Его продержали в королевской тюрьме Старого Двора ровно пять дней. Римуш ожидал, что его утопят в канале или хотя бы после короткого королевского суда заклеймят, закуют в кандалы и отправят в Норнал, чтобы он сгинул на рудниках.
Реальность разочаровывала.
Им в никто не интересовался. Королевская ведьма быстро потеряла к немуинтерес. Рим подробно рассказал ей всё, что знал, предложил открыть разум, но она не приняла предложение. Она допрашивала его ровно два раза и забыла о нём. На третьи сутки ему принесли почитать Песни Анахиты и жизнеописания королей Мейнда. Римуш неожиданно зачитался второй книгой. Каждый монарх, помимо идеализированного портрета, был снабжен такой благостной и приличной биографией, что понять, зачем эти чудесные и благоразумные люди убивали друг друга и устраивали перевороты, было решительно непонятно.
На четвёртые сутки его в последний раз допросила королевская ведьма. Римуш ответил на все её вопросы и снова предложил открыть свой разум. Ведьма отказалась.
— Вы мне верите? — тихо спросил он.
— Что тебя похитила тварь из Обратного Мейнда? Я видела в твоём личном деле, что ты годами сочинял побасенки для “Королевских тайн”.
Рим не стал её поправлять.
Тем же вечером он получил передачу от сестры. На вечером пятого дня его выпустили на поруки сестры и её мужа.
— Ты дурак, как ты умудрился только попасть в такую историю? — сестрёнка расплакалась и обняла его.
Рим, не кривя душой, заверил её, что он сам в шоке, как это получилось, и что больше никогда не будет так её волновать. Потом спросил, не сказал ли кто об его аресте тётушке. Но тётушке никто не сказал, а сама она вряд ли вспомнит о племянниках ближайшие полгода.
На кафедре за время его отсутствия всё осталось по-прежнему, хотя по ощущениям Рима прошли годы.
— Мы за тебя волновались. Мама просила прощения, что не помогла тебе, но она не может ослушаться королевской воли. Сам понимаешь, королева не любит шуток, — развёл руками Дагур. Меркара вслух зачитывал новостную сводку с состоявшейся накануне казни трёх присоединившихся к мятежу офицеров королевской гвардии. Это была первая за последние двадцать лет публичная казнь, и город впечатлился. Собирали подписи к прошению о помилованию или хотя бы отмене публичной казни.
— Да брось, — Римуш отмахнулся. — Твоя мать мне помогла. Информация в наш век, знаешь ли тоже важна.
— Махуша нашли?
Рим пожал плечами.
— Нет, как я понял. Но… короче, не спрашивай. Это государственная тайна.
Дагур кивнул, и Рим пригладит вставшие дыбом волосы. Он на всякий случай оглянулся, нет ли поблизости королевского мыслеплёта. С тех пор, как он открыл ей мысли, ему постоянно казалось, что она рядом. Толстяк, который представился, но чьего имени Рим не запомнил, обещал, что так бывает, но через пару недель пройдёт. Римуш поблагодарил его за совет.
Тело Махуша нашли пятого числа третьего зимнего месяца, когда в Мейнде обычно выпадает снег, в ледяной воде канала на улице принцессы Мирэм. Рим шел в библиотеку к господину Сикелю и заметил у парапета какое-то собрание.
Он подошел ближе и увидел, как на обледенелой пристани двое городских полицейских баграми вытаскивают белое человеческое тело. Это был мужчина с длинными руками и ногами. Рим узнал Махуша сразу. Просто понял, что это он и никто другой. Когда тело достали и перевернули лицом вверх, стало видно, что он некогда прекрасной головы юноши практически и не осталось. Глаза вырваны, а губы срезаны. Но Рим знал, кто это. Он знал и эту фигуру, и родинки, и все шрамы и даже тонкие полосы на спине, оставшиеся от розг старого князя. Римуш сглотнул и сделал шаг назад. Ему показалось, что язвы на руках и ногах трупа не язвы, а укусы человеческими челюстями.
Рим остался на набережной посмотреть. Собрались зеваки. Кто-то ужаснулся. Кто-то смотрел с интересом.
Следом за Римом достали Ингу. Он сохранился лучше, синее лицо было цело. Римуш сглотнул. Он видел его живым всего несколько дней назад. Мог вытащить из проклятого экипажа, но не стал. Стоял столбом. Римуш сейчас жалел об этом. Надо было помочь. Заставить выйти, как-то образумиться. Спрятать у себя. Стать ему соучастником и приговорить себя к смерти.
Римуш отвернулся и пошел дальше, немного загребая ногами. Он давно оплакал Махуша, и сейчас чувствовал лишь грусть. Коробку с вещами Махуша он давно задвинул поглубже в шкаф, а записные книжки оставил на хранение господину Секелю. Через год он достанет коробку вновь, ведь год — достаточный срок, чтобы пережить скорбь и сожаления. И достаточно, чтобы больше не думать о городе без тепла на той стороне.
Больше книг на сайте - Knigoed.net