Михаил снова «садится» на свою «основную волну»:
– Вадим, меня страшит позиция нашего архиерея. Как это: я против приезда папы Римского, но выражать протест по этому поводу не благословляю?..
…Все! Молчу о своем сне. Молчу, как рыба, как партизан на допросе! Молчу!.. Потому что никому ничего ни надо. И вообще… неужели, неужели все же «богородичники» отчасти правы! Когда утверждают, что фарисеи из Московской Патриархии закрывают Небо! Да, да, да! Любое новое духовное явление сразу же ставится под запрет, объявляется прелестью!..
Вдруг мне делается смешно, я проникаюсь иронией к самому себе, горькой иронией:
Влезет же в голову ересь. Это надо же, до сих пор «богородичник» во мне не умер. Тоже мне нашелся визионер. По уши в грехах, а все что-то пытаюсь доказать…
Вот и вокзал. А сбоку, как раз то самое кафе, в котором я пил с Витамином. Кафе-то и напомнило мне, что я по уши в грехах.
Неприятно кольнуло под сердцем. И стало почему-то неловко перед Михаилом, хотя он-то о том, как меня «разули», ничего не знает.
Но сказано же в Вечной Книге: все тайное рано или поздно станет явным. И что я тогда на это отвечу, когда станут явными мои тайные дела – фарисеи из Московской Патриархии закрывают мне Небо… Смешно. И горько. Очень горько…
На вокзале нас ждут люди отца Леонида (те самые, что участвовали в молитвенном пикете возле театра). И еще человек восемь – прихожане кафедрального собора.
Стоим у центрального входа в вокзал. Из здания вокзала стремительно выходит Олег с огромной дорожной сумкой на плече. Увернувшись от кинувшихся к нему таксистов, Олег устремляется к нам. Вид у него бодрый и немного встревоженный.
– Полный вокзал чекистов, – говорит Олег и делает страшные круглые глаза – увы, нас всех пасут!
– Нам-то что, – сонно говорит Людмила. – Чекисты делают свое дело, мы свое.
– Нет, Людмила, не скажи – возражает Андрей и недоверчиво смотрит в сторону таксистов, словно те тоже переодетые чекисты. – Товарищи из СБУ просто так здесь торчать не будут. Наверняка у них четкая команда: брать на карандаш всех, кто едет на крестный ход.
– Не имеют права! – взвивается София, – у человека билет, мало ли куда он едет. Сейчас не советское время, не надо…
– Конечно, не имеют права, – иронично перебивает Софию Андрей, – но, знаете ли, как-то не хочется на карандаш к ним попадать. Потом начнут на всякие там собеседования вызывать. А насчет несоветского времени, дорогие сестры, да в наши демократические времена есть тысячи, тысячи способов испортить человеку жизнь. Тысяча, понимаете!
– Например, самый простой способ: подбросить наркотики и посадить по уголовке – говорит Олег.
– Или отравить, – дополняю я Олега. Почему – «отравить», и сам не знаю. Видимо, вспомнилось, как меня здесь, возле вокзала, дама «коньячком» чуть не отравила.
– Лишить недвижимости, свести с ума психотропной наркотой, – продолжает брат Родион и улыбается блаженно.
Родион личность уникальная: вроде бы прихожанин отца Леонида, а вроде бы и нет. Вольный он человек, Родион. Вольный как ветер. Бывший кришнаит.
– О чем вы говорите?! – Удивляется незнакомый мне худощавый мужчина с аккуратно подстриженной бородкой и военной выправкой. – Друзья, какая наркота, какая уголовка, откуда такие страхи. Слишком много чести для конторы. Да и мы не слишком крупная рыба, чтобы нас психотропной наркотой травить. Так что ничего не бойтесь. С нами Бог! Это главное!
– Действительно, – подтверждает Михаил и нервно оглядывается, – и все-таки отойдем немного в сторону.
Отходим в сторону. Из дверей вокзала вываливается огромная толпа с баулами. Прибыл крымский поезд. Олег с Андреем вертят во все стороны головой, смотрят, нет ли где переодетых чекистов.
– Но все же поостеречься немного надо бы, – рассудительно говорит брат Анатолий, прихожанин кафедрального собора. – Слышали, наверное, власти принимают беспрецедентные меры безопасности. Милиции дана команда всех назад заворачивать. В общем, сделать все, чтобы крестный ход не состоялся.
– Выхода у нас нет, – побледневший Михаил нервно вздымает руку. – Только полная конспирация. Сейчас я раздам билеты. К поезду выдвигаемся по одному…
***
Рано утром прибыли в Киев. Никто не пытался нас высадить с поезда, отравить, или подбросить нам наркотики. Однако расслабляться было рано. Вместе с нами ехали верующие из соседней епархии. Они-то нам и сообщили, что киевской милиции предписано задерживать делегации, пребывающие на крестный ход и по возможности либо сажать в КПЗ, либо отправлять обратно.
– Делать нечего, – сказал Михаил, – опять конспирация. Из поезда выходим мелкими группами. Нет! Лучше по одному. Через час, ну, полтора, максимум, встречаемся у метро «Арсенальное». С Богом!
Боец невидимого фронта
Прекрасное солнечное утро. Чистый свежий воздух. Просыпающаяся столица. Кто-то уже спешит на работу. Вид у всех сытый, благодушный. Даже бомжи выглядят как-то по-европейски ухожено.
С трудом верится, что я прибыл на линию фронта, на антипапский крестный ход.
Оставив вещи у родственников, иду в сторону завода «Арсенал». Небольшие петляющие улочки и обилие свежей зелени. Тенистые скверики, парки, состоящие из раскидистых каштанов, дубов, буков, грабов и аккуратных скамеечек и дорожек – все это завораживает глаз. А попавшаяся навстречу машина, щедро поливающая водой улицы, газоны и тротуары, приводит в умиление.
В какой-то момент мне начинает казаться, что все вокруг словно заколдовано иллюзией европейского благополучия. И вот уже чудится, как птички киевские щебечут мне на все лады: моя хата с краю, ничего не знаю. Ничего не знаю, моя хата с краю…
От станции метро «Арсенальная» до Киево-Печерской Лавры не более тридцати минут ходьбы. Торопиться нам некуда. Время есть, и до литургии и, тем более, до начала крестного хода.
Идем – впереди я, Михаил, Олег и Андрей. Позади нас неразлучные Людмила с Софией и «свободолюбивый» брат Родион с ними. Остальные растянулись за нами, наверное, метров на сто.
По-прежнему ничего не предвещает предстоящий визит римского понтифика. Ни тебе плакатов, объявлений, восторженных толп католиков.
Вдруг взгляд спотыкается о черную, с жирными подтеками надпись на стене дома – БОГ.
Ого, так ли спокойно в столице!
– Смотрите, – с жаром восклицает Родион, – «Бог», прямо на стене.
Останавливаемся.
– Странно, – говорю я. – Непривычно. Ну, когда, там, пишут «prodigy», «Гр.Об», «Цой жив» или классическое «Вася + Маша» – это если и не всегда понятно, но привычно. Но зачем писать на стенах «Бог»?
– Глупость какая-то, – равнодушно пожимает плечами Людмила. – По-моему писать на стенах «Бог», да еще и черной краской, мягко говоря, не эстетично.
– Не эстетично, – подхватывает София, – сразу видно, писали люди неверующие.
– Сатанисты писали! – Спокойно говорит Андрей, и добавляет со знанием дела, словно специалист по «настенным надписям»: – Видите черные потеки, их специально сделали, чтобы проклясть имя Божие…
– Смотрите, – перебивает Андрея Олег, – еще одна надпись.
И точно. Буквально через двадцать, тридцать шагов следующая надпись. Опять черной краской и опять на стене дома: Слава Православию!
– Написано, как «Слава КПСС», – недовольно говорит Михаил. – Интересно, кто это мог сделать?
– Конечно же, жидовня, – с ходу отвечает Андрей.