Марианна плача всхлипывала от унижения и обиды, а Коля утешал её, выпутывая из
длинных золотистых волос, прилипшие обсосанные леденцы.
Глядя на мокрые от слёз, слипшиеся ресницы, он увидел в ней родственную душу. Ему
хотелось защитить её и оградить от невзгод. Нежность к этой девочке, родившаяся в его сердце в
этот миг, воодушевила его.
Он вернулся из школы, радуясь случаю, неожиданно сдружившему их, боясь расплескать
это светлое чувство. Теперь, когда рядом с ним есть родная душа, ради которой он готов свернуть
горы, он станет сильным. Эта дружба вселяла надежду, предвещая начало новой жизни, и давала
силы держаться. У него появилась отдушина. Он ожил.
Но радость его длилась недолго.
Однажды, вернувшись из школы, прямо на пороге, он спросил мать, что такое "реанимация".
Занятая на кухне готовкой, в фартуке, руки в муке, не придав значения вопросу, она стала объяснять
ему:
– Это такое отделение в больнице, где людей спасают из лап смерти. Мой руки, будешь
обедать. – Она выглянула в прихожую. – Сына, ты, где застрял? – На Коле не было лица. – Что
случилось? Почему ты спрашиваешь про реанимацию?
– Я слышал, как врач сказал нашей учительнице, что у Марианны менингит, и она в
реанимации. Она умрёт? – в его глазах была мольба, как будто от ответа зависела её жизнь.
– Бог милостив. И медицина сейчас не та, что раньше… – Ответ прозвучал не очень
убедительно.
"Бог? Бог милостив? Если это так, и Марианна останется жить, он поверит в Него"! – от
страха потери в горячечном порыве дал себе обет Коля.
Марианна действительно была на волосок от смерти. Долго находясь без сознания, и получив
серьёзные осложнения, всё-таки со временем она выздоровела. Сначала в больницах, потом в
санаториях её восстанавливали шаг за шагом.
А Коля, пребывая в томительном неведении, как окаменел. Дни слагались в месяцы, и скоро
стало понятно, что он никогда её не увидит. Он загрустил больше прежнего.
Неверие в свои силы, нежелание подчиниться правилам семьи, с которой приходилось жить, внутренний протест, привели к апатии, которая переросла в уныние, а затем в депрессию. Он
замкнулся в себе, стал сдавать в учёбе, скатился до троек. Это его удручало.
Он тосковал, постоянно сравнивая эту школу с той, где ценили его способности, покладистый
характер и считались с его индивидуальностью. Здесь он был чужак, его не приняли. Он так и не
сдружился ни с кем до окончания школы. Переезд в новую квартиру надломил его неокрепший дух.
Г л а в а 7. С Е М Ь Я
Колин отец, занимая высокую должность, будучи известным человеком, мечтал о
продолжении династии. Для него это был вопрос чести. Друзья из штаба армии, полковники и
генералы – все старались направить своих детей по этой стезе. Отец хотел, чтобы и его сын стал
военным. Он просто не мог себе представить, кем кроме военного может быть его сын, когда его
дед и отец, и дядья – все были военными. “Это его долг!” – так решил отец раз и навсегда.
Правда, заниматься воспитанием сына ему было некогда. Неделями не бывая дома, он
проблем своих детей не знал. Они росли под приглядом матери и бабушки. Изредка отец
интересовался достижениями своих отпрысков. Но участия в их становлении не принимал. Только
приезжая ненадолго из командировок, придирался по пустякам. Он устало окидывал взглядом
сына, и, видя расстегнутую пуговицу на воротнике, бросал: “Поправь рубашку, правду мать
говорит, совсем разболтался”, или ещё хуже: “ты меня позоришь!” Но иногда он смотрел на своих детей и задумывался: “Уж не перепутали ли что-то в
небесной канцелярии?”
Старшая дочь очень переживала, что “родилась девчонкой, а то бы пошла служить в
армию, как папа” . Она была прирождённым воином. Натура воительницы дала о себе знать уже в
самом раннем детстве, когда впервые потребовалось отстаивать свою правоту, играя в песочнице.
К ней подошёл мальчик и потянул к себе её ведёрко. Реакция была молниеносной – поверженный