— Погоди, барышня-панна, спрячемся! — шепнул Заглоба.
Голоса приближались.
— Ты что-нибудь видишь, ваша милость? — спросила Елена.
— Вижу.
— Кто там?
— Слепой дед с лирой. И парнишка-поводырь. Разуваются. Они сюда хотят перейти.
Спустя мгновение плеск воды подтвердил, что реку и в самом деле переходят.
Заглоба с Еленой вышли навстречу.
— Слава богу! — громко сказал шляхтич.
— На вiки вiкiв! — ответил дед. — А кто ж там такие?
— Люди крещеные. Не бойся, дедушка, держи вот пятак.
— Щоб вам святий Микола дав здоров'я i щастя.
— А откудова, дедушка, идете?
— Из Броварков.
— А эта дорога куда?
— До хуторiв, пане, до села…
— А к Золотоноше не выведет?
— Можно, пане.
— Давно ль вы из Броварков вышли?
— Вчера утречком, пане.
— А в Разлогах были?
— Были. Да только говорят, туда лицарi прийшли, що битва була.
— Кто говорит-то?
— В Броварках сказывали. Тут один с княжьей дворни приехал, а что рассказывал, страх!
— А вы сами его не видели?
— Я, пане, ничего не вижу, я слепой.
— А паренек?
— Он видит, да только он немой, я один его и понимаю.
— А далече ли отсюда до Разлогов? Нам туда как раз и нужно бы.
— Ой, далече!
— Значит, в Разлогах, говорите, были?
— Были, пане.
— Да? — сказал пан Заглоба и вдруг схватил парнишку за шиворот.
— А, негодяи, мерзавцы, подлецы! Ходите! Разнюхиваете! Мужиков бунтовать подбиваете! Эй, Федор, Олеша, Максым, взять их, раздеть и повесить! Или утопить! Бей их, смутьянов, соглядатаев! Бей, убивай!
Он стал что было сил дергать подростка, трясти его и все громче вопить. Дед рухнул на колени, моля о пощаде; подросток, как все немые, издавал пронзительные звуки, а Елена изумленно на все это глядела.
— Что ты, ваша милость, вытворяешь? — пыталась она вмешаться, собственным глазам не веря.
Но пан Заглоба визжал, бранился, клялся всею преисподнею, призывал всяческие несчастья, бедствия, хворобы, угрожал всеми, какие есть, муками и смертями.
Княжна решила, что он в уме повредился.
— Скройся! — кричал он ей. — Не пристало тебе глядеть на то, что сейчас будет! Скройся, кому говорят!
Вдруг он обратился к деду:
— Скидавай одежу, козел, а нет, так я тебя сей же момент на куски порежу.
И, повалив подростка наземь, принялся собственноручно срывать с того одежду. Перепуганный дед поспешно побросал лиру, торбу и свитку.
— Все скидавай!.. Чтоб ты сдох! — вопил Заглоба.
Дед стал снимать рубаху.
Княжна, видя, что происходит, поспешно удалилась, дабы скромности своей лицезрением обнаженных телес не оскорбить, а вослед ей, торопившейся уйти, летели проклятья Заглобы.
Отдалившись на значительное расстояние, она остановилась, не зная, как быть. Поблизости лежал ствол поваленного бурей дерева. Она села на него и стала ждать. До слуха ее доносилось верещание немого, стоны деда и гвалт, учиняемый паном Заглобой.
Наконец все смолкло. Слышны были только попискиванья птиц и шорохи листьев. Спустя некоторое время она услыхала какое-то сопение и тяжелые шаги.
Это был пан Заглоба.
На плече он нес одежку, отнятую у деда и отрока, в руках две пары сапог и лиру. Подойдя, он принялся моргать своим здоровым глазом, улыбаться и сопеть.