Дэл крутанула кинжал в своих пальцах, как её научил ещё в академии Брайс, который любил все эти трюки. Правда, после них он долго ходил с перемотанными пальцами, в которых сложно было удержать и вилку от боли. Она тихо посмеивалась над ним, но предпочитала не жалеть. Сам виноват. Она же не жалела себя, когда на одной из тренировок с мечом вывихнула себе руку, в попытках увернуться от чужого удара.
И никто её не жалел, кто-то отводил взгляды, а кто-то — посмеивался и называл неумехой, которой идти бы и стоять на кухне, варить еду.
Она видела трупы этих ребят. Она бы предпочла, чтобы они остались на кухне, а не умирали так глупо. Но никакой злости или злорадства не было. Просто прикрывала им глаза, если они умирали с открытыми, да традиционно читала молитву за спокойствие их души. Какими они не были противными академистами, они были людьми, которые выбрали этот путь. Большинство — с искренней заботой о своём народе.
На крыльце дома было приятно наблюдать за поднимающимся солнцем. В районе жилища колдуна не встретишь ни одной тёмной твари, однако привычка бодрствовать ночью у неё оставалась. А колдун никогда не спал, ему было решительно всё равно. Он сидел с книжками, почти с ней не говорил и давал полную свободу.
Если бы её ждали в родном городе, она бы уже убежала. Да только с этой меткой она не имела права возвращаться к себе, все эти жители не заслужили платить своими жизнями за её детские прихоти. Сначала нужно разобраться со своими проблемами. И она сделает это. Она же сказала Брайсу, что постарается, а это было почти равно "обещанию".
Иногда она жалела, что вокруг дома колдуна не было тёмных тварей. Просто существовать, косить траву, тренироваться с деревом или просто заниматься физическими упражнениями было изрядно скучно.
Она перебросила нож из одной руки в другую, да заложила его за пояс. Меч с ножнами лежал в самом доме, около красного угла. Здесь он не был нужен. Дэл встала со ступеней крыльца, напоследок вдохнула холодного воздуха расцветающей природы, да вошла в тёмный дом.
Лука крайне редко зажигал лампы. Ей же просто было удобней ориентироваться в темноте.
Она прошла по коридору, лишь мельком взглянув в зал, где он сидел с книгой. Слишком много он читал. Отдельный шкаф был выделен на книги, самые разные, но судя по пыли на них, не все из них он часто перечитывал. Однажды она не выдержит и сотрёт всю эту надоедливую пыль. А пока она прошла мимо зала и мимо книжного шкафа, да открыла дверь комнаты, которую выделили в этом доме ей.
Маленькая комната с удобной кроватью и сундуком для вещей. А ещё она прибила гвоздь, на который можно было вешать куртку. Так она и сделала, оставшись в рубахе, да рухнула на кровать. Позже она обязательно постирает и её сменит, но пока… она прикрыла глаза, поближе придвинулась к стене и попыталась выкинуть все мысли из головы.
Каждый раз это давалось ей всё сложнее и сложнее.
Раньше она быстро засыпала, ибо приходила уставшая и насытившаяся битвами да кровью. Сейчас же она долго крутилась на кровати, постоянно крутила глупые мысли в башке, да прислушивалась к звукам в доме. При большой удаче можно было услышать, как Лука перелистывал страницы в своих книгах.
В этот раз она ничего не слышала, выровняла дыхание и так долго дышала, пытаясь уснуть.
Кто-то мягко коснулся её плеча, от чего по телу пошли мурашки. Она раскрыла глаза и увидела стоявшего над ней Луку — небритого, чуть сонного и серьёзного.
— Пойдём выйдем!
Она нахмурилась, но ничего не сказала — молча вскочила с кровати, натянула сапоги, да пошла вслед за колдуном. Странно он себя вёл… они вышли на ещё тёмную улицу, где было самую малость прохладно. Она поёжилась с непривычки, дёрнула повыше молнию куртки, да машинально до нашивки дотронулась на левом плече.
Она спустилась с крыльца, оглядела покачивающиеся деревья, и повернулась молча к Луке, который в руках держал большую палку.
— Доставай меч! — коротко приказал он.
Она прищурилась и медленно проговорила:
— Он же там…
— Как и куртка, которую ты на крючок повесила. Но она же сейчас на тебе.
Дрожь прошлась по телу. Она взглянула на рукава и вспомнила, что ложилась она совершенно точно не в куртке. Что за чепуха?
— Это сон, здесь другие правила, так что доставай меч…
Она медленно направила руку к бедру, около которого всегда висел меч и… почувствовала холодную кожу ножен. Это совершенно противоречило реальности. Но это же был сон. Такое здесь привычно. Она коснулась рукояти, на ощупь такой реальной, и вытащила из ножен меч.
Лука выдвинул ногу вперед, да перехватил поудобнее палку. Она вспомнила, как тот сражался с ней веткой, поднятой с земли, и тяжело вздохнула. Бесов колдун. Она сжала рукоять меча и рванула прямо на него, целясь в район шеи. Этот удар он отразит.
Так и вышло. Меч скользнул по палке, словно та была из железа. Как и тогда.
Она отразила мечом его удар, после чего постаралась его пнуть. Ничего не вышло — лишь равновесие потеряла, и это едва не вышло ей боком. Следующий удар она едва не упустила, однако тело среагировало — и палка ударила по земле, и она, ведомая инстинктом, наступила на палку и резко взмахнула мечом в сторону его груди.
Самый кончик лезвия прошёлся по одежде, разрезав её. Судя по каплям крови, она все же ранила его, пусть и не глубоко. Она убрала ногу с палки, да попробовала следующий удар нанести по голове, но тот снова подставил свое оружие. Тварь. Она усмехнулась, и нанесла два резких удара почти одновременно. Не вышло — он ловко увеличил расстояние между ними, она просто не дотянулась. Зато успела вытащить с пояса кинжал в левую руку, да метнуть в сторону Луки.
Тот ожидаемо увернулся. Ровно в ту сторону, куда она и хотела. Колющий удар в ту сторону.
Меч как-то слишком легко вошёл в его живот. Палка выпала из рук. Кровь. Она улыбнулась, перехватила рукоять двумя руками да нажала посильнее, чтобы меч прошёл ровно насквозь. Да. Она ждала этого момента.
Лука упал на колени, за живот схватился. Взгляд крови, вытекающей быстро из неё, был таким завораживающим. Она тихо рассмеялась. Неужели… это произошло? Лучше, чем в её снах.
— Тебе… это действительно нравится? — проговорил еле-еле Лука.
— Очень! — призналась Дэл.
Она выпустила рукоять клинка, да подняла свои окровавленные ладони. Кровь колдуна. С каждой секундой, что она смотрела на это, становилось всё легче и легче. Как же ей это нравилось…
— Почему ты не добила?
Дэл тяжело вздохнула, да машинально потёрла переносицу. Его голос изрядно бесил.
— Бесполезно. Это ведь сон, верно?
— Верно, — с усмешкой проговорил Лука.
Она подняла взгляд от своих ладоней, да увидела, как совершенно невредимый колдун держал в руках её окровавленный меч за лезвие и внимательно его изучал. Счастье было таким недолгим… она бросила взгляд на свои руки. На них ещё оставались капли его крови, пусть и на деле она бы не смогла его проткнуть. Магия мешала.
Снова бы пронзить его, да только смысла в этом не было.
— Я и в самом деле рад, что смог тебя немного осчастливить, — признался Лука.
— Так подари мне вечную радость, и умри наконец, — проворчала Дэл.
Он улыбнулся слабо, да крутанул меч в руках. Впрочем, хват у него был какой-то странный, словно в руки никогда его не брал.
— Нет ничего вечного на этой земле.
— А как же эта война?
Лука снова схватил её меч за лезвие и придвинул поближе к лицу, словно хотел изучить каждую зазубрину. И с чего он проявил такой интерес к её мечу?
— Она ведь тоже началась когда-то давно. И конец у неё будет — до полного уничтожения колдунов, или же людей.
— Колдунов? То есть… это вы создаёте тёмных тварей?
— Ага, — рассеянно проговорил Лука, проводя пальцем по лезвию.
— И из-за вас все умирают?
— Ага.
Удар кулаком в лицо заставил его выронить из рук меч. Колдун отшатнулся, схватился машинально за лицо и взглянул испуганно на Дэл, которая сжала кулаки покрепче. Она прищурилась злобно, да прямо в эти тёмные глаза взглянула, в которых был испуг, смешанный с удивлением. Не ожидал?
Ударить бы ещё раз, и ещё.
— И ты в этом так легко признаёшься?
Он нахмурился, а потом вдруг стукнул себя ладонью по лбу и проговорил:
— Точно! У тебя же эти… чувства! Как я мог забыть?
— А у тебя их нет?
— А зачем?
Вопрос выбил её из колеи. Она открыла рот, чтобы резко ответить, но слов сразу же не нашлось. И со второй попытки она не смогла придумать достойный ответ. Вопрос же глупый, даже детский.
— Чтобы был хоть какой-то смысл в этой жизни, — наконец выдала она.
— Я лишь выполняю волю Морры, мне не нужно придумывать свой смысл.
Она приподняла брови. Странное имя, которого она ещё не слышала.
— Кого?
— Творца нашего мира… ты не слышала разве?
Она резко мотнула головой. Мысленно ещё раз произнесла это имя и вздрогнула: звучало оно как-то не очень хорошо и непривычно. То ли дело Ишта, или Тах… хотя и в этих богах она разочаровалась. В последний раз она молилась, наверно, перед тем самым последним сражением, когда побежала навстречу бесову колдуну, который оказался не таким слабаком, которым хотел постоянно показаться.
— Ты очень хорошо сражаешься. У вас все так умеют?
Она вздрогнула от резкой смены темы. Вспомнила удивлённые глаза Лекса, когда она впервые взялась за деревянный меч в Академии, и смогла за несколько секунд ударить по всем двенадцати слабым точкам, которые любезно нарисовали им на манекенах преподаватели. Вспомнила, как первый раз ударила тёмную тварь прямо в то место, где у неё были глаза, и кто-то позади восхищенно выдохнул. Вспомнила недавние слова Брайса, что её считают земным воплощением бога войны Ишты, и хмыкнула.
С самого начала она была особенной в том самом искусстве, которое было нужнее всего для её народа — в убийстве. И признание этой особой силы было всегда.
— Да, все умеют! — отрезала она.
Как жаль, что более ничего, кроме взмахов мечом, она в своей жизни не умела. Например, читать книги, или нормально общаться с людьми.
Она схватилась за свой меч, да пошла в сторону речки. Пусть это был и сон, но было бы хорошо, если бы она сполоснула меч от крови. Пусть даже и кровь была колдуна, которого она ненавидела даже больше богов этого мира.
Жаль, что с рук придётся тоже смыть эту кровь. На них бы она её оставила, чтобы любоваться.
В следующий раз она его перережет ему горло.
Дэл открыла глаза. Ни меча в руках, ни крови на ладонях не было, а лишь смятое одеяло и куртка, висящая на прибитом ею гвозде. И первым, о ком она подумала, был почему-то Лекс. Вспомнился его истошный крик, который заставил её обернуться.
Тёмная тварь сосредоточенно ела его ногу.
Та самая тварь, которых и создавали в таком количестве колдуны. Кто знает, может, пока она спала, Лука ходил и снова воскрешал тех самых тварей, которых убивали солдаты. Она прикрыла глаза и вспомнила его уверенное "Я лишь выполняю волю Морры". Кто он такой? Почему про этого бога она ни разу не слышала?
Надо бы узнать, в чём заключается воля этого бога.
Она встала резко с кровати, да начала махать руками, дабы кровь разогнать и проснуться. Сквозь окна пробивался солнечный свет, день был в самом разгаре, а возможно, уже и к концу подходил. Неважно. В этом доме дни текли слишком медленно, словно густой кисель. Она накинула на себя куртку, привычно коснулась нашивки на плече, да пошла в сторону выхода.
В дверях зала стоял Лука с её мечом в руках. Взгляд у него был какой-то странный, словно он в чём-то провинился. Странно.
— Я не хотел, чтобы это произошло так быстро, — он протянул ей меч рукоятью вперёд, держась за лезвие.
Она молча взяла, не показав своего удивления. Рукоять была чуть-чуть мокровата… тренировался?
Лука положил ей руку на плечо. Она вздрогнула от резкого жеста, попыталась отшатнуться, да только плечо он сжал и не отпускал. В его тёмных глазах она отражалась слишком отчётливо — испуганная девочка, не более. Он тихо и внушительно проговорил:
— Сражайся за меня!
Голова закружилась от этих слов. Дэл рефлекторно сжала меч в руках. Столько вопросов вертелось на языке, но она лишь молча кивнула и пошла в сторону выхода, примерно представляя, что там её ждет.
Тёплое вечернее солнце скользнуло по её голове. Ветер не шевелил листья, и птицы замолкли в лесу. Лишь редкий хруст ветвей под чужими ногами ломал тишину. Бес подери… она же не будет этого делать. Она не станет.
В кустах мелькнуло серое пятно — военная гимнастёрка. Солдаты. Сколько их? Она прикрыла глаза, попытавшись сконцентрироваться. С трех сторон точно слышны тихие звуки, возможно, с другой стороны тоже кто-то есть, но этого утверждать она уже не могла.
Прерывистое дыхание с левой стороны, и громкий топот ног. В её сторону.
Звон железа. Она подставила клинок под удар и обернулась, чтобы увидеть тяжело дышавшего паренька, который при виде её удивленно округлил глаза. Второй рукой она вытащила кинжал, и, скользнув в бок, ударила его в спину.
Не ожидал. Неопытный… или просто не привык сражаться с людьми. Впрочем, на нашивке были полосы рядового, а значит… свист воздуха заставил её резко припасть к земле. Сразу несколько стрел пролетело мимо головы. Начался бой. Она выхватила из ослабевших рук паренька его небольшой меч, да рванула в сторону кустов, откуда полетели стрелы.
Песнь стали была недолгой. Три взмаха на одного человека. Иногда хватало и двух. В один раз одним смогла задеть сразу двоих. Боль в их криках временами заставляла дрогнуть руку с мечом. Это же не она была.
Будь её воля, она бы руки подняла, да пошла бы вместе с ними рубить колдуна. Но воли её больше не было.
Она лишь наблюдала за тем, как на автомате уворачивалась от лезвия, да подставляла свое собственное. Будь её воля, она бы подставилась, да истекла кровью на этой поляне. Но тело знало своё дело — бей-уворачивайся-бей-защищайся. И лишь когда на поляне замерли звуки, кроме чьего-то громкого кряхтения — наверно, это были последние их звуки, — она смогла опустить меч, да за дерево схватиться.
Убивай-беги.
Возле того паренька, в которого она вонзила меч первым, уже мухи летали. Прошло так много времени? Она подняла усталый взгляд на небо, которое уже заливалось кровью, глядя на неё.
Меч сам выпал из ослабших рук. Дэл уткнулась лицом в дерево, да посильнее, чтобы дышать стало тяжело, чтобы ничего не видеть. Сколько раз она била тёмных тварей — иногда с каменным лицом, иногда с лёгкой усмешкой, иногда — с яростной гримасой. Сколько раз она лишала жизни тварей, и ни разу не было так… легко, как в момент битвы, и так тяжело, как прямо сейчас.
На сей раз она не сдерживала слёз, просто кричала в дерево, и била его же, чтобы выплеснуть эту тяжесть хоть куда-нибудь. Три простых движения на то, чтобы лишить человека будущего, а его родных — спокойного сна. Бес подери… она ударила со всей силы по дереву. А потом ещё. И снова. Она не заметила, как стала лупить его ногами и руками, закусив губу.
Удар. Ещё один. И ещё.
Резкие. Отрывистые.
Боль не отрезвляла. Лишь ещё сильнее ослепляла, заставляла сильнее бить.
Она даже не смогла помешать этому. Она даже не попыталась, молча отдавшись на волю проклятого колдуна. Каждая смерть останется на её совести. Все проклятия матерей и их друзей долетят до неё, и останутся с ней, она их заслужила.
Какая же она слабая… может бить несчастное дерево, а хотя бы пощечину отвесить колдуну не сможет.
Она ничего против него не может.
Дэл оторвалась от дерева наконец, оглядела красными глазами трупы. Тело ещё дрожало от злости и ненависти.
Она обязана была это сделать. Прикрыть им глаза для последнего пути, попросить тихо прощения, да меч в руки вложить. С каждым взглядом на перекошенные лица хотелось разрыдаться прямо на месте, но она лишь кулак сжимала, да тихо просила прощения. Каждая смерть останется на её совести.
Кинжалом она отрезала с каждой гимнастёрки по нашивке, да в карман клала. Скоро от этих ребят останутся лишь кости, да память у близких.
У неё тоже должна была остаться память. На плече одного из них она заметила нашивку с капральским косым крестом и… она опустила взгляд на его лицо. Будь волосы немного темнее, да черты чуть тоньше, можно было бы спутать его с Матфеем.
Интересно, переживала ли тёмная тварь, когда убивала его?
С каждым взглядом на убитых она сама себя же втаптывала в грязь. Они не заслужили этого. Их родные не заслужили этого. Они же всего лишь солдаты, которые давали клятву сражаться за народ против тёмных тварей, не против людей. Она давала такую же клятву, глядя в небо и держа ладонь возле сердца, и верила, что Ишта и в самом деле слышал её.
Дэл подняла взгляд на покрасневшее ясное небо. Интересно, наблюдали ли за ней боги? Как им была вся эта картина? Понравилась ли им? Или они смотрят за людьми, как за героями кинокартин, и делают ставки: кто справится со всем этим, а кто умрёт в этой схватке.
Никто не заслужил такого равнодушия от этих богов.
Она прикрыла остекленевшие глаза капралу, да громко выдохнула. Возможно, к этим ребятам они будут более благосклонны, чем к ней.
Дэл медленно поднялась с колен, да пошла вымыть руки в сторону реки. Смотреть на них, обагрённых невинной кровью, было тошно. В холодной воде ранам стало больнее, ожидаемо, она зашипела, но не перестала яростно их тереть, чтобы ни одной капли не осталось.
Потом пришёл черед окровавленной куртки, из кармана которой она вытащила все срезанные нашивки. Всю свою злость она приложила к стирке. Но пятна на чёрной куртке были плохо видны. Наконец она вытащила из реки куртку, да пошла в сторону.
На поляне стоял одинокий колдун с её мечом в руках. Она лишь опустила взгляд, да пошла к крыльцу, чтобы на его перила повесить куртку. За ночь она вряд ли высохнет, но так было лучше.
— Ты не хочешь омыть своё оружие? — спросил он.
Тяжелый вздох. Медленно Дэл обернулась и проговорила жестко:
— Он мне больше не нужен.
От собственных слов защемило сердце. Больше всего у неё получалось именно махать мечом, и сегодня она это продемонстрировала во всей красе, как бы не хотелось делать этот смертельный спектакль. Но даже эта радость теперь не принадлежит ей.
Чем сильнее она, тем меньше шансов убить колдуна и дать ей свободу у других. Бесова ловушка. Жаль, что она не могла проткнуть этим мечом колдуна напоследок. В тёмном коридоре она смогла дать волю чувствам, и ударить ногой по шкафу с книгами. Тот устоял, но часть книг попадало на пол. Она даже не опустила взгляд, чтобы посмотреть на это.
В своей комнате она рухнула на кровать, да вытащила из кармана солдатские нашивки. Двенадцать штук. Одна из них — капральская, точь-в-точь, как на её плече, как на плече Матфея. Что бы сказал на это Брайс? Опять бы нелепо пошутил, или бы обнял её и сказал, что в этом она не должна себя винить? Впрочем, ей было всё равно.
Она должна себя винить.
— Ты не должна себя винить.
Дэл прикрыла глаза. В руке осталась капральская нашивка. Ни желания, ни ненависти, ничего не осталось.
— Ты слышишь меня, Дэл? — она почувствовала прикосновение к своей щеке и открыла глаза.
Мир расплывался перед глазами. Матфей расплывался перед глазами, казался каким-то нереальным, словно был дурацкой картинкой. Ах да, он же умер. Она рассеянно улыбнулась и сказала:
— На меня подобные фокусы не действуют, Лука.
Он лишь пожал плечами, а в следующее мгновение она снова вскочила с кровати, чтобы кулаком в очередной раз зарядить по лицу. И снова. И снова. С одной, с другой стороны.
— Ненавижу! Тварь! Сволочь! Чтоб ты сдох! Ублюдок!
Костяшки ныли, просили прекратить. Лука не сопротивлялся. Лука был настоящим, и кровь на её кулаках была настоящей. Она видела, как его нос неестественно повернулся, как один глаз заплыл в огромном синяке, как один зуб откололся и на её руке оставил длинную царапину.
Она его с упоением била, но с каждым ударом гнев утихал. Были пределы. Были. Когда очередной раз она моргнула, то заметила слёзы в его зелёных глазах. Не его. Очередные фокусы. Но ударить она его больше не смогла. И не потому, что какая-то магия мешала. И даже не потому, что она никогда бы не смогла ударить даже фальшивого Матфея.
Просто потому что это не имело никакого смысла.
Потому что бить нужно было только себя.
Несколько минут назад она лишила жизни двенадцать человек.
В глазах потемнело. Не от этой мысли — она уже потихоньку становилась с ней единым целым. Не от отчаяния. А от истекающей крови из раны в боку, которую ей оставил один из тех солдат.
Наверно, если она умрёт, то это будет правильно.