– Миа, – сказал он, – но ведь это не может быть серьезной причиной для бегства, да еще в такое захолустье, как ваша Долина Розы. Тебе надо жить где-нибудь в таком месте, где ты могла бы встречаться с людьми, с настоящими людьми, которые относились бы к тебе так, как ты того заслуживаешь, а не как к куче дерьма.
– Послушай, Джефф, – ей во что бы то ни стало надо было поменять тему разговора, – я ведь не пристаю к тебе с душеспасительными беседами по поводу твоего бегства, не приставай ко мне и ты, ладно? И к тому же я голодна.
Джефф улыбнулся и послушно свернул на первое же ответвление со скоростного шоссе.
– Миледи изволила проголодаться, – провозгласил он, съезжая вниз по эстакаде, – и неожиданно оскалила зубки. Непредсказуемость женской души. Робкая, а через мгновение дерзкая. Она позволяет мужчинам лепить себя в обнаженном виде, но превращается в глыбу льда, стоит прикоснуться к ней. Она...
– Пожалуйста, не надо! – воскликнула она. Скажи он еще слово – и Миа не выдержала бы и взорвалась.
Он остановился под красным сигналом светофора, но не двинулся с места, пока она не взглянула на него.
– Я прошу прощения, – сказал он, поймав ее взгляд.
– Все в порядке. – Она уже раскаивалась в своем припадке ярости, но по крайней мере ей все же удалось прекратить эти шуточки.
Они остановились у закусочной и купили кое-что на ужин. Увидев, как Джефф берет с прилавка бутылку вина, она тут же взяла вторую – ей вдруг захотелось как следует выпить сегодня вечером.
Они заперли котенка у Джеффа в коттедже и отправились к ней. Миа скатала в рулон пластик, покрывавший пол, и они уселись на ковре, прислонившись спиной к дивану, и принялись за ужин и вино. Миа как раз приканчивала второй стакан, когда Джефф снова вернулся к обсуждению деликатных сторон ее жизни.
– Итак, – начал он, – Глен делал свою статую с фотографий, или ты ему позировала? Или тебе все еще не хочется об этом говорить?
– Я позировала.
Миа завернула в бумагу оставшуюся половинку сэндвича и положила ее на кофейный столик.
– Ты чувствовала при этом неловкость?
Она отрицательно помотала головой и отпила еще глоток вина.
– В то время я относилась к таким вещам как к чему-то абсолютно естественному Но ведь тогда я была намного моложе.
– Да тебе и сейчас всего двадцать восемь, – рассмеялся Джефф. Он подлил себе еще вина. – Хотя я не могу не признать, что меня удивляет твоя прежняя бесшабашность.
– Почему?
Он долго и задумчиво жевал свой сэндвич, прежде чем заговорить опять.
– Потому что ты весьма замкнутая личность. В физическом плане. Ты так настороженно стараешься удержать эту ненормальную дистанцию между собой и остальными. Полагаю, что ты шарахаешься не только от меня?
Она кивнула, не сводя глаз со своих босых ног. Они выглядели такими бледными на фоне орехового цвета ковра. Как давно она была в последний раз на солнце?
– Это не было мне присуще раньше, – сказала она. – Когда я позировала Глену, я вообще не знала, что это такое.
– Неужели тебя сделала такой его измена с Лаурой?
Она лишь пожала плечами, не желая вдаваться в подробности.
Джефф прикончил свой сэндвич и откинул голову на диван, уставившись в потолок.
– Мне кажется, ты вовсе не невзрачная простушка.
Миа тоже откинула голову на диван. Потолок над ней слегка покачнулся.
– Ну, это бросалось в глаза оттого, что Лаура потрясающе красива.
– Ты говоришь, что она окрутила всех парней, в то время как ты ухаживала за матерью. – Джефф выпрямился, чтобы отпить вина. – Означает ли это, что Глен был у тебя первым?
Не отрывая головы от дивана, она повернула ее в сторону Джеффа, взглянув на него через паутину светлых волос.
– Мы говорим о первом поклоннике или о первом любовнике?
– Как ты сама решишь, – пожал он плечами.
– По правде, он был первым в обоих смыслах. – Она то ли вздохнула, то ли всхлипнула, отпив еще глоток вина, и снова откинулась на диван. – Я была поздним цветком.
– Значит, он был очень важен Очень значителен в твоей жизни.
– М-м-м. – Она разглядывала бурый потек от промочившего когда-то потолок дождя. – А как насчет тебя? Кто бы у тебя первой?
– Я был совсем молодым, даже юным.
– Насколько юным?
– Тринадцати лет отводу.
– Тринадцать?! – От неожиданности она подняла голову и тут же почувствовала головокружение. – А сколько же было девице?
– Семнадцать. Меня поймали на «слабо». Она была очень сексуальна и очень... беззаботна, что ли. Пожалуй, лучше сказать «излишне свободна в поведении». Кое-кто из моих друзей дал мне десять баксов, чтобы я сделал это с нею.
– Отвратительно. – Миа подлила себе вина.
– Ты уверена, что это именно то, чего ты хочешь? – Он показал на стакан с вином, и она кивнула.
– Конечно, – упрямо сказала она – Хочу напиться в стельку.
– Ну что ж, в чем-то ты права. – Джефф вернулся к разговору. – Я тоже сделал вывод, что это отвратительно, позже. В каком-то смысле это здорово отбросило меня назад. Они потребовали от нее полного отчета обо всем, прежде чем отдали деньги, и она заявила им, что впервые нарвалась на такого никчемного лопуха, как я. Она сказала фразу, которую я запомнил на всю жизнь. «Он даже не смог отличить замочную скважину от ключа».
Джефф пожал плечами, а Миа засмеялась. Вино определенно оказывало на нее свое действие, наполняя сердце живительным теплом и весельем.
– Словом, я настолько упал в собственных глазах, что решился на вторую попытку лишь через много-много лет. – С улыбкой глядя на нее, он скомкал обертку от своею сэндвича. Затем потянулся за ее альбомом для набросков, устроил его у себя на коленях и принялся изображать грубый рисунок фонтана с двумя подающими воду трубами. – Я все думал, не могла бы ты сделать эту часть пошире, – он указал на нижнюю часть рисунка, – или это невозможно?
– Наконец-то я обнаружила хоть что-то, в чем ты профан! – воскликнула она. – Ты же вовсе не способен рисовать.
С обиженным выражением лица он отодвинул от Миа свой рисунок и швырнул в нее скомканной оберткой. Потом положил альбом обратно на кофейный столик и обхватил руками колени.
– Ну, Миа, как ты думаешь, я смогу создать дождь?