Сидя во мраке своей темницы, властительница Тора жалела, что не может снова стать статуей и позволить времени течь мимо, пока не кончится весь этот бред. Поскольку ее полукаменное тело не нуждалось в еде и питье, стражники перестали приносить пищу.
В сырой камере царила такая глубокая тишина, что Тора при желании могла расслышать мягкое движение паучьих лапок. Однажды до нее донесся шорох пробежавшей по полу крысы, исчезнувшей в какой-то дыре. Впрочем, паразитов не интересовало ее твердое тело. После исчезновения крысы она зажгла на ладони огонек и несколько часов осматривала помещение, касаясь каждого каменного блока от пола до потолка. В конце концов она обнаружила щель в камне, достаточно широкую для тощей крысы, но бесполезную для Торы.
Больше всего сводила с ума неизвестность о происходящем в Ильдакаре. На какое безрассудство пошла пребывающая в смятении палата волшебников? Какие будут последствия? Никки и Натан уже наверняка захватили в совете власть, провозгласив себя властительницей и главнокомандующим волшебником, хотя были чужаками в Ильдакаре. Тора столетиями строила свой идеальный город, а сколько пробыла тут незваная гостья Никки? Месяц?
Горячо любимый Торой город разрушался, пока она сидела взаперти. Она даже не знала, день снаружи или ночь.
Спустя вечность она услышала шум в коридоре и увидела яркий свет, просачивающийся через крошечную решетку. Это пробудило в ней интерес, и она подкралась к двери, прислушиваясь к шагам. Тора предположила, что вновь явились эти наглые стражники, уличный сброд, недостойный мундира городской гвардии.
Шаги звучали медленнее, чем обычная поступь — будто шел воин, облаченный в тяжелые доспехи. Поскольку она была единственной пленницей в этих подземельях, а защитные руны на двери блокировали ее магические атаки, Тора задалась вопросом, зачем кому-то понадобилось защищаться от нее подобным образом.
К двери кто-то подошел, и она услышала скрежет массивного ключа в замке. Перекладина скользнула в сторону, петли заскрипели, и дверь открылась, впустив поток света из коридора. Встретившись лицом к лицу с визитером, Тора с удивлением увидела колдунью Лани, которая бросила ей вызов, но проиграла и провела столетия в виде статуи, служившей предупреждением всем остальным. Две соперницы уставились друг на друга, и Тора почувствовала исходящую от Лани ненависть.
— Я пришла поговорить с тобой, Тора, — наконец сказала Лани, нарочно опустив ныне утраченный титул. — Многое нужно сказать.
На Тору это не произвело впечатления.
— Ты пришла позлорадствовать.
— Не все такие, как ты.
Лани осталась у двери, а Тора не сделала к ней ни шага. Хотя Тора была самой сильной колдуньей, Лани нельзя назвать слабой. Да и начертанные на двери руны подавили бы любую ее магическую атаку.
— Я помню прежний Ильдакар и вижу, каким он стал, — продолжила Лани. — Тогда я бросила тебе вызов, потому что осознала, какой вред ты причиняешь. Я потрясена, насколько хуже все стало теперь. Из-за тебя. Хвала духам, мы можем начать восстановление, когда вы с Максимом убрались с дороги.
— Я сохранила Ильдакар! Я люблю Ильдакар, — усмехнулась Тора. — Ты всегда была слабой, была ведомой, возилась со своими птицами, забавлялась с водой и шпионской магией. — Она фыркнула. — Я училась у тебя. Я держала жаворонков в клетках в качестве милых птичек, а с помощью твоей магии наблюдения следила за беспорядками в моем городе.
— Это больше не твой город, — возразила Лани.
— Теперь, может, и так, но люди знают, что я сделала для них. Скоро они поймут, что без меня Ильдакар обречен.
— Что ты сделала с Ренном? — резко сменила тему гостья.
Спокойная, интеллигентная Лани довольствовалась слабым волшебником — не лучший выбор, хотя раньше Ренн был привлекательным. Тора поняла, зачем эта женщина пришла на самом деле.
— Он отправился с нелепым поручением, и я сомневаюсь, что мы когда-нибудь увидим его вновь. Вряд ли он добьется успеха.
— Я знаю, что ты отправила его на поиски Твердыни, — сказала Лани. — Но что ты сделала с ним за прошедшие столетия? Ты причиняла ему боль, не так ли? Он был таким мудрым человеком, полным идей, ученым, историком. Мы с ним часами изучали древние книги заклинаний, чтобы отточить наши навыки.
— Да, я помню, как это было мило, — усмехнулась Тора. — Когда вы вдвоем ложились спать, то прятали древние книги под подушки для большей романтичности?
Лани выглядела раздраженной.
— Наш отказ от участия в ваших вечерах удовольствий вовсе не означает, что мы не занимались любовью. Ты отправила моего бедного Ренна в дикую местность без подготовки. Мог ли он пережить такое путешествие?
— Это полностью зависит от его способностей, — сказала Тора.
— Тогда я в нем уверена. А когда Ренн вернется и присоединится к нам, палата волшебников станет еще сильнее. Вместе мы восстановим Ильдакар и сделаем город идеальным обществом для всех, а не только для такой самодовольной эгоистки, как ты.
Тора оскорбилась, услышав такую ложь.
— В моем правлении не было ничего эгоистичного. Все, что я сделала в статусе властительницы, лишь укрепляло величие города. Со временем люди это поймут. А я просто подожду. — Мерцающее пламя в ее ладони внезапно вспыхнуло ярче. — Единственная причина, по которой в этой камере я, а не ты — нелепая случайность. Три советника предали меня, а мой муж предал нас всех. Ты даже не приложила руку к этой победе.
Лани ответила ей легкой улыбкой.
— Нечаянная победа все равно победа, а ты по-прежнему сидишь в подземелье, где больше не можешь причинить вреда.
Ее самоуверенные слова привели Тору в ярость. Она напрягла каменные мускулы и стиснула зубы, почувствовав растущую в ней силу, хотя знала, что не сможет высвободить свой дар.
— Я хочу спасти свой город, и ты скоро поймешь, что тебе нужна моя помощь. Люди будут ценить меня.
— Они больше ценят свою свободу, — сказала Лани. — Мы проголосовали за новых членов совета: не только за Орона и Ольгию, но и за представителя освобожденных рабов, который может говорить от имени низших классов. В совет также войдут торговцы, которые помогут определить будущее Ильдакара. Вместе мы единый народ с общим врагом — генералом Утросом. Когда-нибудь все те люди, которым ты причинила боль, возможно, и простят тебя, но не сейчас.
Тора хранила молчание, а ее твердая кожа помогала скрыть сердитое выражение лица. Она решила использовать слова, которые непременно глубоко ранят Лани:
— После того как я одолела тебя и превратила в камень, Ренн был сломлен. Он все еще служил в палате волшебников, но стал слаб и апатичен. Иногда он плакал, глядя на твою статую. Ничтожный человечишка, но я держала его, потому что он делал то, что ему говорили. Я могла бы в любой момент сделать его своим любовником. Ренн был полностью моим. Он почти не заботился о себе, набрал вес, одежда его была потрепанной и нелепой. Даже ты не захотела бы его сейчас.
— Это я сама решу, когда вновь его увижу. — Лани отступила от двери, заканчивая спор. — А вот тебя я вряд ли снова увижу. Возможно, если мы навечно оставим тебя в камере, то Ильдакар исцелится.
Она толкнула тяжелую дверь и с грохотом поставила перекладину на место. В замке заскрежетал ключ, и Лани погасила яркие факелы еще до того, как покинула коридор.
Снова оставшись в темноте и тишине, Тора ощущала бессилие и ярость. Всю свою жизнь она посвятила сотворению легенды об Ильдакаре, а теперь все это у нее украли, и она ничего не может поделать.
Тора стояла перед надежно запертой дверью. Она призвала свой хань и зажгла пламя, чтобы еще раз изучить окружавшие ее каменные стены. Она знала, что защитные руны сильны. Когда-то давно она сама создала многие из них, и никакие ее заклинания не могли разрушить их.
Зная, что никто ее не услышит, она громко закричала от отчаяния. Эхо пронеслось по коридорам, отражаясь от каменных стен темницы. Вложив в удар всю силу своего полукаменного тела, она впечатала кулак в каменные блоки, удерживающие дверь. Кожа ее была твердой и нечувствительной к боли, но на этот раз ей было все равно. Она могла бы искалечить руку, если захочет, зная, что потом исцелится.
Ярость превратила кулак в таран. Когда он врезался в раздражающие ее блоки, она почувствовала сильный толчок и услышала треск. Тора удивленно отступила назад, подняв руку, чтобы осветить комнату. Ее каменный кулак почти не пострадал, но, осмотрев блоки вокруг двери, она заметила в одном из них трещину. Она сделала это?
Не магия, а настоящая грубая сила. Ее гнев и каменное тело были достаточно сильны, чтобы разбить камень! Она задумалась, сможет ли разрушить его.
С растущим удивлением она провела твердыми пальцами вдоль трещины, отмечая, как ее удар повредил руну заклинания. Даже если магия не сможет освободить ее, возможно, ей хватит и физической силы. Она осмотрела почти не поврежденные костяшки пальцев и задумалась.
Вот это уже интересно, и у Торы было сколько угодно времени.