Ханна не для этого сбежала из своей подвальной тюрьмы. Она не для этого истекала кровью, не для этого боролась, не для этого пробивала себе дорогу в реальность.
Нельзя трусить в темноте. Страх не властен над ней. Она не позволит никому разрушить все, что она любила.
В конце концов, Пайк ведь только человек. Мужчина. Плоть и кровь. А не всемогущим демоном, которого невозможно победить.
Она уже заставила его истекать кровью. Она может сделать это снова.
— Последний шанс, Ханна.
Его прихрамывающие шаги затихали. Он направлялся к лестнице. Направлялся к Призраку и к Шарлотте.
Сердце Ханны едва не разорвалось в груди. Потолок подвального помещения давил на нее, тысячи тонн давили на нее. Вынуждая оставаться на месте, оставаться в ловушке.
Она все равно двигалась.
Ханна пятилась. Медленно, осторожно. Грязь и пыль щипали нос, зудели в горле, осыпались на губы. Бетон скребся о ее бока и спину.
Она толкалась, ползла и боролась, выбираясь из замкнутого пространства, ногами вперед. В узкой нише между печью и стеной она встала на колени, а затем, опираясь на стену, поднялась на ноги.
Ханна покрылась грязью, в волосах запутались паутины. Она не потрудилась их смахнуть.
Настоятельная необходимость подстегивала Ханну. Она должна добраться до Пайка до того, как он поднимется по лестнице. Она должна его остановить.
Она больше не бежала. Она шла к нему.
Несмотря на страх. Несмотря на ее деформированную, искалеченную руку.
Она будет бороться, даже если останется совсем одна. Она готова защищать тех, кого любила, каждой каплей крови, которая осталась в ее теле.
— Пайк! — крикнула Ханна. Ее голос звучал хрипло, в горле першило. Она толкалась и протискивалась сквозь путаницу проводов и труб. Острые предметы царапали и кололи ее. Она едва замечала. — Я здесь!
Она вышла из-за алькова.
Тусклый свет из узких окон отбрасывал на комнату неверные тени. Она привыкла к темноте. Она прекрасно видела.
Пайк стоял на полпути вверх по лестнице, одной рукой держась за перила, другой — за кухонный нож. Он остановился, услышав ее голос.
Повернулся к ней с изумленным выражением лица. Он не ожидал, что она выйдет.
Ханна сделала шаг к Пайку. Ноги дрожали, но не подводили ее. Она сделала еще один шаг.
— Вот она я.
В его глазах появился предвкушающий блеск. Этот взгляд жестокого удовольствия она так ясно помнила, когда он ломал ей пальцы. Когда он ее мучил.
Она не струсила от этого воспоминания. Она просто его оттолкнула. Сосредоточилась на его прищуренных, покрасневших, слезящихся глазах, на красном пятне на его плече.
Она сделала это. Она причинила ему боль.
Он всего лишь мужчина.
Она вспомнила, кто она теперь. Она вспомнила, что забыла.
Ханна засунула руки в передний карман толстовки, подняла подбородок и направилась к нему.
— Я та, кто тебе нужен.
Он тяжело спускался по лестнице ей навстречу. Его походка была неровной. Медленнее, чем она ожидала. Кровь еще больше залила его ногу. Большое алое пятно запятнало правую сторону его зимней куртки
Возможно, она ранила его два или три раза. А может, Лиам сумел в него попасть. В любом случае, Пайк пострадал и ему сейчас больно. Больше, чем она думала.
Он остановился у подножия лестницы.
— Вынь руку из кармана. Никаких шуток, живо.
Она остановилась в футе от него. В пределах досягаемости его ножа. Он блестел в бледном свете. Пайк держал его низко и свободно. Он её не боялся. Он не хотел торопиться.
Ханна слышала плач своего ребенка. Слышала лай Призрака. Ее собственное неровное дыхание.
Она оторвала взгляд от лезвия и перевела его на Пайка. Достала правую руку, раскрыла пальцы, показывая ему, что она безобидна.
— Я та, кто тебе нужен, — повторила Ханна. — Возьми только меня.
Пайк посмотрел на нее.
— О, обязательно. Я мечтал об этом моменте. А ты? Я знаю, что мечтала. Знаю, что ты думала об этом так же, как и я.
Ее левая рука оставалась в кармане толстовки. В слепой панике Ханна забыла о ней, как и о себе. Теперь вот вспомнила.
Он наклонился ближе. Его дыхание коснулось ее лица, красный рот ухмылялся.
— Знаешь, я все равно заберу ребенка. Девочка или мальчик, это мое. Принадлежит мне. Так же, как и ты. Так же, как...
Ханна сомкнула изуродованные пальцы на рукоятке перочинного ножа. Болезненно, неловко, но они сжались. Скрученные, шишковатые пальцы, сломанные снова и снова.
Она достаточно их тренировала. Старалась ради этого.
Ханна вынула нож, открыв его мучительным движением большого пальца.
Пайк даже не взглянул вниз. Он совершенно не опасался женщины, которую уже сломал.
Искалеченной рукой Ханна вонзила нож Пайку в живот.
Глава 19
Ханна