Он вывернул из-за угла, в голубой рубашке, такой обычный. Совсем не подходивший под это место со своими мягкими чертами лица. Но глаза и осанка выражали серьезность, видно: не просто человек, не просто чтец. Офицер.
Что учитель здесь делал?
Ая ждала у пустого медпункта и наблюдала как Иван стремительно приближается. Вот-вот пройдет мимо, даже не взглянув, ведь есть дела поважнее. Или все-таки…
Достигнув ее, мужчина остановился, глянул на часы, потом открыл дверь:
— Заходи.
Все-таки шел к Ае?
Внутри нее затрепыхался ворох старых и новых мыслей, она постаралась утихомирить их возбужденное шуршание. Спокойная как вода, озеро, океан. Как он учил.
В кабинете было светло и тихо. Иван указал на ширму, за которой таилась кушетка. Все так официально, подумала Ая. Ведь он мог просто посмотреть.
Она села, не понимая, чего он хочет.
Иван подошел и застыл на секунду, потом его взгляд опустился. Мужчина смотрел на форму:
— Сними, пожалуйста.
О таком он еще не просил.
По коже пробежали мурашки, когда Ая освободила пуговицы и стала стягивать с плеч жесткий китель. Прохлада кабинета проникла под тонкую ткань рубашки. Помявшейся, стремящейся вырваться из-под пояса от всех этих стесненных движений.
Учитель следил за тем, как Ая медленно отодвигает сброшенную оболочку. Что попросит еще? Снять или сделать. Теперь они оба не имели знаков отличия, хоть каждый и принадлежал государству. Обычные, простые.
Ая чуть расслабила плечи и облокотилась на кушетку. Стало свободней, даже дышалось иначе. От каждого вздоха по телу пробегали волны, прокатывались и возвращались, растворяясь шипучей пеной в груди.
Иван ни о чем не просил. Теперь он просто смотрел, а его глаза сами были словно море. Зеленовато-синее, заключенное в добром взгляде с намечающимися морщинками вокруг: он часто улыбался. Это было не то суровое серое море, что у берегов Циты, нет, прозрачное, теплое, овеивающее легким бризом…
Ая вспомнила, как уже пыталась приблизиться к нему, какая последовала реакция, какой был взгляд. Ая слишком много себе позволяла, Ивану это не нравилось, так что теперь просто застыла. Снова ждала, как глупая девчонка.
А он все смотрел, проникал в ее глубь. Что видел чтец? То ли, что метаморф? Что все они хотели разглядеть в Ае? Видел ли кто-то из них ее суть или это была просто энергия? Может быть, учитель все это время пытался понять, что именно спас. Откопать в жизни Аи ту самую частичку, что она так отчаянно стремилась скрыть.
Зачем Иван тут? Он мешал.
— Ведь вы не врач, — Ая отвела глаза.
— Для энергии — да.
Ладонь мужчины мягко коснулась запястья Аи выше браслета. Слишком аккуратно, слишком вежливо. Лишь жест помогающего чтеца.
— Тебе плохо, — грустно сказал он.
Ая невольно усмехнулась, но этот звук оказался больше похож на всхлип. Почему Иван говорил так, словно это новость? Ему нужно было смотреть на нее взглядом чтеца, чтобы понять? Но все равно не понимал. Никогда.
— Зачем ты вернулась, Ая? — мужчина звучал подавлено. — Я же просил…
Она хотела убрать руку, но Иван задержал ее.
— Я помогу немного, потерпи. Ты снова потратила слишком много энергии.
Он лечил Аю, точнее, влиял изнутри, ее собственная магия делала это. Расплесканные потоки струились по телу, словно оживая. Но теперь Ая понимала, что энергия двигалась где-то еще, во втором, незримом сосуде, обволакивая мягким облаком. Постепенно тело наполняло тепло, словно происходило что-то хорошее.
Стало интересно, знал ли учитель о сущности магии? Понимал ли, что помогает вернуть Ае ее собственную жизнь? А когда работал с Мишей: спасал или просто оттягивал конец? Держал рыбку в аквариуме, нежно меняя воду. Иван в этом центре, курировал курсантов. Точно знал, что девочка тут. И ее собирались вскрывать.
Почему же Ая так спокойно позволяла ухаживать и за собой?
— Теперь вы поставите меня на дежурство? — спросила она, когда чтец убрал руку.
— Посмотрим, это нужно согласовать. Ты слишком внезапно ворвалась, сначала восстановись.
— Снова?
Это совсем не подходило. Как же Ая устала отдыхать!
Видимо, тон был чересчур резким. Иван отстранился и посмотрел с сожалением, уголки рта непривычно опущены. Это напоминало их разговор в укромах завода.
— Ты могла бы прекратить эту гонку и просто жить…
Опустив взгляд, Иван скользил пальцами по краю кушетки. Ае было горько, что он предпочел дарить ласку этой бездушной обивке.
— Какой в этом смысл? Впустую трачу воздух.
— Ая, жизнь каждого человека важна.
Дрожа, она стиснула зубы: как же этот чтец слеп!
— Так дайте я буду ее защищать! — вырвалось агрессивно. — Вы сказали, что курсанты просто страхуют, так почему мне нельзя дежурить? Ведь тут ничего не собираются делать плохого, правда?
Ая даже не пыталась сдерживать злую иронию в голосе.
Иван вздохнул:
— Дождись медика, у тебя синяки. Нужен нормальный осмотр.
И ушел, оставил Аю. На кушетке в пустом кабинете, который теперь показался еще холоднее. Все тепло испарилось, но Ая не стала натягивать китель. Хотела еще подышать.
Хоть чтец и помог, по-прежнему было больно. Даже хуже. И Иван ошибался, она не тратила энергию. Последние жалкие попытки были, когда Аю сковывала лента Кая, вряд ли это считалось. Еще сражение с Гадюкой, но с тех пор чтец видел Аю и ничего не говорил, не пытался помочь. Больше ничего сама она не делала. Разве что, то чувство слабости…
Хлопнула дверь.
Ая замерла: Иван вернулся? Может, он передумал, что-то понял и теперь все-таки готов был взять ее за руку по-настоящему? Представив, как учитель порывисто, вовсе не свойственно для него, приближается, Ая затаила дыхание. Море внутри зашумело, обдавая брызгами.
Но немоту кабинета нарушил не он. Скрипнул стул. Ая медленно обернулась: в щелочку ширмы было видно парня в форме медика, светлые кудряшки раскинулись по склоненному лбу. Тот, кто на улице держал Мишу за руку, тот, кому Ая сама в свое время доверилась, потеряв бдительность.
Вошел кто-то еще. По полу уверенно цокали каблуки.
— Кайсара, вы еще что-то хотели? — спросил Николаус. Голос был приветливым, но сквозь него пробивалась нотка раздражения.
На стол с хлопком легла папка.
— Вы же понимаете, что этот пункт можно трактовать, как угодно, — женщина звучала жестко. И жутко знакомо.
— Опекуны согласились.
— Они не знали, на что!
— Там все написано.
— Тогда объясните, что входит в понятие «последствия» вот здесь.
В узкий обзор Аи попали черные кончики аккуратного каре. Рука в темно-сером плаще двинула раскрытую папку к парню. Ая думала, что уже избавилась от этого ощущения, но на коже снова появился зуд, словно частички энергии узнали хозяйку.
Николаус вздохнул и коснулся листка, на котором повелительно застыл палец Гадюки. И вдруг его лицо изменилось. Вытянулось, глаза расширились. Он замер, глянув в район груди женщины, словно боялся сделать лишнее движение. Что-то незримое пугало его.
Морионка хмыкнула:
— В чем проблема, Николаус?
Женщина приблизилась, но медик отдернул бумаги.
— Если вас интересуют документы, сделайте официальный запрос! — затараторил он. — Наши юристы объяснят все пункты.
— А ваши коллеги точно понимают… с кем тут работают? — сладко протянула Гадюка.
Николаус закашлялся. Он явно пытался прийти в себя, но недовольство уже не скрывал:
— У вас все? Я могу проконсультировать только по здоровью.
— Как видите, у меня все прекрасно со здоровьем, — губы морионки изогнулись. — И не только.
Снова зацокали каблуки. Через пару мгновений дверь кабинета закрылась. А Ая все сидела за перегородкой. Ждала, что что-нибудь еще произойдет, но Николаус просто отбросил папку и стал нервно прибираться на столе.
«Сара тоже своего рода метаморф» — прозвучали в голове слова Левина.
В порывистых движениях и все еще широко раскрытых глазах Николауса угадывался ужас. Медик увидел скрытое в морионке чудовище, Ая была уверена в этом. Такое мощное, что перебивало всю остальную энергию. То, что Ая не могла разглядеть, но уловила на дуэли. Да и кто бы смог…
Учитель. То, как он смотрел на приближающихся морионов на стадионе. Мимолетная реакция, непривычная для Ивана. Он сдерживал себя, то, что видел… пугало?
Но Николаус явно не ожидал такого, до этого он уже явно общался с Гадюкой. Всего лишь взял папку… которую держала она.
Ая вспомнила. Когда Иван помогал Мише, сначала дал ей карандаш, так они соединились — это налаживало связь. Необязательно касаться кожи, может быть и небольшой проводящий предмет. Но контакт Ивану требовался для помощи, а магию он видел на расстоянии. В отличие от тактильных чтецов.
Ая встала с кушетки и вышла наружу. Специально зашуршала формой.
Николаус поднял голову и застыл. Смесь злости и страха на его лице тут же собралась в добрую маску:
— Ты была тут? Такая тихая.
— Как мышка, — Ая натянула скромную улыбку. Она тоже умела играть. — Постеснялась вас прерывать. Мне просто нужно заключение, что все в порядке.
— Кажется, у нас уже был такой разговор?
— Да, снова рвусь строить карьеру. Я же говорила, буду полицейским.
— Рад, что ты не потеряла веру в себя.
Николаус продолжил прибираться, будто и не собирался с пациенткой ничего делать.
— Посмотрите меня?
— Что-то случилось?
— Куратор… Озорнов сказал, что это формальность, для дежурства. Он хотел со мной подождать, но беспокоился о Мише и ушел. Поэтому…
— О ком?
— Девочка, которая здесь.
Ая не была уверена, какое у нее имя по документам.
Николаус нахмурился и кивнул, показал Ае на стул. Стал заполнять форму, все еще что-то соображая. Задавал вопросы, но как-то рассеянно. Ая отвечала, растягивая каждое предложение. Начала рассказывать нелепую, полностью выдуманную и очень долгую историю про синяк.
Медик перебил:
— Что говоришь, его беспокоило?
— Озорнова? Сказал, Миша была очень нестабильна. Переживал…
Парень стал быстрее набирать данные. Пропустил несколько обычных вопросов.
— Думаю, с тобой все в порядке. Я отправлю информацию куратору.
Ая поблагодарила, наблюдая, как медик суетится, и вышла. В коридоре задержалась, медленно застегивала натянутый китель и поглядывала на дверь. Наконец показался Николаус. Он, даже не обратив внимания на затаившуюся курсантку, резво направился в другую сторону.
Подождав пару секунд, Ая проследовала за своей целью. Отставая немного, тихо шла по длинным коридорам центра. В один момент раздался писк. Ая выглянула из-за поворота: медик исчез за стеклянными дверями.
В проходе требовалась авторизация. Дальше Ае пройти не получится, она была уверена. И так же была уверена, что медик шел к Мише. Хотел посмотреть ее, как чтец.
Но Николаус врач, настоящий врач! Им не мог стать эспер, даже такой. Но чтецу ничего не стоило скрыть свою природу, в отличие от других магов. Если ему, конечно, не подсовывать под руки метаморфов.
Но зачем Николаусу скрывать это? Чтобы стать медиком? Так хотелось помогать людям? Чтецы могут делать это на других должностях, они всегда нужны. При этом парень все равно работал с эсперами и, судя по этому месту и имеющемуся доступу, с куколками.
«Начинка слишком привлекательна».
Ая вспомнила, как Николауса интересовали ее отношения с учителем. Вряд ли его действительно волновало, переходит ли Озорнов грань в общении с подопечной, сам-то медик не особенно соблюдал правила. Нет, Николаус — прямая противоположность правилам! Но зато если следить за таким мощным чтецом, как Иван… можно наткнуться на алмаз.
Когда Ая ехала сюда, никак не ждала, что учует так много следов разных зверей. Кольцо хищников сужалось. Почему вокруг не кружили собаки? Или потеряли нюх? В курятник, похоже, забралась лиса.
Все это означало, что Ае нужно действовать быстрее. Получить наконец свое место.
Запоздало послышались шаги. Другие, более твердые, размеренные, это был явно не Николаус. Не успела Ая ничего сообразить, как из-за поворота показалась величественно-красивая блондинка с синим бархатным шарфиком. Ева.
Эмпатка остановилась, оглядывая Аю:
— Не ожидала тебя встретить снова.
Сердце Аи колотилось: что она излучала? Волнение или страх, что попалась, хоть ничего и не сделала? Или то же восхищение? Хоть бы это.
— Я приехала на задание. Не просто так, — сказала она как можно серьезнее.
Женщина сощурила глаза:
— Тебя нет в дежурстве.
Ее осведомленность раздражала Аю. Откуда Ева знала? И почему подметила это? Ну да, она же считала курсантку дикой. Не стоило обдавать эмпатку мерзкими чувствами в холле, нужно было быть осмотрительнее.
Ая постаралась сосредоточиться на изящных волнах волос, что поразили в первый раз. Они все еще были прекрасны, но вместо этого в голове панически скакали мысли: «Ева шла от куколок. От куколок! Она работает с ними».
Женщина чего-то ждала, пока Ая старалась успокоиться.
— Ты можешь молчать сколько угодно, — сказала Ева наконец. — Мы не в равном положении, поэтому объясню: я против того, чтобы ты оставалась.
Все старания были напрасны: да что эта сука пристала!
— Вы меня вообще не знаете, — сказала Ая, стараясь скрыть вызов в голосе.
Но Еве, казалось, было все равно, она говорила так же ровно:
— Может показаться, что я предвзята из-за дара, но я сужу по поступкам. Эмоции позволяют понять только, повторится это или нет. Раскаивается ли эспер.
Снова. Почему это так резало слух?
— А вы не эспер?
— Я оцениваю одаренных, такие мои обязанности, мой вклад.
Ая стало смешно. Только что мимо сотрудницы УКЭ пронесся истекающей слюной хищник, но эта женщина прицепилась к ней. К курсантке, которая уже доказала свое право вернуться, которую отправили на задание из-за навыков!
Навыков использовать людей.
Ая дернула головой.
— Я не хочу, чтобы кто-то снова компрометировал эсперов, — пояснила Ева. — Особенно, находясь на службе. Наше положение и так слишком хрупко. Достаточно, магам и так досталось за последние годы.
Она говорила так, словно для нее существовала иная жизнь. Сколько ей лет? Женщина выглядела совсем молодо, точно не старше Ивана. Возможно, конфликт с магами, произошедший около десяти лет назад, застал и ее. Но Ева была здесь, в комфорте центра, вся чистая, источающая благополучие, не выглядела несчастной, чтобы говорить так. При этом эта надменная эсперка оценивала объекты. Чтение эмоций, должно быть, помогало в контроле их состояния.
Ая решила быть прямой:
— Вы говорите, магам досталось, при этом участвуете в изъятии энергии из объектов, ведь так? Я не могу уловить логику.
— Не сомневалась, что ты не поймешь. Их состояние опасно, для окружающих тоже.
— Почему бы… не отдать этих детей морионам, например?
Лицо эсперки помрачнело:
— Из-за Левина магов и так слишком много.
Не так часто Ая слышала из уст законников эту фамилию, и еще сказанную так просто. Но Ая не понимала: женщина имела в виду оседающую энергию куколок, на время дающую силу? Разве правительство не искало объекты для тех же целей?
— Магия — это проклятье, — сказала Ева будто отвечая сама себе. — И если его можно снять, это спасет всех.
— То есть вы хотели бы, чтобы никакого дара не было вообще?
Эсперка посмотрела на Аю с какой-то печалью:
— Я бы желала этого всем. И тебе тоже. Тебе в особенности.
Ая замерла.
— Такое желание разрушения я редко встречаю, — продолжила Ева, но голос ее стал жестче. — Конечно, мое слово не значит так много, но по возможности я буду против тебя. Пока чувствую это. Не пойми неправильно, мне жаль тебя, но ты нисколько не пытаешься это подавить.
«Подавить».
Пальцы Аи сжались.
— В таком случае не буду желать вам хорошего вечера, — бросила она.
И ушла. Так далеко, чтобы Ева не могла ее достать. Ая точно не знала, когда эмпатка перестанет чувствовать, но, благо, общежитие, где разместили курсантов, находилось в другом крыле центра.
Дойдя до туда, Ая задержалась на лестничном пролете.
Магия — это проклятье.
Сколько раз Ая сама думала об этом?
Не так, как причитают другие ребята, поступавшие в полицию ради блестящей карьеры. Однокурсники приходили в академию с большими надеждами, но на тесте обнаружились способности к магии. Значит, дорожка только одна и вовсе не такая привлекательная, как у других законников. Ограничения, потолок в продвижении по службе, вечно недовольные взгляды коллег. Особая метка на плече, и вовсе не за заслуги.
Обидно, но нет. В отличие от них, Ая знала, что настоящее проклятье в другом. В том, что маг мог натворить. Случайно или специально, в обоих случаях это могло стать разрушительным. И, похоже, Ева единственная среди всех сразу и безошибочно разглядела в хрупкой светловолосой курсантке монстра.
В центре вились следы и ее лап тоже.