Шаги по мусору. Медленные, затихающие, но все равно приближающиеся, все равно неумолимые.
Они остановились в нескольких футах от печи.
— Так, так, — проговорил Пайк. — И вот мы снова здесь.
Она задержала дыхание. Запах железа. Медный привкус крови в задней части ее горла.
— Ты подстрелила меня, знаешь. Всего лишь рана. Довольно жалко, правда. А вот лак для волос... — Он крепко выругался. — Ты чуть не ослепила меня, маленькая мышка. Мои глаза до сих пор болят. Держу пари, ты этим гордишься. Уверен, ты думаешь, что сопротивление делает тебя особенной?
Ужас прокатился по ее венам. Ханна зажмурила глаза.
— Ну, ты не особенная. Ты — ничто. Ты всегда была никем. Мне не следовало оставлять тебя в живых так долго.
Пыль забивала ей ноздри и раздражала горло при каждом неглубоком вдохе. Ей потребовалось все силы, чтобы не чихнуть. Ее глаза слезились.
— Выходи! — Его голос ожесточился. — Ты думаешь, я не найду тебя? Думаешь, в этом обреченном мире есть место, где я не смогу до тебя добраться? Тебе некуда бежать. Тебе негде спрятаться.
Все ее тело дрожало. Темнота мерцала перед глазами, угрожая снова забрать в небытие. Ей нечего считать, не на что опереться.
— Твой солдат мертв, ты знаешь.
Горе смешалось со страхом. Она не позволяла себе думать об этом. Теперь они обрушились на нее.
Лиам, одиночка, которого преследовали потери и тайны. Лиам, храбрый, опытный солдат. Лиам, который решил спасти ее, который рисковал своей жизнью ради Ханны.
— Я убил его. Уверен, ты это знаешь. Ему не обязательно было умирать. Но он хотел спасти тебя. Он встал между нами. Сунул свой нос в дела, которые его не касаются.
Она подавила всхлип.
— Интересно, жалел ли он о том, что помог тебе, когда делал последние вздохи? Как считаешь? Я думаю, да. Конечно, он мне не сказал. — Пайк усмехнулся. — Вообще-то, он почти ничего не сказал.
Может быть, Пайк лгал. Может быть, это уловка, чтобы задеть ее. Чтобы заставить поддаться отчаянию и выйти. И ведь получилось. Отчаяние тянулось к ней, угрожая захлестнуть Ханну.
«Не похоже на ложь. Он здесь, а Лиама нет».
— Как насчет такого. Я предложу тебе сделку. — Он сделал паузу. — Отдай мне моего ребенка, и я оставлю тебя в живых.
Ханна не двигалась. Не дышала. Ее сердце забыло, как биться.
— Не думай, что я не заметил под этой мешковатой толстовкой. Ребенок. Ты его родила.
Часть ее отчаянно хотела верить, что он не поймет, что она родила ребенка. Что он даже не подумает ее искать. Как же она ошибалась.
— Последним был мальчик. Интересно... ты подарила мне сына... или дочь?
Она могла скрываться здесь. Часами. Даже днями. Он бы никогда ее не нашел. Даже если бы нашел, он не смог бы до нее добраться. Она надежно защищена от него.
Шарлотта — нет.
Ее малышка. Ее ребенок. Ее ответственность.
В страхе она бежала вместо того, чтобы сражаться. Возможно, прятки сохранили бы ей жизнь, но не защитили бы ее ребенка.
Никто не мог защитить Шарлотту. Никто, кроме Ханны.
— Оставайся здесь и прячься, как маленькая мышка, кем ты и осталась, Ханна, — продолжал Пайк. — Ты напугана и кротка? Такая же, какой всегда была. Несколько недель под солнцем не изменят твою сущность. Вот почему я выбрал тебя!
Она ненавидела свое трепещущее, предательское сердце. Презирала страх, сжимавший ее как тиски, панику, которая затуманивала мысли и лишала решимости.
Ханна пыталась сопротивляться. Она думала, что ей становится лучше. Она стала сильнее.
Что, если это не так? Что, если она уже потерпела неудачу?
Глава 18
Ханна
День двадцать первый
— Я знаю тебя, — заявил Пайк. — Я понимаю тебя! Лучше, чем кто-либо. Лучше, чем тот солдат. Лучше, чем твой муж. Лучше, чем твой сын... Майло.
При упоминании имени сына Ханна резко вдохнула.
Она почувствовала, как Пайк оживился. Почувствовала, как его внимание притягивается к ней, словно магнитом.
— А. Тебе это не понравилось, да?
Ханна прикусила язык, пока не почувствовала вкус крови.
— Милый маленький Майло, с такими темными глазами и темными кудряшками. Он станет настоящим дамским угодником, если вырастет.
Она почувствовала, что Пайк уходит, по отдаляющемуся голосу и глухим шагам.
— Я могу убить все, что ты любишь, Ханна. Мне не нужно прикасаться к тебе, чтобы причинить боль. Твой солдатик уже мертв. Эта чертова собака — следующая в моем списке.
Сквозь половицы донесся тихий плач. Характерный плач новорожденного.
Даже в подвале, даже за непрекращающимся лаем Призрака, звук легко узнаваем.
Сердце Ханны заколотилось в груди. Ужас, которого она никогда не испытывала, овладел ею.
— Ах! Вот оно что, — воскликнул Пайк. — Знаешь, может быть, я оставлю тебя здесь гнить. Может быть, сначала убью твоего ребенка, а потом вернусь за тобой. Может быть, ты должна умереть, зная, что его кровь на твоих руках. Так? А может... я отвезу его в Фолл-Крик. Я ведь бывал там все это время. Жил и работал рядом с Ноа. Смотрела, как Майло растет. Он даже ужинал в доме моей матери. Ты знал об этом?
В груди Ханны зародился гнев. Ярость смешалась со страхом, горем и ужасом. Этот человек украл у нее все. Ее семью. Ее сына. Ее детей.
Майло и Шарлотта. Две камеры ее сердца, бьющиеся в унисон.