. Из-за перестраховок и привычки довольствоваться меньшим. Ну и что, что я не получу желаемого, — говорят они. Зато не будет рисков. Зато я буду удобен. Знаешь, ведь любой человек — на самом деле немножко маг. Но только слишком глубоко они закапывают магию внутри самих себя. И потом сами не могут ее найти. Найти и открыть.»
Килиан никогда не любил абстрактные рассуждения. Но почему-то от этих слов ему стало невыразимо грустно. Почему, интересно? Неужели только из-за того, что сказаны они были по ментальной связи?
Или все-таки она просто была права?
«Что же я должен сделать?» — спросил он, — «Чтобы открыть ее?»
«А что ты изо всех сил стараешься не делать? Перестань перекрывать поток — и энергия наконец-то потечет в желаемое русло»
Ученый прикрыл глаза и глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду. А затем одной рукой неловко приобнял девушку за плечи. Лана чуть улыбнулась:
«Вот видишь? И как, случилось от этого что-то страшное?»
Пропеллер сделал несколько оборотов.
К закату «Искренний» достиг линии фронта. Для того, чтобы понять это, достаточно было лишь прислушаться.
Чтобы услышать залпы орудий и раскаты грома.
— Снижаемся, — приказал Тэрл, — Вот туда, к роще. Дальше пойдем пешком.
У Килиана был вообще-то другой план, но спорить со специалистом он не стал. Все-таки ученый хоть уже и приобрел определенный опыт в ведении военной стратегии, оставался мирным человеком и не мог тягаться с профессиональным солдатом.
— Руль высоты на двадцать градусов! Газ пока не стравливайте.
На этот раз они не собирались задерживаться для повторной накачки баллона, и запасы гелия очень скоро понадобятся.
Благо, Джамиль уже приноровился к управлению, и дирижабль снизился настолько четко, насколько это вообще было возможно без обученных пилотов. Оставив позади Яруба и Селесту, небольшой отряд высадился на окраине рощи. По настоянию Тэрла поверх пустынных одеяний ансарры набросили зеленые плащи с нашитыми на них листьями. Также одетая в зеленое, Лана как раз заканчивала «договариваться» с растениями, и как он ни старался, Килиан не смог уловить принцип того, что она делает.
А затем был марш-бросок. Минут пятнадцать заняла дорога через расступавшиеся заросли, по окончании которой отряд увидел наконец сражавшиеся армии.
Обладая преимуществом в численности, королевские войска наступали, тогда как мятежникам оставалось защищаться. Вышколенные копьеносцы Терла сохраняли строй, удерживая ударную пехоту — ополченцев с цепами и наемников с двуручными мечами — на расстоянии удара копьем. У них за спинами, на небольшом пригорке занимали позицию стрелки с винтовками, неустанно прореживавшие ряды нападавших. Еще дальше располагалась артиллерия, а на флангах — конница.
Позиция оборонявшихся казалась весьма надежной, но постепенно расклад на поле боя изменялся. И дело было не в том, что то тут, то там в землю ударялись заряды шрапнели, унося десятки жизней. Это, как ни печально, естественный ход сражения.
Один за другим стрелки уходили на перезарядку. Как понял Килиан, еще до их прихода удачный (наверняка нацеленный с помощью магии) залп артиллерии уничтожил более чем на две трети один из двух стрелковых отрядов, что должны были сменять друг друга. А это значило, что скоро плотность огня по нападавшим резко упадет.
Командир Ордена явно ждал этого. К сожалению, он находился слишком далеко в растянутом по ширине строю королевских войск, чтобы его местонахождение можно было выявить сходу. Лишь когда над полем боя раздался сигнал горна, стало более-менее понятно, кто в этой людской массе командир. Он держался ближе к центру войска, тогда как ансарры подобрались к правому флангу, упиравшемуся в рощу для защиты от возможного кавалерийского удара.
Зато отсюда легко было достать до одного из четырех орудийных расчетов. По сигналу Тэрла ансарры взяли артиллеристов на прицел, но пока что не торопились стрелять без команды.
А между тем, наемники, слыша сигнал горна, организованно расступились в стороны. Ополченцы среагировать не успели и оказались между двух огней.
Потому что огромная масса конницы пошла в лобовую атаку на ощетинившийся копьями строй. Впереди всех, на острие клина, неслись не боящиеся верной смерти легионеры. С тем, чтобы ценой своих жизней создать пролом в рядах мятежников, куда хлынут простые рыцари. План жестокий, но эффективный.
Наверняка именно эти рассуждения пронеслись в голове командира повстанцев. Именно поэтому их конница также пришла в движение. Взять нападающих в клещи. Перехватить, остановить. Не позволить сохранить силы в едином кулаке.
И вот тогда-то командир Ордена выложил на стол последний козырь. По два всадника отделилось от каждого из «крыльев» клина, выступая навстречу врагу. Все, как на подбор — красавцы в развевающихся плащах, с уверенными, решительными лицами. Синхронным движением они взметнули руки, — и дорогу обоим отрядам преградила длинная цепь, удерживаемая магнитокинезом с двух сторон и натянувшаяся на уровне груди всадников. У них было достаточно времени, чтобы сообразить, что сейчас произойдет.
Но недостаточно, чтобы отвернуть или остановиться.
Тэрл бросил быстрый вопросительный взгляд на Килиана и Лану. И в тот же момент ученый быстро передал девушке по мыслесвязи:
«Я беру правых, ты левых. Действуем с воздуха»
После чего быстро кивнул и подал условный знак, означавший «прикройте меня».
— Огонь!
Короткая очередь буквально скосила артиллеристов, как раз готовившихся поджечь фитиль. По команде Терла ансарры тут же переключились на тех солдат, что обернулись к ним, стараясь в первую очередь выцеливать стрелков. Хади сразу же, не тратя времени, выхватил клинок, защищая своих.
Но этого Килиан уже не видел. Подхватив Лану на руки, он распылил золотое кольцо и поднял обоих магнитокинезом. Пронесшись над полем боя, ученый и эжени взлетели над атакующим клином. И пока Лана творила свой жест, напоминающий молнию, Килиан высвободил одну руку, направляя частицы.
Рассеивать чары он не умел. Но подобное всегда можно побороть подобным. Магнитному полю, созданному адептом, он противопоставил собственное магнитное поле. С такой же полярностью.
Когда магнитные поля оттолкнулись друг от друга, цепь хлестнула адепта по груди, сметая его под копыта лошадей. Его напарник, незнакомый Килиану смазливый рыжеволосый парнишка, в считанные секунды отыскал источник вмешательства и нацелил на него сложенные пистолетиком пальцы, на ходу сотворяя заклятье ударной ионизации.
Упустив из фокуса внимания цепь.
Перенаправив уже созданное магнитное поле, Килиан избавился от второго адепта, но обрадоваться успеху не успел. Как противостоять магнитокинезу, знал не только он, и у королевских войск еще оставался как минимум один адепт в резерве.
Магнитное поле, благодаря которому ученый удерживался в воздухе, столкнулось с чужим и пришло к взаимонейтрализации. К счастью, находились они на высоте всего нескольких метров, что можно было без труда пережить, приняв основной удар на боевую трансформацию. К несчастью, с местом приземления им крайне не повезло.
В другой ситуации Килиан, может, и был бы не против обнаружить, что он лежит на спине, а Лана развалилась на нем сверху. Но не тогда, когда со всех сторон, куда ни глянь, над ними возвышаются враждебно настроенные всадники. Сразу три или четыре клинка обрушились сверху, высекая искры из спешно выставленного девушкой купола защитного заклинания.
Лана отчаянно выводила мелодию, но Килиан буквально чувствовал, как она слабеет. Новые и новые удары сыпались со всех сторон. Как далеко до подмоги, ученый не видел. Лошадиные задницы загораживали.
Звон металла, грохот пороха, ржание лошадей. Казалось, он сейчас оглохнет. Даже раньше, чем его зарубят…
Килиан тряхнул головой. Нужно работать. Нужно колдовать. Из положения лежа, чтобы не сбивать концентрацию напарнице.
Сосредоточившись, чародей направил свою волю вниз, в землю. Почва под ногами. Хаотичная каша из самых разных минералов, не говоря уж о воздухе и воде. Получить из всего этого что-то конкретное, определенное вещество, причем в достаточном количестве, не смог бы, наверное, даже сам Лефевр.
Но им это и не было нужно. Везде, где есть хаос, достаточно его немного усилить.
Пространство непосредственно под своей спиной чародей оставил неизменным. А вот дальше…
Случайным образом Килиан Повышал и Понижал попадавшие под руку элементы, создавал, разрушал и изменял кристаллические структуры. Он не знал, что получится в итоге, да ему, в общем-то, и было все равно.
Главное, что под ногами окруживших его всадников земля ходила ходуном. Лошади метались, спотыкались, роняли седоков и падали сами. В рядах нападавших образовался хаос, не позволявший им организованно наступать и эффективно пользоваться своим численным превосходством.
А между тем, подмога все-таки подошла. Лавина конницы мятежников ударила в нарушенные ряды Ордена, пробиваясь сквозь них. Сейчас Килиан уже видел приходящую подмогу, оставалось лишь чуть-чуть продержаться.
Стряхнув с себя Лану, чародей поднялся и выхватил шпаги. Не самая выгодная позиция, но магия уравнивает силы: направляемые через клинки электрические разряды означали, что ему достаточно было лишь коснуться вражеских клинков. Удар, парирование, поворот. Взмах вслепую. Веерная защита. Новый удар, и враг падает под ноги. Но его место тут же занимает новый. В какой-то момент один из легионеров, улучив момент, поражает его мечом в грудь, но Лана наготове со своими исцеляющими чарами. Он защищает, она исцеляет. Простая и совершенная схема. Почему-то Килиану казалось, что у нее должно быть какое-то емкое и запоминающееся название.
Бой закончился неожиданно. Просто Килиан нанес очередной удар, и на этот раз место убитого противника никто не занял. Каким-то краешком сознания ученый услышал сигнал горна. Враг не был разбит полностью. Какие-то остатки войск продолжали держать оборону. Но большинство — организованно отступали в сторону замка.
Терять силы в бессмысленной битве в неудобном положении командир Ордена явно не желал. И точно так же Тэрл не желал преследовать его сейчас.
— Победа! — крикнул кто-то из солдат.
Этот клич разнесся по всем рядам мятежников, передаваемый от одной группы к другой.
Победа.
Субреальность сознания наемника Владычицу разочаровала. Напоминала она густой лиственный лес без признаков цивилизации — и с минимумом удобств. Не сравнить ни с дворцом Амброуса, ни даже с кристальной пещерой Килиана. И тем не менее, Ильмадика не преминула восхититься увиденным. Всякому приятно, зная, что кто-то заглядывает в его душу, услышать, что она прекрасна.
— Госпожа, — склонился Матеас, — Битва прошла по плану. Мы оставили границу и отступили в замок. Скоро мятежники последуют за нами.
— И тогда я уничтожу их, — кивнула богиня и широко улыбнулась.
Армия мятежников была велика, и в союзе с Альбаной могла доставить неудобства ее войскам. Но против нее самой простые смертные не могли сделать ничего. И большой глупостью с их стороны было рассчитывать, что их клинки и пушки могут нести угрозу для Бога.
— Какие-нибудь затруднения возникли? — уточнила все же она.
Не то чтобы ее это так уж интересовало. Но адепт должен чувствовать, что она интересуется и беспокоится о его делах.
Что она любит его.
— Я потерял двух адептов, Госпожа, — вздохнув, признался мужчина.
Лицо Владычицы исказилось болью и скорбью, почти разрывая его сердце. Она не сказала ни слова, но смотрела так, что он готов был разорвать себе глотку от осознания того, какую боль причинил своей возлюбленной.
— Как это случилось? — спросила, наконец, Ильмадика, убедившись, что эффект достигнут.
— Реммен, Госпожа, — дрожа от ненависти к виновнику происшедшего, сказал Матеас, — Он подобрался к нам с тыла. Видимо, на той летающей машине, о которой я рассказывал. После чего вступил в бой с двумя адептами, прикрывавшими конницу, и убил обоих. Они не справились — вдвоем против одного.
Он спохватился, поняв, что по сути, высказал претензию своей Владычице. Но она лишь улыбнулась. Сейчас акцентировать на этом внимание не стоило.
Лучше приберечь на потом.
— Не будь к ним так строг, Матеас, — сказала она, — Они всего лишь дети. А ты… ты совсем другое дело. Ты особенный лучший из всех. Возможно, со временем именно ты станешь моим Первым. И знаешь…
Говоря эти слова, Владычица начала было поглаживать мужчину по плечам, дразня и провоцируя его желание, но тут связь начала распадаться. Вернувшись в свое тело, она поняла, что Амброус зовет ее — и зовет довольно долго.
— Госпожа! Госпожа, очнись!
Она сидела, развалившись в любимом кресле в своих покоях. Она всегда так делала, когда связывалась с кем-то с помощью магии. Хотя таких ошибок новичков, как «упасть, потеряв контроль над своими ногами», она не совершала уже много тысячелетий как, но все же, потерять восприятие окружающей действительности, стоя или вообще двигаясь, — приятного мало даже для Бога.
— Надеюсь, это что-то действительно важное, — сказала Ильмадика, переводя взгляд на лихорадочно блестящие глаза короля, — Ты же знаешь, что я не люблю, когда меня прерывают из-за ерунды.
«Ты — ерунда», шло подтекстом в ее словах, «Ты недостоин мне служить». Когда-то Амброус Идаволльский, первый своего имени, был ценен. Но сейчас он плавно приближался к тому, чтобы выработать свой потенциал. После короткого спора из-за ребенка богиня поняла это с особой четкостью.
А значит, нужно торопиться извлечь из него максимум.
— Да, Госпожа, — закивал он, — Наш агент в Иллирии докладывает. Нашим врагам удалось договориться. Быстро. Иллирия восстанет в ближайшие дни, и война разгорится в полную силу.
— И все? — пренебрежительно скривилась Владычица, — Ты разочаровываешь меня, Амброус.
Каждый из адептов, получивший от нее дар боевой трансформации, получал вместе с ним и особую слабость. Наркотик, вырабатываемый их собственным организмом под ее влиянием. Когда она была ими довольна, выработка усиливалась. Когда разочаровывалась, наоборот, ослабевала. Если кому-то из них хватало глупости предать… выработка останавливалась полностью.
Сейчас Владычица лишь вызвала у короля небольшой приступ паники. По-настоящему наказывать его за, в общем-то, мелочь, было пока неуместно.
Пока.
— Я знала, что это произойдет. Восточные гарнизоны готовы. А делать что-то еще я буду только после того, как разберусь с Альбаной и предателем.
На мгновение Ильмадика задумалась, не стоит ли сейчас вернуться в сознание Матеаса. В итоге решила, что не стоит: пусть помнит свое место. Пусть помнит, что она божество, которое приходит по своему выбору, а не влюбленная школьница, гоняющаяся за парнем.
Пусть он заслуживает ее благосклонность.
— Прости, Владычица, — пав на колени, взмолился Амброус.
В полном отчаянии от мысли, что она может не простить.
— Прощаю, — небрежно кинула она, поднимаясь с кресла, — Но сейчас мне нужно отправляться. К Матеасу.
Протянув руку к столу, она взяла несколько черных волосков, которые ранее Амброус доставал по ее приказу из шкатулки. Это было еще одно средство контроля за своими адептами. У каждого из них она когда-то забрала образцы, по которым могла найти их в случае необходимости. Сейчас она собиралась использовать это, чтобы сразу по прибытию в Стерейю исправить досадную ошибку своих адептов, неспособных даже расстрелять одного безоружного человека.
Сотворив заклинание поиска, несколько секунд Владычица удивленно смотрела на результат. Что-то было не так.
Что-то было не так.
Что-то было не так.
А затем она вдруг поняла, что происходит. И где в ее планах скрывался роковой просчет. И куда показывает стрелка магического «компаса».
— Сукин сын!
Волна силы отшвырнула к стене стол и пару стульев. Взметнулись черные волосы, когда богиня подорвалась, не тратя времени на переодевания. Уже направляясь, почти бегом, к выходу из покоев, Ильмадика коротко приказала:
— Отправь инструкции Матеасу. Передай, пусть держит оборону столько, сколько потребуется! Я приду ему на помощь, как только смогу! Передай, что пусть верит в меня и ждет!
— Но…
— Нет времени! Все висит на волоске!