Когда я открыл глаза, было опять темно. Я лежал на чем-то не очень мягком, дышалось свободно. Пошевелил рукой — все в порядке, второй рукой — без проблем. Ноги слушались, нигде ничего не болело, не считая головокружения, стука в висках и знакомой похмельной тошноты. Я кашлянул и обвел глазами пространство вокруг.
— Эй!
Тишина.
— Эй! Игги, или как тебя?..
— Ни звука.
— Эй, водички бы… А лучше рассолу… А еще лучше пива.
Пошарил рукой вокруг, пощупал пол. Похоже на линолеум… Или нет, на ламинат… Или на лакированный паркет? Рука наткнулась на что-то твердое, напоминающее бутылку. Да, это бутылка, вот и крышечка. Пиво? Открыл зубами. В лицо ударил знакомый, самый лучший на свете запах. Глоток, другой — и постепенно включился свет. Рядом со мной сидел на корточках Игги и сочувственно кивал головой.
— Стыдно?
— Стыдно!
— Ну и правильно. Это стандартная человеческая реакция. Что ты еще желаешь?
— Где здесь туалет?
— Где хочешь.
— Я не могу на пол!
— Где ты видишь пол?
Мы стояли у бокового входа в пещеру Сторожевой горы.
— Где Сихаэль?
— Володь, ну ты ваще… А я кто?
Я протер глаза: рядом со мной стоял маг и часто-часто моргал.
А где этот… Ну, Игги Поп в джинсах?
— Володь, может, лучше глотнешь еще пива? Кстати, где ты его взял? Оно пришлось очень к месту! Полетели домой. Здесь нам делать нечего, во всяком случае, сейчас и в таком состоянии.
Я с наслаждением облегчил душу возле ближайшего куста и нащупал в кармане камень.
Дома я сказал ему:
— Знаешь, я пишу уже четвертую книгу. В первых трех я, насколько мог, литературно обработал заметки и дневники моего приятеля Володи, взявшего в общине имя Витослав. Четвертую пишу от себя. И получается, что в ней не будет крутых поворотов сюжета, захватывающих дух тайн, убийств и всего такого прочего.
— Видимо, все потому, — отвечал Сихаэль, что ее сюжет не выдуман, а взят из жизни. Из обычной жизни, в которой большинство действующих лиц стремится избегать обострений и бессмысленной жестокости. В принципе, ты мог бы описать, например, наш визит в контору более красочно — кто стал бы тебя проверять и опровергать?
— Не хочу врать!
— Это было бы не вранье, а художественный вымысел. А война, если ей суждено случиться, произойдет, и никто не сможет этому помешать, ни ты, ни я, ни Баал, ни пресловутый Александр Васильевич. И никто также не в силах ее спровоцировать!
— Это, прямо, какой-то фатализм… Или нет; это — обывательский пессимизм.
— Море постоянно воюет с прибрежными скалами, с сушей. Оно шлеп-шлеп волной, а скала стоит. Год, два, три, сто лет стоит. Затем р-р-раз — и обрушилась в море. В другом месте море намыло песчаный остров, а чуть погодя ему что-то втемяшилось, оно его и размыло. Потом приподнялась прибрежная часть суши, и там, где кувыркались дельфины, возникла Сахара. Кто этому помешает? А кто поможет? Голландцы, то и дело, строят дамбы… Да и не только голландцы. Так же, как Роттердам, море затапливает Венецию и Джакарту, Хьюстон и Лондон, Мехико и Майами. Если войне быть, ее ничто не остановит.
— Что нам делать?
— Лучший вариант — сидя где-нибудь в Вышнем Волочке, наблюдать за теми, кто в Лондоне.
— Лучший для кого?
— Для нас — он самый спокойный.
— Другой вариант — принять чью-либо сторону и пытаться помочь морю или скалам.
— Какой в этом смысл?
— Никакого… Хотя нет, когда все закончится, ты сможешь, смахивая с лица крупные капли пота…
— Пота?
— Пускай искры или брызги расплавленного металла — это как повезет… Смахивая их с лица, сказать: «Я сделал все, что мог!».
— Как в американском фильме, в конце которого главный герой скромничает: «Ничего особенного, на моем месте любой американец со стальными яйцами сделал бы то же самое!».
— Вот поэтому я не на твоей стороне.
— Но мне хочется найти Витослава, и дело даже не в бесплотных, а в нашей с ним дружбе.
— Это опять к Парусу, но без конфликтов с охраной.
— Мне сходить к Александру Васильевичу за пропуском?
— Нет, попробовать войти в контакт с настоящим Парусом, а не с его копией. Возможно, его стерегут не так тщательно. Давай вдвоем? Денек отдохнем, и…
— Переходи на мою сторону.
— Подумаю до завтрашнего утра.
***
Раннее завтрашнее утро было малооблачным и прохладным. С берега в сторону моря дул легкий бриз, навстречу ему светило, восходя, одно из Геянских солнц. Волнения не было, не считая мелкой ряби от ветра, вода была прозрачной, и в глубине смутно просматривалось дно.
Нас было трое: я, примкнувший к нашему лагерю Сихаэль и Афиноген, за полчаса до начала нашей операции внезапно возникший в моей квартире. Мы висели в воздухе на высоте около десяти метров недалеко от Паруса. Я спросил Афиногена:
— Какова подъемная сила твоего посоха, как долго он может нас держать? Может, я подключу свой камень?
— Никогда не проводил таких экспериментов. А камень прибереги: может, он понадобится для других целей. Ну что, пробуем?
И мы тихо подплыли по воздуху поближе к Парусу. Гигантский артефакт на это никак не отреагировал, лишь пролетающий мимо карк (откуда он здесь взялся?) хрипло и неразборчиво подал голос.
— Ты Карл? — спросил я его.
— Кар-р-р! — ответил он, и скрылся. Я спросил:
— Ребята, может, действительно призовем Карла?
— Не видим необходимости, — дружно ответили попутчики.
— Мне тревожно… Что хотела сказать эта птица? Я думаю, она прилетела неспроста!
— Давайте лучше приблизимся еще на десяток метров и снизимся! — предложил Афиноген. Сихаэль указал на что-то рукой, набрал в грудь воздуха, но сказать ничего не успел. Из воды показались чьи-то головы в черном, и раздались автоматные очереди.
— Вот тебе и острота сюжета, — хрипло проговорил Сихаэль, и у него изо рта полилась кровь.
— Камень! — Воскликнул Афиноген. Я мгновенно сообразил, что надо делать, и тут же переправил нас в попавшуюся на глаза небольшую бухточку на северном берегу острова. Там мы положили Сихаэля на спину, Афиноген принялся бормотать над ним молитву, а меня охватила ярость. Как же так? Без предупреждения, сразу на поражение! Я приложил камень нужным местом к глазам, через несколько минут разглядел наших обидчиков с высоты птичьего полета, и… Честное слово, я и не подозревал, что эффект может оказаться таким сильным! Почувствовав, мою ярость, фаритон загудел, как рассерженный трансформатор, и где-то на дне возле Паруса произошел взрыв, выбросивший в воздух не менее нескольких тонн воды и пятерых человек в черных комбинезонах.
— Где это бумкнуло? — тоном мультяшного Пятачка спросил Афиноген, не без усилий выпрямляя затекшую спину. — Твоя работа?
— Не сдержался… Как Сихаэль?
— Будет жить. Скоро придет в себя. Володя, ты в курсе, что теперь начнется настоящая война? Круто звучит: трое безоружных магов против вооруженной до зубов конторы!
— Может, я одного из этих переброшу сюда? Ты его оживишь, мы его допросим…
— Там уже некого оживлять… Впредь сдерживай свои эмоции! Можешь дать картинку?
— Как?
— Насколько я могу судить, любой артефакт может. Кольцо Витослава может, мой и Яна посохи, чемоданчик Боголепа — все могут! Самый устойчивый размер — два на три метра. Ну-ка, попробуй!
Я попробовал, картинка включилась.
— Насколько я осведомлен, — задумчиво разглядывая изображение, проговорил святой отец, — это не простые дайверы. У них костюмы с беспузырьковой дыхательной системой «Амфора», бронежилеты четвертого класса защиты, подводные автоматы АПС… Поэтому они попали только в одного из нас — у них кучность невелика, да еще на плаву…
— Откуда ты это знаешь?
Афиноген промолчал, потом сказал:
— Просканируй побережье. У них на этом берегу должна быть база. Они могут сменяться не реже, чем каждые четыре часа. То есть, их должно быть более тридцати — шесть смен по пять человек, да плюс технические службы и медработники.
Через час я заявил Афиногену:
— Не могу, глаза слезятся. Никого не нашел!
— Дай-ка я подключусь… Ну, вот же они, совсем рядом! Удивляюсь, как они нас не слышат… А может, и слышат. Они за этой скалой — он кивнул в ту сторону головой. — Ну что, увидел?
— Увидел! Щас я их!…
— Довольно крови, я им просто сотру память!
Протоиерей положил посох на плечо на манер гранатомета РПГ, постоял так минуту и, снимая его с плеча коротко выдохнул:
— Все!
— Я ничего не увидел.
— Признаюсь, я тоже.
— Откуда тогда ты знаешь, что сработало?
— Пошли проверим. Ты куришь?
— Иногда…
— Оставь Сихаэля здесь и пойдем.
За скалой мы сразу нашли большую хорошо закамуфлированную палатку. Охраны рядом не было. Внутри бесцельно бродило несколько десятков человек, некоторые были с автоматами, а кое-кто — в водолазных костюмах, ластах и масках. Я инстинктивно напрягся.
— Не бойся, — шепнул Афиноген и обратился к ним:
— Ребята, закурить не найдется?
Они посмотрели на него, как совы — круглыми, ничего не выражающими глазами и немного пошевелили губами.
— Перестарался, — констатировал батюшка. — Ну, ничего, через пару-тройку дней к ним вернется рассудок… Должен вернуться. Не убивать же людей только за то, что они выполняют свой служебный долг! А камушек твой хорош! Наверное, Витослав и не подозревал, что создает для тебя такое мощное оружие. А может, он рассчитывал, что ты освоишь его постепенно, в зависимости от обстоятельств. Теперь пора дать ему имя. Поговори с ним.
— С кем, с камнем?
— Ну да. Ты же уже давал ему команды — «проснись» и «спи». Теперь поприветствуй его и попроси назвать свое имя.
— Привет! Как тебя зовут?
— Арфи́н, — донеслось откуда-то будто со стороны.
— Хорошее имя, а я Вова!
— Тоже ничего! Ты, ежели чего, не стесняйся — проси, спрашивай.
— Спасибо. Буду иметь в виду.
— Какие будут пожелания?
— Первое — помочь Сихаэлю, второе — попасть нам троим в Парус.
— Сихаэль уже здоров, а с Парусом я сейчас поговорю. Жди.