Ноа попытался выкинуть все это из головы. По крайней мере, сегодня вечером он мог побыть со своими друзьями и семьей.
Его сын. Его жена.
— Ты голоден? — Молли стояла у кухонного стола, повсюду рассыпалась мука, когда она замешивала тесто. — Я испекла свой знаменитый хлеб с корицей.
Она оглянулась на него. Мука размазалась по ее круглым морщинистым щекам. Ее голубые глаза искрились.
— Твой сын намазал его арахисовым маслом, что можно расценивать как святотатство в нашем доме. Ему повезло, что он симпатичный, поэтому я его простила. — Она подмигнула Майло. — На этот раз.
— Он не от меня узнал про арахисовое масло, — ответил Ноа, заставляя свой голос звучать ровно.
— Это пришло из моей семьи, — объяснила Ханна. — Мой брат, Оливер. Он мазал арахисовым маслом все, что мог.
Диван все еще стоял на кухне, прислоненный к окну, рядом с ним стоял круглый стол. Лиам сидел за столом напротив Майло, между ними лежала шахматная доска. Квинн прижалась к Ханне на диване. Она качала ребенка на руках, пока Ханна смотрела.
Квинн криво усмехнулась, ее пирсинг сверкнул в свете камина.
— Привет, полицейский Ноа. Я усыпила Шарлотту. Оказывается, я не так уж плох в этих детских делах.
— Определенно лучше, чем я, — сказал он с досадой. Ноа хотел пошутить, но вышло иначе.
Огромный пес Ханны, Призрак, лежал, раскинувшись, на ковре перед дровяной печью, его лапы торчали прямо посреди комнаты, длинный плюмажевый хвост ритмично бился.
Один свернулся калачиком между лапами Призрака под его мордой. Тор, пушистый рыжий кот, вечно просящий ласки, сидел на собачьем загривке, вылизывая лапы. Локи присел позади него, его желтые глаза были устремлены на хвост Призрака, кошачья задница извивалась в воздухе, готовясь к нападению.
Призрак полностью игнорировал выходки кошек. Он не зарычал, но повернул голову, прижал уши и насторожился. При этом он не сводил глаз с Ноа.
Ноа остановился в арке между гостиной и кухней, снова замешкавшись. Пес заставлял его нервничать.
— Он друг, — сказала Ханна Призраку. — Не рычи на него.
Уши Призрака наклонились в ее сторону. Он низко жалобно заскулил, словно выражая свое несогласие.
— Не думаю, что я ему нравлюсь. — Ноа ждал, что Ханна заверит его в обратном, но она этого не сделала.
Он взглянул на Майло. Лодыжки его сына обхватывали ножки стула менее чем в футе от мощных челюстей собаки. Ноа представил, как эти зубы могут прокусить ногу или руку.
Он прочистил горло.
— Он опасен?
— Не для всех, — ответила Ханна.
— Не вызывай у него желания укусить тебя, — хрипло сказал Лиам. — В этом весь фокус.
Ханна улыбнулась Лиаму.
— Разве? Ты уверен? Я припоминаю, что пару раз он чуть не отхватил от тебя кусок.
Суровое лицо Лиама скривилось. Его губы подергивались.
— Я вообще этого не помню. Должно быть, тебе это привиделось.
Ханна снова засмеялась. Высоко, сладко и музыкально.
Ноа напрягся. Этот звук наполнил его радостью и болью в равной степени. Как он любил ее смех. Как он скучал по нему, когда она пропала.
Он думал, что никогда больше не услышит ее смех. И вот она смеется здесь. Чудо.
Но смеялась она не с ним.
Ханна перевела взгляд на Ноа. Ее изумрудно-зеленые глаза сияли весельем. Прекрасное, нежное лицо, отпечатавшееся в его памяти — прямо здесь, живое, в десяти футах от него.
Между ними мог быть и океан.
— Все будет хорошо, Ноа, — сказала она, смеясь. — Все хорошо. Я обещаю.
Майло похлопал по пустому стулу рядом с собой.
— Садись с нами, папа. Лиам учит меня играть в шахматы. Это очень весело! Я расправился с его ладьей своим конем. Это крутой конь.
Ноа хотел сесть рядом со своей женой, но это место уже оказалось занято.
Лиам сидел на дальнем конце стола, его стул стоял рядом с краем дивана, вполоборота, так что его спина прижималась к стене, лицом к комнате. AR-15 прислонен к столу в пределах его досягаемости.
Менее чем в футе от него Ханна свернулась калачиком на одном конце дивана, подогнув под себя ноги, и натянула на колени вязаное вручную одеяло.
Она выглядела довольной и спокойной, не напряженной и нервной, как в доме в «Винтер Хейвене». Такой, какой она обычно была рядом с ним.
— Твоя очередь! — воскликнул Майло.
Лиам сделал ход. Майло наклонился вперед, захватил своего ферзя и сбил одну из черных пешек Лиама с доски.
— Очередная пешка сбита с доски! — обрадовался он.
— Отличный ход, — одобрил Лиам.
Майло просиял.
Что-то темное и уродливое проросло в груди Ноа. Дрожащими руками он расстегнул куртку, снял ее и перекинул через спинку стула. Он тяжело сел и сложил руки на столе, чтобы их успокоить. Изобразил на лице улыбку.
Он должен быть счастлив. Он должен быть самым счастливым парнем на планете.
Сколько тысяч раз он мечтал об этом? Его жена жива, прекрасна, как никогда, прямо перед ним.
И все же, он чувствовал себя оцепеневшим. Удрученным. Даже разочарованным.