Я собирал наш мир из кусков
Другую тебя,
Другого себя.
Хотелось мне верить, что главнее любовь,
Но это слова
И всё было зря!
Я собирал наш мир из кусков
Теряя себя
Теряя тебя.
И от напряжения брызгала кровь
Обоих губя:
Тебя и меня.
Павел Пламенев — Наш мир
Аман.
Острие уперлось ему в грудь ровно над тем местом, где трепетало сердце, так, чтобы войти точно между рёбер. Что-то в нём отчаянно сопротивлялось этому решению, не желая вот так сдаваться, но чувство вины тянуло вниз, в пучину отчаяния, словно камень. Женщина перед ним выжидательно смотрела на нож. Аман медленно вдохнул, собираясь с силами и замер — в приоткрытое окно доносился тихий плач. Плач ребёнка. Тот самый плач, что он слышал из каменной арки. Нож выпал из ослабевших пальцев. Аман отшатнулся от него, словно это была ядовитая змея.
Откуда здесь ребёнок?
Это казалось полнейшим бредом даже для этого чудовищного места. Плач, который он изначально принял за приманку, был пугающе реалистичным. И в его появлении не было никакой логики. Не сейчас, когда Лабиринт уже практически сломил его, вынуждая покончить с жизнью. А ещё он не мог отделаться от странного ощущения, что голос ему знаком. Аман не мог вспомнить, где он слышал его, но нечто странное в самой глубине его души разрывалось невыносимой тоской от этих звуков. Он неосознанно сделал шаг в сторону двери.
— За что ты так со мной?! — матушка вцепилась в его руку, не давая уйти.
— Мне жаль, — Аман повернулся к ней, впервые за время нахождения в этом месте, подмечая несоответствия с настоящим обликом матери. — Ты не она… Ты лишь её тень, порождённая моим чувством вины. И всё же мне жаль. Мне жаль, что тебе приходилось столько трудиться, чтобы прокормить нас обоих. Мне жаль, что из-за меня ты не смогла найти своё счастье и создать полноценную семью. Мне жаль, что я не смог стать тебе надёжной опорой, что не смог защитить и сберечь. Мне жаль, что всё сложилось так. То, что я не понимал, что происходит и кто я такой, ни в коем разе не оправдывает мой поступок. Но всё же я прошу прощения, что не смог стать сыном, достойным такой матери. И благодарю тебя за всё то, что делала ради меня. Ты так старалась создать вокруг меня счастливый мир… Прости меня. Я никогда не забывал тебя…
Аман обнял маму, на мгновение закрывая глаза. Он помнил, что она пахла пряными травами и хлебом, но у иллюзии не было запаха. Когда он снова открыл глаза, всё вокруг него изменилось. Исчезла и матушка, и их дом, и утёс. Он стоял посреди длинного каменного коридора практически полностью погруженного во мрак. С одной стороны была кромешная тьма, с другой виднелся приглушенный красноватый свет. Ребёнок плакал там, где было светло и Аман направился туда. Хотелось бежать, но он лишь медленно и аккуратно шел навстречу тому, что находилось в конце коридора. От этого места можно было ожидать всего что угодно и даже то, что изначально не выглядело опасным, вполне могло попытаться его убить.
Ещё до того, как дойти до конца коридора, Аман понял, что свет, которой он видит — это пламя. Кожу обдало чудовищным жаром. На лбу мгновенно проступила испарина, дышать стало тяжело. Раскалённый воздух неимоверно давил на него, но Аман продолжал идти дальше. Плач становился всё громче и отчётливее. Он остановился у границы пламени, пытаясь рассмотреть, что творится в огненном безумии перед ним.
Коридор расширялся в небольшую галерею, затопленную пламенем. Камень горел, словно сухая древесина. Было совершенно непонятно, как ТАМ может находиться ребёнок. Даже будучи дэроном невыносимо было просто находиться рядом. Взгляд зацепился за маленькую фигурку, сжавшуюся в углу. Тьма внутри него встрепенулась, тело самопроизвольно сделало рывок и, прежде чем Аман осознал что делает, он уже подхватил на руки маленькую перепуганную девочку. Он прижал малышку к себе, озираясь по сторонам. Проход, из которого он пришел, медленно зарастал камнем, но неподалёку от него был другой, тоже сужающийся, но зато бежать к нему значительно ближе. Аман метнулся туда. Пламя за его спиной яростно загудело словно рой рассерженных ос.
Впервые Аман был рад тому, что, будучи полудемоном, превосходит людей в силе и скорости. Он выскочил из горящей залы едва ли не в последний момент. Камень разрастался, отрезая от них ревущее пламя. Девочка на его руках притихла. В полумраке коридора они были вдвоём. Новых опасностей не предвиделось и Аман опустил взгляд. Сердце пропустило удар. Волосы девочки были цвета войлочной вишни. Он почувствовал, как мелко задрожали руки и судорожно вдохнул, стараясь успокоиться, но стало лишь ещё хуже. Девочка пахла травами и ещё чем-то сладковато-мускусным. В этом безумном месте, полном теней и иллюзий, она была единственным, что имело запах, кроме него самого. Он кожей чувствовал её тепло, слышал, как трепещет сердце в её маленьком теле.
Настоящая. Она настоящая…
Девочка подняла голову, смотря на него со смесью страха и любопытства. Появилось странное чувство, будто всё внутри него сжалось и рухнуло в бездну. Эти глаза он не мог забыть, как не старался. Большие, слегка раскосые, удивительно красивого зелёного цвета с маленькими золотыми вкраплениями.
— Анью…
В это не верилось. Это не могло быть правдой. В этом не было логики, но девочка на его руках была настоящей, живой. Она подняла руку, аккуратно прикасаясь к его щеке, затем пощупала нос, слегка потянула за прядь волос. Тепло её маленькой руки успокаивало. Она слегка нахмурилась, прикоснувшись к кончику его уха.
— Лэро, а вы кто?
Он не знал что ответить. Она не узнала его, а, скорее всего, просто не помнила. Не помнила, что уже не ребёнок, не помнила их встречу и то, что он сделал. Если изначально Аман рассчитывал на то, что найдёт Аньюриэль и они вместе будут выбираться из Лабиринта, то сейчас ситуация стала заметно сложнее — ему придётся защищать её. Если судить по человеческими меркам, то девочке на его руках не могло быть больше пяти лет, но, насколько он знал, силлины физически взрослели медленнее, чем люди. Ей могло быть и двадцать, и тридцать. Вот только толку от этого не было — эмоционально взросление тоже шло медленнее и, судя по тому, с каким искренним любопытством Анью изучала осколок хаоса в его груди — она впала в детство целиком и полностью. И, хоть он и чувствовал в ней магию, вряд ли она могла сражаться и защищать себя самостоятельно.
Маленькая ладошка легла на светящийся камень и его обдало жаром. Аман вздрогнул и напряженно замер от неожиданности. Анью на мгновение притихла, ожидая дальнейшей реакции и, не дождавшись, убрала ладошку. Аман устало выдохнул и сделал было шаг вперёд, но в этот момент маленькая пакостница наклонилась и лизнула кристалл хаоса. Ощущение, будто в него попала молния, пробило всё тело. Ноги подкосились и он привалился к стене плечом. Аньюриэль испуганно пискнула и прижалась к нему. Реакция собственного тела сбивала с толку. Это прикосновение не было болезненным, скорее наоборот, но это пугало намного сильнее. Слишком ярко и остро он воспринимал её прикосновения.
— Никогда, — приглушенно зашипел Аман сквозь зубы. — Никогда больше так не делай.
— Почему?
Взгляд был предельно виноватый. Она опустила и отвела назад ушки, что придавало Анью сходство с провинившимся котёнком. Кажется, она прекрасно понимала, что, когда делает так, ругать её не сможет никто. И, вероятно, не раз пользовалась этим.
— Это как уши. Это — неприлично, — нашелся Аман.
— О! — она заметно смутилась и покраснела так, что уши почти сравнялись по цвету с волосами. — А вкус интересный…
Судя по тому, как прилила кровь к щёкам и ушам — он покраснел ничуть не меньше, чем Аньюриэль. То, что прежде Аман принимал за пробелы в воспитании, оказалось просто врождённой чертой характера. Он уткнулся носом в её макушку, прикрывая глаза и медленно вдыхая её запах. Она была рядом. Он прижимал к себе притихшую девочку, нежно, аккуратно, боясь навредить неловким движением, боясь испугать её и лишиться того тепла и света, что чувствовал в ней. Сейчас он сильнее, сейчас он единственный, кто может её защитить. Она нуждается в нём. Это чувство окрыляло, наполняло его силой. Он сможет выбраться из этого Лабиринта и выведет Анью, ведь кроме него сделать это некому.
— Ладно, пошли искать выход, — Аман посадил её себе на плечи. — Держись крепко и не падай.
— Хорошо, — Анью ощутимо вцепилась пальчиками ему в волосы и довольно болтала босыми ногами.
Он обхватил ладонями её худые щиколотки, придерживая. Было не особо удобно, но это небольшая плата за то, чтобы обезопасить осколок хаоса в своей груди от новых посягательств. Анью совершенно его не боялась, относясь скорее как к чему-то интересному, нежели демону. Та беззаботность, с которой она относилась к ситуации и то, как легко она доверилась тому, кого совсем не знала, поражала. Она нисколько не озадачивалась тем, как может быть опасно в этом месте и совершенно не боялась его, даже не смотря на то, что всё в нём говорило о том, что перед ней демон. И это было так на неё похоже…
Некоторые вещи не зависят от возраста, они просто есть.
Он неторопливо брёл по коридору, наобум выбирая направление на развилках. Ему нужно было время на то, чтобы понять, как действовать дальше. А ещё нужно было понять, как вернуть Аньюриэль прежний облик. Была определённая вероятность, что всё вернётся на круги своя, когда они выйдут из Лабиринта.
А что если нет? Что мне делать, если она не станет прежней.
Маленькая ладошка легла ему на макушку, задержалась там на несколько мгновений, словно малышка выжидала его реакцию. Аман сделал вид, что ничего не происходит. Ладонь скользнула вниз, ко лбу, затем вернулась на макушку и снова погладила его. Затем ещё раз.
— Что ты делаешь? — не выдержал Аман.
— Ты хороший, — совершенно спокойно ответила Анью, продолжая гладить его по голове.
— А гладишь ты меня зачем?
— А что, нельзя?
Нет, она не исправима…
— Можно.
Он сделал вид, что смирился, хотя врать самому себе было бесполезно. Ему нравилось. Проскользнула безумная мысль, что ему хочется, чтобы она осталась такой. Она не помнит ничего из того, что между ними было. Может это был его шанс начать всё сначала? Он мог бы попытаться найти место, где о нём никто ничего не знает, мог бы воспитать Анью, смотреть как она взрослеет, привить ей понимание о ценности жизни и уважение к другим. А ещё он бы объяснил ей, как нужно нормально одеваться, чтобы не сверкала голыми коленками. Аман поймал себя на том, что улыбается совершенно счастливой улыбкой. Было странное ощущение, что внутри него что-то стало на место.
— А куда мы идём?
— Домой, — Аман ответил совершенно бездумно, просто чтобы ответить и создать для неё уверенность, что всё под контролем.
— Если домой, то тогда нам туда, — она потянула его за левое ухо.
Аман посмотрел в боковое ответвление коридора — оно ничем не отличалось от остальных поворотов. Этот вариант не был ни лучше, ни хуже других, но его пугала странная уверенность Аньюриэль.
— Откуда ты знаешь, что нам туда?
— Сердце всегда знает, где твой дом.
В этом была вся она. Вот так просто, мимоходом выдать какую-то фразу, которая всё в нём перевернёт с ног на голову и при этом делать вид, что всё по-прежнему. Аман послушно повернул. Внутри крепло странное чувство беспокойства, но он просто верил ей. Его сердце влекло его к образу его дома. Вероятно, Анью сейчас чувствовала нечто похожее. Аман понимал, что там, скорей всего, не будет ничего хорошего, но он сможет защитить Анью, что бы там не поджидало. А ещё было откровенно любопытно узнать, что же там. Аньюриэль практически ничего не рассказывала о себе, выдавая информацию крупицами, предпочитая умалчивать факты о себе до тех самых пор, пока обстоятельства не вынудят рассказать.
В конце коридора оказалась закрытая дверь. Аман медленно открыл её. Полумрак коридора разорвал солнечный луч. Он открыл дверь шире. Никто не пытался напасть на них. Он медленно вышел наружу, щурясь от яркого света. Яркая зелень травы и красивые цветы, названия которых он не знал, какие-то светлые дома с ажурными ставнями. Мостовая, выложенная светлой плиткой, неподалёку журчал фонтан. Место можно было бы назвать уютным, если бы оно не было завалено трупами. Мертвые силлины лежали прямо на дороге, сидели, прислонившись к стенам домов. Кто-то словно уснул, другие уже начали разлагаться, но все они были покрыты уродливыми красными язвами с ярко-белой окантовкой. Мертвую тишину нарушало только жужжание трупных мух. Иллюзорность этого места выдавало отсутствие запаха разложения.
Это её кошмар?
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы опомниться. Он наклонился, снимая Анью с шеи и разворачивая лицом к своей груди.
— Не смотри. Не надо.
Она мелко дрожала, уткнувшись лицом ему в грудь и обхватив его руками. Кожи коснулось что-то влажное. Анью тихо шмыгнула носом.
— Не плачь. Всё будет хорошо, — он погладил её по голове и прижал к себе.
Нужно было убираться подальше от этого места. Вид вымершего города напоминал эпидемию фетранийской язвы, с которой они столкнулись в Леонхольде. Стало понятно, почему Анью была тогда такой раздраженной. После того, что ей довелось пережить в столь раннем возрасте, снова столкнуться с эпидемией. А ещё Аман помнил её рассказ о том, что именно колдовская чума оставила Анью сиротой…
Было горько от того, что ей пришлось пережить и вряд ли он что-то может сделать, чтобы защитить её от того, что уже произошло. Он не знал, что можно сказать. Обещания, что всё будет хорошо, казались пустыми. Что он знает о том, как растить ребёнка? Идея что он может позаботиться об этой малышке, которая совсем недавно пришла ему в голову, сейчас казалась по-детски наивной. Что он может дать ей? У него нет дома, он не сможет обучать её стихийной магии просто потому, что не знает ничего кроме каких-то базовых понятий. Всё, что он может ей предложить — это он сам, но для ребёнка этого недостаточно. Аньюриэль будет лучше среди таких же как она. Силлины считают детей благодатью богов и оберегают их, ведь кто-то заботился об Анью, когда она осиротела…
Он спешно шел, надеясь, что дорога приведёт его к выходу из города. Здесь не было выхода. Нужно было искать дальше. А ещё нужно было защитить девочку на его руках от вида разлагающихся тел. Дорога вела его к небольшому особняку из белого камня, окруженного высокими деревьями с белой корой и ярко-красными листьями.
— Что это? — Анью потянула за цепочку на его шее.
— Это? Это амулет.
Он совсем забыл про Кармиана. Забыл, что должен был ждать снаружи и быть маяком. Первая мысль о том, что Кармиан сможет найти их в этом месте и вывести из Лабиринта принесла облегчение. Но вот что делать, если Кармиан не захочет помогать Аньюриэль? Или, если, выйдя из Лабиринта, Анью снова станет прежней и сцепится с Кармианом? Разнять их будет не просто. Они оба упёртые и склонны решать проблемы применением силы. Думать не хотелось о том, чем может закончится открытое противостояние между этими двумя магами.
— Он злой. Выброси его, — Анью резко потянула за цепочку, пытаясь сорвать амулет.
— Нельзя. Он мне нужен, — он выдернул кулон из маленькой ладошки.
— Он злой! — возмутилась Аньюриэль.
— Просто не трогай, — других возражений Аман не нашел.
— Мы почти пришли! Там мама с папой! — Анью, забыв про демонический кулон, заёрзала у него на руках.
— Ты тут живёшь? — Аман смотрел на особняк, но никаких признаков того, что внутри кто-то есть, не было. — Может лучше уйдём?
Где-то на уровне инстинктов он чувствовал, что там внутри их не ждёт ничего хорошего. В лучшем случае там не будет никого, а вполне возможно там тоже будут гниющие трупы. Аньюриэль проявила неожиданную вертлявость, вырываясь и убегая в сторону дома.
— Постой! Не надо!
Аман метнулся следом, поймав белянку на крыльце.
— Тут может быть опасно. Не убегай от меня!
— Но тут же мама с папой! — она обиженно надула щёчки и выпятила нижнюю губу. — Пойдём, я тебя с ними познакомлю! Ты хороший и понравишься им.
Двери особняка распахнулись, словно приглашая их внутрь. Аман с опаской заглянул в холл, ожидая увидеть мертвецов, но там было пусто. Он зашел внутрь, озираясь по сторонам и держа Анью за руку. В том, что родители Аньюриэль обрадуются знакомству с дэроном, он сомневался, но даже в столь юном возрасте она отличалась завидным упрямством. Объяснить ребёнку, что это место лишь иллюзия, вряд ли получится, а значит придётся идти дальше, пока не станет опасно.
Хозяйка особняка явно любила цветы — кадки и горшки с растениями украшали все окна и ниши в стенах. Широкая лестница вела на второй этаж. Анью потянула его за собой в распахнутые двери столовой. Аман с любопытством рассматривал мебель и интерьер. В обстановке не было того нагромождения предметов роскоши, которые встречались в особняках человеческой знати. Мебели было немного, лишь самое основное. Ножки стола и спинки стульев выделялись удивительной резьбой с растительными элементами. Высокие окна от пола до потолка наполняли комнату светом. На стенах висели портреты. На ближайшем к нему была изображена красивая силлин с серебристо-белыми волосами и знакомыми изумрудными глазами. Аньюриэль унаследовала от матери красоту — черты лица были неуловимо похожи, но взгляд отличался. Анью смотрела на мир с любопытством и своеобразным вызовом, а её мать выглядела доброй и мягкосердечной. Аман вспомнил, что эта женщина при жизни была целительницей и погибла, стараясь остановить болезнь. В горле стоял ком. Когда-то Анью вскользь упоминала о родителях, говоря, что-то вроде «это было давно» и Аман не задумывался о том, каково ей было. Почему-то он считал, что она была значительно старше, когда осиротела.
Она была совсем крохой, когда осталась одна…
— Мамочка! — Анью растерянно озиралась по сторонам. — Куда же они могли пойти?
— Думаю, здесь никого нет. Нам нужно уходить.
— Нет! — она вырвала руку. — Мамочка сказала, что сделает то, что должна, и вернётся! Она обещала!
— Послушай, — Аман опустился на одно колено, чтобы хоть немного сравняться с ней в росте. — Здесь всё не настоящее, понимаешь? Это просто иллюзия. Это не взаправду. Прошло уже много лет с той болезни. Ты просто не помнишь и поэтому кажется, что всё происходит сейчас, но это не так.
— Это не правда! — она отшатнулась от него. — Мама обещала. И папа тоже придёт. Они не бросят меня!
— Они не придут. И нам тоже надо уходить. И нужно найти кого-то, кто позаботится о тебе, если ты не вернёшься в прежнее состояние по выходу из Лабиринта. Думаю в Берне найдется семья силлинов…
— Ты тоже! — её глаза ярко засветились от магии. — Ты тоже хочешь меня бросить!
Анью раскраснелась. Из глаз потекли слёзы. Но страшнее всего было ощущение расползающейся вокруг бесконтрольной магии. Только сейчас Аман вспомнил, что она — стихийный маг и основная стихия Аньюриэль — огонь.
— Нет! Но пойми, я не смогу дать тебе всё, что нужно… Давай пойдём и вместе поищем твоим родителей, — попытался схитрить Аман и протянул к ней руки.
За его спиной вспыхнули занавески, следом загорелись столешница и стены. Волосы Анью, подол платья и отрезы ткани, что крепились к рукавам, трепетали в потоках магии.
— Я тебе не верю!
Она шустро проскользнула у него под рукой, забираясь под стол. Аман сунулся было следом, но она уже выскочила с другой стороны и выбежала из столовой. Он и забыл, насколько взбалмошной и быстрой она может быть. Да и привычка сбегать явно сформировалась ещё в детстве.
— Да чтоб тебя…
Он побежал следом, ориентируясь на ощущение её магии. Особняк полыхал. Пламя расползалось с пугающей скоростью, пожирая даже то, что не могло гореть. Аман заметил волосы, яркой вспышкой мелькнувшие на втором этаже. Он в одно мгновение взбежал вверх по лестнице. Девочка забежала в одну из комнат. Он практически нагнал её, но в этом момент Анью сделала то, что не поддавалось никакому объяснению — она забежала в зеркало. Он просто не успел. Не хватило лишь мгновения. Схватил лишь подол платья. Ткань с треском порвалась. Зеркальная поверхность покрылась рябью, словно поверхность озера, в которое бросили камень. Аман сунулся было следом, но лишь столкнулся с невидимой преградой. Рябь успокоилась. Вместо его отражения стояла уже взрослая Аньюриэль.
— Анью! — он ударил кулаком в преграду. — Анью! Послушай меня, нужно уходить отсюда! Я всё объясню, только прошу тебя, выйди или впусти меня.
Она молча покачала головой. Анью смотрела на него как-то грустно. Не было во взгляде злости и презрения, которых он так боялся, только бездонная тоска.
— Послушай меня! — он колотил в барьер, пытаясь пробиться. — Я понимаю, ты злишься и имеешь на это полной право. Кричи, жги всё вокруг, только давай сначала выберемся из Лабиринта. Да хоть убей меня если тебе полегчает, но, пожалуйста, давай выберемся отсюда вместе.
Где-то за его спиной ревело пламя, пожирая особняк, но Аману не было до этого дела. Он собрал силу в кулак, ударяя в барьер. Тот не поддавался, даже не потрескался. Анью слегка наклонила голову на бок и грустно улыбнулась. Её глаза вспыхнули золотом. Она как будто знала, что все его попытки пробиться не увенчаются успехом.
— Анью!
Внутри всё похолодело — у Аньюриэль начали седеть волосы. Сперва побелела прядь у левого виска, затем симметрично справа. Между ключиц девушки появилась сеточка светящихся трещин, расползающаяся дальше по коже.
— Нет! Прекрати! Не смей!
Её волосы практически все поседели. Кожа трескалась, как керамика. Кусочки откладывались, обнажая бело-золотистый свет. Аман почувствовал, как по щекам текут слёзы. Он не сдерживал тьму. Бил проклятое зеркало со всей силы, пытался прорваться на ту сторону, но не добился ничего. Барьер не пропускал его. От собственного бессилия было невыносимо горько.
— Пожалуйста…
— Ты всегда был моим светом, — она ласково улыбнулась.
Поседела последняя прядь. Анью вспыхнула ярким бело-золотым светом. Барьер потрескался и рассыпался, выпуская в комнату стаю сотканных из света мотыльков. Аман потрясенно стоял на одном месте, не зная, что ему теперь делать.
Она была настоящая…
Всё потеряло смысл. Он не смог спасти её. У него больше ничего нет. Ничего, кроме клочка платья, что лежал у его ног. Он наклонился, подбирая ткань. Тонкий силлинский шелк, на котором лентами были вышиты цветы…
Настоящая…
Аман смотрел в зыбкую черноту, оставшуюся в раме. Мотыльки кружили по комнате, медленно рассыпаясь на маленькие искры света, но внутри него была лишь тьма и ощущение полнейшего опустошения. Так глупо потерять её…
Тьма перед ним пошла рябью. Из черноты появилась когтистая рука в рваной кожаной перчатке и ухватилась за край рамы. Аман отступил на шаг назад, со смесью страха и неверия смотря, как из черноты вылазит он сам. Синий плащ жреца Руфеона и одежда на его отражении, если это было отражением, были забрызганы кровью. Дэрон напротив него зарычал, будто бешеный зверь, и набросился на него. Аман успел лишь немного отклониться. Когти располосовали бок. Боль оказалась вполне настоящей и мгновенно отрезвила. Тьма в его душе всколыхнулась, почувствовав угрозу. Он откинул от себя дэрона волной хаоса, но это лишь разозлило отражение.
Аман метнулся было к дверям, не желая сражаться с этой иллюзией самого себя, но отражение подскочило на ноги, отрезая ему путь к бегству.
— Я не хочу с тобой драться, — он отступил на пару шагов.
Отражение яростно зарычало в ответ. В уголках рта выступила кровавая пена. Дэрон-отражение выглядел совершенно безумным.
Враг бросился в атаку. Аман уклонился. Когти вспороли воздух у него перед носом. За первый ударом практически сразу последовал ещё один, за ним ещё. Аман отступал и уклонялся. Не было никакого желания сражаться, а вид самого себя, потерявшего разум, подчинившегося тьме, обескураживал.
Нет. Я не такой. Я не чудовище.
Аман попытался ударить в ответ. Отражение перехватило его за руку и ударило в локоть, выбивая сустав. Тут же последовал удар кулаком в лицо и, практически сразу, коленом в живот. Во рту появился мерзкий привкус крови. Волна хаоса отбросила его в сторону. Аман пробил стену и ощутимо приземлился в кучу каких-то горящих досок.
Отражение, рыча, появилось в проломе стены и тут же попыталось снова на него напасть. Аман опередил его, ударив в челюсть. Собрал магию в кулак и ударил врага в грудь, туда, где должен быть осколок хаоса. Тьма и горе в нём слились в единое желание уничтожить всё, до чего получится дотянуться. Остальное не волновало. Остальное потеряло смысл.
Два дэрона с рычанием сцепились, стараясь убить друг друга. Где-то неподалёку обрушилась часть крыши. Особняк превратился в полыхающие руины. Вокруг них роились светящиеся мотыльки, рассыпающиеся яркими искрами в языках пламени.
Дэрону-отражению было совершенно плевать на то, что Аман наносит удары, словно у него напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. Да и ему всё равно было, что будет дальше, он просто получал удары и бил в ответ. Они пробили стену, перекатываясь в следующую комнату, круша обстановку. Чужие когти сомкнулись на его горле, не давая вдохнуть. Аман вяло отбивался. В глазах медленно темнело. В ушах зашумело. Пространственную магию он уловил лишь краем сознания. Что-то отбросило от него врага. Аман судорожно вдохнул. Кармиан схватил его под локоть, вздергивая на ноги. Дэрон зашипел от боли — сустав ещё не до конца восстановился. Он попытался вырваться, но Кармиан схватил его за ворот плаща, дернув назад, словно хозяин пса за ошейник.
— Я тебе что сказал? — выглядел демон очень недовольным.
— Я услышал, как плачет ребёнок, — попытался оправдаться Аман.
— Великолепно, — Кармиан взмахнул рукой, открывая новый портал и пихая его в багряную воронку.
Аман вывалился из портала посреди кабинета Кармиана. Потребовалось ещё несколько мгновений, прежде чем он понял, что это реальность. Он тяжело дышал, стараясь успокоиться. Следом появился Кармиан, неся стопку каких-то книг. В комнате пахло старой бумагой и серой. Реальность ударила в сознание обилием звуков и запахов. Он растерянно озирался по сторонам, не зная, что теперь делать.
— Радуйся, что у меня всегда есть запасной план, глупый дэрон, — демон положил книги на стол. — Впрочем, это было вполне ожидаемо. Можно забрать монашку из Ордена, но забрать Орден из монашки не получится.
— Я не монашка! — огрызнулся Аман.
— Когда я сказал тебе, что Лабиринт заманивает всякого, кто оказался рядом, ты о чём подумал? Впрочем неважно, запасной кристалл лежит в столе, да и зрелище того, как ты пытаешься придушить сам себя, меня позабавило. Столько экспрессии и неприкрытой ярости…
— Мне не особо понравилось, — проворчал Аман, аккуратно касаясь зарастающих следов от когтей на своём горле. — Ты нашел то, что искал?
— Как видишь, — Кармиан кивнул на стопку книг.
— Ты пошел в Лабиринт за книгами? Я думал, ты искал там какое-нибудь магическое оружие.
— Глупый маленький дэрон, — Кармиан улыбнулся почти по-доброму. — Книги — лучшее оружие в мире. Как там говорят в том Ордене? Знания — настоящая ценность или что-то вроде того. Иди к себе. Тебе следует отлежаться, пока раны заживают. Надеюсь, это будет тебе полезным уроком и в следующий раз ты будешь внимательно прислушиваться к тому, что я тебе говорю, маленький наивный дэрон.
Сил спорить не было. Аман молча развернулся, покидая кабинет Кармиана. Комната не сильно изменилась за время его отсутствия. Книги и писчие принадлежности лежали так же, как и когда он уходил. Нетронутая постель, кресло, камин, окно занавешено плотными шторами, не пропускающими никакой свет. Пустота в груди неимоверно давила на сердце. До чего же глупо и бессмысленно всё, что он делает… Всё его существование лишено смысла. Внезапно он понял, что всё ещё сжимает что-то в кулаке — клочок голубой ткани, на котором лентами были вышиты какие-то цветы. Он поднёс лоскут к лицу, медленно вдыхая. Сквозь терпкий запах его крови пробивался сладковато-мускусный аромат, оставшийся на клочке ткани.
Она была настоящая…
Колени подогнулись и он рухнул на пол. Не было слёз, лишь глухая чернота внутри, медленно пожирающая его. Аман прижимал лоскут к груди. Такая малость, но это всё, что у него осталось. Не хотелось верить в то, что это правда, что Анью просто исчезла, выгорела и рассыпалась, а он просто стоял и смотрел, не в силах помешать этому.
Несколькими этажами выше искривилось пространство и башню потряс оглушительный женский вопль. Раздался грохот и звон, словно гостья принялась крушить обстановку, обвиняя Кармиана во всех возможных грехах.
— … и ещё эта остроухая тварь! — донеслось сверху.
Аман замер. Сперва шум не волновал его, принятый за личные разборки Кармиана с женщиной, но теперь он весь напрягся вслушиваясь. Он не слышал, что ответил Кармиан, но женщина рассвирепела ещё больше.
— Эта выскочка! Если бы не они, Руфеон их задери, Ковчег был бы у меня в руках. А в итоге пришлось уносить ноги от Рунаана и этого Вэя! Я бы справилась, будь там только наследник эсдо! Но эта остроухая дрянь его освободила!
Он даже не обратил внимания на то, что демоница, всё же у Кармиана других посетительниц не могло быть, весьма странно ругается, упоминая Руфеона. В нём зародилась какая-то ненормальная надежда на чудо. Кто ещё мог встать между демонами и осколком Ковчега? Кто-то, отличающийся формой ушей. Чем больше неизвестная гостья орала, тем крепче становилась в Амане уверенность, что та встретилась именно с Аньюриэль. К его огромному сожалению, демоница лишь яростно ругалась, не давая никакой ценной информации о случившемся, и очень быстро переключилась с неизвестной остроухой чародейки на наследника эсдо Сиена, который не только испоганил все планы поиска Ковчега в Аньшу, но и натравил на демоницу Хранителя.
Казалось, что этот поток ругательств никогда не прекратится, но пространство снова исказилось и гостья удалилась. Аман нерешительно мялся на одном месте. Он должен узнать хоть что-то. Поразмыслив немного, он спрятал лоскут ткани в карман и отправился к Кармиану, находу придумывая причину.
Демон неторопливо приводил обстановку кабинета в порядок. Посреди комнаты в кучу были собраны осколки посуды и бутылок, а также пара сломанных кресел, которые уже не подлежали ремонту. Аман поднял с пола какую-то книгу, кладя её на стол на стопку других. По кабинету витал едкий запах алкоголя. На полу обнаружилось несколько капель чёрной крови, хотя Аман ожидал увидеть больше — видимо не так уж и сильно пострадала гостья Кармиана.
— Подумал, тебе может понадобиться помощь.
— Белакис следовало бы прикладывать столько же упорства в достижение своих целей, а не в разгроме моего кабинета. Глядишь, не пришлось бы оправдываться перед Казеросом. Её самолюбие пострадало в разы больше, чем она сама, а воплей столько, что уши закладывает, — Кармиан с тоской осмотрел горловину от какой-то бутылки и кинул её в кучу. — Это был отличный эль, триста лет выдержки. Я даже не попробовал…
— Вторжение в Аньшу прошло не так хорошо, как планировалось? — Аман старательно держал на лице безучастное выражение.
— Хочешь знать подробности, маленький любопытный дэрон?
— Твоя гостья была весьма шумной, — он неопределённо пожал плечами.
Кармиан улыбнулся, взмахивая жезлом. Влажные пятна на стенах и полу исчезли. Осколки и прочий мусор отправились в корзину для мусора. Огонь в камине снова ярко вспыхнул.
— Так зачем ты пришел, Аман?
— Хотел попросить у тебя книги. Ты говорил, что читал про Лабиринт. Ты ведь уже нашел то, что искал, а значит они не нужны тебе.
— А тебе они зачем? — демон выудил из стопки пару ветхих фолиантов, протягивая ему.
— Хочу понять, что я видел, — честно ответил Аман, разворачиваясь к дверям.
— Она вполне себе жива, — насмешливо проговорил ему в спину Кармиан. — Не пытайся обхитрить меня, маленький дэрон. Лжец из тебя весьма посредственный. Ты пришел, потому что хотел узнать, в порядке ли твоя остроухая подружка.
Он молча вышел из кабинета.
— Она отлично справляется без тебя и уже обзавелась новыми друзьями, — донеслось вслед.
Отпираться было бессмысленно. Удивительно было бы, если бы Кармиан не догадался о его мотивах. Впрочем, он получил то, что хотел. В груди появилась удивительная лёгкость от осознания того, что она жива, и в тоже время было горько принимать тот факт, что он ей не нужен…
Анью в порядке. Она жива. Она в Аньшу. У неё есть те, кто её поддерживает.
И всё же сердце неприятно ныло. Было обидно, что так быстро нашелся кто-то, кто занял его место. Прежде ему хотелось верить, что защитить эту безумную чародейку под силу лишь ему, но мироздание жестоко посмеялось над его тщеславием. Прошло ведь не так много времени, а у Анью уже появились новые товарищи…
Он спускался по лестнице и старался отогнать эти мысли, но воображение упорно подкидывало ему образы, как кто-то другой будит её по утрам и слушает это милое ворчание на смеси языков. Кому-то другому она улыбается по вечерам, сидя возле костра. К кому-то другому подходит, чтобы уткнуться лбом в грудь, когда ей грустно и нужна поддержка.
Последнее особенно разозлило, всколыхнув волну злости. Этот её жест воспринимался им, как нечто интимное, что было лишь между ними. Никогда Аньюриэль, на его памяти, не прижималась так к Силлиану. Что-то тёмное и ужасающе злобное внутри распускалось, разъедая его изнутри.
Осколок хаоса в груди ярко вспыхнул, отзываясь на вспышку эмоций, а глаза неприятно защипало. Аман вспомнил, как маленький тёплый язычок касается кристалла в его груди. Ярость переродилась смущением и каким-то странным чувством, что волнами жара разливалось по телу. Мысли стали путаться в голове, дыхание сбивалось.
Девочка не давала ему покоя. Кто она? Почему так невероятно похожа на Аньюриэль? Аман всё ещё не до конца понимал, что он видел, но точно знал, что это всё было реально. Он спустился в свою комнату, зажег свечи и раскрыл книгу, принимаясь за чтение. Он должен был разобраться с тем, что видел.
Кожа в тех местах, где его ранили, начала неприятно зудеть из-за регенерации. Он, не глядя, провел когтями по руке, стремясь успокоить зуд и не заметил, как содрал засохшую корку. Проступившая кровь привлекла его внимание. Аман, словно завороженный, смотрел, как скатывается и падает вниз капля красной крови. Красной человеческой крови...