Ноа опустил глаза, не в силах встретить ее взгляд. Он выглядел как человек, уже побежденный, человек, смирившийся с ужасной судьбой.
— Я больше ничего не могу сделать.
— А что, если она снова пошлет за Бишопом?
— Она не станет. Бишоп был врагом Джулиана, а не ее.
— Ты не можешь этого знать. А Лиам?
Ноа напрягся.
— Лиам Коулман может сам о себе позаботиться.
Ханна вздернула подбородок.
— А что если я скажу ей, что убила ее сына? Как думаешь, насколько я тогда буду в безопасности?
Он резко поднял голову, в его глазах вспыхнула паника.
— Ты не можешь этого сделать.
— Ты знаешь, что она опасна. Ты говоришь одно, но я вижу правду. Ты бегаешь вокруг, пытаясь потушить пожар, но не доходишь до источника. Все это взорвется тебе в лицо, Ноа.
Он выглядел растерянным, затравленным. Разрываемым на части.
Ханна вспомнила определение из студенческих времен, из курса «Психология», который она прослушала: когнитивный диссонанс.
Разум Ноа не мог допустить сосуществования двух истин: люди, от которых зависела жизнь его сына, разрушали его город и подвергали опасности его близких.
Признать, что его наставница Розамонд и лучший друг Джулиан порочны, оказалось слишком страшной реальностью. И поэтому Ноа не сделал этого.
У Ханны таких терзаний не возникало.
Победив одного врага, она обнаружила другого, восставшего из пепла первого. Розамонд Синклер не уступала своему сыну, хотя и по-другому. Суперинтендант несла ответственность за страдания, смерть и разрушения. Она будет ответственна за гораздо большее.
То, что Ноа не хотел смотреть правде в глаза, не делало ее менее реальной.
Ханна устало покачала головой.
— Кто ты, Ноа Шеридан?
Он уставился на нее, его взгляд просил, умолял ее.
— Ханна, пожалуйста. Я твой муж. Я отец Майло. Я тот же самый человек, каким был всегда.
— Этого я и боялась.
Ноа покраснел. Он выглядел пораженным, как будто она дала ему пощечину. Открыл рот, чтобы возразить, но ничего не вышло.
— Папа?
Они оба посмотрели вверх.
Майло стоял в коридоре возле своей спальни. На нем была пижама с Человеком-пауком. Его темные кудри торчали во все стороны. Он протирал глаза от сна.
— Там плохие парни? Я хочу помочь бороться с плохими парнями.
Ноа вернулся в дом и встал между Майло и открытой дверью, чтобы закрыть ему обзор. Он потер лицо тыльной стороной руки.
— Все в порядке, сынок. Обещаю. Давай я уложу тебя обратно в постель?
Майло посмотрел на Ханну.
— Может, ты сделаешь это?
Ей не пришлось заставлять себя улыбнуться. Не для Майло. Никогда для Майло.
— Конечно, милый. Я с радостью.
Призрак рысью бежал за ними, когда она взяла маленького сына за руку и повела его обратно в комнату. Майло забрался в кровать и прижался к стене. Он бросил на нее робкий взгляд, и на его лице отразилась такая мучительная тоска сына по матери, что Ханна чуть не прослезилась.
Она забралась на кровать рядом с ним, и он прижался к ней — его голова лежала на ее руке, его теплое тело прижалось к ее. Он все еще прекрасно помещался в ее объятиях.
Майло посмотрел на нее своими большими темными глазами. Он слегка колебался, говоря неуверенно:
— Ты споешь мне?
— Всегда, милый.
Он улыбнулся. Затем он сказал то, что Ханна так хотела услышать.
— Спасибо, мама.
Ее грудь сжалась так сильно, что на мгновение ей стало трудно дышать. Она проглотила комок в горле, сморгнула влагу в глазах и начала петь «Аллилуйя» Леонарда Коэна.
Пока она пела Майло, Призрак устроился перед открытой дверью спальни. Голова поднята, выражение морды настороженное. Он наблюдал за ними, как всегда.
Долгое время она лежала там. Наслаждаясь присутствием своего ребенка рядом с ней. Вдыхая чистый запах его волос, пахнущих шампунем, чувствуя его фигуру маленького мальчика.
Ханна смотрела в потолок, в ее голове роились разные мысли, в сердце — клубок противоречивых эмоций. Она не совсем понимала, на что это будет похоже, но такого себе точно не представляла.
Она не знала, что все это будет так трудно.
Все время, пока она боролась, истекала кровью и пыталась добраться до родных мест, Ханна представляла себе дом как убежище, укрытие от бури, вторгшейся в остальную страну.
Но все оказалось не так. Наивно было верить в это.