Артем зашел в квартиру и с грохотом опустил радиоприемник на стол в кабинете.
— Надоела мне эта бандура! Надо было сразу на свалку отвезти, — зло сказал он и вытер пот со лба. — Давай продадим, как обычный радиоприемник?
Светлана подошла сзади и обняла.
— Надо съездить до психушки и выяснить, когда его выпишут. Хочу побыстрее развестись.
— Ну так съезди и выясни. Было бы здорово, если бы его на всю жизнь там закрыли.
Она кивнула и продолжила:
— Я придумала, что с приемником делать.
— И что же? — он повернулся и пристально посмотрел на нее.
— Продать институту, в котором языки изучают, — возбужденно проговорила она.
— О-о, ты такая умная! — восхитился он. — А у нас есть такой институт?
— Конечно. В центре, напротив большого фонтана. Не помню его название.
Артем закивал и добавил.
— Надо было антенну тоже забрать, чтобы лучше ловило.
Тут Светлана отодвинулась и озадаченно посмотрела на него.
— Какая еще антенна?
— В приемнике была. Я ее выдернул.
— Ты дурак, что ли? — ошарашено проговорила она. — Так это же и есть усилитель, который параллельный мир ловит.
Артем недовольно скривил губы и пробурчал:
— Сама ты — дура. На кой нам этот параллельный мир, если и без него покупателя не найти. Может, и нет никакого параллельного мира, а это он начал голоса слышать? Не зря же в психушку попал.
— Хм, не знаю, — задумчиво сказала она и пошла на кухню разогревать обед.
***
Карл Борисович неподвижно сидел на кровати и смотрел в окно.
— Жаль, настольной лампы нет, — раздраженно выдохнул Валентин. — Тень неудачно падает.
Он сидел напротив и делал набросок портрета.
— Кстати, тебе идет такая борода. Я бы на твоем месте еще усы вверх подкрутил.
Карл Борисович кивнул и вновь погрузился в размышления. Сегодня ему было гораздо лучше. Он, как подсказал Валентин, убрал таблетки за щеку и показал медсестре язык.
— Вот так каждый раз. Без напоминаний, — похвалила та. — Мы должны быть уверены, что вы их проглотили.
Карл Борисович кивнул и, как только медсестра скрылся за дверью, выплюнул таблетки на ладонь.
После обеда Валентин уговорил профессора попозировать. У него затекла спина, но он не обращал внимания, мысли о радиоприемнике не давали покоя.
«Зачем он им нужен? Что будут с ним делать? А если сломают или разберут? — ужаснулся он. — Если разберут, то это полбеды — схему я помню. Даже если сломают — соберу новый, но нужно время. Много времени. А вдруг, я потеряю волну и больше никогда их не услышу? Нет-нет, нельзя думать о плохом. Все будет хорошо. Только мамы больше нет».
Тут он в первый раз за последние дни почувствовал, как защекотало в носу и на глазах выступили слезы.
«Мамочка, что же ты не подождала? Я бы наверняка понял, что нужно сделать. Так, надо вспомнить, о чем они говорили, — Карл Борисович пригладил вихор, глядя невидящим взглядом на бабочку, бьющуюся о стекло. — Реган упал в ущелье. Мальчик Рави жил в горах. Амон видел Тутанхамона. Пирамиды. Чувствую, что разгадка совсем рядом, но пока не могу ухватить».
— Что-то ты совсем поник, — раздался голос Валентина. Карл Борисович охнул и плавно лег на кровать.
— Давай позже, а то я устал. Спина разболелась.
Валентин кивнул и отложил рисунок.
— Нет смысла так горевать. Этим не вернешь, — он открыл форточку и выпустил бабочку на улицу.
— Попытаться надо. Вдруг еще не продали.
— В смысле не продали? — ошарашено спросил он. — Или это образно говоря?
— Почему образно? Могут и на части разобрать.
— На части разобрать? — ужаснулся он и замотал головой. — У нас такого нет. Может, в Африке и встречается. Для ритуалов всяких.
— При чем здесь Африка? — привстал Карл Борисович. — Ты о чем?
— Я о маме твоей. А ты о чем?
Карл Борисович махнул рукой и рассмеялся.
— А я про радиоприемник, — затем погрустнел и продолжил. — Маму не вернешь — это точно. Жаль, очень жаль. Поторопилась она. Если бы чуть-чуть подождала…
Он замолчал и горестно вздохнул.
— Мне здесь больше делать нечего… На Земле.
Валентин всплеснул руками, подбежал и сел рядом:
— Что ты! Даже не думай. Это грех большой. Вот успокоишься, и все наладится. Ты все-таки таблетки пей, рано тебе от них еще отказываться.
Карл Борисович усмехнулся:
— Опять ты меня не понял. Умирать я не собираюсь. Наоборот, хочу жить долго-долго.
***
На следующее утро Карл Борисович снова сел позировать Валентину, только на этот раз на улице. Пациенты в голубых пижамах разбрелись по небольшому огороженному дворику, утопающему в зелени. Санитары и медсестры по очереди стояли на крыльце и следили за порядком.
— Бабье лето началось, — сказал Валентин и отмахнулся от пчелы, которая пыталась сесть на яркие краски. — По прогнозу вся неделя будет такая.
Карл Борисович смерил взглядом высоту забора и покачал головой.
— Метра три будет.
— Все четыре. Ты что, думал — перепрыгнешь? — усмехнулся Валентин и провел кисточкой по альбомному листу. — Тебя в этом изобразить или переодеть?
— Если можешь, то лучше в сером клетчатом пиджаке… Кстати, гостиницу я только на неделю вперед оплатил. Поэтому обязательно надо выбираться, или выкинут мои вещички.
Карл Борисович поздоровался с милой дамой с цветком в волосах, которая проходила мимо и кокетливо улыбалась. Затем сел рядом с Валентином и тихо сказал:
— Давай сбежим. Прямо сегодня. Уверен, ты знаешь здесь все лазейки.
Валентин поджал губы и замотал головой.
— Ну, не знаю, — замялся он. — Все-таки надо здоровье поправить.
— Какое здоровье? — возмущенно зашептал профессор. — Ты же выкидываешь все лекарства.
Валентин продолжал рисовать, не обращая внимания на пристальный взгляд Карла Борисовича.
— Хотя бы подскажи, как это сделать, — наконец взмолился он.
Валентин отложил кисть и, оглянувшись, зашептал:
— Один ты выбраться не сможешь. А за побег могут в изолятор посадить, — он опустил голову и начал изучать свои ногти. — Дело в том, что я сейчас на мели. Потратился в прошлом месяце и с работы уволили. Мне надо где-то пожить. У меня денег нет даже на еду.
Карл Борисович так сильно ударил его по плечу, что Валентин чуть не распластался на галечной дорожке.
— Я дам! — воскликнул он и рассмеялся. — Деньги — не проблема. Сколько надо?
Валентин смущенно улыбнулся и несмело спросил:
— Ты мне правда поможешь с деньгами?
Профессор махнул рукой.
— Конечно. Не волнуйся об этом. Давай выбираться отсюда.
Валентин с облегчением выдохнул, глядя на счастливо улыбающегося Карла Борисовича.
Тут в дворике появилась медсестра и велела всем зайти на завтрак.
Карл Борисович и Валентин сели в столовой подальше от других и вполголоса принялись обсуждать план побега.
— Здесь все кабинеты и двери на улицу открываются только ключом. У меня ключ есть, но дома. С собой я его не взял, так как не думал о побеге, — усмехнулся Валентин и продолжил. — Я знаю, как им разжиться.
Карл Борисович машинально совал ложку в рот и, почти не разжевывая, глотал.
— Ты видел бабу Нюру? — спросил Валентин.
— Нет. А кто это?
— Постельное белье выдает. Такая маленькая, пухленькая старушка, — профессор помотал головой. — Я тебе потом ее покажу. Так вот, эта баба Нюра плохо слышит. Нужно, чтобы один из нас ее отвлекал, а второй аккуратно вытащил ключ у нее из кармана халата. В прошлый раз у нас получилось.
Профессор поздоровался с санитаром, проходящим мимо них, и еле слышно спросил:
— А как ты сюда попадаешь?
— Соседа подговариваю. Он звонит и жалуется, что я опять начал чудить. Приезжает скорая, забирает и привозит сюда.
— Неужели так просто?
— Конечно. Но только если ты стоишь здесь на учете.
Карл Борисович отодвинулся и, нахмурив брови, спросил:
— А почему ты у них на учете?
— Да так. Было дело, — уклончиво ответил Валентин. Профессор не стал расспрашивать, но червь сомнения поселился в его душе.
После завтрака, к ним в палату пришла молоденькая медсестра и принесла лекарство. Она внимательно смотрела, как Карл Борисович положил в рот две белые таблетки и запил водой.
— Лизонька, ну зачем этот контроль? Мы же взрослые люди. Неужели вы думаете, что мы сами не заинтересованы в выздоровлении? — поинтересовался Валентин и подмигнул ей.
— Инструкция, — сухо отозвалась Лизонька и, убедившись, что он тоже выпил таблетки, вышла из палаты. Едва дверь за ней закрылась, оба выплюнули лекарство и спрятали в карман. Валентин лег на кровать и вытянулся.
— Надеюсь, ты меня не обманываешь насчет денег? — равнодушно спросил он, но озабоченный взгляд выдал его беспокойство.
— Конечно, нет. Я прилично зарабатываю. Единственное, в чем я не нуждаюсь, так это в деньгах. Только радости от них никакой.
— Ну, не скажи, — возразил Валентин. — Лично для меня они — единственная радость. А семья у тебя есть? Дети?
Профессор тяжело вздохнул и пригладил вихор на затылке.
— Уже нет. Ни мамы, ни жены, ни детей. Совсем один на этом свете. Сирота.
Валентин повернулся и внимательно посмотрел на него.
— Тогда куда ты так торопишься? Полежи, отдохни. Глядишь, и смысл жизни появится.
— Есть у меня смысл жизни. Только боюсь, что его продадут или сломают. Поэтому надо торопиться.
— Так-так, — заинтересовался Валентин. — Что же это такое? Машина? Кататься любишь?
Карл Борисович пару секунд поколебался, но решил, что Валентин не станет распространяться об этом, а если и будет, то кто верит психбольным?
— Я собрал усилитель к своему радиоприемнику, который поймал радиоволну с другого мира, — начал он рассказывать, пристально наблюдая за реакцией художника. — Туда люди попали с Земли. Они жили в разное время и в разных странах. Судя по разговорам, им там очень хорошо. Они не болеют и не стареют. Амон, по моим подсчетам, живет там уже больше трех тысяч лет.
Валентин опустил ноги и сел, внимательно слушая рассказ Карла Борисовича.
— А Гюставу сто пятьдесят исполнилось. Люди остались в том возрасте, в котором переместились с Земли. Вера жила во время Второй мировой войны, но по голосу ей больше тридцати не дашь…Я надеялся с мамой туда перебраться, но не успел. Не смог вовремя узнать, как попасть к ним.
Карл Борисович поник при упоминании о матери. Но тут отозвался Валентин.
— Я знаю. Я был там.
***
Артем и Светлана сидели на остановке и изредка поглядывали в сторону административного здания завода.
— Вроде все разошлись по домам, — подал голос Артем. На парковке было пусто, в окнах, кроме каморки охранника, свет не горел.
— Давай еще немного подождем. Чтобы наверняка, — Светлана протерла носовым платком лаковые сапоги и посмотрелась в зеркало. Ярко-красная помада пачкала зубы, но делала ее сексуальной.
Через полчаса, когда совсем стемнело, они направились к главному входу. Дверь была не заперта.
— Удачи, — прошептал Артем и шлепнул ее по ягодицам, обтянутым короткой тугой юбкой.
Светлана резко открыла дверь и вальяжно подошла к охраннику.
— Здравствуйте. Вы помните меня?
Охранник отложил журнал и оглядел ее с ног до головы.
— Жена Карла Борисовича?
— Верно, — улыбнулась она.
— Но его нет. Карл Борисович уже несколько дней в больнице.
— Я знаю, — она подошла вплотную к столу, за которым сидел охранник, и провела пальцем по гладкой поверхности. — Он попросил забрать с кабинета одну вещь. Не могли бы вы дать мне ключ?
Охранник сглотнул и, слегка заикаясь, ответил.
— Н-нет, нельзя. Ключ выдается только под роспись. У нас строго с этим. Проверяют.
Она горестно вздохнула и медленно побрела к выходу:
— Жаль. Он расстроится. Ему и так плохо после смерти матери, а еще и меня не пускают в его кабинет. А он, между прочим, очень ждет. Я думала, что хоть немного смогу отвлечь его от мыслей о смерти.
— Ладно, — он вскочил со стула и потянулся к ключнице. — Пойдемте вместе.
Светлана вмиг оживилась и бодро зашагала в сторону лифта. Охранник еле поспевал за ней. На седьмом этаже их встретила Мария. Она мыла шваброй пол.
— Скользко, — предупредила она и внимательно посмотрела на Светлану. — Вы, случайно, не жена Карла Борисовича?
— Случайно — жена, — Светлана вскользь взглянула на уборщицу. — А что?
— Ну, как он там? Легче стало? — обеспокоено спросила Мария.
— Стало, — сухо отозвалась Светлана и махнула охраннику. — Мне некогда. Давайте быстрее.
Тот кивнул и ускорил шаг. Они подошли к кабинету, и охранник отпер дверь. Лампы коридора осветили стол, на котором лежал усилитель с тремя антеннами.
— То, что надо, — Светлана бережно взяла его и зашагала к лифту.
Мария со шваброй и последовала за ней.
— Протру возле двери. Наследили небось, — сказала она на вопросительный взгляд охранника. Светлана фыркнула и вскинула голову.
Охранник проводил ее до выхода и попридержал дверь:
— Передайте привет Карлу Борисовичу. Пусть выздоравливает.
Они кивнула и выпорхнула на улицу. Артем в нетерпении прохаживался неподалеку и, как только ее увидел, кинулся навстречу.
— О! Молодец, — похвалил он, забрал усилитель и страстно поцеловал ее в губы. — Страшно было?
— Нет. Наоборот, весело. Я целый спектакль там устроила, — рассмеялась она.
— А это кто? — кивнул Артем на темное окно, в котором мелькнуло светлое пятно лица.
— Не знаю, — пожала плечами Светлана. — Охранник, наверное. Пойдем домой.
Они в обнимку зашагали в сторону оживленной трассы.
***
— Ты врешь, — возмущенно проговорил Карл Борисович. — Как ты мог там быть?
— А я говорю — был, — упрямо повторил Валентин, с трудом разжевывая жесткий кусок говядины.
Они сидели в столовой и доедали ужин. За их перебранкой внимательно следили два санитара.
— Я тебе покажу. У меня есть доказательства, — сквозь зубы проговорил Валентин и залпом выпил компот.
— Давай, показывай, — не унимался Карл Борисович. Он был очень возмущен и думал, что Валентин насмехается над ним.
— Дома. У меня все дома. Выберемся отсюда и поедем ко мне. Потерпи.
Они отнесли посуду в мойку и вышли в коридор.
— Ну, хорошо-хорошо, — тихо сказал профессор и глубоко вздохнул. — Допустим, ты там был. А как ты туда попал?
— Потом узнаешь, — Валентин взял его под руку и повел в сторону кабинетов и санитарных комнат. — Скоро баба Нюра домой пойдет. Надо действовать.
Они подошли к открытой двери бельевой. Среди полок с глаженными простынями и наволочками слышалась возня.
— Баба Нюра! — крикнул Валентин. — Баба Нюра!
Показалась седая голова, подозрительно сощурилась и грубо спросила:
— Чего надо?
Валентин поманил ее и улыбнулся. Баба Нюра, косолапо шаркая, приблизилась и повторила вопрос:
— Чего надо-то?
— Баба Нюра, дорогая, мне помощь нужна! — крикнул Валентин, сложив руки в виде рупора.
— Ты чего так разорался? Не такая уж глухая, — недовольно пробурчала она. — Что тебе надо? Водку можешь даже не просить — не принесу.
Валентин еле заметно кивнул Карлу Борисовичу, а сам наклонился над ней и тихо сказал:
— Мне бы белье поменять.
— Что? — переспросила она. — Что ты там шепчешь?
— Мне бы белье поменять, — повторил он все так же тихо.
— Громче! Я не слышу, — раздраженно сказала она.
Валентин ухмыльнулся и повторил еще раз.
— Как вы, психи, мне надоели! — распалилась баба Нюра. — Бормочут там что-то себе под нос, людям работать мешают.
Валентин молитвенно сложил руки и, жалобно глядя на нее, сказал:
— Пожалуйста, мне бы белье поменять.
— Громче! Громче! Я не слышу, — взорвалась она и, взглянув на хохочущего Валентина, принялась бить его наволочкой. — Как вы мне надоели. Психи. Одни психи вокруг!
Сердитая Баба Нюра даже не заметила, как Карл Борисович вытащил ключи из ее кармана и ретировался в свою комнату.
Через пару минут прибежал хохочущий Валентин.
— Похоже, скоро и ей выделят койко-место. Будет жить и работать здесь, — отсмеявшись, сказал он и вытер слезы.
Карл Борисович похвастался ключом, спрятал его под подушку и спросил:
— Когда выдвигаемся?
— Ближе к утру. Думаю, после трех уже можно пойти на разведку. Вообще-то они спят по ночам, если никто не чудит. Пойду, позвоню подруге.
— Что? — вскочил профессор. — Можно звонить?
— Конечно. Телефон на посту. Только надо разрешения у медсестры спросить, — Валентин вышел из палаты. Карл Борисович побежал следом.
Пока Валентин заливался соловьем в трубку, профессор обдумывал, кому бы позвонить.
«Семен Семеновичу — обязательно. Про похороны спросить. Интересно, Света ходила или нет? А еще кому? — он задумчиво ковырял дырку на дерматиновом диване. — Больше некому. Машенька! Точно, Машеньке позвоню».
Валентин уступил место у телефона, и профессор тут же набрал номер директора.
— Семен Семенович, это я.
— Борисович? Как ты? — послышался обеспокоенный голос.
— Хорошо. Отдыхаю, — грустно усмехнулся он. — Как похороны прошли?
— На высшем уровне, — похвастался директор. — Слава Богу, похоронили. Поминки в заводской столовой организовали. Даже музыканты были.
— А Света? Она приходила?
— Не знаю, — замялся директор. — Я к людям не приглядывался.
«Значит, ее не было», — догадался Карл Борисович и поник. Мама хорошо относилась к Светлане. Часто дарила ей подарки, приглашала в гости, вязала носки и варежки. Неужели он настолько ошибся в выборе жены?
— Ты там не торопись выписываться, — подал голос Семен Семенович. — Подлечись, успокойся. Ты просто загнал себя. Нельзя так много работать. О нас не беспокойся. Думаю, через неделю запустим контейнеры.
— Хорошо. Удачи.
— Тебе тоже удачи. Ждем тебя с новыми силами, но ты обратно не торопись. Дороже здоровья ничего нет.
Карл Борисович попрощался и нажал на рычаг. Из трубки послышались частые гудки.
Он попросил у медсестры телефонную книгу и нашел номер Марии.
«Звонить или не звонить? Что я ей скажу? А, спрошу про радиоприемник. Может, она что-то знает».
Карл Борисович набрал ее номер и, заметно волнуясь, прижал трубку к уху.
— Алло, — ответила она. — Слушаю.
— Алло, Машенька. Узнала?
— Карлуша, — воскликнула она. — Конечно, узнала. Как ты себя чувствуешь? Мне очень жалко твою маму. Такая добрая и красивая женщина была. Столько хорошего о ней на поминках говорили. Представляю, как тебе сейчас тяжело. Но ты держись. Слышишь? Не раскисай, жизнь продолжается…
— Машенька, — вмешался он в ее монолог. — Дай хоть слово вставить. Я чувствую себя хорошо. Не волнуйся за меня. Я по другому поводу звоню.
— По какому? — вмиг собралась она.
— У меня из кабинета радиоприемник пропал. Может, ты знаешь что-нибудь об этом?
Наступила пауза. Затем она тяжело вздохнула и, понизив голос, сказала:
— Про радиоприемник ничего не знаю. Но сегодня вечером, когда все разошлись, а я мыла седьмой этаж, заявилась твоя жена. Гена открыл ей кабинет, и она забрала оттуда антенну. Между прочим, она сказала, что это ты попросил принести. Ты просил?
«Это они украли радиоприемник! Надо выбираться, и поскорее».
— Так ты просил или нет? — повторила она, не дождавшись ответа.
— Спасибо, Машенька. Ты настоящий друг. Удачи тебе, — быстро проговорил он и положил трубку.