— Знакомьтесь! — Афиноген сделал церемонный жест рукой, — это Анчутка, Чоп и Пых, а это — Володя… Э-э-э, ты чего? (Это мне).
— А что такое?
— Ты протянул им руку для приветствия?
— Да, что здесь особенного? Они что, заберут у меня энергию?
— Какая, ахали цели, энергия? Бесплотных так не приветствуют, их нельзя баловать, они должны знать свое место! В духовном мире свои правила!
— Мне эти правила не нравятся. Если это не опасно для меня, я буду пожимать руки всем бесплотным — если, конечно, у них добрые намерения. Я всегда с детьми, животными, растениями и даже с рыбками в аквариуме разговариваю на равных. Кстати, у этих ребят руки теплые, как у людей.
— Это они сделали специально для тебя, вообще-то у них руки буквально ледяные. Бр-р-р… Сказано — нежить! Твои друзья с ними были запанибрата, они чай вмести пили, да и не только чай… Ян рассказывал, как Витослав летал за тридевять земель, спасал своего домового Зюзю от развеивания… Эх, куда катится этот мир!
— Со своей стороны, Афиноген, я не ожидал от тебя такого махрового расизма… Или как это назвать?
— Дискриминации? Сегрегации? Для бесплотных человеческие понятия не подходят! Они даже устроены совсем не так, как мы; настолько не так, что ты не можешь даже вообразить!
— Так расскажи, просвети меня! Послушайте и вы, наши прозрачные друзья!
— Ты сидишь в лодке и орудуешь веслами. Присмотрись: там, где весло вошло в воду, образуется маленький водоворотик. Как ты думаешь, сколько он живет?
— Не знаю, секунды две… Три?.. Пять?.. Минуту?
— Несколько десятков минут, даже при сильном волнении и быстром течении. Душа любого организма — такой же водоворотик в эфирном, нематериальном пространстве. Она относительно неизменна благодаря поддерживающему ее физическому телу. Но у бесплотных стабильность души ничем не поддерживается. Она может принимать любые формы, иметь любые качества, любые черты характера и все такое прочее. Жаль, что ты не знаком с Репехом, который довел умение владеть своим обликом до совершенства. Это зависит, как от личного желания, так и от внешних обстоятельств. Рукопожатие, например, сильно и надолго стабилизирует душу бесплотного в приятной для тебя форме, сохраняет ее гомеостаз. Но нужна ли эта стабильность лично ему, или законам, которые им управляют? Сам того не ведая, ты вмешиваешься в совершенно иной мир.
— Я понял, в чем дело! Ты незаметно для себя пропитался христианством, которое считает всех бесплотных, если не ангелами, то исчадиями ада. Ведь верно? Расслабься, когда-то они родятся людьми, и, я уверен, окажутся добропорядочными членами общества. Пожми им руки!.. Попробуй, попробуй! Ну, вот… И улыбнись.
— Ладно… Итак, ребята, согласны ли вы пойти к Володе в услужение на три года с возможностью досрочного расторжения договора по соглашению сторон?
— Что нам надо делать?
— Во-первых, всяческими образами не давать Вритре следовать за Владимиром, а, тем более, ему мешать. Во-вторых, все, что скажет сам Володя.
— Мы согласны! Володя, ты в курсе, как нас вызывать?
— Назвать имя любого из вас три раза?
— Совершенно верно. Итак?
— Первое задание: обеспечить мне свободный доступ к статуям богов и Парусу. То есть, любыми доступными методами сделать так, чтобы люди из конторы меня и Афиногена не замечали хотя бы полчаса.
— Ну, ты задачки задаешь, барин… Нам надо подумать… Как срочно это надо сделать?
— Чем раньше, тем лучше.
— Мы удаляемся.
Афиноген покачал головой. — Лихо ты взялся за дело! Там, в пещерах возле Паруса сидит маг по имени Сихаэль — тот, который с планшетом. Кабы он их не засек…
Я промолчал.
Прошло более получаса. Все это время карк топтался возле нас и вздыхал. Наконец, Афиноген не выдержал.
— Карл, тебе нечем заняться?
— Пока вы здесь, я с вами, это такое правило.
— Кто его придумал?
— Не знаю!
Прошло еще полчаса.
— Смотрите! — вдруг воскликнул наш добровольный провожатый, указывая крылом на восток.
Вдали из-за деревьев поднимались густые черные клубы дыма.
— Лес горит! — заволновался Карл, — надо удирать!
— Не сто́ит, — возразил Афиноген, — ветер с запада, он погонит огонь, если это пожар, на восток, к Эльбурзу.
— Анчутка, Анчутка, Анчутка! — проговорил я магическую формулу.
Через мгновение Анчутка появился передо мной.
— Это ваша работа?
— Наша. Это горит озеро перзофиля и немного леса вокруг…
— Какой в этом смысл?
— Озеро длинное, все пришлые — с той стороны. Ёлман следит, чтобы не загорелось лишнее и не погасло нужное. В пещере три человека — Сихаэль и двое дежурных. Все спят. Давай, шевелись!
Я шевельнулся, и наша шестерка в мгновение ока появилась возле пещерной копии Паруса. Я воспользовался фаритоном, Афиноген жезлом, бесплотные просто исчезли в лесу и появились в пещере, Карл, воспользовавшийся традиционным птичьим способом, отстал не более чем на минуту.
— Ну и быстро же они летают, — с уважением подумал я о карках.
— И беззвучно! — дополнил карк мою мысль.
— Карки читают мысли?
— Ты только сейчас это заметил? — ехидно осведомился Карл. — Запросто. Но только тот, кто в данный момент может думать.
Анчутка подошел к спящим и над каждым из них сделал руками несколько странных пассов. Тотчас рядом появились его маленькие и более симпатичные копии, которые тоже стали размахивать руками.
— Мои аватары, — пояснил он нам с Афиногеном. — Они навевают сон поглубже. В разных странах их зовут по-разному. В Дании это — Оле Лукойе, в Греции — Морфей, в Западной Европе — Песочный человек… Володя, Парус — вот он, перед тобой. Удачи!
Я сделал несколько шагов и оказался на берегу маленького озерка, из которого били вверх пять красивых, отливающих радугами, лучей. Средний чуть наклонился ко мне, и у меня перед глазами поплыли ласковые разноцветные круги. Моей последней мыслью стало: «Ах, как мне хорошо!», и я провалился во что-то теплое и мягкое.
Я сидел на удобном, поросшем мхом и лишайником камне, а вокруг, насколько хватало взгляда, простирался туман. Небо было чистым, Солнца видно не было — оно, то ли недавно скрылось за горизонтом, то ли еще не взошло. Издалека доносился приглушенный рокот морского прибоя. Недалеко от меня на таком же выступе скалы, приложив ладонь козырьком ко лбу и разглядывая горизонт, сидел человек.
— Здравствуйте! — я закашлялся. — Вы кто?
— Здравствуй, Владимир — ответил он, — я Сераф.
— Где-то я слышал это имя. — Я порылся в памяти и извлек оттуда совсем не то, что ожидал. — Кажется, так звали охранника пифии в фильме «Матрица»…
— Может, сразимся? Хотя, ты — явно не Нео.
— Но и ты — явно не тот, киношный Сераф.
— Счет: один — один. Диалог будет продуктивным. Чего ты хочешь?
— Я хочу узнать, куда ушли мои друзья.
— Допустим, ты это узнаешь. Что потом?
— Попробую их вернуть.
— Для чего?
— Бесплотные просили… Я не знаю…
— Наверное, ты хочешь, чтобы все стало, как прежде?
— Точно!
— Но ты прекрасно понимаешь, что это невозможно. Поэтому, у тебя есть выбор: либо отправиться домой, либо попробовать узнать, что случилось с твоими друзьями, но тогда для тебя тоже все станет не так, как раньше.
— Я сейчас подумал о жене…
— «Не так» — это не значит «хуже». У тебя восхитительная жена. Решай.
— Я тебе верю, но ты все-таки ответь: что будет со Светой… И, кстати, с Афиногеном, Анчуткой, Чопом и Пыхом, если… Короче, если я сильно изменюсь?
— Света и Афиноген тоже изменятся, а бесплотные получат обещанное.
— То есть, никто не пострадает?
— Будь уверен!
— Тогда я хочу узнать, что стало с моими друзьями!
— Да будет так.
И я опять оказался в пещере на берегу озерка с бьющими из воды лучами.
— Так я же… — Я осекся на полуслове. Видимо Сераф решил, что аудиенция закончена. Ну и ладно, я буду действовать по собственному усмотрению! Оглянулся: Афиногена нигде не видно, а за моей спиной бесплотные устроили целую пантомиму. В полной тишине они размахивали руками, стараясь дать мне понять, что я произвожу слишком много шума. Я сделал жест, означающий: «Валим отсюда!», и, убедившись, что меня правильно поняли, приложил сердолик к глазам.
Оказавшись в роще карков, первым делом я задал вопрос: «Кто знает, где Афиноген?».
— Мы не знаем, — ответил за всех Карл, — он шагнул в луч паруса вслед за тобой. Разве вы там не встретились?
— Я думаю, пространство, в которое мы попадаем, войдя к Парусу, бесконечное и многомерное. Наверное, Афиноген сейчас беседует с каким-то другим ангелом.
— Ангелом?
— А кем же еще могут быть, все эти Аитиры, Астерии, Ноэсы, или сегодняшний Сераф?
— Не обязательно ангелами. Высшие бесплотные бывают всякими — серафимы, херувимы, века, воинства, силы, начала, господства, престолы, архангелы, ангелы…
— Где ты только слова такие находишь?
— Хайоты, офанимы, арелимы, хашмалимы, малахимы, элохимы…
— О боги! Достаточно! Сколько же их всего?
— Ишимытаршишимы, шинаннимы…
— Хватит!!!
— Как скажешь, ты спросил — я ответил…
Рядом со мной из ниоткуда вынырнул Афиноген. Его лик был печален, чело нахмурено, взор туманен. Он почесал темя, затем грудь, наткнулся на большой нательный крест, посмотрел на него с каким-то недоумением, поскреб всей пятерней затылок, потом правую филейную часть, и в конце медленно и с выражением произнес: «Ахали цели!». Мы облегченно вздохнули. Он отверз уста и изрек:
— Я видел мир!
— Какой мир?
— Весь!
— То есть?
— Я сказал, весь — значит весь, вообще весь…
— Расскажи подробнее!
— Я есть хочу, пить и спать!
— Может, тебе еще и женщину?
— Есть женщину? Это отвратительно!
— Мы совсем не это имели в виду
— А что? А-а-а… Володя, Полетели к тебе… Только я не смогу, у меня страшно кружится голова…
— Держись за мой ремень!
И я извлек из кармана фаритон…