Когда река растаяла, а большие глыбы льда раскололись, змеиные корабли освободились. Течение подхватило их, и корпуса затрещали. В смешанной со льдом воде покачивались сотни мертвых норукайцев, сорвавшихся с утеса или убитых защитниками Ильдакара.
Окровавленный Бэннон был связан, его тело болело после падения, а в голове звенело так, словно ему проломили череп. Он не мог вырваться из хватки отвратительных норукайцев. Его мысли путались, но он знал, где оказался. Юноша сражался изо всех сил, не надеясь выжить, и после падения с платформы уже не рассчитывал очнуться. Бэннон чувствовал, что несколько ребер треснуло, а по лицу течет кровь, но лучше бы он и правда умер. Он стал пленником ненавистных норукайцев! Его и десятки других ильдакарцев потащили к переполненным змеиным кораблям на реке. Кто-то из пленников был без сознания, кто-то рыдал, и только несколько человек предприняли нерешительную попытку к бегству, которая тут же была жестко предотвращена.
Бэннон не мог понять, что видят его глаза. Находясь на реке, он посмотрел на вершину утеса, на котором стоял город.
Ильдакар исчез. Исчез! Целый город просто пропал, словно по вершине плато прошлась огромная бритва, оставив нетронутой лишь нижнюю часть утеса. Но верхние уровни были считай срезаны.
Хотя Бэннон не мог мыслить ясно, он помнил, как вместе с Натаном и Никки впервые увидел Ильдакар. Перед ними тогда была пустая равнина, потому что город прятался под саваном вечности, который стирал город из потока времени. Волшебники сделали это снова? Укрыли Ильдакар и бросили на произвол судьбы всех, кто был снаружи? Как там Натан, Эльза и их ударная группа? А остальные ильдакарцы? Лила?
Защитники в нижних туннелях утеса были брошены, и теперь норукайцы прочесывали туннели, захватывая пленников и убивая тех, кто сопротивлялся.
Ильдакар исчез. Бэннон был сам по себе.
Когда похитители провели его по деревянному трапу на палубу змеиного корабля, Бэннон словно попал в ужасный кошмар из детства, когда покрытые шрамами налетчики пришли на остров Кирия, избили его и отвели в пещеру. Теперь, спустя годы, Бэннон снова оказался в руках этих монстров.
Король Скорбь и Мелок тоже пережили падение, и от этого Бэннону было еще хуже. Скорбь стоял среди выживших налетчиков и взывал к своим бойцам:
— Обыщите все туннели и посмотрите, что наверху. Залезьте по утесу на равнину.
Белый шаман переплел свои узловатые пальцы:
— Да, равнина и весь мир! Там наша судьба, мой Скорбь, мой король Скорбь. Они все будут скорбеть!
Норукайский король фыркнул.
— Я теперь не знаю, как тебе верить, Мелок. Твои видения ни на что не годны.
— Нет, мой Скорбь! Я видел битву. Видел холод, снег и лед. Помнишь? Помнишь, мой Скорбь? Холод, лед, холод! — Он указал на освобождавшуюся ото льда реку и ледяные глыбы, соскальзывавшие со скал. — Ильдакар не победил, и у нас есть то, что после него осталось. Это твое, мой король, мой Скорбь. Ильдакара больше нет! Я говорил об этом.
— Это не то, чего я ожидал.
— Никогда не бывает того, чего ждешь, — сказал шаман. — Но я знаю, что в конечном итоге мое видение сбудется. Иди на равнину, и увидишь, как завоевать весь мир.
Бэннон сражался с веревками.
— Ты падешь. — Его голос походил на карканье вороны. — Древний мир восстанет против тебя, а лорд Рал и д'харианская армия уничтожат тебя.
Скорбь ударил Бэннона по голове окованным железом кулаком. Парень рухнул, едва удерживаясь на грани сознания. Он лежал спиной на холодной и скользкой от крови палубе, моргая и пытаясь разглядеть реку, полностью дезориентированный.
Он видел норукайские корабли и множество налетчиков, ворвавшихся в туннели, чтобы подняться туда, где стоял исчезнувший город. Он видел осыпающиеся камни, реку и густые заросли вдоль берегов. Краем глаза он уловил стройную женщину, одетую лишь в полоски из черной кожи. Лила? Прежде, чем он успел сфокусировать взгляд, она нырнула в тень и скрылась между низкими деревьями.
— Если собираемся захватить мир, — снова заговорил король, — нам понадобится много пленников, рабов и рабочих. — Массивным подбородком он указал на лодки и отдал приказ: — Отныне убивайте, только если придется. Нам нужно провести еще сотню налетов, чтобы пополнить ряды и захватить пленников. Думаю, придется убить немало людей, чтобы до них дошло.
Бэннон сопротивлялся, пока его тащили мимо дрожавших пленников. Не обращая на него внимания, король указал на утес:
— Поднимемся через туннели, Мелок. Я хочу посмотреть, что ждет нас на равнине.
* * *
После бесконечно долгого путешествия Никки вынырнула из колодца. Скорее, ее с отвращением из него выбросили. Она упала на землю и перекатилась на живот, хватая ртом воздух и пытаясь вытолкнуть из легких неосязаемую сущность сильфиды. Что-то было не так. Она чувствовала странную слабость, в ушах звенело.
Вместо сырого помещения с каменными стенами Никки оказалась под открытым ночным небом, на разбитой каменной брусчатке. Вокруг были поваленные каменные колонны толщиной с могучий дуб. Большие мраморные плиты торчали под странными углами, словно древний город был разрушен. На дальнем конце площади лежала статуя мужчины размером с дракона, разломанная на куски.
Луна светила из высоких клочковатых облаков, озаряя руины огромного города. Огромные башни превратились в груды обломков, а величественные арки поросли мхом и виноградом. Зубчатые силуэты горных вершин маячили позади безмолвных и безжизненных строений. Единственными огоньками, помимо звезд, были крошечные светлячки, которые кружили вокруг со скоростью метеоров.
Не было ни костров, ни света в окнах домов. Ни единого признака жизни. Никки повернулась к сильфиде, которая выглядывала из круглого колодца.
— Где я? Это не Ильдакар. — На нее накатило головокружение и тошнота. — Что ты со мной сделала?
Сильфида, напоминая злого духа, нависла над ней. Серебристая фигура смещалась и таяла, словно ей было трудно сохранять форму.
— Ильдакара больше не существует. Я не могу доставить тебя туда. Я пыталась, но… меня отбросило. Города нет.
— Как нет? — Никки шагнула к колодцу. — Мы пришли оттуда. Мне нужно путешествовать. Доставь меня в Ильдакар.
— Я отказываюсь. Ильдакара нет. — Ее лицо исказилось от гнева. — И я не твоя рабыня. Если Сулакан мертв, то дело потеряно. У меня нет цели. Ты обманула меня, и я не стану тебе помогать.
Никки поняла, в каком положении оказалась. Она могла застрять здесь. Это существо было ее единственной связью с миром, единственным способом вернуться.
— Нет, сильфида! Если не можешь доставить меня в Ильдакар, тогда верни в Серримунди. — Она оглянулась на покинутый город. — Не оставляй меня здесь.
— Ты никогда не будешь путешествовать во мне. — В голосе сильфиды звучала опасная твердость. — Я должна восстановиться.
Никки бросилась к колодцу, но было уже поздно. Сильфида исчезла, отступив в бездонные глубины со стремительно удаляющимся звуком. Никки молча стояла среди обломков пустого древнего города, отрезанная от друзей и всего, что знала.
* * *
Разведчики Утроса галопом возвращались из пустоши на речном обрыве, где раньше стоял Ильдакар. У первого солдата было слишком уж встревоженное лицо.
— Генерал! С Киллрейвен поднимаются воины. Тысячи солдат!
— Они вооруженные и злые, — сказал раскрасневшийся второй разведчик. — И уродливее всех, кого мне доводилось видеть.
— Другая армия? — шагнул вперед Енох. — Откуда они пришли? Они собираются сражаться с нами?
Утрос посмотрел в сторону реки и увидел беспорядочный строй, идущий к ним. Его армия, пострадавшая от огненного шторма, все равно превосходила числом любую вражескую силу. И все же другие воины продолжали забираться на вершину утеса.
Утрос стиснул зубы и кивнул Еноху.
— Первый командующий, возьми группу солдат и иди навстречу. Выясни, кто они такие. Я хочу поговорить с их главарем.
Поспешно кивнув, закаленный ветеран собрал пятьдесят солдат и выехал навстречу налетчикам, идущим с реки.
Утрос игнорировал непривычный мучительный голод. Когда он попробовал жареное мясо яксена вскоре после пробуждения, его вырвало, но теперь желудок требовал еды. Солдаты ощущали то же.
Вскоре Енох вернулся с десятью уродливыми воинами, лица которых были покрыты шрамами. Один из них был крупнее и мощнее остальных, с костяными шипами, вживленными в плечи, и железными пластинами на костяшках. Он шагал в сопровождении бледного мужчины, сплошь покрытого шрамами.
— Мы норукайцы, а я король Скорбь, — сказал крупный мужчина, остановившись перед Утросом. — Что вы сделали с Ильдакаром?
— Мы осадили город. — Утрос указал на выживших солдат, которые рассредоточились по лагерю на равнине. — Моя армия ждала здесь пятнадцать столетий, чтобы сокрушить его.
— Армия статуй! — громко расхохотавшись, перебил Скорбь. — Да, шпионы говорили о каменных воинах. Гляжу, вы пробудились.
Генерал не дрогнул и не выказал признаков слабости.
— Мы бились, чтобы сломать городские стены, но Ильдакар просто исчез у нас на глазах. Я не знаю, что произошло.
— Да, город уже делал это прежде, — проворчал Скорбь. — Может, Ильдакар вернется, а может, нет. Но у меня есть флот, и моим воинам нужно сражаться. — Он подался к Утросу. — Может, нам напасть на твою армию?
— Только если хочешь умереть, — сказал Утрос. — Разве не видишь, сколь велико мое войско? Какой в этом смысл? Ты считаешь войну всего лишь соревнованием?
— Иногда, — пожал плечами Скорбь.
Ава и Рува со сверкающими взглядами подошли ближе, и Утрос понял, что они готовы атаковать магией. Двойняшки настороженно смотрели на покрытого шрамами альбиноса.
Оба мужчины были крупными. Если бы Утрос все еще находился под остаточным воздействием заклинания окаменения, он мог бы сокрушить короля. Но теперь он вновь состоял из плоти и крови, ему были присущи все человеческие слабости. Встретившись с королем, Утрос испытывал отвращение и восхищение по отношению к его шрамам, разрезанному рту, вживленным костяным шипам и татуировкам. Еще более уродливым был покрытый шрамами шаман.
— Судьба, — сказал альбинос. — Судьба, мой Скорбь, король Скорбь! Будет война, большая война. — Он ткнул пальцем в генерала Утроса. — Но не с ним.
На лице короля читался безрассудный вызов, но Утрос оставался спокойным. Они оба атаковали Ильдакар, но с разных сторон.
— У нас общий враг, — сказал Утрос. — Полагаю, у тебя были причины напасть на город.
— Хотел завоевать его, — сказал Скорбь.
Утрос увидел тысячи норукайцев, поднимавшихся с реки, а его разведчики доложили о большом количестве кораблей на воде.
— Ильдакара здесь больше нет. Хочешь стать моим врагом? Ты и все твои бойцы? — Его голос оставался спокойным. Он показал на бесчисленные ряды воинов на выжженном и взрыхленном поле. — Моя армия легко может победить твою. Нам нет резона сражаться.
— Норукайцы всегда сражаются, — сказал Скорбь. — Мы совершаем набеги, грабим и захватываем.
— Достойное занятие, — сказал Утрос, — если выбираешь правильную цель. И правильного союзника.
Шаман подошел ближе, заинтересованный двумя колдуньями. Он втянул носом воздух, глядя то на Аву, то на Руву.
— Магия, — сказал он. — Мощная магия! Но они не видят того, что вижу я, мой Скорбь. Я вижу огромную армию! Вижу норукайские корабли. Вижу Утроса и его солдат. — Он ухмыльнулся. — Вижу могущественную силу, которая прокатится по всем землям.
Генерал Утрос заинтересовался.
— Прежде я служил императору Кергану. Теперь я служу себе, у меня нет императора.
— Я король, — сказал Скорбь. — Король народа Норукай.
— Может, ты и король, но я генерал для своего войска. Древний мир огромен. Можешь ли ты помочь мне его захватить?
Скорбь раздулся от возмущения, словно был готов броситься на Утроса. Ава и Рува напряглись, собираясь высвободить магию. Одной молнией они могли превратить короля в горстку пепла.
Но белый шаман прыгнул меж ними, отчаянно размахивая руками.
— Именно это я и видел, мой Скорбь, мой король Скорбь! Ты и генерал Утрос, огромная армия! Великая война.
— У меня сотни кораблей, — похвастался Скорбь. — Большая часть на реке, остальные грабят побережье, и еще больше строится на моих островах. Такого флота история еще не видела.
— Все будут скорбеть! — прокричал шаман.
Утрос размышлял о том, сколько солдат он только что потерял, о принятом решении отказаться от преданности императору Кергану.
— У меня есть армия, но, чтобы захватить все земли, не помешают флот и дополнительные бойцы, — расчетливо сказал он. — Если норукайцы способны сражаться.
Скорбь сплюнул на землю, словно ответ был очевиден. Король рассказал о своем великом военном флоте и многочисленных налетчиках, безжалостных мужчинах и женщинах, а также о мощных змеиных кораблях. Рассказал об островах Норукай, где было полно воинов, которые еще не вступили в бой, но жаждали присоединиться к атаке. Война, полномасштабная война по захвату Древнего мира.
Утрос решил, что через какое-то время уничтожит норукайцев, если будет необходимо, но сейчас его рассредоточенным войскам не нужна еще одна война. Возможно, эти воины окажутся полезными.
— Вместе наши армии могут завоевать мир, — сказал Скорбь. — Если будем сражаться вместе.
— Они все будут скорбеть! — повторил шаман.
Ава и Рува подались вперед и жутковато зашептали в унисон:
— Если захватить весь континент, возлюбленный Утрос, то там хватит места для двух империй.
Он поразмыслил, а затем обратился к главарю норукайцев:
— С твоими кораблями и налетчиками, а также с моими солдатами, мы можем сокрушить все страны. Король Скорбь и генерал Утрос.
Норукайский король открыл разрезанный рот и клацнул зубами.
— Я согласен.
Удовлетворенно улыбнувшись, Утрос протянул руку, чтобы пожать широкую ладонь короля Скорбь.
Больше книг на сайте - Knigoed.net
Список произведений Терри Гудкайнда