— Мы можем вам помочь?
Она с трудом выговаривала слова.
— Вы из Фолл-Крика. Вы из полицейского департамента Фолл-Крик.
— Да, мэм. Так и есть.
Он выглядел знакомым. Латиноамериканец лет сорока, толстошеий и крепкий, как танк. Он выглядел так, будто мог разбивать арбузы кулаками. Суровый, но его лицо не выражало недоброжелательности.
Призрак прижался к внешней стороне ее бедра. Он не рычал, но его жесткая, настороженная поза говорила достаточно убедительно. Лучше не связывайся с нами, иначе…
Офицер посмотрел на Призрака. Его глаза расширились.
— Большой у вас пес.
— Ага.
— Он дружелюбный?
— Только иногда.
— Думаю, это справедливо. — Он слегка улыбнулся. — Не хотите убрать пистолет? Я рад поговорить, если вы хотите, но трудновато сосредоточиться, когда вокруг бряцает смертоносное оружие.
Он говорил вежливо. Любезность может означать что угодно. Любой может вести себя хорошо.
Ханна не теряла бдительности. Она опустила пистолет, направив его на землю, но держала в обеих руках. Палец касался спусковой скобы. Если бы понадобилось, она бы без колебаний выстрелила.
— Без обид, — сказала она, — — но я его не уберу.
— Никаких обид. — Он наблюдал за ней, изучая. Нахмурившись в замешательстве. — Я вас знаю?
— Думаю, да. Наверное. — Ханна выдохнула. Воспоминания из другой жизни затопили ее сознание. — Вы работали с моим мужем. Он офицер полиции Фолл-Крик. Его зовут Ноа Шеридан.
Лицо офицера стало пепельным. Его рот исказился. Он открыл рот, затем закрыл его. Покачал головой взад и вперед.
— Нет. Не может быть.
Пассажирская дверь открылась. Выскочила женщина-офицер с дробовиком в руках. Она обошла грузовик спереди и остановилась рядом с первым офицером.
Она тоже была латиноамериканкой, полноватой и широкоплечей, ее черные волосы были коротко подстрижены до подбородка. Она выглядела так, будто могла выдержать кулачный бой, бой с оружием — любой бой.
Она прислонила ружье к плечу и направила его на Ханну.
— Какие-то проблемы, Рейносо?
— У меня галлюцинации, — сказал первый офицер Рейносо. — Я окончательно сошел с ума. Вот что происходит.
Женщина-офицер перевела взгляд с Рейносо на Ханну. Ее глаза сузились.
— Вы выглядите знакомо.
— Ты ее узнаешь? — спросил Рейносо. — Я не сошел с ума, верно? Она действительно там.
— Я действительно здесь, — сказала Ханна.
Рейносо смотрел на нее, как на привидение. Он перекрестился.
— Перес, она говорит, что она жена Шеридана.
Женщина-офицер Перес скорчила гримасу.
— Жена Шеридана мертва.
— Я не мертва, — тихо сказала Ханна. — Я очень даже жива.
Теперь она узнала Рейносо. Он и офицер Перес были сослуживцами Ноа. Она не помнила их имен. Она не знала их хорошо, не как хороших друзей Ноа. Не как...
Впереди них хлопнула дверь черного грузовика. Из него выскочил здоровенный чернокожий мужчина с афро и помчался к ним с удивительной скоростью. Он был одет в джинсы и фиолетово-желтую гавайскую рубашку под поношенной кожаной курткой.
Сердце Ханны учащенно забилось.
Мужчина замедлил шаг, приближаясь к ней. Его рот открылся.
— Святая матерь Божья... Ханна? Ханна Шеридан?
Кровь бросилась ей в уши. Все ее тело покалывало от пальцев ног до головы. Ей хотелось плакать, кричать и смеяться одновременно. Слишком много эмоций, чтобы их перечислить, нахлынули на Ханну, как цунами.
Он знал ее. И она знала его.
— Аттикус Бишоп.
Все его лицо засветилось. Широко улыбаясь, раскинув руки, он направился к ней.
Призрак с рычанием прыгнул между ними. Бишоп остановился.
— Все в порядке, Призрак, — сказала Ханна, слезы душили ее. — Это Бишоп. Он... он друг.
Призрак сдержанно запыхтел, но позволил Ханне отодвинуть его с дороги. Бишоп одним широким шагом пересек пространство между ними и заключил ее в свои объятия.
Он сжал ее так сильно, что она едва могла дышать.
Ханна думала, что ей это будет неприятно, что она инстинктивно отпрянет от прикосновения незнакомца, но он не казался ей незнакомцем. Бишоп словно старый друг, которым он и был.
Она уже забыла, какой невероятной силой обладают его медвежьи объятия, но все вернулось в одно мгновение. Поток воспоминаний, спрятанных на долгие годы, запертых, чтобы она могла выжить, и ждавших момента, чтобы вырваться на свободу.
Рейносо и Перес смотрели на них, затаив дыхание. Медленно Перес опустила ружье.