— Алло! — далёкий голос звучал хрипло, будто спросонок.
— Привет! — засмеялась Ада. — А что у тебя с голосом? Спишь?
Учитывая двухчасовую разницу во времени вопрос прозвучал несколько экзотично.
— Да нет, простыл, — закашлялся в Москве Антон Михайлович Ромашов. — Мы с Лёхой на рыбалке были, поверишь — первый раз за осень выбрались! Ну и вот…
— Температура высокая? — поинтересовалась Ада.
— Вчера было тридцать восемь и две, — похвалился Ромашов, а затем жалобно добавил:
— И ведь никто меня не лечит. Один лишь Алексей пытается стать мне родной матерью, вот вчера даже ходил в магазин. Принес сыр, ветчину, кетчуп и пиво. Хлеб забыл. Пиво выпил сам, из сыра и ветчины сделал мне бутерброд.
— Точно, — ехидно поддакнула Ада, — просто как в восемнадцатом году. Тогда хлеба тоже не было, так масло прямо на колбасу мазали!
В сиротские жалобы хворого Антона не сильно верилось, поскольку было совершенно доподлинно известно, что его хозяйством занимается серьёзная тётя по имени Марья Максимовна, и с голоду помереть своему работодателю она точно не даст.
— Ты там давай, только самолечением не занимайся, — проворчала Ада. — Уж врач-то у тебя должен быть. Вот и пусть лечит.
— А ты сама-то где? — поинтересовался Антон, сообразивший, что плач Ярославны пока остаётся без ожидаемого ответа. — У тебя всё в порядке? — В его голосе появились тревожные нотки. До него наконец-то дошло, что Ада никогда прежде сама ему не звонила.
— У меня всё просто прекрасно, а звоню я тебе, мой далёкий простуженный друг, из тех мест, где нынче светит солнце и цветут цветочки, а именно из славного Итальянского царства-государства. — Ада весело улыбалась. Простуда Антона не слишком ее взволновала — женщины с такой температурой спокойно отправляются к плите и на работу. — Хочу я тебе, добрый человек, передать привет от твоего тёзки, я у него только что побывала в гостях.
— А что это ты в славной Италии делаешь, и что там за тезка вокруг тебя вертится? — подозрительно поинтересовался болезный Ромашов и громко засопел. Чувствуется, не врал человек, когда на здоровье жаловался. — Турпоездка?
— Да нет, по делам приехала, — отмахнулась Ада. — И не тёзка вокруг меня вертится, а я вокруг него.
— Даже так?
— Ага! Его полное имя — святой Антоний, на этой бренной земле он появлялся веке эдак в тринадцатом, а нынче я нахожусь рядом с его гробницей. Он, говорят, исполняет все желания — ну, или почти все.
— Ну и как, у тебя всё уже исполнил? — заинтересованно спросил Антон, успокоенный преклонными годами тёзки-конкурента.
— А я ничего и не попросила, — засмеялась Ада. — Рядом с ним и так просто, без просьб, постоять приятно. Правда, Антон, тут такое место дивное! Такое умиротворение нисходит, такая радость! Вот я тебе и решила позвонить, поделиться хорошим настроением.
— Спасибо, — буркнул Ромашов. — Нет бы приехать, человека полечить, так нет, всё по заграницам разъезжаешь, а ещё врач! — тут он придушенно хмыкнул.
— Я вас попрошу без намеков! — важно ответила Ада. — У тебя же не конъюнктивит, а я не ЛОР, чтобы твои сопли лечить!
— И долго ты ещё в своей Италии собираешься быть? Ты там где, кстати?
— Может, неделю, может, меньше. Я сейчас в Падуе, это город такой неподалёку от Венеции, но скоро дальше поеду. Вот дождусь своего шофёра, и сразу поеду, только где-нибудь кофе попью. А вот, кстати, и мой чичероне бежит.
Со стороны желтого, украшенного по крыше статуями старинного здания, стоящего за Базиликой, вприпрыжку несся ещё один тёзка великого святого, придерживая на ходу грозившую слететь полотняную кепочку.
Он с разбегу кинулся было извиняться за свое отсутствие, но Ада жестом попросила его замолчать.
— Выздоравливай, дорогой товарищ Ромашов! — торжественно пожелала она в трубку. — Поправляйся, значит! А я тем временем попробую поднять больно упавший уровень кофеина в организме, да отправлюсь помаленьку дальше осваивать просторы прекрасной Италии.
— Давай-давай, осваивай. Потом отчёт о проделанной работе предоставишь, — Антон сильно закашлялся.
— Ну, пока! Лечись как следует! — улыбнулась Ада и захлопнула крышку телефона. Она не любила долгих прощаний.
Кафе, куда ее завёз весёлый итальянец, располагалось довольно далеко от центра города и оказалось маленьким, темноватым и вообще выглядело не так, чтобы очень. Аде хотелось посидеть на улице, но столиков около сомнительного заведения не было. Разочарованная, она уже хотела попросить Антонио отвезти ее куда-нибудь в другое место, но тот, предвосхитив такую просьбу, быстро зашептал ей:
— Не стоит ехать куда-то ещё, синьора. Поверь мне, здесь лучший в Падуе кофе. А какие торты печёт хозяйка! — он поцеловал кончики своих пальцев и добавил: — Я их ем уже лет двадцать — и они всё вкуснее и вкуснее! — И дальше, без паузы: — Я могу отлучиться минут на пятнадцать?
Отлучайся, Бог с тобой! Ада, усмехаясь, прошла в тускло освещенный зальчик, всерьёз подозревая, что пройдохе-водителю просто понадобилось побывать в этом районе.
Печальный худой хозяин кафе принял у нее заказ с таким видом, как будто ему предстояло расстаться с самым дорогим, что у него было в жизни. Через несколько минут он поставил на ее столик тарелку с изрядным куском сырного торта, крошечную кофейную чашечку и высокий запотевший стакан воды.
Ада удивлённо смотрела на влажный стакан — уж что-что, а воду она точно не заказывала. Потом она подозрительно заглянула в чашку и изумилась: на ее донышке плескался ровно один глоток тёмно-коричневой жидкости. Значит, говоришь, лучший кофе в городе? Ну, вернёшься ты, мошенник! Мало не покажется, это уж точно.
Ладно, как там говаривал Козьма Прутков? «Лопай, что дают»? Ада осторожно сделала малюсенький глоток, после которого микроскопическая порция напитка уменьшилась раза в два.
Эффект превзошел все самые смелые ожидания. Обжигающе-горячая жидкость взорвалась во рту пронзительно-тягучим насыщенным вкусом. До Ады сразу дошло, зачем ей принесли непрошенную воду, и она быстро отхлебнула из тяжелого стакана. Ощущения были потрясающие. Глаза мгновенно распахнулись, кровь, казалось, закипела в сосудах, согрелись заледеневшие ещё в холодном соборе руки и ноги. После второго глотка, опустошившего чашку до донышка, появилась приятная уверенность в том, что ей вполне по силам прямо сейчас обойти пешком весь город, побывать во всех музеях, а потом самостоятельно отправиться бродить по дорогам провинции Венето. Вполне возможно, босиком!
Голод стал прямо-таки волчьим. Ада энергично управилась с куском вкуснейшего торта. Затем с аппетитом сжевала сложный семиэтажный бутерброд на домашнем сером хлебе с настоящей домашней же ветчиной, салатом, соусом, сыром и ещё Бог знает с чем. После этого стала приглядываться к серьёзному куску лазаньи, который уплетал дяденька за соседним столиком. Может, себе тоже попросить такую красоту?
За этими приятными размышлениями ее и застал вернувшийся с десятиминутным опозданием водитель. Его появление напомнило Аде, что, собственно, конечная цель ее путешествия не находится в этом милом кафе — кто там посчитал его маленьким и тёмным, не особо опрятным и вообще сомнительным заведением? Наверное, какой-нибудь болван.
— Сейчас, Антонио, я только ещё кофе выпью, и мы сразу поедем. Ты сам-то будешь?
Стоящий неподалёку хозяин, не глядя на Аду, уныло пробормотал что-то по-итальянски и отвернулся.
— Что он сказал? — поинтересовалась она.
— Он спросил, здоровое ли у тебя сердце, — охотно объяснил Антонио. — Те, кто пьет много приготовленного им кофе, должны иметь сердце, как у космонавта. Ты, судя по всему, на его кофе запала, так что предупредить не мешает.
— Сердце у меня отличное, просто золотое сердце, и нервы, кстати, стальные, — с намёком ответила Ада. Чичероне намек понял, перестал болтать и немедленно заказал две чашки волшебного напитка.
Через десять минут их «Фиат» вовсю катился по залитой мягким осенним солнцем дороге, петляя между поросшими лесом холмами, расчерченными по линейке виноградниками и живописными деревушками. Перед одной из них машина свернула и поехала по прямой, обсаженной высоченными пирамидальными тополями, неширокой аллее.
Ехали медленно, дорога была вымощена розовой потёртой брусчаткой, и машину немилосердно трясло.
— Потерпи, мы уже почти приехали, — сосредоточено объезжая выбоину на дороге, проговорил Антонио.
— У них что, денег нет дорогу заасфальтировать? — лязгая зубами, поинтересовалась Ада.
— Ты что, это же круто, такая дорога! — искренне удивился ее вопросу водитель. — Ей же неизвестно сколько лет! Может, еще от древних римлян осталась!
— Вот-вот, и с тех пор ни разу не ремонтировалась, — пожаловалась Ада, чуть не прикусив язык.
— У нас, если у кого такая дорога есть, то он ей гордится, бережёт. И гости не ворчат, что трястись приходится, только завидуют.
— М-да, тут, несомненно есть чему позавидовать, — саркастически заметила Ада, живо представив себе какую-нибудь «Феррари» или «Ламборджини», цепляющую пузом за древнюю брусчатку, и ее водителя, немилосердно завидующего хозяевам чудо-дороги. Интересно, в каких словах он потом выражает им свое восхищение?!