Шли годы, и взрослел Арис. Он был первым на уроках, он был первым на палестре. Царь гордился своим сыном, не было предела его счастью. И ничто, казалось, не предвещало катастрофы, а она была совсем рядом, в двух шагах.
Однажды Арис купался в море, и увидела его проплывавшая мимо нимфа Галатея. Не устояла дочь Нерея пред красотой златокудрого юноши, полюбила его так, что позабыла обо всем на свете. А тот даже не заметил ее, только легкое облачко как бы омрачило его сердце и непонятное беспокойство овладело им.
Мрачный, с отрешенным видом, бродил теперь Арис по дворцу и все пытался что-то вспомнить. Иногда он подымался в горы и оттуда почему-то пристально вглядывался в морскую даль.
Аргесилай тщетно пытался постигнуть причину странного недуга сына, напрасно обращался к врачам и приносил жертвы богам. Ничего не замечал Арис. И все-таки, в его затуманенном сознании что-то подспудно зрело. Порой его озаряли вспышки дивного света, и он слышал неземные упоительные звуки. Эти вспышки света и таинственные звуки сливались в едином гармоническом звучанье, несравнимом и сверхреальном, перед которым меркли звуки лиры Аполлона и флейты Афродиты. Вот тогда-то и наступило просветление и понял Арис, что реальность, настоящая реальность, первоисточник и смысл бытия там и только там лишь, где сияет этот Свет нетленный.
Созывает Арис своих друзей, самых близких, самых надежных и самых смелых. И говорит им: «Братья! Пробил час великого решения. Мы должны построить с вами в тайне от всех быстроходный многовесельный корабль. В назначенный срок мы покинем вифинский берег и отправимся в неизведанные дали. Знайте, братья, в мире есть другое солнце и другие звезды и неведомое людям бесконечное блаженство. Я не могу вас неволить, пусть каждый сам сделает свой выбор. Кто знает, может быть, нам никогда больше не суждено будет вернуться на эту землю и никогда больше не увидим мы своих родных, своих друзей и подруг. Делайте выбор!» И друзья Ариса сделали выбор: никто из них не ответил отказом, все дали клятву быть вместе всегда и всюду, что бы их ни ожидало.
Тридцать вифинских юношей построили в укромной бухте быстроходный корабль и однажды утром они взошли на него, взяли в руки кипарисовые весла и отплыли в неизвестность.
В лучах солнца искрилось и переливалось разноцветными огнями перламутровое море. Волны с шумом ударялись о корабль и, разбиваясь, рассыпали, как жемчуг, серебристые кристаллы. А вокруг резвились дельфины — пажеская свита нереиды Галатеи. Как мираж, как дымка, пролетала она над волнами, без усилий обгоняя быстроходный корабль. В недоумении глядел перед собою Арис и не мог понять, видит ли он бесплотный призрак или прекрасную нимфу. Слышит Арис пленительную песню и не знает, напевает ли ее нимфа или ветер. «Арис, Арис, — слышит он, — ты не веришь глазам своим, а напрасно! Ты не веришь ушам своим, но почему же? Ты покинул свой дом и отправился на поиск иного мира и неиспытанного счастья. Они близко, они рядом. Оглянись и ты увидишь не играющие волны, не резвящихся дельфинов, а цветущую долину. Ты увидишь дивные парки и прекрасный город. Там живут, не зная забот, полулюди-полубоги, а правит этой страной нереида Галатея. Как же обманчивы чувства людей и как несовершенен их разум! Ты полагаешь, наверно, что твой быстроходный корабль летит по морю, как птица? Увы! Он не летит, он не плывет по морю, но стоит среди зеленого луга и напрасно напрягают свои мускулы матросы — кипарисовые весла скользят по траве. Бессмысленный труд. Но не такова ли жизнь людей? А ведь истинное бытие и свобода совсем рядом! Стоит вам только покинуть свой убогий и ненадежный корабль, победить естественный страх и поверить, что рядом не пучина, не смерть, а иная твердь. Ты оставил свои дом, ты не побоялся отплыть в неизвестность. Принимай же решение, Арис!»
Обратившись к своим друзьям, воскликнул Арис: «Братья! Я вижу чудесный город и страну, которой правит нереида Галатея. Она зовет меня. Я должен вас покинуть. Продолжайте плыть прежним курсом и ждите меня сорок дней. Если я не ошибаюсь и если это не виденье, то я найду вас, где бы вы не находились. Ну, а если случится так, что я не смогу вернуться в этот срок, возвращайтесь без меня к родным пенатам...»
Не успели друзья Ариса вымолвить даже слова, как он сделал шаг и оказался за кормой в пучине моря. Нет, это был не мираж, не наважденье. Под ногами Ариса устойчивая твердь! Он вдыхает полной грудью чистый и пьянящий воздух. Юные девы встречают его с цветами. По длинным пропилеям они ведут его во дворец царицы. Он входит в золоченые палаты и видит сидящую на возвышении прекрасную дочь Нерея.
Не сумела совладать с собою нимфа. Как раненная птица, забилось ее сердечко. Она сбежала вниз по ступеням трона и устремилась навстречу Арису, потеряв по пути золотую диадему. Обнимает и целует она гостя, ведет к столу и угощает яствами, которых ничего нет слаще в мире, а затем увлекает к себе на ложе.
Велико очарование нимфы. Может ли кто сравниться с нею в утонченном искусстве игр и ласк любовных? Никогда не думал Арис, что подобное возможно и что такое блаженство ждет его в жизни. Достигая апогея наслаждения, он тотчас вновь ощущал в себе приливы желания и силы. Арис пил любовный напиток и пьянел от него сильнее, чем от вина. Дни и ночи смешались в непрерывном наслаждении, в котором все слилось в одно мгновенье, в своей быстротечности неотличимое от смерти. Все забыл Арис — и отчий дом, и покинутых им друзей, и то, зачем он отправился в опасное странствование. Но однажды в полудреме, в полусне увидел Арис свой быстроходный корабль. Он стоял на зеленом лугу и напрасно напрягали свои мускулы матросы — кипарисовые весла скользили по траве. И услышал Арис, как друзья его говорили о том, что истекает сорок дней, как он покинул корабль. Понял он из разговора, что на корабле кончаются припасы, что матросы сбились с курса и не знают, куда им плыть дальше. Пот катился с потемневших, усталых лиц его друзей. Вздрогнул Арис. Острая боль обожгла его сердце, и в тот же миг исчезли золоченые палаты и сказочное царство нереиды Галатеи. Растаяла, как дымка, обольстительная нимфа и только вздох печальный услышал за собой Арис.
Еле сдерживая слезы от счастья, вступает Арис на корму своего корабля. «Я вернулся, друзья! — восклицает он, — и теперь уже нас ничто не остановит. Ночные призраки гаснут в свете солнца!»
Проходили, однако, за днями дни, а вокруг по-прежнему простиралась бесконечная пустыня моря. Жажда изнуряла моряков, их мучил голод, их силы были на исходе. Непрерывно, неустанно вглядывался Арис в морскую даль. Где долгожданный берег? Где предел скитаний? Не напрасно ли ожидание? Может быть, и в самом деле их корабль застыл неподвижно на зеленом лугу и скользят по траве кипарисовые весла?
Но однажды поздно ночью Арис, не смыкавший усталых глаз, увидел над собою луч голубоватой звезды. Необычное светило, казалось, танцевало и резвилось, вырисовывая в небе петли и какие-то таинственный знаки. Оно как будто бы пыталось что-то поведать Арису. Это было знаменье. Но как понять, как угадать его смысл? И лишь только под утро внезапная догадка пронзила его — это путь их скитаний. Отныне они должны плыть, повторяя петли и зигзаги, указанные им в небе путеводною звездою!
«В путь, друзья! — воскликнул Арис. — Нам ниспослано свыше знаменье! Нам указан надежный курс к цели наших скитаний!»
День прошел, и в легкой дымке показался на горизонте желанный берег. Наконец-то брошен якорь! Наконец-то изможденные матросы ступают на твердую землю!
На пустынном берегу юноши встретили древнюю старуху с пожелтевшим свитком. Произнеся слова приветствия, с почтением вопросил ее Арис:
— Поведай нам, кто ты, любезная, будешь, расскажи нам, что за берег, на который мы ступили после долгих и мучительных дней скитаний.
— Эта вотчина этруссков, — отвечала старуха, — это берег италийский. На него вступил ты, Арис, после долгих и мучительных дней скитаний.
— Но откуда тебе известно мое имя?
— В этой книге о тебе я прочитала. В ней, написанной задолго до того, как ты родился, указаны все дела твои и сроки.
— Я понял — ты премудрая Сивилла! И, конечно же, не случайно я приведен к тебе ныне своей путеводной звездою! О своей судьбе я не буду спрашивать тебя, лучше мне не знать ее. Но прошу тебя и умоляю: открой мне тайну жизни и тайну смерти!
— Позволь вначале мне накормить твоих спутников, Арис. Они валятся на землю от усталости. Им нужно отдохнуть. Долгим было ваше странствие. Но путь ваш отсюда будет куда длиннее!
Накормила Сивилла усталых матросов, уложила отдыхать на пуховых постелях, а сама отправилась с Арисом в горы, в мрачное, мертвое ущелье. Это место стороной обходят люди, его избегают звери и облетают птицы. В его сумраке роятся скорбные тени. Порывом леденящего ветра там пролетает Ангел смерти. В этом ущелье есть пещера, а в ней провал в преисподнюю. Оттуда доносится гул, похожий на рыдания и стоны.
— Вот и пришли мы, — сказала Сивилла. — Ты хотел узнать разгадку тайны жизни и тайны смерти? Мы у порога преисподней. С кем ты хочешь поговорить из умерших? Назови мне любое имя.
— О, почтенная Сивилла! Жил когда-то на земле муж, превосходивший всех людей своей великой мудростью, получивший знания от Сынов Неба. Он рожден от Зевса...
— Я догадалась, если имя этого человека Тантал.
— Да, это он, ты угадала.
— Ну, что же, я вызываю его тень из преисподней. Выходи из бездны, Тантал!
И послушная воле Сивиллы, перед ней предстала тень божественного старца. Она плыла и колебалась. Отрешенным казался взгляд его.
— Скажи мне, кто ты? — промолвил Арис. — Неужели перед нами премудрый Тантал?
— Я есмь тот, кто был когда-то сотрапезником бессмертных богов, тем, кому они вверяли свои тайны. Правил я Фригийской землей, был властителем державы, простиравшейся до самой Иды. А теперь я только жалкий призрак.
— Говорят, премудрый Тантал, что, наказанный богами, ты испытываешь ныне нескончаемые муки, страдая от голода и жажды. Так ли это?
— Велико воображенье у жрецов! Бытие за гранью смерти на самом деле намного печальнее и страшнее. Когда-то мое тело казалось мне тяжким бременем и как хотелось безумцу Танталу освободиться от его оков! Я мечтал стать свободным духом! Что же, Арис, я достиг теперь этой свободы. Но легче ли мне от этого?! Быть вне пространства, быть всегда, но вместе с тем никогда, нигде — в этом, наверно, танталовы муки! Знал бы ты, как тяготятся этой призрачной свободой духи и тени и как страстно они жаждут воплощения!
— Неужели это страстное желание никогда неисполнимо?
— Настанет срок и родится в мире царственный Младенец. Его страдания и подвиг принесут нам исцеление. Его жертвенною кровью возродимся мы для новой, вечной жизни и восстанем возрожденные во плоти. И тогда уже я предстану не старцем, а в расцвете моих духовных сил, в апогее моего существования! Сотворенные богами, таковыми мы и должны быть. Мы ведь сами уклонились от своего призвания. На Земле сменилось уже три эона: золотой, серебряный и медный. Ныне, Арис, железный век. Когда-то на Земле жили полулюди-полубоги. Они жили по божественным законам и в любви с Сынами Неба. Им были открыты тайны мироздания. Они не знали ни болезней, ни страданий. Но по наущению вселенского зла среди них возникла вражда и зависть. Жажда власти помутила их рассудок. Появилась жреческая каста, которая узурпировала право на общение с богами. Вот тогда-то и разверзлась брешь между Небом и Землею, а вместе с этим завершилось время золотого эона.
Серебряный век принес людям искушения и муки. Но намного тяжелее и губительней был новый, медный век, век богоборства и великих потрясений. С его началом пробудились автохтоны, порожденные Землей могущественные титаны. Они восстали против Сынов Неба и попытались похитить у них сокровенное знание. Однако похищенное знание не могло им принести ничего, кроме бед. На Землю обрушились катастрофы и болезни. Разразилась великая битва, в которой победила небесная рать и пали порожденные Землею титаны. А вождя мятежников Прометея боги приковали к нависающей над морем гранитной скале.
Так бесславно завершился медный век. Настал четвертый век, век железных человеков и могущественных магов. Заковав себя в железо и соорудив могущественные машины, они, так же как и титаны, не хотят смириться. Грудь плодоносящей Земли больно ранит железный плуг и тяжко страждет истерзанная, в шрамах, земная плоть.
Пройдет, однако, как и все проходит, железный век. На многострадальной Земле созревает племя богочеловеков, страстотерпцев и героев, тех, кто в жажде совершенства не находит себе места в этой шаткой и неверной жизни, тех, кто является в этом мире странником, но кому уже забрезжил, как маяк во мраке ночи, свет нездешний и нетленный. Ты, Арис, из племени изгоев и странников. От таких, как ты, зависит наступление на Земле иного, лучезарного эона. И тебе нет другого пути. Оставайся верным себе и следуй за своей путеводной звездою!
Не успел Арис вымолвить даже слова, как исчезла тень того, кто был когда-то фригийским царем и собеседником бессмертных.
Тридцать дней без трудов и забот прожили гости у божественной Сивиллы. Но однажды рано утром они снова сели за весла и отплыли от гостеприимной земли этруссков.
Много дней прошло в суровых испытаниях и лишениях. Были бури и крушенья. Нередко их душило отчаяние. А однажды им вновь удалось увидеть за кормой вифинский берег. Какое же искушение овладело их сердцами! Совсем рядом были родной дом, друзья и подруги, покой и наслаждение. Но никто из них не дрогнул. Сжав зубы, понурив взоры, они продолжали плыть мимо родного берега и счастья.
Миновав Вифинию, корабль вышел в Понт, который встретил его буйным ветром и штормами. Но как-то раз на рассвете показались очертания таинственной Колхиды. Путеводная звезда привела корабль к той скале, где был прикован вождь мятежных титанов и похититель тайны Неба Прометей. Он висел на цепях над бездной моря и в урочный час к нему прилетали хищные птицы и клевали титану печень. В сострадании и гневе поднял Арис свой лук, готовый уже поразить птиц, терзавших Прометея, но многострадальный титан остановил его. «Не гневи всевышних, — воскликнул он, — я заслужил эту кару». В изумлении опустил свой лук Арис. С болью в сердце он взирал на муки титана, пока птицы не оставили на время его. Измученный пыткой, Прометей не сразу пришел в себя, а когда обрел силы говорить, промолвил Арису:
— Спасибо за великодушный порыв и сострадание. К сожалению, не тебе дано судьбой прекратить мои муки. Но недолго мне уже осталось их выносить. Скоро прибудет сюда тот, кому по воле рока дано поразить этих птиц и повергнуть мои цепи в море. Однако и ты ко мне, конечно, был приведен не случайно своею путеводной звездою. Скажи мне, что бы ты хотел услышать от меня.
— Я хотел бы услышать, премудрый Прометей, — отвечал ему Арис, — о тайне, которую ты когда-то похитил у всевышних.
— Трудный вопрос задаешь ты мне, сын Аргесилая. Не могу ответить на него и не могу не ответить. Знай, за Великими Столпами, за Землей Последней Фулы есть вращающийся остров, который каждый день совершает оборот, подобно небесному своду. На острове есть замок, в котором хранится тайна, о которой спрашиваешь ты. Заблуждаются те, кто думают, что ее можно похитить, как заблуждался в этом и я. Ее нельзя похитить, но она дается даром, безвозмездно всем, кто жаждет совершенства и чистоты, кто способен без сомнений довериться Абсолюту. Если ты таков, ты разыщешь этот остров.
Попрощавшись с Прометеем, юноши вновь взяли весла в руки и поплыли к Пропонтиде, а затем к Великим Столпам и Земле Последней Фулы, за которую не плавал никто из смертных.
Много лет прошло в скитаниях, много бедствий и страданий пришлось им пережить за это время. Но однажды перед ними внезапно, словно призрак, ниоткуда возник прекрасный остров. На нем был замок с золотыми куполами и все сразу догадались, что это и есть тот самый остров, который они так долго и мучительно искали.
Арис, а за ним и его матросы вступили на причал. И тотчас сам собой опустился подъемный мост, сами собой открылись ворота замка. Не было видно ни души, но внутреннее чувство не оставляло моряков, что невидимые стражи охраняют этот остров и незримо наблюдают за ними.