- Худо, - произнес Тимкин, - а я искурился в пути.
- Курящему как не посочувствовать, - сказал продавец и, поднявшись, прошел в дальний угол магазина и принес Тимкину три пачки "Пушки". Берите, как-нибудь сочтемся...
- Тогда мне одной пачки хватит, - сказал Тимкин.
Но продавец сунул ему в руки все три и опять сказал:
- Чего там, берите, - и посмотрел в упор на Тимкина.
Как только взгляды их встретились, Елизару Власовичу показалось, что он где-то видел этого человека. Он стал напрягать память, вглядываясь в лицо продавца с поперечным шрамом на узком выпуклом лбу, и все не мог припомнить. Не торопясь разорвал пачку, выудил оттуда папиросу, и, только продавец поднес ему зажженную спичку, Тимкин, закуривая, посмотрел в его бегающие красноватые глаза и невольно подумал: "Точно как у Купчика". Но тут же отогнал эту мысль, сочтя ее чуть ли не обидной по отношению к советскому гражданину, служившему в "Интегралке".
- Давно по торговой части? - спросил Елизар Власович, затягиваясь душистым дымком.
- Десятый годок пошел, - ответил продавец. - Сперва в фактории служил, государству пушнину заготовлял, а с открытием "Интегралки" сюда назначили.
Тут Тимкин решил спросить имя и фамилию продавца, и тот ответил:
- Соколов, Анисим Петрович Соколов. А вас, извините, как величают?
И Тимкин решил не называть ни своего настоящего имени, ни фамилии:
- Спиридонов Тимофей Степанович! - И добавил: - Заведую Краской ярангой.
Елизар Власович поинтересовался, довольны ли люди "Интегралкой" и какие больше всего берут товары, на что продавец сказал:
- А что им недовольными быть? Они ведь сроду не видели того, что даем им в обмен на пушнину. Пожалуйста, бери, что душа пожелает! - И, помолчав, с иронической улыбкой произнес: - Сами знаете, какой тут народец. На моей памяти время, когда они сахар покупать боялись, уговаривать приходилось...
- Ну, это вы зря так говорите, - возразил Тимкин. - Что было, то уж давно быльем поросло. Нас и послали сюда, чтобы мы их выводили к свету новой жизни.
Поняв, что перехлестнул, продавец погасил улыбку и сказал как можно сдержанней:
- А что, разве не выводим на новый путь? - И вскинул глаза на Елизара Власовича.
Тимкин перехватил их блудливый, с затаенной хитростью взгляд и опять подумал: "Точно как у Купчика, и глаза, и шрам поперек лба, а то, что отпустил себе длинные, как у Тараса Бульбы, усы, мало что изменило. Но голос какой-то другой, не Купчика". А когда они снова заговорили, Елизару показалось, что и голос тоже его.
И с этой минуты уже не мог отделаться от мысли, что перед ним ненавистный палач из "поезда смерти" Рыскулов-Купчик.
Однако нужно было обладать выдержкой и силой воли Елизара Власовича, чтобы не выдать своего волнения, хотя все внутри у него напряглось, натянулось как струна, и вот-вот, казалось, она лопнет и с губ у него сорвется: "Купчик!"
Только теперь Тимкин приметил, что на стене висит двустволка, и решил выяснить, нет ли в магазине еще других ружей.
- Ружья для охотников регулярно поступают к вам?
- Поступают...
- Вижу, только одно-единственное висит для продажи.
- Было десять штук, разобрали охотники. Только одно и осталось, но не залежится. Не сегодня-завтра заберут и его.
- Надо бы и мне ружьишко приобрести, - как можно спокойней сказал Тимкин. - А то мотаешься по тундре с кочевки в кочевку, а голыми руками при случае что сделаешь? Пока ехал в Атой, волки дважды дорогу перебегали. Было бы с собой ружье, чувствовал бы себя уверенней. Ладно хоть волки дальше ушли, а ведь могли и напасть! - И поинтересовался: - Сколько такое ружье стоит?
- На деньги не продаем...
- Это я понимаю, а сколько, скажем, хвостов чернобурки за него отдать нужно?
- Десять высшего сорта. - И пояснил: - Чтобы покровный волос у шкурки был черный, блестящий; подпушь - темно-аспидного цвета; белые кольца на ости - широкие, с черными длинными концами и стлались бы равномерно по зеркалу шкурки; правильное расположение серебра должно дать ярко выраженный рисунок, покрытый, будто тончайшей сеточкой, нежнейшей вуалью; длина шкурки от кончика носа лисицы и до репицы хвоста не должна превышать восемьдесят сантиметров. Первостепенное значение имеет и так называемый ремень: он должен быть черным, плотным, шириной в два пальца и тянуться по пушистому хвосту не расплываясь... - И спросил: - Как, найдутся у вас такие шкурки?
"Вот подлец, все до тонкости изучил", - отметил про себя Тимкин и сделал над собой еще большее усилие, чтобы не дать лопнуть струне.
- Придется уж в другой раз, - сказал тихо Елизар Власович.
- Пожалуйста, оставлю для вас ружьецо. Нигде такого не купите. Настоящая тульская шестнадцатого калибра, двухкурковая.
- А можно взглянуть?
- Отчего ж, можно, - сказал продавец и, сняв со стены ружье, передал Тимкину.
Елизар, подержав ружье, переломил его, открыл каналы стволов и заглянул сперва в один, потом во второй; взвел курки, проверил силу пружин. Занятый осмотром ружья, искоса, незаметно поглядывал на продавца, который тоже с интересом наблюдал за Тимкиным. Елизару даже показалось, что тот узнаёт его, и стал мысленно сравнивать, как он выглядел, когда мальчишкой попал в "поезд смерти", и как выглядит теперь, да еще в очках, и убедился, что узнать его, Тимкина, невозможно. Зато сам он с каждой минутой все более убеждался, что перед ним действительно Степан Рыскулов, по кличке Купчик.
- Отличное ружьецо, - сказал он наконец, прервав томительное молчание. - Не худо бы пострелять, узнать, каков у него бой. Нет ли готовых патронов?
- Найдутся, - ответил тот и достал из ящика стола четыре патрона. Выйдите на крыльцо, испробуйте бон.
Взяв у него патроны, два Тимкин сунул себе в карман, а двумя зарядил двустволку и захлопнул каналы стволов.
Вышел на крыльцо, сделал один выстрел в воздух, выбросил стреляную гильзу и на ее место вложил новый патрон; постоял, подумал, вернулся в магазин и, не дав продавцу опомниться, в упор наставил на него ружье.
- Ни с места, Купчик! Руки вверх! При малейшей попытке к сопротивлению буду стрелять!
Купчик от неожиданности вздрогнул, хотел попятиться, но Тимкин повторил:
- Ни с места! Стреляю! - И уже чуть было не нажал на спусковой крючок, но Купчик поднял руки.
- Так вот где ты, палач, сховал свою шкуру! А ну-ка вспомни, как ты в "поезде смерти" отца моего сгубил, вспомни, как ты меня, мальчишку, кидал на пол и бил ногами в живот! - Елизар еще многое другое хотел напомнить Купчику, но не стал. - Доставлю тебя куда нужно, там во всем разберутся. И прикрикнул: - А ну-ка выходи из магазина!
И Купчик подчинился.
Тут из стойбища стали сбегаться люди. Заметив среди бегущих старого пастуха Тулдона, Тимкин подозвал его:
- Тулдон, запри, пожалуйста, магазин, там на дверях замок с ключом висит.
Тулдон, не говоря ни слова, побежал к магазину, запер дверь на большой висячий замок и ключ передал Тимкину.
- Тулдон, оседлай оленя и приведи сюда!
Минут через десять эвенк привел в поводу оседланного оленя.