Саша
Ник первый напал на птиц. Мне нужно быть внимательнее и присмотреть за ним. Я не стал ничего ему говорить, потому что не хотел раздора. Ситуация была экстренная, нам следовало действовать сообща. Но, черт возьми, птицы не нападали первыми. Как и твари в склепе. Первыми напали мы.
Возможно, по вине Ника мне пришлось сидеть, раскорячив ноги, пару дней на жутко неудобной, без досок алюминиевой раме катамарана. Еды нет. Воды нет. Ничего нет. Есть только надежда, благодаря ей мы и тянулись в сторону спасения.
Я понимаю, что вменять парням милосердие сейчас — гиблое дело, в следующий раз постараюсь предотвратить кровопролитие, если его можно будет избежать. Я найду способ. Насилие порождает насилие. Я хочу верить в светлый исход.
Мой дух отказывался принимать мнение, что в этом мире все живое хочет нас убить. Я попытаюсь установить контакт, пусть даже со зверем, пусть даже с неразумным. Негатив только уничтожит нити, которые я могу протянуть, обещаю себе, что попытаюсь предотвратить глупости, которые мы можем натворить, и будь что будет.
Полоска береговой линии приближалась очень быстро, как только мы увидели землю, тут же все разом подхватили силой катамаран. Мы развили огромную скорость и неслись так близко над водой, что срезали шляпки частым небольшим волнам, оставляя позади себя два длинных фонтанчика.
Виднелись деревья и пляж, высокий берег. Мне показалось, или справа вдали, в лучах солнца, мелькнул блик, похожий на маячок.
— Если там будут живые существа, пусть даже неразумные, я хочу первый попробовать установить контакт. — Мы замедлили скорость и начали подплывать к пляжу, который резко уходил вверх, перерастая в рощу.
— Да ради бога. Но сперва еда и вода. — Альберт взял копье в левую руку и свесил его с борта катамарана, явно собираясь опираться на него после того как сойдет на землю. Остальные парни думали примерно так же, даже Ник ничего не сказал.
Альберт в дни после стычки с птицами осунулся, похудел, но его нога выглядела очень многообещающе. Раны затянулись, только неряшливые шрамы от крестообразных стежков напоминали о том, что нога была повреждена. Исцеление мое и Андрея тоже подходило к концу, еще пара дней, и мы совсем поправимся, а если еще и поедим… Я мечтательно закатил глаза. Не думал, что чувство голода настолько отвратительное. Я так давно нормально не ел. Чувствовалась усталость, затекшие мышцы болели.
Мы пролетели прямо по пляжу, для уверенности заезжая на полянку по соседству с подлеском. Берег ударил наш катамаран в днище. Мы все тут же спрыгнули и развалились на мягкой зеленой траве.
Ник, как обычно, смачно матерился и театрально упал обнимать землю. Вано самозабвенно нюхал свежесорванную траву. В это время Альберт доковылял, опираясь на копье, до пляжа и засунул руки в горячий песок. Андрей покачивался из стороны в сторону, разминая затекшие за поездку ноги. Он явно опирался на левую ногу, смещая центр тяжести.
Я вдыхал дурманящий аромат летнего леса, он перемежался с разноцветьем и запахом сорванной около меня травы. Прямо как дома летом. На меня так напала ностальгия по старым дням, как мы с Олей беззаботно валялись дома, дни нашего знакомства и гуляний по дворам. Как я провожал ее домой летом и ощущал этот самый запах. В груди защемило. Как же остро захотелось домой…
Андрей, достаточно размяв ногу, неловко заваливаясь на левый бок, пошел искать себе палку для опоры. Стоять самому было тяжеловато, от помощи он отказался, сказав, что сам все сделает. А нам предлагал разделиться и поискать воду.
— Альберт, присмотрите за катамараном? — Мы переглянулись с Вано и Ником, наша троица могли передвигаться быстрее, чем наши товарищи, так как имели целые ноги. Альберт согласно кивнул.
— Я тут поблизости обойду, может, ручей найду, давайте только недолго.
— Есть идея. — Ник щелкнул пальцами, привлекая наше внимание. — Выберем три направления и пойдем по ним, считая до двухсот. Это примерно три минуты ходьбы. Затем разворачиваемся на сто восемьдесят градусов и идем обратно. Встречаемся тут.
— Ну ты ваще, голова. — Вано идея понравилась, он даже залихватски шлепнул Ника по плечу, тот принялся, смеясь, потирать место ушиба. Похоже, они были чертовски счастливы добраться до суши.
Мы разбрелись в трех направлениях от катамарана и пошли прямо сквозь подлесок. Я выбрал длинную поляну, мелькающую за новыми деревьями. Эти были не такие, как на острове. Они больше походили на наши… Я бы точно так подумал, что стоят елки или пихты, если бы не невероятно большие иголочки, собранные в длинные пучки, висящие над головой. Деревья оказались высокие, статные. Да я даже слышал пение птиц! Лес был по-настоящему живой. Мое настроение резко поднялось. 157… шире шаг…158… быстрее…159.
Я честно досчитал до двухсот, ломающиеся ветки под ногами парней я уже не слышал. Хотел было разворачиваться обратно, как унюхал запах костра. Точно. Костер. Такой запах может быть только у горящего дерева. Я пулей побежал назад, нужно идти всем вместе. Во рту было ужасно сухо, пить, пить, пить. Надеюсь, парни нашли воду. Если нет, нужно быстрее идти сюда.
Я первый прибежал к катамарану. Андрей уже вытесал себе палку под плечо и использовал ее как костыль. Альберт сидел, опершись спиной о катамаран. Воды они не нашли. Вскоре пришли парни, тоже ничего толком не нашедшие, один Вано сказал, что видел протоптанные тропинки. Катамаран решили занести в подлесок и замаскировать срубленными ветками. Последний контейнер и то, что осталось от транспорта, закидали ветками, поставив в низину. Оружие решили взять с собой. Через пару минут мы уже топали в сторону, где я унюхал костер. Подойдя ближе, мы все учуяли его и шли на аромат горевшей древесины.
Лес разошелся в стороны, мы увидели одноэтажную бревенчатую избу с черепичной крышей, огороженную забором из кривых длинных брусьев. Они были тонкие и прибиты концами к столбам. Виднелись огород и сарай. Несколько лодок днищем к верху. Цивилизация. Мы радостно переглянулись.
Из-за первого дома выглядывал второй, а за ним и третий. Дальше стояла высокая колокольня, похоже, именно блеск от отполированного колокола мне показался. Мы двинулись к забору. Обходя его, наткнулись на череду тропинок. Они сливались в широкую длинную дорогу, по сторонам которой стояли избы.
Перед нами возникла деревянная калитка. Окна были мутные, но явно стеклянные. Мы подошли к мощной косой двери. Я направился к ней и оглянулся на парней. Они поддержали мою идею постучать.
— Это целая деревня. Они, наверное, по-нашему не разговаривают, — сказал стоящий позади меня Андрей, он рассматривал ухоженную грядку и деревянный мостик, перекинутый через широкую придорожную канаву. Тут все было облагорожено.
Я постучал два раза. У соседнего дома послышался лай. Похоже, там был пес? Тяжелые шаги притихли у двери. Она открылась, и на нас уставился лохматый мужчина в простой холщовой коричневой рубашке. Он был босиком, штаны из грубой кожи поддерживал ремень.
Он удивленно смотрел на нас. И что-то спросил на гаркающем языке. Хмуро уставившись, ожидал ответа. Похоже, он хочет знать, чего нам надо. Наш видок его явно смутил. Я решил налаживать контакт известными жестами.
— Приветствую. — Я помахал рукой и поклонился. — Можно попросить у вас воды?
Левой рукой я показал, как будто пью из кружки. Мужик сморщил лицо в непонятной гримасе и произнес пару фраз, глядя на наше оружие. Я ни черта не понял, и, судя по недоумевающим лицам парней, они тоже, но мужик явно заострял внимание на том, что мы вооружены.
— Мне кажется, он не враждебен. Давайте замотивируем его помочь нам. — Ник развернулся и присел на корточки; вытянув что-то из внутреннего кармана армейской ветровки, он покопошился, подошел к двери и протянул мужику ярко-красный рубин, окантованный золотом. Глаза аборигена удивленно расширились. Мужик принял из рук Ника маленькую бирюльку и принялся тереть о штанину и разглядывать. Ник отвлек его внимание, показав жестами, как ест невидимой ложкой и запивает из невидимого стакана. А затем в завершение сложил руки в молитвенной позе и положил под щеку.
Убедившись, что это настоящая драгоценность, мужик стал озираться по сторонам и что-то сказал, похоже, он понял, что мы от него хотим, затем махнул рукой к небольшим воротам.
Мы переглянулись и несмело пошли туда, мужик закрыл дверь и скрылся в доме. Через пару секунд он появился из ворот и отступил в сторону, приглашая нас во мрак пристройки.
Внутри пахло сеном и домашней скотиной, добавлялся крепкий запах навоза. Свет прорывался в окошечко под самой крышей. Стоял полумрак. Мы прошли к большой кадке с зерном, рядом стояли корытца и деревянные вилы. Хозяин указал на комнату, где хранилось скошенное сено. Он поднялся по кривой лестнице и скрылся в доме.
— Ты ему явно переплатил. — Андрей был в приподнятом настроении духа.
— Если он накормит нас горячим и напоит холодной водой, я подумаю дать ему еще одну. — Ник развалился на куче сена. Рядом с ним пристроился Альберт.
— Не стоит тратить драгоценности, нам они еще пригодятся. Похоже, это деревня. И тут есть люди. Он, похож на нас, местный деревенский житель. — Вано подошел к набору серпов на стене.
— Одежда у него… Небогатая. — Андрей озирался, разглядывая орудия труда. Я точно узнал деревянный плуг с металлическими набойками, колесо от телеги, пару коромысел, деревянную лопату и ведра. А некоторые орудия определить не смог, даже для чего они примерно используются.
— Если установим контакт, что скажем ему? Что мы, мол, телепортировались с другой планеты? — Я решил посоветоваться с парнями насчет того, что скажем, кто мы и откуда.
— Мне кажется, он насадит нас на вилы, если услышит что-то подобное. Лучше будем больше слушать, чем говорить. А если решит настаивать… Не знаю, скажем, что из другой страны. — Ник почесал сбившиеся в неряшливое гнездо волосы.
— Скажем, что наше судно разбилось и что мы беженцы. Что-нибудь в этом духе, — рассудил я. — Интересно, насколько здесь развита цивилизация?
— Хреново она развита. — Альберт указал на деревянную лопату. — У нас даже у самых бедных лопаты железные. Гляньте на ведро, та же история. Металл только на косе и плуге. Самые ценные инструменты. Похоже, они работают в поле. Надо будет глянуть, что у них из живности и как она выглядит.
— Ни фига себе, эволюция здесь пошла, как у нас? Ну и хрен с ними, что инструменты не железные, зато они один в один как в наших деревнях, выполняют те же функции. — Ник разглядывал стоящие в хлеву деревянные грабли. — Я не видел проводов и вообще электроники. Ну, либо здесь живут супербедно.
Заскрипела дверь, появился хозяин, он тащил завернутую в кусок ткани какую-то снедь. Во второй руке держал за глиняные ручки два больших кувшина. Подойдя, он протянул все, что у него было, нам и ушел на второй заход.
Кувшины мы опустошили молниеносно. В одном оказалось молоко, а во втором — вода. В ткань были завернуты хлеб и несколько кусков вяленого мяса. Мы разломили краюху и пустили кусочки мяса по кругу.
Хлеб был свежий, мягкий, но горьковатый. Мясо на ощупь как деревяшка, жесткое и трудно жевалось. Но мне было плевать, когда пришла моя очередь, я жадно впился в кусок и, заедая хлебом, принялся жевать. Эта простая еда показалась самой вкусной на свете.
Вернулся хозяин, принес еще хлеба и какие-то овощи. Забрал оба пустых кувшина и ушел снова. Андрей схватил желтоватый плод (формой он напоминал крендель) и разломал пополам. Внутри оказалась водянистая, похожая на помидор мякоть. Откусив от своей части, он передал сидящему рядом Нику.
Мы жадно набивали животы. Мужик еще два раза приносил кувшины. Теперь уже только с водой, молока больше не давал. Насытившись, мы развалились на стогах.
— Этот хлеб был офигенен. — Вано сыто утер ладонью рот. — А мясо похоже на говядину.
— Скорее, на баранину. Теперь я ужасно хочу спать, вымотался тащить катамаран, моя спина сейчас отвалится. — Андрей поставил на земляной пол только что опустевший кувшин.
— Может, у него есть другие жильцы? Саня, попробуй разговорить его, ты же хотел. — Альберт расслаблено лежал на мягкой соломе.
— Я попробую. — Подниматься на ноги после плотного приема пищи было тяжело. Усталость ломила все тело. — Может, внутрь пустит.
Выйдя в проход, который отделял нашу пристройку от дома, я постучал во внутреннюю дверь. Мужик открыл и пригласил пройти.
Убранство дома было светлым и чистым, я стянул сапоги у входа, разуваясь. Хозяин одобрительно покивал. Вокруг стояли широченные лавки, посередине была странная печь, с огромным вырезом и каменной плиткой. Сложена она была из глины и камней. В ней горел огонь, похоже, его мы и учуяли. Дым ограждал дымоход, сложенный из палок и обтянутый плотной кожей, он уходил вверх. Трубы на крыше дома не было. Ее заменяла некая конструкция в центре.
— Саша. — Я ткнул себя в грудь. А второй указал на него. — Са-ша. А ты?
Мужик удивленно вытаращился на меня из-за моего представления. Он почесал загривок и сказал:
— Хилм. — Большой палец левой руки он упер себе в грудь. — Хилм.
Отлично. Есть контакт. Хотя бы имя его смог узнать.
— Мы. Где? — Разведя руки, я вопрошающе уставился на окружающее пространство. Надеюсь, он поймет мой вопрос. — Что это за место?
Хилм не понял, промычав что-то нечленораздельное. Он полез на верхние полки и стянул две шкуры каких-то животных. Затем хозяин потянул меня обратно в пристройку.
Когда мы вышли к парням, Хилм протянул шкуры, давая понять, что мы можем расстелить их на сене и отдохнуть.
— Его зовут Хилм. — Я указал на нашего нового гостеприимного друга. Тот, услышав имя, повторил еще раз, упирая ладонь себе в грудь:
— Хилм! — Затем он провел рукой в нашу сторону, судя по всему, приглашал представиться.
Вано вскочил и протянул ему руку для приветствия.
— Вано! Будем знакомы. — Хилм выглядел все более удивленным. Но руку все же пожал, кивая головой в знак понимания. — Ва-но.
— Я — Ник! — Прыткий черноголовый Ник подскочил и протянул уже свою руку. Хилм выглядел все более ошарашенным.
Остальные парни тоже протягивали ему руки и называли имена. Я был последним, так как в доме до рукопожатия не дошло.
Хилм выглядел сильно озадаченным. Он что-то проговорил, кивнул на шкуры и сделал жест, который проделал Ник, когда давал ему драгоценность. Спать. Он предлагал нам лечь спать на шкурах в сеновале.
— Лучше, чем ничего, так ведь? — улыбнулся я. Спать на мягком сене лучше, чем на жесткой неудобной раме катамарана.
— А то. — Ник набросал сено и разворошил его, придавая форму лежака. Он поправил шкуру и развалился с краю. Они были широкие и мягкие с одной стороны. С другой оказалась засушенная жесткая кожа. С какого зверя они были сняты, я определить не смог.
— Не знаю, как вы, а я посплю. — Альберт взбил солому под шкурой, делая подобие подушки. Оружие сложили в ближайшем углу.
Ширины шкур хватило, чтобы мы все могли устроится. Сон крепко ударил по нам, поддерживаемый усталостью и стрессом от длительного некомфортного плавания. Мне показалось, я уснул мгновенно, как только коснулся мягкой шкуры.