Хлопнули дверцы машин, раздался гул моторов. Потом все стихло. Отец Леонид остался один на один со звенящей в ушах тишиной. Ни звука, ни движения, ни дуновения ветерка.
Уж не приснилось ли мне все это – подумал отец Леонид.
Вот и вся политика
Полковник в отставке Нефедов Николай Константинович возглавил городское отделение «Русского Союза» где-то в середине лета. Михаил как раз заканчивал верстать третий номер «Новороссийского Вестника».
Журнал по-прежнему был черно-белый. Несмотря на все заверения по поводу Русского медиа-холдинга, средства на журнал выделялись мизерные.
Партия, мол, испытывает временные финансовые трудности. Украинские власти «перекрывают кислород», насылают, словно саранчу, бесчисленные орды «налоговиков» на предприятия, принадлежащие Соловьеву.
И все же, несмотря на внутрипартийный финансовый кризис, журнал становился все толще и толще. Увеличивалось число пишущей братии, статьи становились все объемнее, а аналитический анализ глубже.
Журнал приобретал все большую популярность в узкой, но довольно активной и мыслящей политической, церковной и околоцерковной среде.
Не обходилось и без критики. Журнал критиковали (и вполне обоснованно) за тематическую эклектичность.
Да, «Новороссийский Вестник» был пестрым и немного хаотичным: Лимонов и Дугин, Кара-Мурза и Назаров, Кураев и Душенов, идеи итальянского фашизма и православная эсхатология, исламский фундаментализм и христианская государственность – все находило свое место на страницах журнала.
Подборкой материала занимался лично Михаил, и в итоге журнал, по едкому замечанию Сергея, напоминал вывернутую наизнанку хаотично-целеустремленную душу главного редактора.
Тематическая непредсказуемость журнала не очень нравилась киевскому руководству. Им хотелось, чтобы было проще, понятнее, как рейсшина, как магистральная прямая партии.
Увы, не в восторге от журнала был и наш интеллектуал Сергей:
Журнал не решает общеполитических задач «Русского Союза»; вместо того, чтобы объединять всех под знамя общего дела, создает вокруг себя «небольшую тусовку жаждущих печататься графоманов». И вообще, это несерьезно. Журнал нужен Михаилу, чтобы «пиарить» себя, любимого...
Вокруг Сергея сложился свой круг людей, любителей политтехнологий и масштабных проектов. Долгими «кофеиновыми» ночами рождались головокружительные идеи, от массового незаметного привлечения к «русскому делу» самых широких масс под видом, например, посадки деревьев, до создания автономного поселения. Чего-то среднего между эко-поселением и православной общиной.
Постепенно давал о себе знать и третий круг лиц – люди отца Леонида, монархисты. Ярые сторонники правой идеи (Православие, Самодержавие, Народность), борцы с коммунизмом в любых его проявлениях, романтики дореволюционной «золотой» России. А тут так совпало: Библиотека, журнал, Михаил, разговоры об общем деле. Сам Бог велел примкнуть к этому делу в рядах «Русского Союза».
Вот только стало ли дело общим?
Каждый видел спасение Русского Мира по-своему; одни – в прорыве либеральной информационной блокады, другие – в разработке политтехнологий, что неким чудесным образом всех объединят воедино, третьи – в немедленном воцерковлении всех русских и в приходе русского царя, четвертые – в социализме с «русским лицом», пятые – в спасении русского языка.
Общее дело распадалось на клубы по интересам. «Русский Союз» трещал по швам… И вот тут-то, словно из небытия, и возникает полковник Нефедов, сам, без Санчо Пансы, своего верного оруженосца.
Кажется, это была идея Сергея – привести старого знакомого, под руководством которого когда-то начинали спасение Русского Мира. Он и старше нас, и человек военный, полковник как-никак, ну, а что было тогда плохого, уже успело позабыться.
Я, Михаил и Партайгеноссе испытали даже волну ностальгии, когда Нефедов появился в «Русском Союзе». Он почти не изменился. Был так же худощав, те же бегающие черные глаза на смуглом южном лице, нервные движения руками. Тот же стиль разговора, та же эмоциональность. Все то же самое, ну, разве что, седины в волосах добавилось.
Полковник принес печальную весть. С полгода назад в автомобильной катастрофе трагически погиб генерал разведки в отставке Поляков Александр Григорьевич.
Он возвращался из Москвы после удачных переговоров. Вот-вот должна была расправить свои крылья «Русь». Увы, вражеская стрела попала прямо в сердце.
Мы сочувственно покивали головами. Мне и Максиму стало стыдно за наши нелепые подозрения в связях генерала с СБУ. Михаил обещал молиться за раба Божия Александра…
По задумке Сергея, полковник, став председателем «Русского Союза», должен был, подобно монарху, воспарить над всеми нашими внутрифракционными разнобойчиками и всех нас помирить. Киевское руководство ничего не имело против. Спустя две недели, в необычайно знойный день полковник стал председателем «Русского Союза».
– Будем работать, – сказал он, отирая пот со лба. – У меня все просто, по-военному, без плетеных словес. Дисциплина превыше всего. Одно общее дело делаем… Журнал? Пусть будет журнал! Митинг? Митинг. Какая-нибудь акция, внедряем. Церковное мероприятие – вперед!.. Главное, не ссориться, – Нефедов сделал широкий жест рукой, словно очерчивая магический круг в воздухе. – Одно дело делаем, – повторил он.
И дело, вроде как, началось, да только шло оно совсем недолго. И было не столь уж и общим.
Люди отца Леонида отнеслись к Нефедову холодно. Они заподозрили в нем человека мирского, почти неверующего, и вдобавок разделяющего левые идеи, сочувственно относящегося к большевицким вождям. (Полковник имел неосторожность в присутствии людей отца Леонида высказать свои симпатии по поводу Сталина).
Люди отца Леонида почти прекратили появляться в штабе (разве что за новыми номерами журнала заходили).
Само же «дело», призванное по замыслу Нефедова «объединить всех», заключалось в бестолковой суете по поводу поиска нового офиса партии…
Побегали, пошумели, поделали деловой вид, и уже через месяц опять распались на клубы по интересам.
Кто-то занялся детальным изучением русской и церковной истории эпохи смут и расколов для нового номера «Новороссийского Вестника».
Кто-то вдруг с партийного строительства переключился на строительство яхт.
Кто-то встал на защиту отца Леонида, на которого восстал «яко рыкающий лев» князь Церкви в лице архиерея. А в штабе партии, тем временем, стали появляться странные люди, похожие на суетливых завхозов.
Первым появился пожилой, седовласый и представительный человек, чем-то смахивающий на важного грифа. Появился он как раз в то время, когда мы носились с поиском офиса.
Представился старым приятелем полковника и директором какого-то там предприятия (название предприятия и род его деятельности сразу же вылетели из головы).
Предложил помещение под офис – целое здание! Аккуратное с виду, небольшое, двухэтажное, в центре города (пять минут ходьбы от Библиотеки!) – сказка.
Однако изнутри все выглядело весьма не сказочно. В здании был отключен свет, телефон и водопровод. За неуплату. Причем сумма долга была астрономической. Требовалось этот огромный долг погасить и спокойно себе вселяться.
Полковник и человек, похожий на грифа, уже почти что ударили по рукам. Полковник даже обежал вокруг здания, присматривая место, куда можно будет воткнуть флаг партии. Но сумма долга оказалась для партии неподъемной. Киевское руководство на сей счет сообщило, что дешевле приобрести однокомнатную квартиру под офис, чем такой долг оплатить.
Идея с переездом была благополучно похоронена. Седовласый и представительный директор «не пойми какого предприятия» временно пропал.
Прошел месяц. За окном был самый конец августа, измотавшая всех жара, наконец-то, спала. Стояли теплые и солнечные безветренные дни, «бархатный сезон».
У редколлегии журнала пробуждались новые творческие силы. В штабе партии царило оживление, мирное и тихое, как погода за окном. Однако творческое оживление захватило, как выяснилось, не только нас.
В один из дней конца августа в офисе партии внезапно появился наш старый седовласый знакомый, похожий на грифа. И появился не один, а с еще несколькими представительными (и не очень) дядечками.
Дядечки представились соратниками полковника по «Общевойсковому Союзу», компартии, соцпартии, аграрной партии и вообще по борьбе за права трудящихся.
И потекли рекой предложения и проекты, от закупки учебников для русских школ до закупки и продажи зерна.
А потом потекли партийные денежки, в карман к Нефедову и далее в неизвестном направление.
Все это изрядно нервировало Михаила, нервировал постоянный шум в офисе, нервировала пустая трата денег (а Михаил, как выяснилось, считать их умел). Михаил нервничал все больше и больше, обзывал пришлых соратников полковника завхозами и все чаще и чаще ругался с Сергеем. Мол, глупой была твоя затея с полковником. Вместо партийного единства получили каких-то сумасшедших завхозов, проходимцев, имеющих к русской идее такое же отношение, как мы к освободительному движению в Анголе.