Сегодня Талия решила принять ванну перед сном. Поскольку она любила эту процедуру и могла делать ее очень долго, Родерик не стал дожидаться, когда его возлюбленная ляжет в постель — он решил вылететь на охоту пораньше. Название 'охота очередной попытке найти подходящее для освоения тело придумала Принцесса Ночи. Родерику оно понравилось. Действительно это походило на охоту, правда такую, в которой у тебя есть лишь один выстрел и промах сулит кучу неприятностей.
Сначала призрак отправился в дом Асклепия на Старолужской. Это не близко: на границе между Резниками и Елисеевским, но это место он не посещал давно, и сегодня захотелось попытать удачи там. Однако удачи там не было, как не было ожидаемых смертей сколь-нибудь интересных лиц: ни тебе виконтов, ни графьев с князьями — все какие-то безымянные людишки. Еще раз пролетев через южное крыло и осознав, что в этом доме ловить нечего, Родерик направился к Палатам Спасения в Печатниках. Призрак рассудил так: это заведение хоть и имеет дурную славу, но в него свозят не просто больных, а лиц внезапно пострадавших в авариях, драках или еще по каким-то незапланированным причинам. Как правило, таких доставляют экстренно по вызову службы помощи. Раз так, то здесь гораздо больше встретить не какого-то старого пердуна, а человечка вполне молодого. И Палаты эти не так далеко от особняков титулованных господ. Так что шанс у Родерика там был.
Пролетев по палатам с особо тяжелыми и экстренно поступившими, серый маг ознакомился со списками пациентов. Увы, здесь его ждало разочарование. Все-таки Родерик решил задержаться в этом заведении. Виманы и эрмимобили службы помощи доставляли сюда пострадавших довольно часто и стоило испытать удачу, может даже зависнуть до утра.
Ждать долго не пришлось. Вскоре на лужайку перед центральным входом, мигая красными огнями, опустилась вимана службы спасения. Люк ее открылся, к нему поспешили санитары с каталкой, и Родерик, подлетев, услышал такую речь:
—…не надо сюда! Он же целый князь!
— Именно, что князь! Загнется сейчас! Не успеем на Басманный! — возмущенно отвечал мужичок в сером халате. — Его срочно к живобиостику надо!
— У нас один живобиостик — занят! Давайте на Басманный к Пожарскому храму! — распорядился мужчина в синей форме. — Быстро! Больше торгуетесь! Уже туда бы подлетали!
«Целый князь — это хорошо», — рассудил Родерик, — «Это очень хорошо! Настолько хорошо, что Принцесса свихнется от радости, если только этот князь не урод какой-нибудь и не старичок».
Призрак тут же влетел в виману, едва успев протиснуться в щель закрывающегося люка. Летающая машина службы спасения модели «Фея-03» имела всего одно помещение и маленькую рубку, поэтому Родерик сразу увидел того самого князя, лежащего на носилках. Именно того самого! Ему было знакомо это лицо: его Талия Евстафьева очень внимательно разглядывала на экране терминала, когда они были в гостях у Астерия. И Родерик даже приревновал баронессу за столь непосредственное внимание к другому мужчине, пусть даже в виде фотографии на странице Всеимперской сети. Князь этот был молод и, надо признать, хорош собой. Правда внешний вид его портила мертвенная бледность лица и заблеванная одежда. Но какие же то мелочи перед открывающейся перспективой! Серый маг почувствовал, как от накатившей радости запульсировала его ментальное тело. Наверное, если бы он был жив, то именно так сейчас стучало его сердце: размашисто и часто! Размашисто и часто, что даже больно в груди!
Родерик подлетел к князю, стараясь вспомнить его имя. Да, он читал, там на экране терминала у Астерия… Кажется… Кажется князь Геннадий Мышкин. Точно — Мышкин! И сейчас вся удача, и вся безмерная радость Родерика заключалась в том, умрет этот князь или выживет. Призрак протянул к нему свою невидимую руку, возложил на лоб, прикрытый каштановыми кудрями, и произнес:
— Давай миленький! Давай княже, преставься, пожалуйста! Ну нахрена тебе эта жизнь? Мертвым быть очень хорошо! Представить не можешь как здесь чудесно! А я уж доживу за тебя, как-нибудь осилю твой скорбный земной путь!
Может быть поддавшись уговорам, может по какой иной причине князь Мышкин тут же преставился. Дернулся, приподняв голову, глаза его распахнулись, и тут же застыли на подскочившем к нему врачевателе.
— Пиздец! Не довезли! — констатировал врачеватель с аккуратной бородкой.
Тут же к нему подскочил второй в сером халате с вышитой молнией Перуна и знаком мага-целителя второй степени.
— В сторону Петрович! Дай-ка! — вытянув вперед руки, он оттеснил Петровича и воскликнул: — Именем Перуна Всемогущего заклинаю, живи! — закрыв глаза, маг-целитель попытался нащупать энергетические тела свежепочившего. Все решали мгновения и пока еще можно было вернуть умершего к жизни.
Родерик в свою очередь тоже понимал, что медлить нельзя. Помня прежний опыт, сейчас важно было обрести новое тело правильно: ухватить часть ментальности уходящего в вечность князя, но при этом взять ее так, чтобы остались лишь важные аспекты памяти — они всегда на поверхности верхней части ментального тела. Немедля, серый маг нырнул в еще тепленькое тело Мышкина. Нырнул отчаянно, вытесняя остатки энергетики прежнего владельца, практически вышвыривая его оттуда. Закрепляясь в теле, серый маг надевал его словно очень тяжелый и тесный костюм — ощущения были очень важны. Именно с их помощью он контролировал процесс вселения. Одновременно он пытался освободиться от того, что ему так мешало быть собой в теле Ерофея рыжего: от этих неприятных физических и умственных привязанностей, а так же от зацепившихся за тело порочных ментальных конструкций. И складывалось бы все ладно, если бы не проекции рук мага-целителя и его наглое вмешательство: все, что Родерик хотел вышвырнуть из княжеского тела, этот настырный докторишка пытался вернуть назад, включая чужеродную энергетику.
— Асклепий! Великий бог-врачеватель! Помоги! — маг-целитель чувствовал, что у него еще есть ускользающий шанс вернуть князю жизнь. Вот только происходило что-то не то: на тонком плане возникли странные возмущение, словно душа князя раздвоилась, при чем она из ее частей отчаянно сопротивлялась его благим усилиям. Целитель взмолился с еще большей страстью, глубже запуская проекции рук в почти мертвое тело: — О, Асклепий, будь милостив! Прошу! Перун Громовержец, дай мне силы!
— Пидорас! — выругался ментально Родерик, и в сердцах ударил электрическим разрядом по рукам назойливого спасателя.
Того изрядно шибануло. Голубовато-серые искры с треском посыпались из растопыренных пальцев мага-целителя и, кажется, даже из глаз. Самого его отнесло к стене. Он так и сел на пол, шапочка слетела с его головы, а скудные волосенки встали дыбом.
Родерик шевельнулся, проверяя насколько он сжился с новым телом. Руки, ноги кое-как слушались, хотя чувствовалось сильное онемение и холод. Но это нормально. Серый маг знал, что так и должно быть поначалу. Сердце редко, но ритмично сжималось — разжималось, толкая кровь. Вот только внутри, почти по всему телу чувствовалась какая-то жуткая мерзость. Наверное, она и была причиной кончины князя. Напился до смерти? Или какой-то яд? Или наркотик? Сейчас это не важно — Родерик запустил стандартную заготовку исцеления физического тела.
— Получилось! — вскричал маг-целитель, вскакивая с пола. — Петрович, ты видишь, получилось! Перун помог!
— Ну ты даешь, Данил! А чего тебя так тряхнуло? Молнии Перуна явно были! Целительные молнии! — Петрович был озадачен. За двадцать лет службы в спасателях он не видел ничего похожего. Никогда эти молитвы, воззвания к богам не работали, даже если орать их в храме подле алтаря, а тут вон оно как!
— Живы, ваше сиятельство⁈ — маг-целитель, подскочил к князю, хватая его свесившуюся руку. — Пожалуйста, живите! Мы сейчас вас мигом в Палаты Надежды на Басманном! Там подключат к живобиостику, промывание сделают!
Родерик, вернее уже князь Мышкин Геннадий Дорофеевич, молчал, торопливо сканируя физическое тело, запуская процедуру магического восстановления — процедуру непростую, забирающую всю его магическую энергию. Вероятно, в случае с таким тяжелым отравлением, эта процедура совпала с естественной процедурой очищения организма. От резкого рвотного позыва князь едва успел приподняться и тут же выдал струю фоленского розового вперемешку с закуской. При чем так неудачно вышло, что все это вылилось на халат заботливого мага-целителя.
— Блядь! — выругался князь. — Полотенце скорее дайте!
— Петрович! Полотенце! — продублировал волю его сиятельства маг-целитель, судорожно очищая испачканный халат.
— Не надо мне в ваши Палаты. Нормально уже мне, — Мышкин выхватил из рук Петровича какую-то нечистую тряпку и принялся обтирать свой костюм. После очищения желудка стало получше. Уже не было прежнего ощущения мерзости, от которой все сжималось внутри, словно там хозяйничала чья-то холодная когтистая лапа. — Давайте в Замоскворечье. Высадите меня на посадочной «Божественной Высоты» — это синяя такая башня, высокая торчит возле Павелецкой.
— Помилуйте, ваше сиятельство, не можем мы так! Раз вас нездоровым взяли, то надо в Палаты доставить или в дом Асклепия, — нервно возразил целитель с аккуратной бородкой.
— Нам за такой извоз влетит потом, — поддержал его маг-целитель, все пытавшийся освободить халат от нечистот. — Еще и под штраф попадем.
Мышкин полез во внутренний карман, достал бумажник, просмотрел его содержимое и чуть не присвистнул от удовольствия: имелось здесь этак тысяч пять с лишним. Конечно, он, когда был еще Родериком, держал в своих призрачных руках гораздо большие суммы, но сейчас эти купюры были для него куда более ценные, настоящие.
— Вот вам, мерзавцы! — он отсчитал пять сотен и положил на край носилок. — Это за труды и компенсация, если оштрафуют. Летим к гостинице «Божественная Высота» и никаких Палат!
— Есть, ваше светлейшее сиятельство! — выпалил облеванный маг, схватил одну из пяти сотенных и метнулся к рубке, чтобы пилот изменил курс.
Геннадий Дорофеевич тем временем пересел на откидное сидение, и обследовал содержимое своих карманов. В них оказалось немного: помимо бумажника носовой платок, дворянский жетон и какое-то письмо, вернее примятая открытка. Еще на поясе болтался эйхос. Номер Принцессы Ночи новоявленный князь знал наизусть, поэтому, невзирая на крайне скверное состояние и нарастающую головную боль, набрал его и наговорил в устройство связи следующее сообщение:
— Я лечу к тебя, моя прелесть. Лечу на крыльях любви! Сегодня у нас будет безумная ночь!.. — хотя в последних словах Родерик очень засомневался. Сейчас он точно не в том состоянии, чтобы угрожать любовными свершениями самой Принцессе.
— Эй, уважаемый, — обратился он к магу-целителю. — Все же хреново мне. Голова разламывается и снова воротит. Можешь посодействовать своими волшебными силами.
— Конечно же, ваше сиятельство! — он тщательно вытер руки о висевшую на простенке тряпку и, повернувшись к Петровичу сказал: — Дай, что там имеется от отравления и питья побольше.
Петрович засуетился, открыл служебный саквояж, из трех разных коробочек вытряхнул на ладонь несколько таблеток, набрал стакан воды и поднес все это князю. Тем временем маг-целитель уже принялся колдовать, водя растопыренными пальцами над макушкой князя.
Родерик вскоре почувствовал облегчение. Все-таки у слуг Асклепия свои методы, и в сумме с теми усилиями, что уже успел приложить он сам для исцеления этого тела, они давали заметный результат.
Судя по звуку и легкой встряске, вимана уже приземлилась на посадочной площадке, но команда спасения, отрабатывая княжеские деньги, все ублажала Геннадия Дорофеевича, стараясь принести ему максимальную пользу. Он же сам пока не спешил покинуть летающую машину: сидел, закрыв глаза и сканируя свое тело, с которым предстояло еще очень много работы, чтобы жизнь в новой физической оболочке стала комфортной и доставила побольше удовольствия.
Он открыл глаза лишь тогда, когда услышал писк эйхоса на ремне. Первой мыслью было, что пришло сообщение от его возлюбленной, поэтому обновленный и немного подлечившийся князь тут же сдернул эйхос с ремня и включил прослушивание сообщения:
«Кто-то, мерзкий ублюдок, посмевший потревожить мой сон⁈ Попробуй еще хоть раз прислать мне что-то подобное, и я мигом обломаю твои крылья и полетишь без них с пятидесятого этажа!».
Сообщение от Талии ни капли не обидело князя Мышкина. Конечно, она пока не знала его голоса, не знала, как он выглядит и знать не могла какое великолепное будущее их ждет. Поэтому, он тут же ответил:
«Прелесть моя, это же я!», — он намеренно не стал называть себя. — «Тот за которого ты скоро выйдешь замуж. Мы можем даже завтра поехать к твоему отцу. Случилось то, о чем ты мечтала. Охота оказалась на редкость удачной! Жди, я уже почти у порога!».
Сказав это, он встал, поблагодарил команду спасателей и вышел из виманы на посадочную площадку, висевшую с северо-восточной стороны башни на огромной высоте. Слева от него возвышался пик «Божественной Высоты», освещенный синими лучами туэрлиновых прожекторов, сзади стояло несколько виман, а справа открывался вид на ночную столицу, освещенную тысячами огней.
Он поднял глаза к звездам, казавшимся сегодня особо яркими, и направился к арке входа.
В желудке и в правом боку оставалось тянущее, крайне неприятное чувство, но серый маг сейчас его не замечал. Не замечал он и слабости в ногах, головокружения и пока еще тяжкой головной боли. Мысли о предстоящей встрече с баронессой вытеснили все. Снова пискнул эйхос — наверное, пришел ответ от госпожи Евстафьевой, которая находилась всего на полтора десятка этажей ниже. Вдыхая свежий ночной воздух и думая о предстоящей встрече, князь отстегнул эйхос от крепления и нажал боковую кнопку:
«Родерик?..» — в голосе баронессы послышалось неуверенность. — «Это точно ты? Ты в новом теле? Только не расстраивай меня! Я тебя очень жду и боюсь, что ты снова окажешься как тот Ерофей. Лети скорее ко мне!».
— Лечу, моя прелесть! — ответил он, и поспешил к арке прохода в башню.
Двум охранникам, дежурившим там, серый маг показал жетон и с гордостью назвался:
— Князь Мышкин к ее высочеству Принцессе Ночи!
— Простите, ваше сиятельство, к кому-кому? — один из стражей двери сделал недоуменное лицо.
— К баронессе Евстафьевой, — пояснил Мышкин с довольной улыбкой и зашагал к колонне подъемника.
Князь передвинул рычажок на стене, включая механизм. Пока шла платформа, ждать пришлось невыносимо долго или так показалось из-за того, что он мысленно торопил встречу с Талией. Наконец он опустился на заветный этаж и быстрым шагом направился по коридору к нужной двери.
Принцесса Ночи открыла почти сразу — она ждала. Она замерла, часто дыша. На ее лице и в зеленых глазах было волнение. На голове всего один рог, второй она держала в левой руке.
— Родерик… это точно ты? — настороженно спросила Талия, понимая, что именно этого человека она видела на экране терминала у Елецкого. И именно он снился ей совсем недавно. Это было какое-то невероятное волшебство! Сон превратился в явь! Какое великолепное наваждение!
— Это я, дорогая моя! — подтвердил он. — Ну кто же еще мог так спешить к тебе! Скажи, что я тебе такой нравлюсь! Пожалуйста, не заставляй меня страдать!
Принцесса молчала, приоткрыв рот и разглядывая его.
— Я не барон и не виконт. Я — князь! — он вытащил дворянский жетон.
— Главное, что ты — Родерик! — наконец произнесла она и бросилась к нему.
Они жарко обнялись, и неважно, что на новом князе был нечистый костюм.
— Блядь, с ума сойти! — Талия сейчас не понимала, плачет она или смеется.
Она отошла с прохода, пропуская его в комнату.
— Какая же это жесть, князь Родерик! Ты мне снился! Знаешь, что ты мне снился⁈ А еще у меня отвалился рог! Вот! — она потрясла тем, что было в ее левой руке. — И тот, что на голове шатается. Не быть мне демонессой, ну и ладно!
— За то ты можешь стать женой князя! Я предлагаю тебе руку и сердце! — князь Мышкин несколько неаккуратно припал на одно колено и протянул ей руку.
— Да! Да, Родерик! Я согласна. Я уже очень давно согласна! — она рассмеялась, прижавшись к нему. — Сейчас только папе скажу…
Баронесса не могла стерпеть и, вырвавшись из объятий князя, побежала за эйхосом. Уже была поздняя ночь, но эта новость должна была долететь до отца немедленно!
— Пап! — сказала она, поднеся прибор ко рту. — Все решено! Я выхожу замуж! За князя!.. — она хотела сказать: «Родерика», но вовремя сдержалась и вопросительно глянула на своего возлюбленного.
— Мышкина Геннадия Дорофеевича, — подсказал ей жених.
— За князя Мышкина Геннадия Дорофеевича! — выпалила она. — Жди нас завтра — прилетим на моей вимане! И думай о свадьбе!
Потом, потом чуть подумав, набрала номер Елецкого — он тоже должен знать. Обязательно!
— Елецкий, блядь! — почти прокричала Талия в эйхос. — Ты представить не можешь какая жесть! Я выхожу замуж! За князя! Гену Мышкина! И рога, если что, у меня отвалились!