-- Даже на старенькую приличную не хватит, -- это вставляю я.
-- Возьму ссуду в банке.
-- Прекрасно, -- отрезвляет его Рита. -- Как раз через месяц надо отдать хозяину за квартиру -- за полгода. Марк уныло замолкает. Не дают человеку и помечтать. В другой раз мы гуляем, он ведет нас по какой-то улочке...
-- Чего ты сюда завернул?
-- Сейчас покажу, где будет мой кабинет.
-- Какой кабинет? Тебе же обещали в клубе открыть.
-- Нет, там уже -- нет. Вот здесь будет, в спортивном комплексе. Смотрите, вот здесь будет мое окно.
-- Как же, будет, -- комментирует Рита.
-- Это уже точно, -- уверяет Марк. -- Через три недели я прихожу, мы заключаем договор...
-- Жди...
Надо сказать, что до сих пор Рита всегда была права.
А недавно Марка осенила новая идея.
-- Покупаем землю.
-- ???
-- Да. Покупаем землю. Вот мы -- четыре семьи. Строим четырехквартирный дом. Здорово! Представляешь -- каждый живет в своей квартире. И все вместе.
Я, единственная, поддерживаю его игру. Не можем же мы о покупке земли говорить всерьез.
-- Так... Входы в квартиры делаем на четыре стороны света, чтобы интереснее было ходить друг к другу в гости.
-- Ну да! Ты захочешь -- выход на север, и я -- тоже.
-- Бросим жребий.
-- Сейчас?
Рита в нашей игре не участвует, скептически молчит. Иногда, правда, и мы, женщины, затеваем какую-нибудь игру. Вокруг столько людей открывают свой бизнес. Почему бы и нам не попробовать? Или хотя бы не помечтать? И мы уже открываем пельменную или вареничную. Мы ведь отлично умеем делать русские пельмени и украинские вареники -- с любой начинкой. Возможно, это бы имело успех и принесло бы немалый доход. Но мы никогда не откроем ни пельменную, ни вареничную. Потому что не умеем торговать, этому нас не учили. Мы только работали. Всю жизнь.
А Марк все равно ждет чуда. Он верит в чудо. Но его нет. Правда, если и случается, то чудеса в решете. Остается только удивляться, что вытворяет с нами жизнь в этой богоизбранной стране. И крепиться. Чтобы выстоять. Рита так и говорит:
-- Что же теперь делать? Приехали. Надо жить. Надо держаться. Слава Богу, не голодаем. Бывает и похуже.
Одно из чудес в решете стряслось вчера. Марк зашел к нам днем совсем унылый.
-- Что случилось?
А случилось вот что. Сотворил подлость хозяин, у которого Ритины родители, старики, раньше снимали квартиру. Мама заболела, Рита стариков забрала к себе, с хозяином рассчитались полностью, о чем тот и расписку дал. Но вот чек, выписанный раньше, еще когда въезжали, на будущее, остался у хозяина. И тот -- подлец! -- снял с родительского счета две тысячи с лишком. Украл. Не осталось у стариков на счету ни шекеля.
-- Почему счет не аннулировали? -- спрашиваем мы, пораженные происшедшим.
-- А откуда я знал?
-- Но старики-то и подавно не знали. Как много еще наук мы должны освоить в этой стране, чтобы выжить.
-- Родители остались совсем без денег. Выходит, мне теперь платить вместо них за все. Уходя, Марк печально говорит:
-- Теперь уже не куплю машину, даже старенькую. Но ничего, куплю видик, на видик хватит. Буду крутить фильмы. Тоже хорошо.
-- Тварь, -- это уже вечером говорит Рита. -- Ведь это он втравил нас в эту историю. Он нашел такого хозяина -- жулика и наркомана. Он выписывал чек, заключал договор. -- Я понимаю, что Рита говорит о своем зяте. Обычно она называет его "мой дорогой зять".
...Я смотрю на цветное чуть поблекшее фото -- краски на сделанных в Союзе фотографиях недолговечны. Но все равно я с удовольствием и долго смотрю на знакомое прелестное лицо женщины, оно тонкое с изящным овалом, глазами небольшими, но лучистыми, в пушистых ресницах. Лицо молодое и счастливое. На руках у женщины младенец. А рядом мужчина. Даже на фото видно, что он высок и плотен, черты лица у него крупные, усы холеные. Это лицо человека, знающего, что делать. Возле мужчины мальчик, очень на него похожий.
Прелестная женщина -- это Лариса, дочь Марка и Риты. А с нею ее муж и дети. Младенец на маминых руках -- Юлька, та самая Юлька, которую очень приятно потрогать за щечку, только теперь она подросла, ей уже шесть. А мальчик -- Сашок. Он изменился мало, только стал старше. Мало изменился и Леня, дорогой Ритин зять.
Я смотрю на лицо женщины, которую прекрасно знаю, верю и не верю, что это она. У меня сжимается сердце. Лариса и теперь приятная и молодая, те же черты, тот же изящный овал лица. Но где счастье в глазах? Да и черты, пожа? луй, не те -- заострились, лицо исхудало. Бледное, усталое, всегда усталое лицо.
Лариса приехала раньше нас и раньше мамы, вот уже второй год она убирает и моет в богатых домах, каждый день -- по квартире или по вилле, иногда по две. Одну уберет до обеда, другую -- после. Платят прилично, бывает, даже покормят. Так изо дня в день. Она очень устала, Лариса. Но что делать.
Вообще Лариса в нашем городе очень популярна, как убиральщица. Вздумает отказаться от дома: тяжело, ее уговаривают, замену брать не хотят. Рекомендуют друг другу.
-- Чем ты их покорила? -- спрашиваю я. -- Скоростью или качеством?
-- Главное, -- смеется Лариса, -- чтобы образование соответствующее и человек был интеллигентный.
Эти качества у Ларисы есть. Она пианистка. Вполне подходящее образование, чтобы мыть чужие полы.
Мне так хочется ей помочь. Помочь я не могу. Но хотя бы поговорить, чтонибудь посоветовать.
-- Лариса, а что дальше? Надо же подумать о будущем. Ну, еще год, еще два. Нельзя же так всю жизнь. У тебя просто не хватит сил.
-- А что думать? -- спокойно говорит Лариса. -- Нет ничего. А семью кормить надо.
-- Но может, все-таки попытаться найти учеников? Пусть меньше денег.
-- Учеников? Смотрите, -- Лариса протягивает мне руки, я вижу стертые в кровь пальцы. Я молчу -- мне больно смотреть на эти руки. И я понимаю, что найти учеников тоже не так-то просто.
Сверкающее коричневое пианино стоит в углу -- его для дочки привезла из Союза Рита. Я не видела, чтобы пианино это открывали.
-- Надо пойти на курсы, -- решительно заявляет Рита. Ей очень жаль дочь, и она выходит из себя от своей беспомощности.
-- Какие, мама?
-- Воспитателей детских садов.