Скинув сообщение Талии, я попросил дворецкого по говорителю вызвать эрмимобиль. Сам переоделся с учетом, что мне придется провести эту ночь не дома. «Вкус жизни, блядь», — повторил я недавнюю мысль. — «Еще немного и начну говорить как Талия Евклидовна, используя маты едва ли не чаще, чем нормальные слова».
Мне просто нужен отдых. И я мог бы себе его устроить сегодня же до самого утра, заперев дверь, отключив эйхос и просто расслабившись, полностью выключив мысли. Остановка мыслей — отличная штука для нервной системы и сознания, сравнимая с перезагрузкой компьютера. Нет, пожалуй, еще и с очисткой от массы ненужных файлов.
«Артемида!.. Ну почему же так вышло⁈» — мне снова стало тяжело на сердце. За последние минут двадцать, пока я скурил две сигареты и отправил Талии сообщение, мысли об охотнице терзали несколько раз. Я остановил их и просто вышвырнул из головы. Должно пройти время, схлынуть эмоции и уже потом можно будет оценить произошедшее. Сейчас мысли об Артемиде просто вредны. Они мешают моей бдительности, которая становится особо важной. Ведь я не знаю, чего мне ожидать от Геры и Аполлона. А от Громовержца знаю? Тоже нет. Он может быть опаснее всей вместе взятой банды Геры: ее самой, дурочка-Феба, Арханы и еще многих других божеств и полубожеств, которых она может привлечь. А с другой стороны, Громовержец может выступить на моей стороне, здраво разобраться и своим решением просто погасить конфликт. Перун — величина, но та величина, которая очень подвержена перепадам настроения, и, если честно, он далеко не всегда справедлив. Гера может очередной раз околдовать его женскими чарами, и он сделает, что она ему нашепчет на ухо. Итого: теперь я вообще не знаю, чего ожидать от Небесных. Единственным предсказуемым существом в этом мире среди богов была Артемида, но даже с ней не заладилось. Ладно, к черту все это. Чтобы ни произошло со мной, все это не более, чем игра в жизнь. В такие игры я играл и при более скверных обстоятельствах. И в большинстве случаев я в них побеждал. А если проигрывал, то просто начинал новую партию.
Сунув в карман «Никольские» и эйхос, я направился к выходу.
— Ваше Сиятельство, эрмик подъедет через пять минут, — доложил Антон Максимович.
Все-таки слово «эрмик» при всей важном виде старика звучало забавно, и я улыбнулся. Вот, какой-никакой позитив. А жизнь — замечательная штука, если смотреть на нее под правильным углом. Все, меняю угол зрения, улыбаюсь…
— Спасибо, Максимович, — поблагодарил я, было направился в столовую, но остановился. Достал из кошелька сторублевку и положил на тумбочку перед дворецким. — Это вам, на мелкие расходы.
— Александр Петрович! О-о! — выдохнул он и побагровел. — Благодарствую, благодарствую! — старик отпустил щедрый поклон.
Ему приятно и полезно, мне приятно вдвойне. Елена Викторовна не слишком щедра на подарки для слуг, значит надо мне не забывать это делать.
Когда я вошел в столовую, то обнаружил, что Элизабет стояла в плаще с сумочкой через плечо, явно готовая покинуть наш дом.
— Ваше сиятельство, вы же вызвали эрмимобиль? Вам не составит труда, подвезти меня до «Ноттингема»? — спросила она со своим жутким акцентом.
Я с улыбкой оглядел ее с ног до головы.
— Не вызвать же мне второй эрмимобиль? — добавила она, подталкивая меня к ответу. — Майкл остается у вас, а мне уже пора.
— Мам, я уезжаю по делам. У Талии мелкие неприятности, нужно помочь, — сообщил я, повернувшись к графине, сидевшей едва ли не в обнимку с Милтоном. И добавил: — Возможно задержусь до утра. Беспокоится за меня не надо. Ну ты в курсе — я взрослый, — после этих слов я многозначительно улыбнулся.
— Хорошо. Утром мы с тобой поговорим, взрослый, — сказала она, держа возле рта чайную чашку.
— О богах? — в шутку сказал я.
— Есть о чем, — ответила Елена Викторовна, и я заподозрил, что разговор этот может быть о сестре Майкла. Мама вполне могла догадаться, что случилось между мной и Элизабет. Или даже увидеть кое-какие следы на миссис Барнс. А такое для моей мамы почему-то оставалось событием нерядовым и даже не менее серьезным, чем разборки с богами в подвале нашего дома.
— Поговорим, — согласился я и сказал миссис Барнс: — Идем.
У порога нашего дома уже дожидался красно-бронзовый «Рысак Дельта» с включенными фарами, освещавшими угол особняка Стародворцевых. Я быстро перевел часть внимания на тонкий план, просканировал пространство в доступном радиусе на возможные угрозы. Затем сошел со ступенек, пропуская баронессу к эрмимобилю. В этот раз для гостьи из Коварного Альбиона я решил быть джентльменом, за что поплатился. Открыл ей заднюю дверь «Рысака», и миссис Барнс, ловко поймав мою руку, втянула меня на задний диван, не позволяя сесть в первой половине салона с извозчиком.
— Сначала к гостинице «Ноттингем», — распорядилась Элизабет, и прикрыла шторку, отделявшую нас от передней части салона.
— Что за самоуправство? Ты вообще свихнулась, сучка⁈ — строго спросил.
— А что тебе не нравится, мальчик? — она рассмеялась и положила ладонь чуть ниже моего живота. — Не хочешь выйти со мной у отеля? Не знаю, куда ты собрался, но можно снять номер в «Ноттингем», и там… — она покрутила бронзовый лимб, делая освещение в салоне совсем тусклым, — там ты мне покажешь что-нибудь из своей черной магии. Можно даже заглянуть в наш номер, но Теодор может вернуться в любой момент, — последнее сказанное я едва разобрал из-за скверного произношения англичанки.
— Нет. Во-первых, я спешу. А, во-вторых, с тебя хватит, — я почувствовал, как ее пальчики сноровисто растеривают мои джаны. Во мне шевельнулась мысль, что именно из-за нее, из-за этой сексапильной, ненасытной чеширской кошки я влип в крайне скверную ситуацию с Небесными и рассорился с Артемидой. Хотя нет — она здесь не при чем. Валить вину на кого-то — дурная привычка. Привычка, кстати, не Астерия, а Александра Петровича. Виноват я сам, и только я. И даже не виноват, просто вышло как вышло. Жизнь продолжается, и я буду дальше наслаждаться ее вкусом, даже если он будет мне иногда горьким.
— Алекс, я умею делать очень хорошие минеты. Разве ты это не понял? Ты, мой мальчик, испытаешь такое, что потом будешь меня умолять о встрече, — она справилась с застежкой и мой напряженный член уже ласкала ее ладонь.
Поначалу я хотел прекратить это приятнейшее безобразие, но передумал. Посмотрим, до чего дойдет увлечение миссис Барнс, которой явно не хватает члена Теодора. Или не Теодора? Как я понял, муж для нее давно перестал быть привлекательным.
— Наверняка, у тебя много молодых девочек, но они не могут дать тебе то, что могу я, — она наклонилась и лизнула головку моего члена.
— Я вижу, тебе очень понравилось, как я тебя дрыгнул? Да, Элиз? — я отклонился чуть назад, давая больше свободы ее бессовестным шалостям.
— Да, — она провела кончиком языка до основания, и подняла голову ко мне, глядя полными похоти глазами. — Ты настоящий демон. У меня внутри все до сих пор дрожит. Можно подумать тебе это не понравилось.
— Не отвлекайся, — я положил ладонь ей на затылок. — Представь, что мы уже в «Ноттингеме».
— Какой ты нехороший, — она начала посасывать, иногда пуская в ход зубки, и когда мне становилось не так приятно, как я того хотел, я тихонько дергал ее за волосы. — Ты в самом деле злой демон, — мне показалось, она сейчас замяукает прямо в мой член.
В том, что она делает очень хорошие минеты, я прочувствовал это еще первый раз. Сейчас она просто играла мной, чувствуя мои реакции, впуская член глубоко, глотая его. Глотая полностью, так что ее зубки сжимали основание моего бойца — и вот здесь впору было испугаться. Потом Элизабет благодушно отпускала его, полностью вынимала из ротика, чтобы подразнить языком. Когда я почти дошел до пика ощущений, чеширская стерва остановилась. Подняла голову и, посмеиваясь, сказала:
— Ну так, хочешь продолжения?
— Да, — хрипло ответил я. Если бы мы были не в эрмимобиле и впереди не сидел извозчик, часто поглядывающий в зеркальце, то я бы тут же сорвал с нее одежду, поставил ее раком и беспощадно оттрахал.
— Нет, демон. Только если пойдешь со мной в «Ноттингем», — она убрала руку с моего члена, а мы между тем подъезжали к ее отелю — осталось полтора квартала.
— Пусть тебя трахает Теодор, — сказал я, пытаясь застегнуть джаны, хотя в данный момент это было почти невозможно.
— Не сердись, Алекс. Мы с тобой еще ни раз увидимся, — она глянула в окно, на проплывшую мимо статую Деметры, освещенную синими лучами прожекторами. За статуей огромной статуей, начиналась площадь Земледельцев — гостиница, где поселилась миссис Барнс был с другой стороны.
— Ты меня очень впечатлил, Алекс, — продолжила она, не глядя на меня. — Я не совсем понимаю, что там случилось в подвале, после того как я ушла, но знаю, что Майкл прав насчет тебя.
Я не стал уточнять, в чем именно он прав, но взял ее руку и сказал:
— Надеюсь, ты поняла насчет моей матери? Не смей замышлять что-то против нее. Ведь я все узнаю.
Эрмимобиль остановился на почти полной гостиничной парковке.
— Только не надо ковыряться в моих мыслях, — Элизабет вырвала руку. — Мы же можем делать друг другу приятное, зачем это портить неприятным? — видно настроение у миссис Барнс резко испортилось, она открыла дверь и, не прощаясь, вышла.
До Москворечья, если ехать через мост Литейщиков, отсюда можно было добраться минут за тридцать. Поглядывая на огни проплывающих мимо магазинов и ресторанчиков — а их здесь располагалось много — я окончательно расслабился. Снова отогнал зачавшиеся мысли об Артемиде, а вот мысли о миссис Барнс впустил. Они были свежи и где-то интересны, способны немного развлечь. Да, я ее сразу повесил на нее ярлык стервы. Той, которая наверняка легко манипулирует наивным в подобных вопросах братом, и мужа держит за дурака. Стервы беспринципной и жадной до удовольствий — вот последнее рано или поздно с ней может сыграть дурную шутку. Но вместе с тем стервы очень интересной. Возможно, я ее еще не очень хорошо понимал, и на самом деле миссис Барнс не во всем такая, как показалась мне сразу, не такая, какой ее выдали первые мысли. Ведь все мы бываем в какой-то момент времени, тем более на волне негативных эмоций, наполнены не очень приятными мыслями, но это не значит, что мы насквозь такие. Если бы я не был так занят, и не чувствовал вину перед Ольгой, то занялся бы ей на некоторое время. Возможно, я не в последний раз узнал сладость ее ротика или мокрой, дрожащей в конвульсиях вагины. Если такое будет, пусть будет. Для меня это имеет ценность, приблизительно как бокал хорошего вина, которое можно иногда позволить, а через несколько часов забыть о его вкусе. А может быть и нет. Может этот вкус меня увлечет.
Пискнул эйхос. Талия? Я захотел потренировать интуицию, вошел во разделенное внимание, сосредоточился… Нет, не Талия, и не Оля. И даже не Ленская. Майкл?.. Очень похоже, есть какие-то пересечения, но не он. Элизабет! Сука! Откуда у нее мой номер? Его мог дать только Майкл или мама. Но последнее очень вряд ли.
Я сделал громкость потише и нажал боковую пластину:
«Мой демон, забыла тебе сказать… Даже не хочется сейчас об этом думать, не хочется тебя расстраивать…» — она как актриса держала паузу, явно желая посильнее тронуть мои чувства, и сейчас ее сильный английский акцент делал ее речь какой-то таинственной и даже трагичной, — «в общем, я могла залетать», — продолжила она. — «Между нами было так много страсти, я просто не успела, не смогла предупредить, что в меня нельзя. А ты кончил два раза. Или три? Я не считала. Мне было так хорошо, что мне стало все равно, что будет потом. Кажется, из меня даже после душа текут твои соки. Это очень приятно и очень тревожно. Я вот о чем волнуюсь: Теодор бесплоден. По крайней мере до сих пор у нас не получалось с ребенком. И если мои опасения сбудутся, то я не смогу с ним объясниться. Надеюсь, ты не отвернешься от меня, мой демон. Поможешь как-то с Теодором?».
— Ах ты сука! — я это сказал вслух. Ведь она, в самом деле может использовать беременность или вымышленную беременность для каких-то своих целей, о которых я пока не имею понятия. Что она имеет в виду под «поможешь с Теодором»?
«Астерий, сколько раз ты обжигался на этом! Зачем суешь свой член, куда не следует?» — сказал я себе, зная, что этот вопрос для меня практически вечен, и через тысячу лет я буду его задавать себе. И самое смешное в том, что я этим членом думал наказать ее — сестру Майкла. Разве можно наказать самым жестоким трахом, такую суку как Элизабет? Ох, эта глупое мужское ощущение победителя — победителя в постели! Ведь я ее вовсе не наказал, а очень даже потешил, порадовал и дал теперь повод попробовать выжать выгоду из меня.
Глядя на огни одной из Имперских башен, уходящие в небо, я поднес эйхос ко рту и сказал:
«Знаешь, о чем я жалею, Элиз? О том, что воткнул тебе не в то отверстие. Сейчас бы одной проблемой было бы меньше. Что касается помощи… Если ты действительно залетишь — а это, как ты понимаешь, крайне нежелательный поворот для меня — то я тебе готов помочь только деньгами. Ты взрослая тетенька, почти на десять лет старше меня. Надеюсь, тебя не нужно вести по этой жизни за руку, чтобы ты решила подобную проблему? И я не совсем понял, о какой помощи с Теодором ты говоришь? Надеюсь, у тебя в порядке с головой и ты замышляешь каких-то особо радикальных решений».
— Сука… — еще раз повторил я. Вспомнилась Ленская, которая озаботилась тоже такой проблемой. Но Света — это совсем другой уровень отношений. Она уже стала близким мне человеком, которого приняло сердце. На Ленской я мог бы даже жениться — сделать ее второй женой при согласии Ольги. А эта чеширская блядь… Вот попробуй теперь, взгляни на жизнь под другим углом. Я все-таки надел на лицо улыбку и подумал, что когда-то буду смеяться над этой ситуацией, чем бы она не закончилась.
Мы подъезжали. Слева уже была Павелецкая площадь и гостиница «Божественная Высота», где меня с особым нетерпением ждала Талия Евклидовна, сияла голубыми огнями в ночном небе.
Зайдя в гостиницу, я не стал подходить к стойке распорядителя, чтобы лишний раз не обозначать свое присутствие. Ведь пока не было ясности, как мы будем удалять отсюда мертвое тело того парня. Направился прямо к подъемнику. Тут же преградивший мне путь охранник, отступил в сторону, когда я показал свой дворянских жетон и сказал:
— Граф Елецкий. К баронессе Евстафьевой.
Стоявший рядом привратник услужливо набрал двумя лимбами номер нужного этажа и объяснил, как пройти к апартаментам баронессы.
Талия открыла дверь сразу, словно дожидалась меня под ней. Обняла, прижалась и тут же отпустила, пояснив:
— У меня теперь Родерик. Прости, целоваться не могу, — потом добавила, мигом погрустнев. — Был Родерик, блядь. Саш, он же еще может вернуться? Скажи правду! Он же маг! Он не может меня оставить!
— Дорогая, будем надеяться, что да. Родерик знает, как противостоять потоку. Не думаю, что его унесло, — успокоил ее я, проходя в зал. — Давай пока не будем поднимать волну по твоему призраку, а разберемся с телом. Как ты его говоришь, звать? — по ее взгляду я догадался, где дверь в спальню.
— Ерофей. Барон, блядь. Кажется Семенов, — она пропустила меня к кровати. — Правда, урод такой? Как мог Родерик его выбрать⁈ Ебнуться можно!
Я включил еще один светильник на стене, чтобы лучше оглядеть труп. Затем стал на одно колено на кровать и дотянуться до его руки. Рука была холодной, суставы сгибались, но уже не так хорошо, значит, трупное окоченение началось. Обычно оно идет сверху вниз, значит с мышцами головы, шеи несколько хуже, чем рук.
— Вы пили спиртное? — спросил я, зная, что алкоголь и некоторые другие вещества могут значительно влиять на скорость и полноту окоченения.
— Да. Бутылку полугара выжрали и немного ликера. Он в основном пил, я три или четыре рюмочки, — Принцесса Ночи достала коробочку с «Никольскими» и протянула мне.
— В самом деле, чего Родерика угораздило влезть в это тело? — этот паренек мне тоже не особо нравился. Может он и хороший человек, даже скорее всего так, но внешне явно не покоритель человеческих сердец. — Расскажи, где Родерик его подобрал и вообще, как все было.
Я взял сигарету, прикурил, слушая сбивчивый рассказ Талии. Главное, что я понял: Родерик вселился в рыжего в Палатах Спасения, что Каменном спуске. И это очень хорошая новость: значит поступление барона Семенова в околосмертном состоянии там задокументирована, и дальше при любом раскладе, на Талию не повесят подозрение в убийстве.
— В общем так, — сказал я, выпуская струйку дыма. — Возможные варианты таковы… Первое, самое правильное, но в то же время не простое: сообщить в полицию. Мол, пришел к тебе в гости, выпил бутылку полугара и отчего-то отдал богам душу, что в общем-то и есть правда. Минус в том, что будет много вопросов. Приедут из канцелярии Надзора Чести и Права, все-таки какой-никакой барон, — я заметил, что Талия отрицательно качает головой, и перешел в следующему варианту, который ей тоже явно будет не по вкусу, но на всякий случай его тоже я решил озвучить: — Сообщить твоему отцу…
— Идиот что ли⁈ — она вытаращила свои красивые зеленые глаза. — Нет, Елецкий, ты точно ебнутый! Предложи что-то нормальное.
— Тогда остается магия. Хотя, есть еще кое-что… Например, выбросить его еще раз из окна — может у него мания такая — мания выпрыгивать из окон. Или еще проще: дотянуть до площадки подъемника и отправить кататься по этажам, — я рассмеялся.
— Елецкий, блять! Я еще раз убеждаюсь, что ты ебнутый! Этот урод сказал внизу, что идет ко мне. Понимаешь? Это значит, если он выпадет из окна или будет в таком виде кататься по этажам, вопросы будут ко мне, и случится тот вариант, что ты назвал первым, — Талия сердито прикурила.
— Дорогая, ты права. Это я так, просто тебя взбодрил, — мысленно я вернулся к вариантам с магией.
— Я и так бодрая. С того момента как его увидела на моей кровати, такая бодрая, что спать теперь трое суток не смогу, — она глянула на мертвого барона и тут же отвернулась вздрогнув.
— Ладно, сжигать это тело в ванне как бы долго и смрадно. Я вот о чем думал с самого начала, пока труп слишком не охватило окоченение, можно его кое-как оживить и попросить уйти из гостиницы.
— Попросить уйти? А? Я не ослышалась? — Принцесса Ночи смотрела на меня с крайним недоверием.
— Да. Просто попросить или даже приказать. Лучше даже сопроводить куда-нибудь к Павелецкому скверу, чтобы не вернулся сюда, — сказал я, одновременно продолжая думать над деталями весьма непростой магической операции, которую могло бы упростить кольцо Талии. То самое, египетское, снятое некогда с трупа Родерика.
— Елецкий, вот это мне нравится! — радостно поддержала Принцесса Ночи. — Если ты только не пиздишь, что так можно.