«Тебя предали».
Когда эта мысль окончательно засела у Лиды в голове, столицу Цитрона украсили сумерки. Небо понемногу затягивалось грозовыми тучами, и на улицах города воцарилась напряжённая тишина.
Лида сидела у окна и вглядывалась в зажигавшиеся друг за дружкой уличные фонари. В Баттенберге этим занимались специально обученные марципанцы — фонарщики. Они бегали по улицам с деревянными лестницами, поднимались с их помощью на высоту фонаря, открывали стеклянную дверцу красивого короба и зажигали внутри фитилёк. Если было нужно, в какое-то специальное место подливали масло. Лиде нравилось наблюдать за фонарщиками, следившими за фонарями внутри дворцового сада. Она подолгу могла сидеть у окна в своей спальне и вглядываться в тёмный сад, испытывая при этом странное чувство обеспокоенности, невесть откуда берущееся в её груди поздней ночью.
Наверное, она опасалась того, что в этой темноте скрывались парфийцы. Возможно, сам Джелато следил за ней и ждал… Ждал момента, когда удача будет на его стороне и он вновь попытается прибрать к рукам корону Марципана.
С такими мыслями Лида дождалась того момента, когда все фонари снаружи вспыхнули желтоватым светом и Цедра утонула в искусственном освещении. В столице Цитрона всё работало от электричества — блага, не доступного никому на континенте. И из-за этого у Лиды складывалось впечатление, что она была не в Птифуре, а дома. Просто заехала в тематический парк, где её нарядили и выпустили в старинный город погулять. Здесь не было той атмосферы, присущей Марципану и Макадамии, город казался искусственным и ненастоящим.
Лида почувствовала тяжесть в груди и, сделав несколько глубоких вдохов, попыталась избавиться от неприятного ощущения. Но мысли о предательстве продолжали ютиться в её голове и колющий холодок то и дело вспыхивал где-то под сердцем.
Благодаря Бергамоту ей удалось сбежать. Он спрятал её и Марину в своей квартире в нескольких кварталах от библиотеки и попросил не задавать вопросов. Бергамот и сам ничего не понимал. Меж тем у Лиды зародилось чувство вины перед Зефиром.
Где он сейчас находился? В какой темнице его могли держать? Допрашивали ли? Или просто бросили в сырой подвал и оставили совершенно одного? И Зефир сидит там, в кромешной темноте, ничего не понимая, не зная, за что с ним так поступили.
Лида нервно сжала губы.
А если она его больше никогда не увидит? Кто знал, на что были способны цитронийцы? Вдруг, она стала свидетелем похищения, о котором нигде и никогда не будет упомянуто?
Лида встряхнула головой, отгоняя от себя подобные предположения. Всё с Зефиром было в порядке, он мог о себе позаботиться, ведь, в конце концов, это был его мир. И он знал, как себя в нём вести.
— Лида, Бергамот нам чай заварил, — входя в комнату, произнесла Марина, держа в руках две пузатые чашки. — И знаешь с чем? С бергамотом!
Губы Мани дрогнули в уголках и растянулись в широкой улыбке. Если бы Лида не была сейчас в столь подавленном настроении, то обязательно бы оценила шутку. Но беспокойство за Зефира не позволяло ей и секундной радости.
— Слушай, всё ведь не может быть настолько плохо? — спросила Марина, ставя чашки на невысокий столик и садясь в кресло напротив Лиды. — То есть настолько плохо, что ты ничего не сможешь с этим сделать?
— Я? — моргнув и окончательно вырываясь из мыслей, переспросила Лида. — А что я? Что мне делать?
— Заявить, что Зефира похитили. И что тебя пытались похитить, но благодаря Бергамоту у твоих врагов ничего не получилось.
Лида взяла в руки чашку, покрутила её, вглядываясь в своё отражение на поверхности чая.
— А мои враги — стражники князя и княгини? — взглянув на подругу, проговорила Лида.
Покачав головой, она вновь опустила взгляд на чашку.
— И что, что стражники? На них что же пожаловаться нельзя?
— Пожаловаться?.. — протянула Лида.
И кому же ей было на них жаловаться? Лида не знала, кто мог защитить её в сложившейся ситуации. К кому ей было податься? К госпоже Арахис она не вернётся — велик шанс попасть в ловушку. И способа вернуться в Марципан, Макадамию или, если бы это было возможно, домой, она тоже не знала.
Лида бессильно опустила голову.
В этот момент в комнату вошёл Бергамот. Он обвёл помещение взглядом и подметил про себя, что с двумя гостьями оно стало ещё меньше. Но не испытывая от этого дискомфорта, он подпёр спиной стену и обратился к Лиде, немного подслушав их разговор:
— Тебя обвинили в измене, Лидия, и ты не просто подданная какого-то правителя, ты — правитель. Жалобы тут не помогут.
— Тогда тем более!.. — возмущённо воскликнула Маня. — Разве можно обвинять в измене королеву? Или кто-то думает, что раз Лида — человек, то о ней можно говорить что вздумается?
— Боюсь, что именно так многие и думают, — не задумываясь, произнёс Бергамот. — В Птифуре происхождение имеет первостепенную ценность, и люди в нашем мире не занимают таких постов. Даже приближёнными становятся немногие, чего уж говорить о титуле королевы.
— Тогда не нужно было допускать меня до турнира, — пробормотала Лида, отставляя чашку в сторону.
Пить душистый чай ей совершенно не хотелось.
«Нужно было отказаться ещё тогда», — подумала Лида, вспоминая, как Максим пытался отговорить её от участия в последнем этапе турнира.
Сколько бы проблем ей удалось избежать, найдись в Марципане с десяток-другой храбрецов. Никто не хотел участвовать в турнире Великих правителей и подвергать свои жизни опасности. Все хотели, чтобы кто-то за них отстоял честь королевской семьи перед Джелато, никто не осмелился выступить против герцога. Корме неё и Зефира.
Вот теперь они пожинали плоды своей храбрости. Или же героизма, о котором, как теперь становится понятно, никто их не просил.
— Прошлого не изменить, ты — королева, — сказал Бергамот, подходя к окну.
Он выглянул наружу, вздохнул и, передёрнув плечами от внезапно разразившегося где-то грома, захлопнул створки. Буквально через секунду по наружным карнизам забарабанил дождь.
— Скорее всего, будет созван суд аристократов, — сказал Бергамот и, заметив на себе недоумевающие взгляды, вспомнил, что Лида, возможно, и не знала, что это такое. — Это слушанья, во время которых судят…
— Аристократов, — перебила его Лида, это ей было понятно и из названия.
«Суд… Меня будут судить?..»
— И что на нём происходит? — спросила она, и в самом деле ничего не зная об этом суде. Она даже ни разу о нём не слышала. — Кто обвинитель? А кто защитник? Если этот суд созовут, должен же меня кто-нибудь защищать?
«И почему тогда, раз уж на то пошло, — подумалось Лиде, — этот суд не созвали из-за пропажи принца Безе?»
— Видишь ли в чём дело, — старательно исследуя взглядом потолок, протянул Бергамот, — суд аристократов созывают для того, чтобы судить аристократов. И судьями на этих слушаньях выступают правители, ведь судят их подданных. В твоём же случае всё несколько сложнее. Ведь насколько я понял из услышанного…
Бергамот замолк, перебирая в голове обрывки чужого разговора, подслушанного им в библиотеке. Как это всё было сложно.
Узнав о том, что Лида в Цедре и её вот-вот арестуют, Бергамот ни секунды не сомневался в правильности своего решения — бывшей сопернице по турниру Великих правителей следовало помочь. Разумеется Бергамот слышал о том, что произошло в Макадамии, но ему с трудом верилось в то, что Лида могла быть к этому причастна. За всю свою жизнь он не встречал более храброго и честного человека. И по этой простой причине его уверенность в её невиновности была непоколебима.
Тот, кто так отчаянно пытался не дать несправедливости свершиться никак не мог быть преступником.
— В общем, — продолжил Бергамот, — дела обстоят следующим образом: ты, Лидия, и царь Кизил обвиняетесь в измене всех народов Птифура. И за подобное вам обоим, безусловно, грозит смертная казнь.
Марина негромко ахнула, прикрыв ладонями рот.
— Лида, — взмолилась она, схватив подругу за руку, — давай вернёмся домой. Ты Зефиру сейчас ничем не поможешь, и кто знает что с тобой случится, если тебя схватят? Вдруг и суда-то никакого не будет? Тебя просто казнят, а всем вокруг расскажут, что ты сбежала.
— Не могу утверждать, что подобного не случится, — кивнув, поддакнул ей Бергамот. — И всё же вряд ли тебя или царя Кизила захотят судить без должной процедуры. Тот, кто решил обвинить вас в измене, преследует какую-то цель…
Лида кивнула, догадываясь об этой цели. Но заговорить о ней вслух, при Бергамоте, она так и не решилась.
— Лучшим для тебя вариантом, — продолжил Бергамот, — будет возвращение в твой мир. Знаешь, как попасть обратно?
На этот раз Лида покачала головой.
В Цитрон она попала благодаря Лайм, но дверь покровителя Кислых теперь была для неё и Марины закрыта. Возвращаться в ателье госпожи Арахис Лида не хотела. Боялась и за себя, и за макадамийку. В её преданности ей не хотелось сомневаться. Танжело был другом Лайм, но… Угли с Мандарином тоже были её друзьями.
Лида исподлобья взглянула на Бергамота и тут же стала корить себя за недоверчивость.
«Если буду во всех сомневаться, то никому не смогу доверять».
— К сожалению, я тоже ничем не смогу тебе помочь.
Бергамот выглядел напряжённым, Лида видела, как его взгляд в задумчивости потух.
— Значит, — зашептала Маня, — нам никак не вернуться домой?
Лиде пришлось утвердительно кивнуть.
— А как попасть в твоё королевство? Можно же как-то покинуть территорию Цитрона и отправиться в твой дворец? Уж там-то тебя точно защитят.
— Это было бы идеальным решением, — согласился с Мариной Бергамот. — Но на то, чтобы попасть из Цедры в Баттенберг уйдёт несколько дней. В дороге может произойти что угодно, да и в самом Баттенберге есть те, кто не желает твоего царствования. Ты же это понимаешь?
— Очень хорошо понимаю, — выдохнула Лида, нисколько не привирая.
О том, что не все марципанцы обрадовались её восхождению на трон, она прекрасно знала. Каждый день нет-нет, да кто-нибудь упоминал об этом. То Пастила, то Ириска. Даже придворные учителя просили её быть осторожнее.
— Помощи мне ждать неоткуда, — понурив плечи, произнесла Лида.
И ненадолго в комнате повисла неловкость.
— Слушай, — вдруг прошептала Маня, неуверенно переводя взгляд с Лиды на Бергамота и обратно на подругу, — на самом деле ведь есть кое-кто, кто сейчас в такой же, как и ты, ситуации, разве нет?
— Кое-кто?.. — повторила Лида и с радостью осознала, что и в самом деле есть в Птифуре один иргиец, которому сейчас должно быть так же несладко, как и ей. — Царь Кизил!
— Царь Кизил?.. — переспросил Бергамот, словно секундой ранее ослышался. — Нет, Лидия, это плохая идея.
— Почему? По-моему это замечательная идея — просить помощи у того, у кого такие же проблемы, как и у меня.
— «Такие же», вот именно, Лидия. Он в том же положении, что и ты. И если ты сейчас помчишься в Иргу просить помощи у царя Кизила то подозрения, касающиеся вашего некого содружества, только укрепятся. Тебе нужно держаться подальше и от царя Кизила и от любого другого иргийца.
— Но иргийцы чуть ли не единственные, кто поверит в нашу с ним невиновность, — настаивала на своём Лида. — И мне всё равно некуда больше податься. Бергамот, спасибо тебе за твоё гостеприимство, но долго укрываться в твоём доме мы с Мариной не сможем. Вдруг кто-то видел, как мы убегали вместе с тобой? Стражники могут ворваться сюда в любой момент, и тогда ты станешь таким же, как и я, изменником.
От её слов Бергамот повёл плечами.
— Я не хочу втягивать тебя в неприятности. Ты и так достаточно для меня сделал.
Не успела Лида воспрянуть духом и набросать в голове план своих будущих действий, как перед её глазами всплыла карта Птифура, которую иногда на уроках разворачивал господин Эклер, чтобы рассказать ей о тех или иных соседях королевства. Прикрыв глаза, Лида одними лишь губами чертыхнулась, надеясь отыскать в памяти подтверждение тому, что эта самая память её подводила, и у неё ещё был шанс на побег из Цитрона.
Перемену в её настроении заметила Марина и поспешила поинтересоваться у подруги, о чём таком она вдруг подумала, что весь её боевой настрой лопнул как мыльный пузырь.
— Бергамот, я ведь правильно помню карту? Путь в Иргу из Цитрона лежит через весь Марципан, так?
Цитрониец задумался. Видимо вспоминал карту. Пройдя к шкафу, он прошёлся взглядом по корешкам стоявших на полке книг. Найдя ту, которую, по-видимому, искал, он вытащил её из стопки и, возвращаясь к девушкам, стал пролистывать страницу за страницей, внимательно вглядываясь в шуршавшие страницы.
— На самом деле сможешь, — опуская на стол раскрытую книгу, сказал Бергамот. — Цитрон и Ирга граничат друг с другом вот здесь.
Он ткнул пальцем на короткую линию, разделявшую зарисовку тёмно-зелёной земли от тускло-красной.
— Тебе не придётся пересекать границу Марципана, но… Я всё равно против твоей затеи. Суд аристократов…это серьёзное мероприятие, Лидия. Любое слово, сказанное тобой, любой жест…даже чих смогут использовать против тебя. Против вас обоих. Поэтому тебе нельзя встречаться с царём Кизилом.
— Встречусь я с ним или нет, — пробормотала Лида, разглядывая нарисованную на двух книжных страницах карту, — суд аристократов состоится. Ведь только на нём можно осудить правителя, так?
Бергамот кивнул, соглашаясь.
— Ты так и не сказал, кто будет нас защищать? Должны же быть адвокаты? Те, кто будет доказывать мою невиновность вместо меня.
— Обычно на суде аристократов помимо правителей участвуют две семьи. Одна обвиняет другую в чём-то, другая защищается. Возможно, вашими с царём Кизилом защитниками будут ваши же придворные, но… Может и не будут. Ведь всегда можно будет сказать, что они защищают вас по вашему же приказу.
— Верно, — согласилась с ним Лида.
— Тогда нужно найти того, кто устроил этот беспорядок на балу, — сказала Марина. — Разве не так ты поступила на турнире с этим… Как его там?..
— Сорбе, — за Лиду ответил Бергамот. — Но разница в том, что тогда я помог доказать правоту Лидии, никто её не слушал.
— Мне повезло. Ты вовремя очнулся.
Лида вспомнила ночь завершения турнира. То, что Бергамот пришёл в себя, было настоящим чудом.
«Что же тогда делать? — задумалась она, нервно сжав в кулаке ткань подола. — Бергамот прав, на этот раз найти свидетеля невозможно. Или практически невозможно?..»
— И всё же я считаю, что мне нужно встретиться с царём Кизилом, — в итоге произнесла Лида. — У нас говорят: один в поле не воин. Лучше нам обороняться вместе, чем по-отдельности.
Бергамоту оставалось лишь покачать головой, настоять на том, чтобы гостьи остались у него и надеяться, что утром Лида передумает и откажется от своей затеи направиться в Иргу.