– Однажды, когда я еще была подростком, я рылась в куче старого хлама на чердаке и раскопала несколько набросков углем, которые сделал мой отец незадолго до смерти. На них почти везде была изображена моя мать, и сделано это было с таким недюжинным талантом, что я была в шоке. Впервые до меня дошло, что сделало меня такой, какая я есть. – Она до мельчайших подробностей помнит этот день, когда почувствовала себя дочерью своего отца, которого никогда не знала. Если бы он был жив, ее жизнь сложилась бы совсем иначе, и она бы почитала и уважала его.
– Твою мать звали Элизабет? – спросил Джефф, проходя вместе с нею в следующий зал.
– Да. – Они с трудом лавировали в толпе, заполнявшей лабиринт между расставленными здесь скульптурами. Миа обнаружила здесь работы некоторых своих знакомых.
– Мою тоже, – сказал Джефф.
– А как умерла она! – Миа заглянула ему в лицо. Кармен как-то упомянула о том, что его мать умерла, когда он был еще подростком.
Джефф вздохнул, склонившись к табличке под изящной бронзовой стайкой рыб.
– Она умерла от сочетания устаревших технологий и человеческого равнодушия. – Он выпрямился и прошел к следующей скульптуре, не глядя в ее сторону. Она не совсем поняла, что он имел в виду, но знала, что нажимать на него дальше бесполезно.
На какое-то время они разделились, каждый ходил сам по себе; Миа увлеклась работами своих друзей и чуть не столкнулась с ними самими. Ей отнюдь не улыбалось повстречать кого-то из старых знакомых. Ей не хотелось пускаться в объяснения по поводу своего отъезда из Сан-Диего, или отвечав на участливые расспросы о здоровье, или знакомить их с Джеффом.
Через несколько минут она высмотрела в толпе посетителей Джеффа, оказавшегося уже в третьей комнате, и стала пробираться прямо к нему, но на полпути ее шаги невольно замедлились. Она разглядела статую, которая так привлекла его внимание: это была ее обнаженная фигура, вылепленная ко|да-то Гленом. Хотя он все равно вряд ли узнает ее. У нее были тогда длинные волосы. Да и выглядела она совсем по-другому.
Успокоив себя таким образом, она приблизилась к нему в ту минуту, когда он читал табличку, на которой наверняка было обозначено: «Солнышко». Терракота, отлитая в бронзе. Глен Джасперсон".
Он выпрямился, когда она оказалась рядом.
– Ну, Солнышко, – он с улыбкой кивнул в сторону статуи, – у меня такое ощущение, что я наконец-то познакомился с тобой поближе.
Она недовольно наморщила нос, поглубже натянув на глаза козырек и без того нахлобученной по самые уши кепки.
– Ты бы смог узнать меня без таблички?
– Ну... – Скрестив руки на груди, Джефф окинул статую важным взором. – Теперь у тебя другая прическа и гораздо меньше мяса на костях. И все же да, я полагаю, что смог бы узнать тебя и так.
Ее конической формы грудь торчала, словно буи на воде. Глен с таким же успехом мог назвать свою чертову скульптуру «Солнышкины груди». Она вообще удивлялась, как Джефф смог обратить внимание на какие-то другие детали.
– Ты выглядишь здесь счастливой, Миа, – сказал он.
– Я и была такой, – и она поглядела на вызывающую улыбку, на призывное выражение глаз. Словно увидела их впервые. Нет, ничему подобному больше нет места в ее жизни.
– Ты здесь выглядишь весьма игривой, – продолжал Джефф, – и это тем более удивительно для меня.
Миа прикрыла глаза рукой.
– Я полагаю, ты достаточно отпрепарировал меня, заключенную в этой скульптуре, – сказала она. – Мы можем наконец уйти отсюда?
– Разумеется. – Он рассмеялся и повернулся к дверям, ведущим в следующую комнату, но Миа застыла на месте. Там, куда направлялся Джефф, привалившись к косяку, стоял Глен, беседовавший с рыжеволосой особой в коротком черном платье. Глен выглядел рослым, цветущим и весьма привлекательным мужчиной в бежевом костюме, очень шедшем его светлой шевелюре. Он так и сиял от полноты жизни и казался целиком погруженным в беседу с рыжеволосой дамой.
Миа заглянула Джеффу в лицо.
– Здесь Глен, – тихо сказала она. – Пожалуйста, давай уйдем совсем?
Джефф засмотрелся было через ее плечо на парочку у дверей, однако Миа заторопилась к выходу. Когда он наконец догнал ее, она уже стояла, облокотившись на его машину, с трудом переводя дыхание.
– Ты выглядишь так, словно тебя чуть не убили в этой толчее, – заметил он, открывая перед нею дверь.
Она скользнула внутрь и бездумно уставилась на окружавшую их уличную суету, стараясь избавиться от облика Глена, такого веселого, такого красивого и, по всей видимости, весьма довольного жизнью.
Джефф не проронил ни слова, пока они не выехали на скоростное шоссе.
– Ну, хорошо, – произнес он так, словно продолжал прерванный несколькими минутами раньше разговор. – Логичнее всего выглядит предположение, что Глен смылся в компании с другой красоткой.
Она не в силах была подавить истерического смеха.
– Так я оказался достаточно близок к истине? – не унимался Джефф.
Миа глубоко вздохнула и посмотрела в окно на заходившее солнце.
– Если быть точным, он сбежал с моей сестрой, – сказала она.
– О! Мерзавец.
Он даже не подозревал, какой мерзавец.
– Мы уже обручились и вот-вот должны были пожениться, – продолжала Миа. – А туг Лауре приспичило вернуться домой из Санта-Барбары, где она жила уже много лет. Ее бывший воздыхатель бросил ее, и она очень переживала. Глен стал трогательно заботиться о ней, стараясь вовлечь буквально во все, чем бы мы ни занимались. Когда-то, когда мы были детьми, я всегда завидовала ей. Она была красавицей, я же оставалась невзрачной простушкой. У нее были толпы поклонников, а у меня была мать, за которой мне нужно было ухаживать. Ну а потом, как я сказала, у нее оказался и Глен. – Она прикусила губу, удивляясь тому, как агрессивно звучит ее голос. Она еще ни с кем не обсуждала этих событий.
Джефф не сводил глаз с дороги.
– Ты сильно любила его?
– Да. Я тогда как раз поправлялась после тяжелой болезни и искала работу, чтобы было на что жить и заниматься скульптурой. Наконец мне дали один адрес в бюро по найму, однако когда я пришла в первый день на работу, мне заявили, что в моих услугах не нуждаются. А когда я вернулась домой, то обнаружила Глена с Лаурой на полу в гостиной.
– Ты хочешь сказать, – он быстро взглянул на нее, – что они занимались любовью.
– Нет. Просто снюхались, как собаки.
Джефф снова уставился на дорогу, однако его лоб пересекла глубокая морщина.
– Как жестоко, – сказал он. – Как предательски. Миа лишь вздохнула в знак согласия.
– И они все еще вместе?
– О да. Лаура и Глен. Глен и Лаура.
– Чета мерзавцев. Она рассмеялась.
– После чего ты сбежала в Долину Розы и стала затворницей?
– Верно.
– И как долго ты намерена пребывать в бегах?