Терра, как и ожидалось, встретила нас звездным небом.
— Ребята, — сказал Ядринец, — вы наверняка ничего не почувствовали, но здесь вы обрели плоть. Следовательно, стали уязвимы. Будьте бдительны. Это я говорю для тех, кто уже привык к бестелесному существованию и чрезмерно расслабился.
— Но ведь есть какая-то защита? Когда мы уходили с Геи, нас не брали пули, но мы слышали выстрелы и чувствовали толчки!
— К этому моменту вы, сами того не ведая, уже лишились тел. А вот, генерал и Изи — те натурально почувствовали, каково это: чуть-чуть приумереть!
— Да, Ян, это было очень больно! Я никогда не забуду те несколько секунд… Кроме того, это такой стресс, такой ужас! В первые мгновения после попаданий эти места немеют, но потом из них выплескиваются океаны огня, и наступает болевой шок!
— Извини, что заставил тебя вспомнить.
— Уже не страшно, порой я и сам, нет-нет, да и возвращусь в памяти к этим минутам.
— Володя, какой, ты говоришь, у тебя ник в социальных сетях?
— Анданте.
— Пусть он остается для посторонних, а я тебе дам еще один: Ники́та-Бла́говест. Нравится?
— Никита — не по-нашему, это явно что-то греческое.
— Производное от Ника — по-гречески, победа. Будешь Никитой в виде исключения. Зато Благовест — исконно наше, славянское имя. Благовест — это призыв к верующим, указующий на начало таинства. То, что ты уже написал, и что напишешь впредь — самый, что ни на есть, новый Благовест, фундамент идеологии новой веры. Арфин и Архиз, вы слышите? Запомните новое имя своего хозяина, да и старое лучше не забывайте!
— Так за что мы будем воевать? (Это генерал).
— Ни за что. Вернее, если хочешь, выбери сам. Например, за какой-нибудь социальный строй. Существует два полюса, две крайности: первая — абсолютизм. Допустим, есть какой-нибудь бог, есть его наместник на земле, царь. Есть люди, связывающие простой люд с богом — священники, и есть люди, разъясняющие для непонятливых тонкости отношений с царем. Это суд, полиция и армия. Другая крайность — полная демократия, то есть, улей, в котором все равны. Любой другой общественный строй есть промежуточное состояние между этими двумя. Пожалуйста, выбирай и воюй. Ни один из вариантов не лучше другого.
— Есть еще идеи?
— Сколько хочешь. Например, свобода и зависимость. В первом случае ты сам себе хозяин, несешь полную ответственность за все свои мысли и поступки, и никто тебе ничего не должен. Во втором случае ты делаешь только то, что предписано и имеешь полный комплекс услуг от общества, в котором живешь. Кем предпочитаешь быть: элоем, или морлоком? Не знаешь, кто это такие? Прочти «Машину времени» Уэллса, сделай выбор и борись. А как тебе такое противоречие: нации, стремящиеся к лидерству, называют действия более мелких этнических групп, направленные на отстаивание независимости, сепаратизмом. Те же, в свою очередь, считают их шовинистами, а себя — борцами за справедливость. Какая обширная арена для битв! Или возьми что-нибудь попроще: скажем, поддержка или притеснение ЛГБТ-сообществ…
— Вот, у меня был случай, — вмешался в разговор Репех. — Наблюдаю я как-то раз в одном городе гей-парад. И сам не могу решить: я — за́ этих клоунов с радужными флагами, или против? И, найдя третий вариант, тут же сообразил себе транспарант с надписью «Свободу гомикам!» и пеструю одежду и влез в ряды демонстрантов…
— И что?
— Меня начали вежливо бить по почкам и попытались забрать в полицию.
— А ты?
— А я вежливо несколько раз в ответ заехал ногой с разворота и никуда не пошел, а потом исчез. Прав был Джим Моррисон: люди очень странные, они не понимают тонкого юмора!
— Кто? Полиция, или демонстранты?
— И те, и другие! Кстати, Ядринец, а что ты сам думаешь по этому поводу?
— Лет девяносто назад — это было еще в тридцатые годы — я заинтересовался феноменом сбоя сексуальной ориентации, долго рылся в самом себе и неожиданно нашел в психике ее переключатель …
— И?
— Активировал его, посидел так несколько минут и не только вернул в прежнее положение, но и поставил на него предохранитель, дабы он случайно не переключился сам. Это — как наркотик… Но мы отвлеклись. На нашу беду, или на наше счастье, человек не может не бороться за что-нибудь. Если нет идеи, нет проблемы, он сам их выдумывает. Поэтому человечество никогда не сможет перестать воевать, это никем не писанный закон.
— То есть, войны будут всегда?
— Не обязательно это будут войны, связанные с физическим уничтожением противника, такие времена уже почти прошли, но коллизии никогда не исчезнут. Есть только одно направление, свободное от них: это стремление к познанию истины. Спорящий не знает, знающий не спорит!
— Тогда я за истину! Я не перестану при этом быть слугой Перуна?
— Будь спокоен, генерал, ты не перестанешь им быть никогда!
Значит так: наша задача — вытеснить неприятеля с Геи, не нанося ему материальный урон.
— Как ты себе это представляешь?
— Вариантов море: можно договориться, можно соблазнить или напугать, можно, наконец, применить силу.
— Здесь поподробнее!
— Например, использовать магию… Генерал, ты у нас верховный главнокомандующий? Вот, ты и главнокомандуй!
— Сперва разведка… У нас есть звания?
— Пока нет, это зависит от тебя. Можешь сейчас присвоить их каждому из нас. Времени у тебя — хоть отбавляй.
— Тогда в разведку пойдут те, кто может каким либо способом перемещаться по мирам. Это будут… — Он оглядел присутствующих. Я поймал его взгляд, но он отвел глаза… — Шемяка, Казимирович, Витослав и Сихаэль. Старший Шемяка. Задача: выяснить численность и вооружение противника, а также его способы связи и, по возможности, намерения. Возражения есть?
Мне стало обидно. — Генерал, я тоже хочу в разведку!
— Нет, Никита, — вместо генерала ответил Ядринец, ты — наш летописец, мы будем тебя беречь. Можешь следить за происходящим с помощью своих камушков.
— А можно мне? — Из-под земли вырос цветок лотоса, пару раз качнулся и обернулся Репехом.
— Можно, но старшим ты не будешь. Устраивает?
Лотос втянулся обратно.
— Хорошо! И да помогут вам боги. Приступаем. Никита, сделай нам экран для всеобщего обозрения — настолько большой, насколько сможешь. Естественно, со звуком. Афиноген и я будем на контроле. Начали!
Экран получился не хуже, чем в крутом кинотеатре. Звук тоже был подобающим.
— Долби а́тмос, — Восхищенно воскликнул кто-то сзади.
— Ахали цели! — цыкнул на него Ядринец.
Все затихли. Несколько минут ничего не происходило.
— Где они? — Не выдержал Рабби Менахем.
— Хорошо маскируются!.. А это кто? Ахали цели, это же Репех!
— Почему ты так думаешь?
— Откуда еще на Гее может появиться лотос?
И впрямь, геянский лотос оказался еще больше териянского.
— Смотрите, смотрите! — донеслось из «зала». К цветку опасливо приблизился карк, наклонился и начал его пристально рассматривать, поворачивая голову как курица, то одним боком, то другим. Не удовлетворившись наблюдением, он сунул в него нос, но тут же отпрянул. К счастью, наше «телевидение» было настроено передавать только изображение и звук, но никак не запах, и это нас спасло. Видать, «лотос» истекал чудовищной силы вонью. Глаза карка закатились, он рухнул, как подкошенный, а на ближайших мускусных деревьях листья свернулись трубочками.
— Ну как я, силён? — Репех глянул прямо «в объектив». — И это даже не в один процент моей силы, а в одну миллионную. Я могу изгнать из этого острова всех пришельцев с одного… ну ладно, с двух, максимум трёх газовых выхлопов! Вы же знаете, это одна из моих любимейших шуток. Помнится, однажды, сидел я в лесу и, как всегда, занимался любимым делом — валял дурака. Смотрю, по тропинке идет юная грация. Ну, я и обернулся цветочком, она меня сорвала, захотела понюхать… Ох, и смехота была! А потом Шарль Перро написал про это сказку о спящей красавице!
— В сказке она укололась об веретено!
— Да? Ну, тогда о мертвой царевне!
— Там было ядовитое яблоко!
— Да ну? В общем, была сказка и с цветком. Не помню — то ли монгольская, то ли исландская… Ну что? Начать процесс изгнания?
— Сначала скажи, где наши люди?
— Лежат под елками. Я применил для них усыпляющее газоисторжение.
— Ребятам от этого плохо не станет? Ты их сначала разбуди!
— Конечно. Я деликатно и выборочно! Сейчас, я размножусь…
По всей территории острова Яна начали быстро прорастать лотосы — где одинокие, где собравшиеся в группы. Потом из рощи карков с воплями, матами и стенаниями стали выбегать люди в форме, на ходу надевая противогазы.
— Этого мы не учли, — промолвил Ян, почесывая затылок.
— Репех все учел, — отозвался Боголеп, гляньте: этот газ разъедает резину противогазов! А листья на деревьях целые, и попугаи чирикают, как ни в чем не бывало.
Группа людей, переставшая быть боевой единицей, спешно скрылась в пещере Сторожевой горы.
Стоило всем войти в подземелье, как у входа в него выросла целая лужайка очаровательных зловонных кувшинок.
— А внутри пещеры они могут расти?
— Для Репеха нет ничего невозможного. Итак, первый раунд за нами. Счет: один — ноль! Никита, можешь скомандовать камушкам, чтобы показали внутренность пещеры?
— Пробую… Так сойдет?
— Ага, это центральный зал, вот истуканы, вот бассейн, вот Парус, а вот наши идут. Где же неприятель?
— Они в одном из боковых тоннелей, явно следуют к переходу.
— Интересно, они знают про портал, которым когда-то прошла фура, и еще тот, который висит в воздухе над основным?
— Не знаю, умеют ли они устраивать переходы, но открывать-закрывать их уже научились. Следовательно, они должны уметь находить уже имеющиеся.
— Вы, таки, неспроста заговорили о переходах! А что, если они заявятся с тыла?
— Что ты имеешь в виду, рабби?
— Да они уже нагрянули! Прямо навстречу нашим!
Дальше произошло неожиданное. От четверки родноверов отделился Сихаэль, повернулся к ним боком и вытянул руку ладонью вперед.
— Он их блокирует! — воскликнул Ядринец, — замораживает им время. Он вытянул сжатую в кулак руку вертикально вверх, согнул колени и принял позу готовящегося взлететь супермена.
— Стой! — голос Афиногена прозвучал как выстрел, — не торопись, это мы всегда успеем. Посмотрим, что будет делать противник!
Сихаэль обернулся к воякам и сделал красивый приглашающий жест. Те переглянулись, и, держа всю компанию под прицелами, мелкими перебежками устремились к ней.
— Репех! Ну, где же ты? — запричитал рабби, — Наши в беде! Ядринец, не стой, как истукан, лети туда! Эх, если бы я мог!..
Ян бросил взгляд на брата, тот отрицательно покачал головой.
— Они же всех наших перестреляют, как в тире! — не унимался Менахем. — Витовт, а ты что смотришь?
— Витовт и Менахем, отставить! — подал голос молчавший до того генерал. — Идет операция, которой командую я, поэтому никто ничего не предпринимает без моего приказа, или, как минимум, без моего разрешения! Может быть, Сихаэль что-то задумал, а мы сорвем все его планы. Он — парень хитрый, но я ему верю!
Я посмотрел на Яна. Тот стоял, казалось бы, спокойно, но беззвучно шевелил губами. Постепенно пространство вокруг нас стало терять краски, волны и ветер замедлили свой бег, и вскорости прибой застыл, как стеклянный.