Семь километров — это ерунда. А там уже и свои. А свои — это еще и баня, чистое белье, а еще котелок с горячей кашей или похлебкой.
Вот о чем думает русский император, а не о судьбах своих подданных и своей страны. Мне даже стало стыдно за такие мысли, но что поделать, если я еще и человек? А человек, он нуждается и в еде, и в чистоте, и в одежде. Желательно не такой драной, как у меня. Вроде бы, штаны ксендза были целехоньки, а теперь тоже превратились в лохмотья. И, что особо обидно, один из моих сапог запросил каши. Как мог замотал отваливавшуюся часть тряпочкой. А я так радовался, что у меня «особо прочная» и «неубиваемая» обувь. Нет, правы те, кто уверяет, что вечного в этом мире ничего нет.
Но если сказать правду — то мне уже изрядно осточертели и эти холодные леса, и сырость, надобность куда-то бежать, в кого-то стрелять, лупить или резать горло саперной лопаткой.
Нет, я не жалуюсь. Так, стенаю. Понимаю, что многим моим подданным приходится куда труднее. И спят на сырой земле, и едят не пойми что, и воюют. Вот, остался бы в шкуре Павла Кутафьина, пошел бы вольноопределяющимся на эту войну, тоже бы жил не лучше.
Впрочем, лучше не думать о том, что бы было, если бы было.
Семь километров идти не пришлось. Вернее — идти-то пришлось, только уже не по чужому лесу, а по территории, занятой русской армией, потому что когда мы прошагали полторы версты, потому что из-за деревьев выскочили сумрачные фигуры в пятнистых маскировочных халатах, наброшенных поверх формы императорской армии и дружненько взяли нас на прицел, а потом разоружили, отобрав и автоматы, и даже мой пистолет.
— Братцы, мы свои, — попытался объяснить ситуацию капитан Вострецов, но его никто не слушал. — Мы из разведки, бригада полковника Ефимовского… Нам нужно передать важное сообщение.
— Шагай, — подтолкнул его стволом автомата один из бойцов, чье звание было невозможно определить из-за отсутствия погон. — Сдадим вас командиру роты, пусть разбирается.
Судя по манерам и выражению лица, это был командир отделения. Звание, не выше унтер-офицера.
— Руки держать за спиной! Не разговаривать! — строго сказал унтер. — За попытку побега стреляем по ногам. Попытка наброситься на нас — стреляем на поражение. Все ясно?
Вострецов растерянно посмотрел на меня, показывая взглядом — мол, он тут не виноват, на что я только улыбнулся — фанфар при встрече никто не ожидал, а то, что нас встретили «по одежке», так это нормально. Если здесь простые солдаты, то разговаривать не о чем. Нижние чины все сделали правильно — задержали подозрительных личностей, изъяли оружие, а обо всем остальном должна болеть голова у отцов-командиров.
Не застрелили на месте, так уже здорово. Еще спасибо, что нас не заставили тянуть руки вверх, или не обрезали пуговки на штанах. Слышал, что такой способ передвижения военнопленных наши солдаты использовали во время Великой Отечественной. А что, очень удобно. Пуговки срезаны, попытаешься напасть на конвоира — штаны спадут. Поэтому один боец с винтовкой мог вести не меньше десяти-двадцати пленных немцев.
Ладно, не буду подсказывать, а не то и на самом деле срежут пуговицы, придется позориться. Мало того, что штаны драные, но, если станут спадать с императорской задницы — стыдобушка.
Так вот мы и шли гуськом. Впереди Недудко, потом Анна, затем Вострецов, а государь-император шел замыкающим.
Когда мы пришли в распоряжение части, что выказывало наличие техники под маскировочными сетями, сборные домики, множество палаток и часовые, которые уже не скрывались, то унтер-офицер передал нас прапорщику.
— Ваше благородие, — бодро доложил унтер. — Задержаны три подозрительные персоны, а с ними девка. Тоже подозрительная. Документов при них нет, оружие — два автомата ППС, автомат незнакомой конструкции и пистолет. Оружие передано на хранение.
Прапорщик, в отличие от нижних чинов был при погонах.
— Кто такие? — поинтересовался он.
— Разведгруппа, выполняющая особое поручение. Поручик, то есть капитан Вострецов, командир специальной группы. Бригада полковника Ефимовского, — доложился командир нашей группы. Капитан приготовился сообщить чины-звания и прочее, но прапорщик прервал старшего по званию:
— Пусть каждый сам ответит.
Недудко ответил уже более уверенно:
— Капитан Недудко.
— Анна Петрова, вольнослушательница Минского императорского университета, — сообщила девушка.
А я и не знал, что она вольнослушательница. А почему не студентка? Надо будет помочь девушке.
Прапорщик перевел взгляд на меня, ожидая доклада.
— Александр Романов, — сообщил я. Подумав, добавил. — Звание — генерал-майор.
Брови прапорщика превратились в домик.
— Ни разу не слышал о таком генерал-майоре, — хмыкнул прапорщик.
Врет ведь, и не краснеет. Как же так? Прапор не слышал о собственном императоре? Но самое странное, что меня нигде не кольнуло, и не торкнуло. Парень и на самом деле не может связать императора Всея Руси, что носит звание генерал-майора и оборванца, вышедшего из леса. А то, что это Александр Романов, так что такого? Я, в своей жизни (той) был знаком с целой кучей Романовых, среди которых имелась и парочка Александров.
Но говорить какому-то прапорщику, который мне активно не нравился, что я император, пока не стоит. Тем более, что официально я нахожусь в своей резиденции. Не то в Царском Селе, не то в Зимнем дворце. Надеюсь, его уже восстановили после пожара?
— Нет, нет в нашей армии генералом по фамилии Романовы, — твердо заявил прапор.
Интересно, а он моего отца не считает? Тот, который муж Ольги Николаевны? А есть еще парочка великих князей, обладающих генеральскими званиями. Или эти звания не считаются за генеральские?
— Я тоже не слышал о прапорщике с такой фамилией… Как, кстати ваша фамилия? Неприлично задавать вопросы генералу — пусть даже вы ему и не верите, не представившись, — усмехнулся я.
— Фамилия, моя, положим, Багрюков, — снизошел-таки прапор. Но ответил он как-то лениво, без огонька. Ладно, не настаиваю, чтобы прапор отдавал рапорт неизвестному субъекту, но мог бы быть и повежливее.
Капитан Вострецов, между тем, продолжал настаивать:
— Прапорщик, нам нужно немедленно дать сообщение полковнику Ефимовскому. Оно сверхважное.
— Свяжемся, — кивнул прапорщик. — Как только я доложу господину штабс-капитану, так и свяжемся. Но он сейчас пребывает за пределами расположения части, а других начальников здесь нет.
Я чуть не завыл. Все правильно. Прапорщик — не самая большая птица. Да и штабс-капитан тоже не слишком далеко от него ушел. Вот, теперь нас станут передавать по команде, пока мы не попадем к тому человеку, что принимает решение. Неужели у Вострецова нет какого-то пароля, с помощью которого можно ускорить весь процесс? Может, прапорщик Багрюков собирается нас в контрразведку сдать? В принципе, я бы на его месте так и сделал. Вылезли из леса какие-то люди, все драные, без документов. Надо сначала допросить, а уже потом доверять.
Но вначале стоит дождаться появления более высокого начальника и связаться со штабом разведбригады.
Впрочем, я столько времени ждал, могу подождать и еще. Вот только — кушать хочется, и помыться.
— Господин прапорщик, а вы не могли бы распорядиться о бане? — поинтересовался я. — А еще о чистой одежде и еде?
— Распоряжусь, — пообещал прапорщик Багрюков. Потом, обратившись к Вострецову, спросил: — А вы, господин капитан, потрудитесь объяснить — почему вы вначале сказали, что вы поручик, а потом назвались капитаном? А отчего штабс-капитан пропущен?
— Оттого что оный капитан произведен мною прямо из поручиков, минуя промежуточный чин, — пояснил я, потом искренне посоветовал прапорщику: — Господин прапорщик, не все вопросы следует задавать.
Кто в русской армии имеет право присваивать чины таким образом? Только один человек — государь-император. Но и он таким правом пользуется нечасто.
Не знаю, может быть прапорщик и стал что-то понимать, потому что брови домиком не пошли, а глаза начали приобретать осмысленное выражение.
Ну да и черт с ним, с этим прапорщиком. Надеюсь, скоро Вострецову предоставят рацию и он сумеет доложить собственному начальнику о выполнении важного задания. А пока будем ждать. Все-таки, самое худшее уже позади. Если что, то нас прикроют от врага подчиненные прапорщика, который мне так не понравился. Может, сделать так, чтобы этот прапорщик никогда не смог стать подпоручиком? В принципе, мне это сделать несложно. Только и всего, что дать отмашку чиновникам из Военного министерства, и станет Багрюков вечным прапорщиком.
Но нет, я это делать не стану. И мелоковато для императора, да и не заслужил офицер такого к себе отношения. А если допустить, что на нашем месте не разведчики с государем-батюшкой, а вражеские диверсанты? Вот-вот…
Все-таки, прапорщик отдал распоряжение солдатам. Первым делом нас накормили. Без разносолов, но выдали по котелку с гречневой кашей, заправленной тушенкой, по огромному куску хлеба и по кружке чая. Кажется, я уже давно не ел ничего вкуснее. Даже яства, что приносила эта замечательная девочка Ася, не дотягиваются по своему вкусу до самой простой солдатской каши. А чая я такого давно не пил. Еще бы для полного счастья мне дали чашечку кофе, но кофе у солдат точно нет. Придется терпеть до дома. Все равно такой кофе, что варит Сонечка, никто не сумеет сварить. Значит, зачем портить себе желудок эрзацами, если можно потерпеть до подлинника?
И нас отправили-таки в походную баню. Первой, разумеется, пропустили туда Анну.
Девушка мылась очень долго. Думаю, что не меньше двух часов. Мы за это время успели и подремать, и немножко поболтать с нашим конвоиром (Багрюков же не имел пока права предоставить неустановленным лицам полную свободу), и еще раз поспать.
Девушку мы торопить не стали. Понимали прекрасно, что она сейчас пытается отмыть не только свое тело, но и вымыть все воспоминания о вражеском плене, об этом лагере, где из людей делают «живые машины смерти».
Вот только удастся ли? Нет, с девушкой нужно заниматься опытным психиатрам, психологам. Или же попытаться отыскать лекаря, обладающего даром, который способен «выгнать» из тела Анны ее способность превращаться в монстра, а из души — все, что связано с этими превращениями? Не знаю, есть ли у нас такие. Вот, Сонечка, как мне кажется, она могла бы. Но не сейчас. У нее и так переживания из-за мужа, и она беременна. Не стоит. Да и не может такого быть, чтобы в великой империи не отыскались такие люди. Если поискать, то отыскать можно.
А вот этим лагерем по производству «биомашин» надо заняться немедленно. Монстры могут представлять опасность для империи. Установить — кого похищали, сколько. Ну и все прочее.
Вот, как только прилетит какой-нибудь начальник, признавший во мне императора, такой приказ и отдам. Пусть Фраучи поднимает своих разведчиков, пусть теребит агентуру и в Германии, и в Англии. И к Великобритании имеются вопросы. Например — как на территории Германской империи, где проживают этнические поляки, появились «Стены»? Знаю, что в моей истории бритты наштамповали этих автоматов огромное множество, но тогда шла Мировая война. А нынче-то что? И разведке устроить «разбор полетов». Отчего не выяснили — случайно ли автоматы сюда попали, или это целенаправленная политика наших э-э… партнеров с Туманных островов?
Ну вот, кажется и девушка наконец-то вымылась. Вышла из бани счастливая. А солдатская гимнастерка и самые маленькие по размеру шаровары, что удалось найти на фигурку девушки, ей даже идут.
— Ваше величество, давайте-ка вы первый, а мы потом, — предложил Вострецов.
Ага, капитану неловко мыться с самим императором.
— Ничего, капитан, в бане и в клозете все равны, — улыбнулся я.
Ну-с, где мое мыло, мочалка? И кто-нибудь озаботился чистым полотенцем для императора? Так, нижнее белье есть, чистенькое. Вот и славно. И штаны с гимнастеркой. Без генеральских погон, ну да сойдет.
Но тут мы услышали топот. Нет, это был не взбесившийся жеребец (но похоже!), а прапорщик Багрюков.
Наш строгий начальник, подбежавший к нам, попытался что-то сказать. Но вот, беда, очень запыхался и не смог выдавить ни фразы. Слегка отдышавшись, прапор сказал:
— В-вашше вв-величество, я приношу свои извинения. Можете меня наказывать, но я действовал в соответствии с должностными инструкциями. Только что сообщили по рации — за вами вылетел самолет. Он прибудет через полчаса.
Прибудет через полчаса? Прекрасно. У меня еще куча времени, чтобы вымыться и привести себя в порядок. Впрочем, почему полчаса? Вот, как намоюсь, тогда и полетим. Император я, или кто?
Дорогие читатели, с наступившим Новым годом! Хороших историй Вам в этом году!