- Ну-с, я вас слушаю... - сказал тот, опираясь подбородком на руку и не спуская с Антоши глаз.
- То, о чем я буду говорить с вами, так странно...
- Нужды нет.
- Вы богаты...
- Гм! вам, верно, нужны деньги?
- Вы бросаете тысячи.
- Прямо к делу. Вам нужны деньги?
- Да, - сказал Антоша, с твердостию встречая взгляд Званинцева насмешливый и суровый.
- Хорошо, я не стану вас спрашивать даже, на что вам нужны деньги, деньги вещь очень важная, но сегодня я еще могу их бросить. Много ль вам?.. тысячи три, четыре?
- Две, - спокойно сказал Антоша, - но так я не возьму ваших денег, вы должны меня выслушать.
- К чему?
- Вы должны меня узнать, - настойчиво сказал Антоша.
- Я вас знаю, - спокойно отвечал Званинцев.
- Как паразита Сапогова?
- На что вам? не все ли вам равно?
- Нет, я не возьму ваших денег, - проговорил твердо Антоша, вставая со стула, на который он сел без приглашения.
- Безумец! - заметил с грустной улыбкой Званинцев. - Безумец! повторил он. - Ну, утешьтесь, я знаю вас, как безумца.
Несмотря на язвительную несмешливость тона, Антоша понял, что Званинцев глубоко заглянул в его душу.
- Отоприте этот ящик, - начал ласково Званинцев, подавая Антоше ключ и указывая на ящик, стоявший на столе подле постели.
Антоша отпер.
- На левой стороне депозитки, {18} берите ими, да берите уж тысячу серебром, что за глупое жеманство?
Антоша отсчитал молча. Званинцев внимательно глядел на его лицо, но не заметил на нем и признака радости. Казалось, молодой человек совершал какую-то тяжелую обязанность.
- Вам тяжело, я вижу, - сказал Званинцев важно, - ну, что же делать, сами виноваты. Помните, что деньги - все.
И потом, подумав немного:
- Мне надобно вас взять в руки, - сказал он с улыбкою.
Антоша взглянул на него, и в его взгляде было много благодарности, хотя нисколько не унижающейся.
- Переезжайте ко мне, - опять начал Званинцев.
Антоша схватил его руку.
- Вы еще молоды, но в вас много благородства, много силы, много свободы, - говорил Званинцев. - Садитесь и пейте чай.
И через час беседы, в которой молодой человек передавал впервые другому человеку исповедь своих мук, своего унижения, казня беспощадно самого себя, - он был уже чист, светел и горд, как за пять лет назад, - он был уже почти равен своему идеалу.
Антоша уехал с тем, чтобы воротиться через два часа.
Лакей, которого Званинцев посылал к Мензбиру, возвратился и донес, что встретил барышню у ворот, выезжавшую в коляске с какой-то дамой.
- Куда?.. не знаешь? - спросил Званинцев.
- Не знаю, говорили только, что ужо в Кушелевом будут.
Через полчаса Званинцев оделся и вышел, оставив на имя Позвонцова записку, в которой просил его распоряжаться как дома в свое отсутствие.
----
В Кушелевском саду опять раздавалось новое оглушительное попурри Германа. На скамьях против оркестра сидело много дам, жительниц дач большею частию, одетых в неглиже, требовавшее, кажется, не менее трех с половиною часов времени. За ними стояли гвардейцы и говорили очень громко, разумеется по-французски. Было еще семь часов.
Налево сидела Лидия Мензбир, с какою-то дамою средних лет, очень незамечательной наружности. Она, видимо, скучала, потому что не было никого из ее поклонников, к пошлостям которых она привыкла. Ей было досадно, что кругом ее раздавались любезности, которых предметом была не она, и притом на языке, вовсе ей непонятном. Ее родственница молчала, она молчала также.
Но вот мимо ее прошел и Званинцев, прошел и едва заметно кивнул головой.
В эту минуту она его ненавидела...
- Скучно, тетенька, - сказала она вставая, - поедемте.
Флегматическая тетушка машинально последовала ее примеру.
И они пошли. Обыкновенные посетители сада осматривали их с наглым любопытством.
- Как вы тихо идете, тетушка, - сказала Лидия, выставив вперед нижнюю губку, с нетерпением и досадою.
Но в эту минуту чья-то рука коснулась ее левой руки и без церемонии взяла эту руку.
- Куда вы спешите, Лиди?.. - раздался звучный голос Званинцева.
- Ах, это вы! где вы были, я вас не видала здесь, - сказала Лиди с худо скрываемой злостью.
- Я вам кланялся, - сказал Званинцев.
- Я не заметила.