Махуш не пришел ни на зачёт, ни вечером к нему домой. Рим ждал его до полуночи, после чего пришел в бешенство и долго не мог уснуть.
Махуш не пришел.
Опять.
Рим знал, что случится дальше. Через два или три дня Мах появится, пьяный, избитый, весёлый или грустный, но неизменно уверенный, что в этой маленькой квартире на улице Фонарщиков его примут. Рим ненавидел себя за то, что так оно всё и будет. Чтобы этот избалованный бессовестный говнюк не вытворял, Риму никогда не хватит духа указать ему на дверь и велеть забыть дорогу в свой дом. Он будет злиться, будет орать, но пустит в квартиру, поделится обедом и будет молча слушать новую историю о приключениях княжича, засунув глубоко себе в задницу и язык, и обиды, и гордость. Рим ненавидел себя за это, но не мог ничего поделать.
Лишь прошлой зимой один раз за долгие годы его ярость взяла верх, и он высказал княжичу всё, что накопилось на душе. Тогда Махуш на последние деньги купил билет и уехал в Элени. Деньги и алкоголь у него вскоре закончились, и Махуш месяц провёл на самом настоящем дне. Его нашли люди его отца, отмыли и вернули в Мейнд. Когда Махуш вырвался от отца и пришел к Риму, он, ничуть не смущаясь, рассказал, как именно он выживал в тот месяц, в каких клоаках побывал, как торговал своим телом и в какой ярости от этого факта был отец. Тогда Рим в первый и последний раз не выдержал. По-настоящему не выдержал.
Он орал так, что посадил голос. Он матерился, он призывал проклятия всех богов, он высказал Махушу всё: какой он самовлюблённый мудак, насколько он грязен, насколько мерзок, насколько пал и насколько он нагл и бессовестен, если имеет смелость рассказывать ему такое. Вспомнил все бессонные ночи, все неприятности, чёртову срамную болезнь, принесённую этим ублюдком. Рим вытолкал Махуша за дверь и запретил даже приближаться к своему дому. Через неделю он остыл, но в прежнее русло их отношения уже не вернулись. Что-то неумолимо изменилось. Махуш стал спокойней и обязательней. Пусть Рим и подозревал, что княжич просто не рассказывает, как раньше, всего, но молчал. Лучше уж так, чем никак.
Римуш не пришел. Злость на него прошла меньше, чем за сутки, и пришло беспокойство. Дома Махуша не было. Даже Ингу, последний близкий… знакомец Махуша, не смог ничего внятно ответить. Была ещё сестра Махуша, Мера, но Рим понятия не имел, где её искать, и даже не знал, как она выглядит и чем зарабатывает на жизнь после того, как отец выгнал её из дома. Махуш время от времени обещал их познакомить, но либо забывал, либо что-то срывалось.
Махуш пропал. Рим волновался за него, но что он мог поделать? Если другу грозит опасность, то его наверняка ищет отец. Если Махуш расстроил князя Дана Ракеш, то Рим ничем не сможет ему помочь. Что он против друга королевы? Рим решил ещё раз расспросить коллоквиум друга, когда те следующим утром явятся к нему на зачёт.
Уже после обеда стало понятно, что никаких коллоквиумов, зачётов и экзаменов на следующий день не будет. И через день тоже.
Рим принимал зачёты у группы вечерних слушателей, когда город осветила вспышка ярче Извечного огня. От парящего над крышами королевского дворца отделились несколько голубых стрел пробоя и ударили в небесный свод.
Он и его студенты несколько минут молча толпились у окна и с ужасом и восхищением смотрели на угасающие молнии и разгорающийся на медленно поворачивающейся к городу Скале пожар. Парящий над городом королевский дворец дрейфовал к озёрам. На фоне угасающего зимнего неба резко выделились торчащие обломки направляющих дворцового подъёмника, соединяющего Скалу с землёй.
— Полагаю, зачёт окончен, — объявил Рим, когда между Старым и Новыми дворцами вспыхнул ещё один взрыв. Его ученики похватали вещи и кинулись к дверям. Рим без сомнения последовал бы их примеру, но у него на руках остались зачётные листы, журнал и ключи от преподавательской комнаты. Пока он возился, чертыхаясь и проклиная коллег, оказавшихся не столь порядочными и более сообразительными, в городе начался настоящий хаос. В городе погасло освещение, телефон умолк, а на вокзале взорвался локомотив. Небо разрезала новая синяя ветвь — под истошный вопль чудом работающего радио. В синих отбесках Рим разглядел людей с оружием и поваленный трамвай. Выйти наружу он так и не рискнул.
Короли Мейнда часто оставляли трон не по своей воле. Нынешняя королева Эллин взошла на трон в шестнадцать лет, свергнув брат, и с тех пор уже четырнадцать лет ничего не менялось. Королеву прозвали Доброй за привычку не вмешиваться в дела тех, кто живёт на земле. Рим предпочитал схемы минопроводов, бабины электропроводов и рассчёты гирлянд изоляторов любой политике. Ещё Рим терпеть не мог, когда стреляют. Мысль остаться в одиночестве в школе приводила его в ужас, но в библиотеке Римуш столкнулся с Дагуром, своим коллегой, так же искавшим выход. Вторым товарищем по несчастью оказался пертежец Меркара. Волшебник бродил по школе с фонариком и по его безмятежному лицу нельзя было точно сказать, осознаёт ли он, что происходит за пределами школы.
Они переночевали в преподавательской кафедры, где стояли два широких дивана и электрический бак с кипятком.
Утром стрельба около школы утихла, вместе с ней почти пропало радио. Над вокзалом поднялся столб чёрного дыма. После полудня ожила станция Серого Холма, и диктор не очень уверенно объявил “верным слугам королевы Эллин”, что отряды наёмников-кетеков, кроме захвата телеграфа и вокзалов, обстреляли посольство Ордена, и в городе начались бесконтрольные стычки между лояльными силами, наёмниками — и альдарцами.
Это значило для Рима, что в ближайшее время на улицах с его кетекской физиономией лучше в одиночку не появляться. Первый же встречный орденец пустит ему пулю в лоб и ничего ему за это не будет. Их в Мейнде наверняка было от силы два или три десятка, и не больше сотни, если считать всех слуг, сквайров, подмастерьев и вольнонаёмных альдарцев на службе Ордена, но Рим знал, насколько они ненавидят племя его деда. Лучше не рисковать.
Они коротали время как могли. Дагур достал шахматы, и они с Римом разбирали этюды из газет. Меркара один раз присоединился к игре и, разбив обоих коллег в семь ходов, интерес к деревянным фигуркам потерял. Потом он попытался снова, уже в который раз рассказать о том, как провёл свою почти годовую комнадировку в Норнале, где, как волшебник, участвовал в строительстве новых стен столицы провинции. Норнал славился тем, что стоя на краю земли, постоянно подвергался нашествию тварей Амана, и что ночью лучше не выходить из домов.
Но и Римуш, и Дагур, уже десятки раз слышали эту историю. К тому же сам Дагур так же ездил на эту эпохальную стройку. Они вежливо отшили коллегу, тот обиделся и пообещал больше не разговаривать. Обещание, разумеется, не сдержал, и принялся листать оставленные в папке ведомости и листы посещения. Дагур попробовал было их у него отобрать и спрятать в несгораемом ящике, но ушлый волшебник быстро вскрыл замок куском проволоки, и снова принялся за своё.
— Рим, ты не знаешь, куда делся Махуш Ракеш? — Меркара растёр тыльной стороной ладони осыпавшуюся с век красну на половину щеки. По традиции своего народа пертежец густо подводил глаза чёрной краской. Но то ли он это делал неправильно, то ли краска в Мейнде продавалась плохая, но подводка быстро осыпалась на его щёки, придавая ему вид то ли пьяницы, то ли демона. — Вы с ним вроде дружили.
Рим на мгновение запаниковал и едва не выронил фигурку всадника. Каждый раз, когда кто-то упоминал о его знакомстве с княжичем дан Ракеш, ему казалось, что собеседник пытается влезть во что-то личное, только его, потоптаться там грязными сапогами и вытащить это на всеобщее обозрение и осмеяние.
Он мигнул. Меркара ждал ответа. На смуглом лице пертежца не было и тени насмешки, а тёмные глаза смотрели прямо на него. Дружба Рима с Махушем не была секретом, а остальные дела были только их делами.
— Не знаю. Он передо мной не отчитывается. Возможно, уехал с отцом куда-нибудь.
Меркара приподнял брови.
— Неужели князь Ракеш предусмотрительно увёз сына перед всем этим?
— Вряд ли, — вместо Рима ответил Дагур. Он поднялся на ноги и подошел к дальнему окну, из которого был виден школьный парк. Около вокзала уже не стреляли, но зато там появились боевые машины ордена Белой Розы, личной армии королевы, а ожившая университетская радиостанция сообщила, что занятия приказом верховного магистра ордена приостановлены, и студентам следует оставаться в общежитиях или на своих квартирах. — Зачем ему участвовать в заговоре? Он ведь в фаворе у нашей королевы.
Рим неопределённо кивнул. Махуш тоже так говорил. На мгновение он подумал, что если бы дан Ракеш на самом деле вывез сына перед мятежом, ему было бы спокойней.
Ближе к вечеру, по радио передали, что восстание против светлейшей королевы Эллиан-Сарда подавлено, хавала Амазде, а проклятые мятежники, да обглодает их кости Аман, бежали из Мейнда. На кафедру зашел преподаватель этики Синах Макдара и сказал, что в городе уже “всё в порядке”. Помявшись, Римуш попросил у рыцаря помочь ему добраться до дома, а Макдара легко согласился, что после участия в мятеже кетеков, крайне похожему на них коллеге будет небезопасно ходить по городу. В тени высокого и прямого, как копьё, рыцаря, Рим благополучно миновал два поста городского охранения и один — солдат короны под знаменем Белой Розы, занявших мост над Большим Каналом.
У парадной дома на Фонарной улице, где жил Рим, Синах Макдара пожал ему руку, пообещал утром встретить его и помочь добраться до работы, пока всё не уляжется, и ушел. Рим вздохнул и решил, что его неприятности на какое-то время отступили. Он дома, скоро в городе воцарится привычное спокойствие. Рим предвкушал скорое восстановление графика занятий и зачётов. Несколько дней придётся постараться, чтобы наверстать сорванные лекции, но это Рима не пугало. В отличие от многих коллег, он любил свою работу и студентов. Да, порой они вели себя не как люди, а как ужасное дикое стадо. Как только приближался конец семестра, появлялись новые лица, выдумывавшие десятки самых разнообразных причин, почему он должен подписать им допуск к экзаменам и проявить всяческое снисхождение. За некоторых приходили просить. Трети просящих Рим отказывал, ещё трети отказать не мог и был вынужден выполнять, оставшаяся треть немного пополняла его бюджет. Это было не очень честно и порядочно, но каждый раз квартплата совпадала с неделей допусков, и Рим не выдерживал. Он утешал себя лишь тем, что эти студенты не совершенные дураки и он просто даёт им шанс.
Он вспомнил про квартплату. Возможно, если Анахита будет добра к ним, то жалованье из-за мятежа не задержат.
И Махуш, мерзавец, объявится. Наверняка сбежал в Элени или где-то запил, а из-за восстания отец не может начать его поиски.
Рим бодро поднялся на общую лестницу и услышал голоса. Домоуправительница Ларма показывала квартиру новому жильцу. Её голос дребезжал, и Рим плохо слышал, что она говорит. Новый жилец, мужчина, напротив, говорил коротко, но предельно чётко. Рим услышал его мягкое сглатывание “а” и наоборот, резкое “р” и замедлил шаг. Он осторожно поднялся ещё на пролёт и посмотрел через лестничный колодец на нового жильца.
Они стояли около пустующей соседской квартиры, дверь-в-дверь к квартире Рима. Ларма шуршала ключами. Мужчина, новый жилец, стоял рядом, чуть наклонив вперёд голову. Незнакомец был очень высоким и очень прямым. Риму показалось, что он упирается затылком в потолок. Ещё новенький был хорошо одет, физически развит и молод. Он был идеален почти во всём — кроме яркого, красивого альдарийского лица с румяными щеками и ёжиком сероватых волос; и не менее красивой, отлично сидящей на нём орденской формы с белым плащом.
Рыцарь Ордена.
Рим замер на лестнице, не зная, подниматься дальше или переждать, пока рыцарь уберётся с пути. Но судьба решила ткнуть его побольнее, и орденец обернулся и посмотрел вниз.
Красивое, как у бронзовой статуи, лицо, отразило неудовольствие от того, что увидели глаза. Рим понял, что прятаться поздно, и призвал на помощь то, что осталось от его гордости. Он выпрямился и продолжил путь наверх. Пусть он трус, пусть орденец выше него на голову, пусть тысячи причин, но он не убежит, как бы не хотелось.
Он был на три восьмых кетеком, на восьмую элени и наполовину мейндцем. Эта проклятая смесь кровей мучила его всю жизнь. Всю жизнь его рвали на части кровь всех трёх народов. У него было длинное вытянутое лицо, в котором боги по прихоти соединили черты предков самым несуразным способом, особо выделив его кетекского деда. У него был низкий лоб, густые брови и огромный нос с едва заметной переносицей. Волосы на его теле росли с завидной скоростью и упорством. У других мужчин волосы покрывали всё, что ниже груди, у него же всё, что ниже носа. Поделать с этим Рим ничего не мог, не помогали ни бритва, ни сахар, а мучиться с пинцетом каждый месяц ему никогда не хватало терпения.
Кетек и орденец. Лучших соседей не придумать.
— Доброго вечера, баха, — Рим как можно более вежливо кивнул рыцарю и Ларме. Управляющая отвлеклась от заклинившего замка, и на её лице отразилось беспокойство.
— Это баха Римуш, преподаватель политехнической школы, — пояснила она орденцу. — Рим, это баха Кадм Анзум из посольства Альдари. Надеюсь, вы оба не доставите мне проблем, — не услышать невысказанного “никаких скандалов, иначе выселю обоих” мог только идиот.
— Вы меня знаете, я самый тихий из всех возможных жильцов, — улыбнулся Рим. Орденец не разделял его веселья, но ничего не сказал. Красивое лицо осталось неподвижным, но глаза зло прищурились. Кадм Анзум молча сделал шаг в сторону, освобождая проход к двери. Рим прошел мимо, открыл замок и зашел внутрь. Он прикрыл дверь и прислушался к происходящему снаружи. Ларма что-то говорила орденцу. Похоже, про него. Он задержал дыхание, и услышал свистящий шепот “Он порядочный мейндец, я вас уверяю, я наводила справки. Всю жизнь живёт в Мейнде”. Рыцарь резко прервал её, объявив, что не собирается доставлять ей неприятности бессмысленными и беспричинными скандалами. Рим вздохнул и отодвинулся от двери.
Вечер был безнадёжно испорчен.
Утром Синах Макдара сдержал своё обещание. Когда Рим вышел из парадной, рыцарь уже ждал у уличного фонаря и читал газету. Рим запрокинул голову. Скала всё ещё не вернулась на своё привычное место и отбрасывала тень на город. Но Рим заметил, что она вернула свою привычную ориентацию в пространстве, и обгоревший флигель Нового Дворца, где накануне взорвалась мино-станция, уже не был виден.
— Что пишут? — он пожал руку Макдаре.
— Королева жива и сегодня, возможно, обратится к своим подданным. Мятежники захвачены, либо бежали. Претендентку-племянницу захватили, но её мамаша успела бежать в Элени.
— Как ей позволили сбежать?
— Вряд ли именно её вообще ловили. Лашура — официальная наследница, пока её величество не вздумает родить сама. Без дочери герцогиня ничего не сможет сделать. А в плену её пришлось бы либо казнить, либо содержать во дворце под охраной и создавать ей ореол мученицы.
— Разумно.
— Возможно. А может быть и нет, — Макдара сложил газету и внезапно коснулся ладонью виска. Рим оглянулся, и увидел, что следом за ним из парадной вышел Кадм Анзум. Орденец был в своей форме и накинутом сверху уличном голубом плаще. Он тоже коснулся виска и пожал протянутую ему руку.
— Синах Макдара, орден Кар-атеи.
Орденец кивнул. Рим не очень понимал, что между ними происходит, но, судя по холоду в голосе, теперь уже у Макдары были претензии к Ордену.
Римуш никогда не понимал смысла существования рыцарских орденов. Ладно ещё орден Белой Розы, они были телохранителями королевы. А зачем нужен Орден? Все знали, что он правит Альдари, но на самом деле, Орден был их армией, а кроме совета магистров были ещё и выбираемые князья, совет старейшин и даже Спящие, о которых ничего толком не знали даже альдарцы. В Альдари всё было так запутанно, что наверняка сами альдарцы не очень понимают, кто ими правит.
— Моё братство было поглощёно Орденом во время роспуска княжества Этеки, — пояснил Синах, когда Анзум ушел.
— Трудно поверить, что у кого-то могут быть претензии к Ордену. Обычно всё происходит наоборот. Последние годы про них даже газеты не пишут ничего плохого. Королева их чуть ли не обожает.
Макдара пожал плечами и, посмотрев на низкое серое небо и редкий влажный снег, поднял зонт.
— Я не обижен. Не стоит обижаться на движение земель и другие явления, которые от тебя не зависят.
— Тогда что это было?..
— Обычная вежливость. У вас с ним проблемы?
— Пока нет. Надеюсь, не будет. Хотя теперь не знаю, что и думать. По-моему, он не очень дружелюбно настроен.
— Вряд ли вам придётся менять из-за этого квартиру. Вы же не кетек и тем более не имели отношения к тому, что случилось во время Осады.
— Надеюсь на это.
В школе прибавилось народу. Высокое окно библиотеки заделывали стекольщики, через соседнее двое уборщиков в тряпичных масках лопатами выкидывали в подставленный контейнер осколки и мусор.
— Так приятно видеть, что город возвращается к мирной жизни, — встретил их Меркара. Пертежец сидел на окне главной лестницы, с ногами взобравшись на подоконник. Рим удивился гибкости его суставов. Он разве что в детстве сумел бы так подобрать ноги, а потом связать их чуть ли не узлом, вывернув наружу стопы. Пертежец же внешне не испытывал какого-либо видимого неудовольствия от позы. Его глаза, как всегда, были криво подведены мягкой чёрной краской, которая уже начала осыпаться на щёки.
Меркара пожал им руки, не соизволив распутать ноги и надеть валяющиеся под батареей туфли.
— Вашего знакомца Махуша искали, — предупредил волшебник. — Похоже, вы двое всё-таки правы, и старый князь не участвовал в мятеже.
— Искали? — Риму не понравились эти слова.
— Да. Королевский следователь. Очень странный, и я бы даже сказал, что в дохлой селёдке больше энергии, чем в этом типе, но, да, он королевский следователь, отправленный к нам искать нашего мальчика, — пертежец перестал улыбаться и похлопал Рима по плечу. — Не вешайте нос. Вы говорили, что паренёк проблемный и уже пропадал. Возможно, найдётся и в этот раз.
Королевский следователь появился в преподавательской кафедры после обеда. Это был мужчина уже преклонного возраста, тощий, но при этом весь какой-то жирный, мягкий и дряблый. Старая мантия королевского слуги спускалась с тощих плечей на колышущееся брюшко. На блеклом лице читалась усталость. Следователь брезгливо оглядел комнату, дёрнул губами, увидев крутящегося в кресле Меркару, и ещё раз оглянулся.
— Пожалуй, пойду на лекции, — объявил Данур, мельком глянув на Рима. Радаша, преподавательница мастериалов, поддакнула, схватила в охапку очки с неимоверно толстыми стёклами, свои лекции, проектор и, обойдя следователя по дуге, ушла. Следователь не обратил никакого внимания на их манёвры.
— Вы кого-то ищете? — Рим рассудил, что следователь тут из-за него и решил быть вежливым.
— Вы — баха Римуш? — прямо спросил следователь.
— Да, это я. Вы…
— Королевский следователь Мериф, по приказу её величества. Вы знакомы с княжичем Махушем дан Ракеш?
— Да, он мой студент. А зачем вы спрашиваете?..
— Вопросы буду задавать я, — следователь раздражённо плюхнул планшетку с пришпиленными к ней листами бумаги на стол перед Римом. Меркара со скрипом раскрутился в кресле.
— Я бы попросил не мешать моей работе.
— Хорошо, не буду, — пертежец подобрал ноги и перестал крутиться.
— И всё же. Не мешайте допросу.
— Мне выйти?
— Да.
— Ну как хотите, — Меркара слез с кресла, недобро посмотрел на следователя, зловеще улыбнулся — подводка совсем сползла с его глаз и легла длинными пятнами на щёки — и ушел.
— Я в вашем распоряжении, — кивнул Рим. — Но через пятнадцать минут у меня начинаются занятия…
— Они подождут, — следователь вытер вспотевший лоб и протянул ему пухлую ладонь в перчатке.
— Римуш Кар… — он немного брезгливо пожал ладонь. Он попытался быть вежливым и дополнить приветствие указанием на свой род и бога, но следователь счёл формальности выполненными и одёрнул руку.
— Думаю, этот пертежец уже рассказал вам о целе моего посещения школы, — следователь решительно сдвинул стопку учебников и конспектов в сторону, устроил свою планшетку поудобней и достал карандаш. Особого интереса к себе Рим не ощущал. Человек перед ним делал совершенно не нравящуюся ему работу.
— Да. Махуш Ракеш пропал. Мы…
— Что вы у него преподавали?
— Электротехнику и мино-проводимость.
— Когда вы видели его в последний раз? — королевский следователь что-то отметил в блокноте. Рим прищурился, но ничего не сумел разглядеть.
— Неделю назад. Он пришел ко мне, попросил оставить на кафедре свои конспекты и сказал, что вернётся за ними после нового года, — о встрече у себя на квартире Рим не сказал. Он посмотрел на мягкое серое лицо следователя и не сумел выдавить из себя это признание. Махуш обещал к нему зайти. Он наверняка бы остался на ночь. Несмотря на ссору, он никогда не отказывался, а значит, они любовники, пусть Рим и знал, что у золотого мальчика есть и другие пассии, более красивые, более молодые и более ревнивые. Какую роль он играл в жизни Махуша? Никакую. Нищий некрасивый преподаватель, годный разве что поправлять ему посещаемость и предупреждать о необходимости явиться на занятия.
Вот и вся его несравненная и важная роль. Махуш не мог пострадать из-за него, Рим был уверен, и выдохнул, осознавая, что может и не рассказывать всей правды.
— Вы можете показать эти конспекты?
Рим мог, и достал из своей тумбочки стопку тонких ученических тетрадей с наклеенными рамками для подписи. Махуш терпеть не мог тяжелые общие тетради. Во-первых, из-за их веса, во-вторых, из-за того, что княжич не очень внимательно относился к сохранности своих записей, и время от времени терял их безвозвратно. А значит, рассуждал Махуш, лучше потерять одну ученическую, чем одну общую.
— Это всё?
— Всё. Можете проверить стол.
Инспектор потрогал тетради и пролистал несколько из них.
— С какой целью он вам их отдал?
— На сохранение на время праздников. Он… вёл весёлый образ жизни, и часто терял конспекты.
— Ясно, — следователь не проявил особого интереса к факту такой дружбы между студентом знатных кровей и обычным преподавателем.
Откуда-то возник Дагур, и инспектор переключился на него. Рим посмотрел на оставленные на столе конспекты Махуша.
— Инспектор, вы заберёте эти тетради?
Ариф оглянулся, посмотрел на тетради и пожал плечами.
— Вряд ли молодого баху украли из-за лекций, — он вернулся к Дагуру. Рим помедлил и убрал тетради обратно в стол. Возможно, когда Махуш вернётся, они ему понадобятся.
Возможно. Возможно понадобятся или возможно вернётся?
До его разума наконец-то дошло просто осознание, что раз Махуша ищет королевская инспекция, то дело серьёзное. Возможно, Махуш просто ушел в загул, как у него бывало, валяется где-нибудь в притоне пьяный и даже не осознал, что проспал, возможно, самое значимое событие в своей жизни. Возможно, Махуш уже никогда ничего не осознает. Потому что отправившиеся на суд Амазды уже ничего не осознают.
Его пальцы покрылись нервной испариной.
Что, если Махуш мёртв?
Остаток дня прошел, как в тумане. Рим не помнил, как принял зачёт. Возможно, это был самый лёгкий зачёт на памяти его студентов. Он подписывал зачётные листы не глядя и слушая полную галиматью. Студенты, не веря своему счастью, разнесли новость по этажам, и через полчаса после начала зачёта у Рима образовалась неплохая очередь из желающих получить допуск к экзамену заочно. Он с трудом вынырнул из своих мыслей, разогнал жаждущих халявы и, собрав вещи, пополз домой, сказавшись больным. Солдат на улицах не стало меньше, но в этот раз ему не понадобилось сопровождение Макдары. На двух постах его даже узнали и пожелали хорошей ночи. Настроение Рима стало чуть получше. Он проведёт вечер за восстановлением сил, а утром придумает, что ему сделать и как узнать, куда делся Махуш. Опять же, ему надо будет предупредить сестру и тётушку Агарфь, что он в порядке. В первую очередь сестру и узнать, всё ли в порядке с её мужем и племянниками.
План действий придал ему сил. Он зашел в лавку за молоком и ужином, достал из почтового ящика газету, а с пола поднял плотную посылку с ярлыком “Бахе Римушу лично в руки. Важно”. Посылка показалась Риму странной, но он решил отложить её разглядывания до ужина.
В квартире было сумрачно и темно. Рим сложил покупки на столике в прихожей, и, не снимая пальто, поставил чайник греться. Он стоял спиной к комнате и не заметил нападения.
Его скрутили и ударили по голове. Рим даже не успел понять, что случилось, как его повалили лицом в пол и заломили руки. Нападающие, которых по ощущениям было не меньше десятка, и все были многорукими, как люди-змеи, сжали его.
— Не сопротивляйся, — спокойно велел неприятный дребезжащий голос.
— Кто вы?.. — Рим не сумел договорить. Его стукнули лбом о дерево пола, приподняли, надели на голову мешок и вытащили из квартиры.