Даже когда они оказались внутри стен Ильдакара, Лила продолжила бежать так, словно за ними все еще гнались. Бэннон тяжело дышал, все его мышцы болели. Рубашка порвалась, штаны пропитались грязью и кровью, но он был свободен!
Когда они добежали до поилки яксенов на нижних уровнях города, Бэннон упал на колени и просипел:
— Стой, мне нужно передохнуть.
Он погрузил руки в корыто с водой и плеснул на лицо. Холодная жидкость была восхитительна. Она смывала пот, грязь и кровь. Он глубоко вздохнул с закрытыми глазами, пока вода струилась по длинным спутанным волосам. Он зачерпнул горсть воды и жадно напился.
Лила гордо стояла рядом, на ее коже блестел пот. Он вспомнил, что такой же высокомерной она выглядела в тренировочных ямах, когда подстрекала его, чтобы он сражался усерднее. Но сейчас ее взгляд был странно мягким.
— Ты вернулась за мной, — сказал он, все еще не веря.
— Да. — Она положила ладони на свои узкие бедра, дотронувшись до небольшого цилиндра ножа-эйджаила, который мог причинить немало боли. Она подтолкнула юношу коленом. — Давай, нужно сообщить остальным. Песчаная пума колдуньи Никки заметила нечто похожее на тюрьму для пленных, но никто не поверил, что у меня есть шансы отыскать тебя.
Бэннон заставил себя подняться. Лила быстрым шагом направилась к верхним уровням, не оглядываясь и ожидая, что он последует за ней. Прикрытые черной полосой кожи бедра Морасит покачивались, и Бэннон рассматривал ее покрытую выжженными рунами мускулистую спину. Он ускорил шаг, чтобы идти рядом с Лилой, а не позади нее, словно питомец на поводке.
— Сколько наших погибло в ходе вылазки? Наша атака была успешной?
Лила мрачно посмотрела на него.
— Мы убили много врагов. Две Морасит погибли, но мы хорошо показали себя в бою.
— Две? Кто?
Он был возмущен тем, как эти женщины обращались со своими подопечными, но теперь почувствовал странную тяжесть на сердце из-за их гибели.
— Райси и Марла. Дженда ранена, но она поправится. — Лила не выказывала эмоций, произнося их имена. — Когда я потеряла тебя на поле боя, я… — Морасит с трудом продолжила: — Я должна извиниться. Отныне я буду внимательнее смотреть за тобой, если мы снова окажемся в похожей ситуации.
Бэннон сделал прерывистый вдох, не желая даже думать о том, что случилось с Броком и Джедом.
— Будем надеяться, что это никогда не повторится.
Она немного помолчала.
— Генерал Утрос и его армия еще не побеждены, Ильдакар по-прежнему в осаде. Уверена, будет еще много битв.
Бэннон стиснул рукоять Крепыша.
— Знаю. Не сказать, что жду этого с нетерпением.
До рассвета был еще час, и уличные фонари горели, подпитываемые магией переноса. Лила вела его прямо к башне властителей, хотя он и сомневался, что палата волшебников заседает в столь ранний час. Бэннон размышлял, как Никки отреагирует на новость о том, что он не погиб на поле боя…
Когда они достигли вершины плато, он с тоской посмотрел на величественный особняк. Ему хотелось несколько дней проспать в своей кровати, но сперва он должен отчитаться перед палатой. Вслед за Лилой он вошел в башню и поднялся по каменным ступеням в зал властителей, освещенный огнем в камине и свечами.
Эльза, Орон, Деймон и белая как мел Лани сгрудились над развернутыми свитками, изучая карту извилистых улиц Ильдакара и акведуков, пронизывающих плато. Волшебники подняли взгляды на побеспокоивших их людей, но Лила заговорила раньше, чем кто-то из них отреагировал.
— Я вызволила Бэннона Фермера. Он был точно там, где пума Никки заподозрила тюрьму для пленников.
Из боковой ниши вышел Натан с толстой книгой в руках, которую тут же уронил на мраморный пол.
— Мой дорогой мальчик, ты жив! Погибло так много людей, что мы даже не можем перечислить их имена, но ты жив! — Волшебник с улыбкой подбежал к Бэннону и так крепко сжал в объятиях, что юноша едва мог дышать. — Добрые духи, ты выжил!
Бэннон не знал, что и сказать. Натан отпустил его и отшагнул, глядя на него сияющими глазами и словно пытаясь убедить себя, что происходящее реально. Придя в себя, Бэннон оглядел зал. Советники смотрели на него, на лицах читалось множество вопросов, но он не увидел Никки. Он хотел сказать ей, что Мрра еще бродит по холмам.
— Мы пробились. Я… — Он попытался приструнить разбегавшиеся мысли. — Я бы не выбрался без Лилы. Она пришла за мной. За мной, Джедом и Броком. Я…
Вперед вышел Орон с длинной соломенной косой, перекинутой на левое плечо. Его каменное лицо не выражало сочувствия — так же он смотрел на бедных меховых зверьков, с которых сдирал шкуру.
— Ты был с Джедом и моим сыном? Мы думали, они погибли в битве.
— Мы все попали в плен, и генерал Утрос собирался нас допросить. Но когда пришли Лила и Мрра, мы сумели освободиться. Мы все побежали… — С каждым словом говорить было все тяжелее.
— И? — Орон стоял, ожидая полного отчета.
Обеспокоенная леди Ольгия встала рядом с ним:
— Что с Джедом?
Бэннон посмотрел на Натана, ища поддержки. Он должен рассказать.
— Не успели мы отбежать подальше, как прозвучал сигнал тревоги. М-мы бежали со всех ног, но вражеские солдаты приближались. Я звал Джеда и Брока, но они… думали, что у них будет больше шансов, если мы разделимся. Пока мы с Лилой пробивали себе путь, эти двое разбежались в разные стороны. Больше я их не видел. Не знаю, захватили их в плен или убили.
Орон надолго погрузился в размышления. Остальные советники были молчаливы и угрюмы. Наконец глава гильдии скорняков хмуро повернулся к каменным столам.
— Все равно от моего сына не было никакой пользы. Что хуже, быть убитым в битве или попасть в плен? — Он издал звук отвращения. — Дважды?
Ольгия дрожала, закрыв глаза, а когда открыла их, на ее лице появилось железное выражение.
— Я уже смирилась с тем, что мой сын погиб несколько ночей назад. Сейчас у нас есть дела и город, который нужно спасти.
Натан снова по-отцовски обнял Бэннона.
— Выглядишь просто ужасно. Иди умойся, поешь и отдохни. Когда восстановишь силы, палата выслушает подробный отчет о том, что ты видел во вражеском лагере.
Бэннон смущенно кивнул.
— Где Никки? Хотел сообщить ей, что я жив.
Натан помедлил с ответом.
— Она покинула нас.
На мгновение сердце Бэннона замерло: он испугался, что прекрасная колдунья погибла во время сражения.
— Надеюсь, она уже в Танимуре, — продолжил Натан. — Она отправилась в путь в сильфиде, чтобы распространить весть о генерале Утросе и его армии.
По-прежнему считая себя защитницей Бэннона, Лила твердо положила руку ему на плечо и повела прочь из зала заседаний.
— Мы обсудим это позже. Бэннон Фермер устал и голоден. Я позабочусь об удовлетворении его потребностей.
Юноша ощутил облегчение. Он сомневался, что сможет мыслить ясно после всего пережитого. На нетвердых ногах он последовал за Морасит. Они направились к великолепному особняку, который до недавнего времени был домом Максима и Торы. Многие комнаты были заняты домашней прислугой. Лила окликнула двух женщин, которые стояли в коридоре с решетчатой крышей.
— Принесите еду. Этому мужчине необходимо поесть. Он храбрый воин Ильдакара.
Женщины узнали Бэннона и поспешили прочь, выполняя распоряжение Лилы. Добравшись до своей комнаты, он посмотрел на широкую кровать с шелковыми простынями, небольшой стол, платяной шкаф, кувшин со свежей водой и миску с перезрелыми заплесневелыми фруктами, которая простояла здесь не один день. Два мандарина были еще нормальными, хотя кожура высохла и затвердела. Бэннон схватил один и принялся чистить, но Лила забрала фрукт и порезала его на четвертинки своим ножом. Он проглотил сладкий сочный мандарин и почувствовал прилив энергии. Закрыв глаза, он глубоко вздохнул.
Лила принялась деловито сновать по комнате. Она нашла мягкую тряпицу, смочила ее водой из кувшина и начала отмывать засохшую кровь с лица Бэннона. Она терла кожу так сильно, словно намеревалась смыть еще и веснушки. Морасит промокнула его пересохшие губы, а затем протерла шею. Она так пристально на него смотрела, словно оценивала товар или готовила его к продаже придирчивому торговцу.
— Я просто хочу лечь и отдохнуть, — сказал он, чувствуя неловкость.
— Рано. Ты прошел через такое же тяжелое испытание, как бой на арене. Ты потный, твои мышцы тверды и скованны. Ты еще не готов заснуть.
Вошли две служанки, неся тарелки с виноградом, сыром, двумя твердыми рулетами и порезанным мясом яксена. Рот Бэннона наполнился слюной. Мандарина было недостаточно.
— Может, я и правда не готов спать.
Женщины задержались спросить, не нужно ли что-то еще, но Лила выпроводила их.
Бэннон жадно впился в один из рулетов, а потом съел сыр и горсть сочного винограда. Он глотал еду, почти не жуя.
Пока он ел, Лила дернула его рубашку, но жесткая от грязи и крови ткань прилипла к ранам на его спине. Разочарованно ворча, она кинжалом распорола рубашку. Бэннон вскрикнул от удивления, но она отодрала ткань и швырнула ее на пол.
— Все равно уже порвалась.
Бэннон жевал ломтик мяса, наслаждаясь его пряной сочностью. На остальное он едва обращал внимание.
Когда он остался без рубашки, Лила влажной тряпицей протерла его спину, а затем грудь, и Бэннон расслабился. Всего несколько часов назад он был уверен, что его казнят. Он отстранился от подноса с едой и сел на край постели. Закончив протирать грудь, Морасит встала позади и принялась разминать его плечи, спускаясь по спине. Обычно наставницы причиняли подопечным непомерную боль, но сейчас все было в точности наоборот.
— Ты умеешь не только драться, Лила. Я рад.
— У меня много умений. — Она положила ладонь ему на грудь и резко толкнула, повалив на кровать, чтобы удобнее было снимать сапоги. — И ты прекрасно это знаешь.
— Что ты делаешь? Я устал, у меня все болит.
— Ты прошел через великую битву, — ответила она. — Я… волновалась и рада, что тебя не убили. Хочу выразить благодарность.
— Спасибо, но в этом нет необходимости.
Лила никогда не принимала отказов.
— Того требует честь.
После тяжелых дней тренировок в ямах она объявила его своим любовником, пообещав «в награду» плотское удовольствие, хотел он этого или нет. Она не оставляла выбора.
— У тебя есть силы сопротивляться мне?
— Я больше не твой пленник, — напомнил он.
— Но все еще мужчина, — хрипло ответила она. Неуловимым движением пальцев Лила расстегнула полосу кожи на своей груди и позволила одеянию соскользнуть на пол. — Мне больше не нужно тебя заставлять.
Бэннон, ощущая израненной спиной холодные простыни, смотрел на обнаженную Лилу, которая наклонилась вперед и забралась на него. Он вспомнил трех прекрасных послушниц Твердыни — Одри, Лорел и Сейдж. Они стали его первыми любовницами и подарили удивительные ночи удовольствия, сменяя одна другую. Но потом извращенная магия Госпожи Жизнь превратила трех красавиц в монстров.
Могло ли быть по-другому? Могла ли закаленная Морасит превратиться в мягкую и чувственную женщину? Когда Лила склонилась, он ощутил тепло ее кожи, вдохнул мускусный аромат и вспомнил, какой она была безжалостной. Железная наставница заставляла его выполнять свои требования. Она запугивала его. Сейчас, глядя на нее, он видел, что она стала теплее. Что-то изменилось. Лила прикоснулась к нему с намеком на нежность.
Он нерешительно поднял руку и погладил обнаженную кожу ее спины, чувствуя загадочные символы. Когда он провел ладонями вниз, ему показалось, что он пальцами читает магическую книгу.
— Я спасла тебе жизнь, мальчишка, — сказала Лила. — Ты должен меня вознаградить.
Бэннон не мог с этим поспорить.