Ая двигалась в чем-то вязком. Точнее, пыталась — субстанция была такой плотной, что нечем дышать. Ая не знала, сколько времени она уже находится там, но ясно понимала, что задохнется, поэтому дергалась изо всех сил. Но тщетно, каждый рывок лишь погружал глубже.
Вдруг в зеленовато-желтой пелене высветилось чужое лицо. Маленькое, юное. Мальчик потянулся и вцепился в пульсирующую руку Аи. Бледный, он открыл глаза, и два синих кристаллика позвали за собой.
«Нет, нет» — говорила Ая одними губами, звуки тоже вязли, не достигали ушей. Она не хотела, упиралась, барахталась изо всех сил. Все тщетно, ее утягивало…
Краски сгустились вместе с воздухом. Ая очнулась в темноте. Вздохнула с облегчением, никакого болота, просто привиделось.
Что-то подсказывало: нужно идти. Но Ая не знала, в какую сторону, никаких опознавательных знаков, и темно, слишком темно.
Что-то сзади пробежало холодом по плечам. Ая обернулась: никого. И тут ее обхватили. Ая задергалась, прошептала: «Отпусти». Но ее держали, не властно, нет, просто поддерживали. Почему?
Ая опустила глаза и увидела: под ногами зияла пропасть. Она была чернее, много чернее всего вокруг. Голодная, пульсирующая, она жаждала свою добычу.
Нельзя было двигаться, нельзя падать! Ая часто дышала, а кто-то все еще сжимал ее, казалось, сейчас сломает, раскрошит на куски. Но вместо этого ледяные пальцы стали медленно стекать по плечам, застывая восковыми каплями.
Кожу обожгло. Ая вскрикнула.
Это был просто кошмар. Она лежала на земле, взгляд упирался в ночное небо — это уже больше походило на правду. Но почему она на улице? И где?
И само небо смущало, оно казалось каким-то неправильным, звезды походили на пыльцу, прилипшую к глади воды. В этой зеркальной поверхности плыла бледная тень. Не зная зачем, Ая попыталась поймать, коснуться ее. Слишком легко оказалось дотянуться до прохладного тумана с очертаниями девушки.
Глаза отраженья открылись. Огненная синева стягивала плотным кольцом два черных тоннеля. Появилось отчетливое желание войти. Погрузиться глубже, еще глубже. И это тоже было неправильно. Ая не хотела, но взгляд сам собой упал внутрь знакомых зрачков.
Там, на дне, змеилось множество лестниц, сломанных, искореженных, пустых. Ржавый метал не выдерживал шага и с жутким треском расходился, стремясь заглотить… Ая застыла, держась за перила, и в тревоге обернулась: ее снова нашли!
«Магия может убить» — громом раскатилось по угнетающе высоким бетонным скалам.
Ая проснулась, все плыло, кругом одинаковые комнаты, погруженные в полумрак. Кажется, в глазах троилось. И она была такой уставшей, словно бежала очень, очень давно. В теле совсем не было сил, невозможно даже подняться. И что-то придавливало к стене, мешало уйти. Ведь Ая просто хотела уйти, она все рассчитала, не должна была попасться. Почему так получилось? Почему приходилось играть в эти игры?..
Ее запястья обреченно висели. Она смотрела на обвивающие их ручейки вен, представляла, как из них уходит жизнь. Как рука становится белой, словно снег, и течет, течет, превращаясь в реку…
Что-то вспыхнуло. По голубым дорожкам пробежало такое же пламя, будто кто-то поднес спичку к разлитому бензину. В руках заискрилась жизнь.
Реки действительно могли течь.
Ая в изумлении подняла голову. В небе над зубастыми руинами загорелась бледно-голубая полоска растущей луны.
Пришлось моргнуть несколько раз, чтобы понять: это всего лишь тусклое сияние лампы. В холле больницы царил полумрак, только несколько прямоугольников на потолке излучало слабый холодный свет. Видимо, было уже совсем поздно. Но это все то же место, пахнущее уколами и стерильными перчатками. Слишком обычное.
Теперь Ая точно проснулась. Тело было не то чтобы радо подобранному местечку — она свернулась комочком на одном из сидений и дремала, зарывшись в кофту. Видимо, упала в сон глубже, чем планировала. Губы и левая половина лица онемели, выползшие из капюшона волосы обвивали лицо, а ноги, поджатые под подлокотник, уже, казалось, не разогнутся.
Знакомое зудящее чувство заставило поскрести руку. Ая поняла, что делала это бессознательно, даже когда отключилась. Кожа уже по-настоящему болела от невротических побуждений. Появилась злость, будто невидимые следы виноваты: отравили ее, вызывая мучительные сны!
«Ничего там нет, нужно себя контролировать! Чертова Гадюка» — Ая заставила себя прекратить и встала. Рядом посапывала Наиль. Никого больше, наверное, все разошлись. А он?
Медленно, чувствуя себя побитым псом, Ая побрела по коридору. Она могла бы слепо тыкаться в палаты, но знала, куда нужно.
Заглянула.
Из окна падал свет ночной улицы, в нем мужчина был лишь темным силуэтом. Но все же часть скулы и подбородка охватывало лиловое пятно, это был живой человек, не тень. И положив руку на матрас, он смотрел на безвольно лежащую фигурку под одеялом. Только смотрел.
На какое-то время Ая так и зависла, ожидая, вдруг что-то произойдет. Может, она станет свидетелем преступления? Но Левин даже не поднимал головы, будто спал или был жутко сосредоточен.
Что-то заставило двинуться. Осторожно, словно кошка, Ая тихо ступала, боясь то ли разбудить мальчика, то ли обратить на себя внимание мориона.
С каждым шагом она понимала, что уже не повернет назад, слишком близко, деваться некуда. Поэтому неминуемо оказалась с другой стороны больничной койки. Стоять стало как-то неловко, и Ая опустилась на пол, аккуратно положила руки на край одеяла.
Недвижимый Левин все смотрел на больного, и Ая тоже глянула: даже в полумраке лицо мальчика выглядело живее, чем тогда. Но все же он явно был истощен, будто давно не ел. Или что-то давно поглощало его.
Внешность пациента не отличалась прозаичностью, теперь в чистоте больницы это стало ясно. То, что Ая приняла за грязь, оказалось темным пигментом. Пятно расползлось по левой половине лица от нижней челюсти почти до скулы. В кучерявых волосах виднелся скоп серых прядей. Можно подумать, мальчик страдал из-за внешности, но Ая догадывалась, что причина крылась глубже.
Не прошло и суток с тех пор, как его достали живым из брюха завода. Левин тогда стал не похож на себя, сначала бросился говорить с врачами, потом ушел вместе с Гадюкой. Ая только смотрела им вслед, пытаясь понять, что происходит. Вадим позвал ее, они нашли ребят, а потом все ждали в фургоне. После возвращения босса поехали в больницу, настигая машину медиков.
Там морионы постоянно куда-то пропадали, а Жан рыком пресекал попытки обсуждать что-либо и поддерживал атмосферу мрачного молчания. Но все же шепотки слухов и догадок между Линдой и Наиль сводились к использованию эсперов для выкачки энергии.
Ая удивилась, как сама не додумалась до такого? Вспомнила, что слышала на заводе что-то про «объекты» и силу, но слишком сосредоточилась на своих собственных мыслях. Ей казалось, там спрятано что-то запрещенное, но явно не живое. Но все складывалось так, будто там действительно держали людей. Нет, эсперов.
Дальнейшие мысли уводили к слишком шатким дорожкам, и Ая не решалась на них ступить, все еще не отойдя от потрясения. Она не боялась смерти, ее не слишком пугало насилие, но все же вид этого полуживого мальчика выкрутил внутри что-то. Каждая клеточка хотела выть: то, что Ая увидела, неправильно! Это безвольное тело среди хлама, красивое лицо в пыли, бледное, тусклое, такое невинное. И почему-то Ая сразу поняла, мальчик одаренный.
И вот Левин находился с ним, не причинял вреда, хотя бы видимого. Будто охранял. Но он же торопился на завод — знал, что там ожидало, Ая была уверена. Торопился, чтобы спасти или добить? Задать этот вопрос было сложно, даже внутри себя.
Она поняла, что уже какое-то время сидела на полу, положив голову на руки, и наблюдала за морионом. Зрачки мужчины рассеянно блуждали.
— Где его родители?
Левин слегка повернулся и посмотрел на Аю так, словно хотел сказать что-то грубое, но потом отвел взгляд:
— Их нет.
Не было смысла выпытывать подробности. Не так важно, что с ними, она поняла главное: ребенок никому не нужен.
— Единственную родственницу убили, когда выкрадывали его.
Выкрадывали. Догадки становились правдивее.
— Он ведь эспер, да?
Левин снова перевел взгляд на Аю. Его лицо было непривычное, не такое холодное как обычно, но и не теплое. Может быть, это просто ночь так влияла и тянущиеся медленно от голубого к малиновому цвета вывески за окном.
— Почему ты используешь столь официальный термин?
Мужчина смотрел на Аю, словно на кого-то постороннего, и это было непривычно. Она не нашла, что ответить, опустила глаза.
— Им нужно стать, это лишь зерно, — в его строгом голосе что-то неявно смягчилось. — Но он особенный, даже среди магов.
Морион замолчал, и Ая снова подняла глаза: ее изучали.
— Как твоя рука?
Хотелось сказать, что все в порядке, но что-то толкнуло сделать иначе. Она потянула рукав и показала красное пятно, следы от своих собственных ногтей.
Левин покачал головой:
— Ты борешься с ней, но ее можно использовать.
Ая не понимала.
— Плотная энергия оседает, смешивается с твоей, но это все еще энергия. Твоя или нет, ей можно управлять.
— Чужим зарядом?
— Остатками, если точнее.
Ая посмотрела на мальчика:
— И это делали с ним? Поэтому забирали энергию?
По лениво моргнувшим глазам мориона Ая поняла ответ.
— Но как…
Левин чуть отодвинулся, уперся локтями о колени и положил голову на сцепленные пальцы, словно повторяя позу Аи. Почему-то так он показался менее далеким.
— Он «куколка».
Мужчина улыбнулся одной частью лица, наблюдая реакцию:
— Гадаешь, почему не слышала о таком?
«Магов не учат как надо» — подсказало что-то внутри. Ая дернула головой, словно сбрасывая пелену.
— Ладно. Откуда берется энергия?
Экс-лучшая ученица потерялась, ведь точно знала, что ответа на этот вопрос нет.
— Она… просто есть. Есть вокруг тебя.
— Потому что откуда-то пришла.
Рот Аи приоткрылся, а сама она замерла, ожидая, когда Левин продолжит.
— Есть источник силы. В тебе, во мне, в нем, — мужчина кивнул на мальчика. — Из источника сочится энергия, но она задерживается, как ты сказала, вокруг тебя. Почему?
Учитель этого не объяснял, и в академии никто уж точно. Растерянная девочка сказала первое, что пришло в голову:
— Ее привлекает… жизнь?
— Это и есть жизнь.
Вокруг сиял полумрак, будто он всегда был ярче безвкусных городских вывесок. В нем Ая видела зрачки мориона, спокойные, сосредоточенные. Он ждал чего-то.
Где-то в больнице послышались звуки едущей тележки, стало явственнее тихое жужжание приборов, чей-то кашель далеко за стеной.
Голос мориона вновь сконцентрировал на себе:
— Без энергии тело увянет, как и сознание.
«Как цветок» — почему-то Ае вспомнился праздник, потрепанные бутоны на площади. Так бессмысленно, зацвести, чтобы быть растерзанными и брошенными.
— Ее можно возместить? — спросила Ая, но уже знала ответ. Магия всегда возвращалась.
— Медленно. Энергия копится капля за каплей. Все равно, конечно, выбирается наружу, но и в сосуде остается достаточно.
— В сосуде?
Ая посмотрела на свои руки: все-таки Иван был прав, в этом наполненном кровью механизме что-то было?
— Не здесь. В твоем втором, незримом теле. Поэтому она задерживается. Поэтому вокруг тебя.
Втором…
Со своих тонких рук Ая перевела взгляд на больного: в отличие от нее, его бледность и худоба никак не вязались с жизнью. Можно подумать, мучился от какой-то болезни, но это было связно с магией?
— Очевидно, свойства этих тел разные, — Левин склонился набок, посмотрел в сторону. — Поэтому одни легко овладевают энергией, подчиняют, задают направление, другие же не могут снискать таких талантов. А кто-то, — он перевел взгляд на ребенка. — Имеет настолько прочную структуру….
Морион провел большим пальцем по одному из своих колец.
— Как алмаз, — выдохнула Ая.
Левин вновь утвердительно моргнул и продолжил:
— Настолько прочную, что практически все остается внутри. А если источник продолжает источать энергию…
— Ее становится очень много.
Ае стало не по себе. Если кого-то использовали для выкачки магии, должно быть, ее было в достатке. Мальчик был полным сосудом, из которого кто-то решил отхлебнуть?
Левин не дал представить жуткую картину:
— Энергия должна выходить наружу в любом случае, иначе… Как ты думаешь, что происходит, если долго не давать ей выхода?
— Она… сгущается?
— Да, постепенно становится все плотнее. Иногда ее называют темной.
В голову сразу пришел образ черного кота, частички которого развеивались в воздухе.
— Метаморфы…
— Верно. Форма, переходящая в реальный мир — крайнее проявление энергии.
— Значит, переполненный сосуд может превратиться в зверя?
— Нет, куколки и метаморфы — разные вещи. Я бы сказал, противоположные.
На некоторое время Ая зависла, путаясь в своих догадках.
— Бедная птичка, — Левин рассматривал ее, будто нечто любопытное. — Этот корм слишком велик для твоего клювика.
Ая разозлилась: он хотел ее оскорбить?
— Ты близко подобралась, давай пойдем через них. Энергия может стать существом в крайнем виде, переступить барьер. Но до этого не дойдет, раньше духовное тело просто разорвется. Уплотняясь, энергия становится нестабильной, опасной и для самой куколки, и окружающих. Для нее в первую очередь.
— Но если это «куколка», то что тогда финальная стадия?
— Смерть.
Стало очень тихо, даже шепот больницы утих. Никто не дышал, ни единая душа вокруг, будто все погрузилось вдруг в пустоту. Но Левина, казалось, это не смущало, лицо не выражало ничего. Он прорезал опустошение своим голосом:
— Духовное тело окружает жизнь куколок самой прочной оболочкой, защищает от изъянов этого мира. Боли, жестокости… — глаза мужчины заскользили вниз с лица Аи на шею, плечи. — Но полноценная жизнь взаперти невозможна. Нужно дышать. Выпускать и давать место новому. Самой своей природой куколки обречены на смерть, собственная жизнь душит их. Посмотри, это проявляется даже зримо.
Пятно на лице мальчика очерчивалось неровной каймой и красноречиво говорило о том, что он нездоров. Казалось, готово разрастись и поглотить его всего.
— Он умрет?
— Теперь нет. Энергии прорубили выход, но… это грубая работа, очень.
— Но получается, те, кто сделал это, спасли его?
Левин вздохнул и сделал невнятное движение ртом:
— Лишь невольно. Его вскрывали не для этого. Рыбу помещают в аквариум, чтобы временно дать возможность дышать — можешь ли ты назвать это спасением, если ее планируют позже выпотрошить?
Внутри у Аи все свело, она сжала свое запястье:
— И кто…
— Все. Начинка слишком привлекательна.
— Зачем?
— Энергия прилипает, — Левин вновь посмотрел на ее руку. — Ее можно использовать.
— Стать магом.
— Да, временно. Пока позаимствованное не кончится.
Ая резко поднялась. Стояла на коленях у кровати, упиралась в матрас и ошарашено таращилась на мориона:
— Те эсперы, у которых не обнаружили задатков… Но они использовали ее! Они…
— Да, вовсе не маги. Лишь были рядом в процессе и впитали немного чужой силы. Побочный эффект. Энергии слишком много, она предназначалась не для них.
— А для кого?
— Того, кто готов платить, — Голос Левина стал игривее, но глаза — жестче, — Или имеет власть.
Власть? Ая вспомнила, что тогда на стадионе они с полицией должны были искать «объект», неужели речь шла о куколке? Ая думала, что этим занимается мафия, но, получается, под «все» морион имел в виду буквально всех? И сам Левин был между ними.
— Вы тоже хотели, правда? Вскрыть куколку.
— Ты ведь не веришь словам, забыла?
Ая снова опустилась на пол. Хотела ли она знать ответ, нет, хотела ли его услышать? Что могло вырваться из уст мориона: искусно сплетенная ложь или провокация? Или правда. Могла ли Ая поверить?
Но собеседник не ждал ответа, он снова смотрел на мальчика:
— Куколок нужно вскрывать аккуратно…
При этих как-то любовно сказанных словах на лице Левина на мгновение появилась странная улыбка, от которой Ае стало не по себе. Словно увидела, как слюна падает с клыков.
«Вскрывать». Это морион хотел сделать? Но ведь уже поздно, все свершилось, так зачем караулил тут, чего ждал?
У Аи появилось странное желание защитить ребенка, которого даже не знала. Тело содрогнулось от мысли, что вокруг могли бродить хищники. Кто-то мог учуять запах крови и жаждать доглодать остатки.
Но стоило ли бросаться на человека перед собой? Он был так спокоен, глаза не пугали, лишь та мимолетная улыбка заставила встрепенуться.
Ая поняла, что не имеет сил думать, гадать, разбираться. Но она не собиралась уходить, нужно было остаться, как он, настроиться на долгую ночь.
Остаться.
Ая устало прильнула щекой к хрустящему после стирки одеялу. Захотелось сомкнуть веки, ненадолго, на пару секунд…
Было странно спокойно в этом полумраке, этой тишине. Лапы бездушного света не могли дотянуться до рук и лица — тень Левина закрывала от городских огней. В ней можно было спрятаться, потеряться.
Звук отодвигающейся двери заставил прийти в себя. И было что-то еще, тихий шелест.
Ая открыла глаза. Первое, что заметила — ткань длинной юбки, шелковая, струящаяся по стройной фигуре. Особа, одетая изящно и так странно, плыла по палате. Катрин.
Стараясь сбросить оковы дремы, Ая медленно водила головой. В комнате стало заметно светлее, теперь ее наполняли мягкие и живые краски рассвета. Левин был еще здесь, на том же месте. А мальчик… он слегка шевельнулся. Очнулся?
Левин встал:
— Постарайся сохранить как можно больше, нам это нужно.
На лице Катрин отразилось легкое раздражение, и она даже не пыталась это скрыть.
Морион позволил женщине пройти на свое место, но она, миновав стул, села ближе. Прямо к мальчику. Посмотрела на ребенка, а потом протянула руку, чтобы погладить.
— Все будет хорошо, чудо, — Катрин провела пальцами по щеке с пятном. — Не бойся.
От этой картины отвлек голос Левина:
— Не стоит быть тут, птичка.
Ая поднялась и хотела уже уйти, но почему-то задержала взгляд на лице мальчика. В этот момент он повернулся и рассеянно посмотрел на нее.
Показалось, что это сапфиры сияли в свете утра. Темно-синие глаза, такие знакомые. Но потом Ая моргнула и поняла, что ужасно ошиблась. Один глаз был совсем, совсем другим. Светло-коричневый, он напоминал о листве, затоптанной в грязи, перекликаясь с пятном ниже.
Мурашки пробежали по коже, Ая поспешила уйти.
Снаружи уже стоял Жан, но не двинулся за уходящим боссом, остался у входа, будто охраняя, но что? Мальчика? Вряд ли Катрин.
В коридоре без окон было темновато. Глядя на лампы в холле, Ая невольно вспомнила образ, почудившийся в бредовом сне. Она поняла, что идет, ноги сами собой следовали за морионом.
— Что вы имели в виду, что сохранить?
Мужчина удивленно обернулся, заметив преследовавшую его особу, но промолчал. Остановился только у продуктового автомата.
— Воспоминания, — сказал он, набивая что-то на экране.
Ая смутилась: о чем он? Но потом дошло: это ответ на вопрос.
— Она ментальный маг?
Левин кивнул.
Значит, в этот момент Катрин стирала воспоминания мальчика вместе со всеми доказательствами. Так за этим морионы караулили его???
— Но полиция…
— Предпочитаешь, чтобы его терзали видения о зверствах? — лицо Левина было как никогда жестким. — Вскрывать куколку и доставать энергию то еще «развлечение».
Возникший ком эмоций тут же осел, силы спорить пропали. Ая прислонилась беспомощно к автомату и вновь посмотрела на тускло светящиеся прямоугольники в потолке.
Левин что-то протянул. Это была вода.
— Пошли.
В руках Аи лежала бутылка с грейпфрутовым напитком. Совсем не сладкий, горьковатый, как Ае нравилось.
Спускаясь по лестничной клетке, она думала обо всем услышанном до того, как задремала (как она вообще могла отключиться, хотела же защищать мальчика!).
— Когда вы сказали, что за ними охотятся все, вы ведь имели в виду и полицию тоже?
— Да.
— Но зачем? В полиции же и так эсперы.
— Я уже говорил тебе об этом. Контроль.
Левин просто шел дальше, словно разговор его не интересовал.
— Контроль? — Ая задержалась.
— Магия должна быть послушной и в правильных руках. Конечно, потенциал куколок их заинтересовал.
— Это не правда!
Морион проигнорировал выпад, продолжил спускаться.
Ая думала о том, что в полиции даже не знали толком о метаморфах, не то что о каких-то куколках. Они не могли ничего такого делать, никого вскрывать! Да и не было никогда на службе сотрудников не магов со способностями. Но они искали объекты. Это все мафия, их происки или…
— Вы им рассказали про это?
Левин шумно выдохнул на нижнем ярусе.
— Узнать не проблема, — он задержался и посмотрел на Аю с какой-то тоской, а потом двинулся дальше. — Поверить гораздо сложней. Но если есть доказательства…
Ая сжимала перила так сильно, словно не хотела отпускать, словно это было что-то только ее. Глупо. Спрятав руки в карманы, она быстро полетела по ступенькам вниз, к выходу, навстречу прохладной влаге улицы.
В лениво распускавшемся утре шум города оттеняли крики птиц. Левин стоял под навесом, пил из своей бутылки и смотрел в небо.
Ая подошла. Она чувствовала себя глупо, зачем следовала за ним? Можно было просто вернуться, но она не знала куда. Что-то вело ее, то ли мысль, то ли вопрос.
— Они уже это начали, — сказал Левин, отодвинув горлышко от губ. — Регистрация, запреты. Не считаешь это контролем?
Ая молча наблюдала за тем, как он сделал еще несколько глотков, потом мягко закрутил крышку. Столько усилия, сколько нужно, ни больше, ни меньше.
— Ты боишься уйти, потому что эспер. Что будет, если еще и силой запретят пользоваться?
Ая избегала смотреть прямо на Левина.
— Или если твою энергию захотят отнять? Или запрут близкого человека без возможности увидеться? Из благих побуждений, конечно, можешь спросить у Линды.
Он кивнул в сторону: у стены на противоположном конце крыльца больницы стояла девушка. Жалась в серой куртке к стене, уставившись куда-то вдаль улицы. Но эсперка не выглядела растерянной или жалкой. Взгляд не менее резкий, чем при встрече с курсантами, даже хуже — Ая не стала бы у нее ничего спрашивать.
Значит, у Линды кого-то забрали, поэтому так ненавидела полицию. Старый рефлекс тут же подсказал: если наказали — за дело. Но Ая почему-то не обнаруживала внутри той решительности, что раньше. Наоборот.
Она посмотрела в каменную плитку под ногами: сама ведь считала, что эсперов нужно держать в узде, рвалась регистрировать каждого встречного, даже если это, как оказалось, парнишка, который случайно напитался чужой энергией. А Ая так хотела справедливости. Конечно, он виноват, раз путался с мафией, но не в том, что эспер. Да и виноваты ли эсперы?..
Этот мальчик в палате, осунувшийся, бледный. Рука, такая тонкая, болтающаяся из стороны в сторону, когда неловко тащили. Медленно умирающий в обычной жизни, а потом мучимый людьми ради чей-то прихоти — что этот ребенок видел? Хотелось защитить его от всех, а не наоборот. И не только его.
— Что случилось с остальными? На заводе.
Ая робко подняла глаза на Левина, почему-то чувствовала себя не в праве спрашивать об этом. Мужчина засунул свободную руку в карман, глянул вверх, потом — на бутылку, которую Ая сжимала, так и не открыв.
— Источник не всесилен, — вздохнув, сказал он. — Энергия течет медленно, и, если забрать слишком много, ничего не останется. Тело угаснет. Это были те, кого никто не стал бы искать.
Под пальцами Аи шелестела этикетка, она посмотрела на нее, потом на свои тонкие запястья с голубыми венами. Ярко-красная ткань кофты странно контрастировала с бледностью кожи.
— Но если магия — это потоки энергии, а энергия это…
— Да, Ая. Используя магию, ты платишь жизнью.
Левин мотнул головой, но не ей, он снова смотрел куда-то вверх.
На краю крыши противоположного здания виднелось какое-то изваяние. Горгулья, охраняющая покой, совсем не вписывалась в современный пейзаж. Но фигура шевельнулась, она не была задумана архитектором и не должна была там появляться.
Пантера наблюдала за происходящим на фоне размыленного неба. Темная форма, пышущая силой, цеплялась когтями за крышу. Это была энергия. Энергия, обретшая себя в реальном мире. Чистая жизнь.