Клафути, королевство Марципан
Максим помог Лиде сойти на землю, а после протянул руку и Марине, заметно клевавшей носом, помогая и ей выбраться из телеги Агруса. Главные ворота Клафути они пересекли уже ближе к ночи, и остановились неподалеку от вокзального дворца.
На черном небе давно сияли белые точки, воздух, нагретый персиковым солнышком, остыл, и прохладный ветерок приятно обдувал не скрытые под одеждой участки кожи. Лида вздохнула полной грудью и с удовольствием отметила, что земли Марципана пахли как-то по-особенному. Даже немного по родному.
«Словно домой вернулась», — подумалось ей.
И эта мысль согрела ее изнутри.
Оглядевшись по сторонам, Лида про себя подметила, что город давно спал. По улочкам Клафути никто не бродил, было довольно тихо. А в фонарях горели оранжевым светом пылавшие на фетильках огоньки.
Клафути разительно отличался от Цедры, улицы которой даже ночью были ярко освещены электрическими фонарями.
«Почему в Марципане нет этой технологии?» — задумалась Лида, намереваясь спросить об этом у Трюфеля.
Но тот о чем-то переговаривался с Барбарисом, и не мог заметить обращенного на него взгляда.
Когда Марина благополучно оказалась на земле, суть их разговора узнали и остальные. Трюфель предлагал разделиться и разведать обстановку на вокзале. Себе в помощники он попроси присоединиться Барбариса. И тот не был против.
— Раз нам нужны билеты в Аронию, то мне о них и спрашивать в кассе.
Никто не стал с этим спорить. Иргиец возвращается в Иргу, никто ничего не заподозрит.
— Максим, пригляди за госпожой Лидией и госпожой Мариной, мы скоро вернемся.
Максим недовольно закатил глаза, ему можно было и не говорить об этом.
— Не маленький, сам знаю, что делать.
На этом они и разошлись.
Агрус прокряхтел что-то нечленораздельное, слезая с насиженного места. Разгибая старческое тело, он то и дело кряхтел вместе с похрустывающими суставами, приговаривая, что уже давно не молод и между длительными поездками ему следовало отдыхать подольше.
— Простите. — Лида действительно чувствовала перед старым иргийцем вину. — Если бы только госпожа Ожина не попросила Вас сопроводить нас… Вы бы как следует отдохнули.
Агрус на ее извинения лишь отмахнулся и громко зевнул, широко раскрыв рот.
— Да все… а-ах… в порядке. Я только рад прокатиться, да мою девочку прохулять, — сказал он и легонько похлопал по шее черномастную кобылу. — Во только тело уж дряхлое и здоровья нет, шоб из одной поездки в друхую лишь с перерывом на одну ночь. А раньше!.. Во раньше оно да, было дело…
И Лида улыбнулась придавшемуся воспоминаниям иргийцу.
Она взглянула на Маню. Та, прислонившись спиной к телеге, зевала и желала лишь одного — лечь спать. Отвар госпожи Ожины действовал не хуже аптечных лекарств, а может даже и лучше. Во всяком случае, вреда от трав было явно меньше, чем от фармацевтической химии. И все же нет-нет, да кашель к Марине возвращался короткими вспышками неконтролируемых хрипов.
— Еще не поздно передумать, — сказал Максим, заметив, куда был направлен взгляд Лиды. — Если она заболела, то от нее в дороге будут одни лишь проблемы. Нужно вернуться в Баттенберг. Или… или я попрошу Трюфеля открыть для Марины дверь, и мы сейчас же все вместе вернемся на нашу сторону.
Максим и сам не мог поверить в то, что эта мысль пришла в его голову только сейчас! Как это раньше он не сообразил, что вернуться в мир людей с помощью Трюфеля и его ключа можно из любой точки Птифура? Это у других покровителей не было такой возможности, ведь они никогда не зарывают свои двери. Но Трюфель-то совсем другое дело.
— Сама подумай, — продолжил Максим, заметив, что Лида над его идеей задумалась, — Марину опасно брать с собой. Что будешь делать, если она еще сильнее разболеется? А если… если нас схватят? Ее могут посадить в какую-нибудь темницу и никогда оттуда не выпустить. Что случится с ее родными, когда она… стой. А как она вообще объяснила родным свое отсутствие?
У Лиды екнуло сердце. Она посмотрела на подругу, уже откровенно дремавшую в стоячем положении.
— Оставила им записку, что с самого утра будет помогать мне в кофейне, так как у нас рабочих рук не хватает…
Максим неодобрительно покачал головой, и если бы это было в его характере, хлопнул бы себя по лбу!
— А ничего умнее она придумать не могла? — спросил он, кривя рот. — Сколько уже дней она помогает тебе в кофейне?
Лида стиснула губы, что-то холодное разлилось в ее груди, затушив тот теплый огонек, согревший ее мыслями о возвращении в земли Марципана.
— Они уже наверняка заявление в полицию о пропаже написали, когда пришли к тебе и не нашли ее. Еще и твои родители… они ведь даже не знают, что ты ее с собой в Птифур потащила, чтобы хоть как-то помочь выкрутиться из этой ситуации!
— Да знаю я, что оплошала! — Лида начинала злиться. На себя, на Маню и даже на Максима, зато, что вновь оказывался прав. — Знаю, что глупо все вышло.
Лида так желала попасть в Цедру и жаждала увидеться с Зефиром, что и не подумала о последствиях своего поступка. Да она вообще не планировала долго задерживаться в Птифуре! Туда и обратно, не дольше одного дня. Но все так закрутилось и завертелось, что она потеряла счет времени.
— Знаю, — проговорила Лида, — знаю, что только проблем всем доставляю. И… я согласна. Марину нужно вернуть обратно. Но я… Я ни в Баттенберг, ни домой не вернусь, даже не пытайся меня отговорить от поездки в Аронию.
Максим тяжело вздохнул, скрестив на груди руки. Говорить им было больше не о чем, каждый оставался при своем собственном мнении, шедшем в разрез с мнением другого.
— Лида, прости меня, — послышался голос Мани, тихий и немного сонливый. — Это я источник всех проблем, не ссорьтесь из-за меня.
Лида и Максим повернули к девушке головы.
Выглядела Маня плачевно. Заспанная и уставшая. Она понурила плечи и терла пальцами глаза не то пытаясь окончательно проснуться и прогнать дремоту, не то смахивая с глаз слезы.
— Ты ни в чем не виновата… кхе… Это ведь я навязалась пойти с тобой, ты меня с собой не звала.
— Я могла отказаться, — сказала Лида, искоса поглядев в сторону.
За этими разговорами она и забыла, что в их компании есть тот, кто считал их марципанцами, а не людьми. Но Агрус куда-то запропастился. Возможно, пошел искать себе ночлег или воды для своей лошади.
— Маня, это я втянула тебя в это… приключение. И мне пора сказать, что тебе нужно вернуться обратно.
Марина понимающе кивнула. Она слышала весь их разговор, и ее сердце ныло от тоски по дому и родителям. Как же они должно быть о ней волновались все эти дни.
А как она будет объяснять им свою ложь?
— Я согласна вернуться, — сказала Марина. — Прямо сейчас, если это возможно.
Лида посмотрела на Максима, в немом вопросе спрашивая: «Возможно ли это?».
— Трюфель откроет ей дверь, но… нужно будет пойти с ним. В своей маленькой форме от него на той стороне толка будет не много.
Марина запротестовала.
— Я и сама справлюсь, сама смогу найти дорогу. Вам нельзя отвлекаться и тратить из-за меня время.
— Нет, я тебя без сопровождения не отпущу.
Хоть Лида и сказала так, но она прекрасно понимала, что сопровождать Марину было некому. Сама она на ту сторону не вернется, велика вероятность, что Трюфель захлопнет перед ее носом дверь и оставит в мире людей. Пойти на такой риск она не могла.
А что насчет Максима? Он точно не согласится оставить ее, Лиду, одну в Клафути. Пусть от силы и на один час.
Максим это тоже прекрасно понимал. Но он не успел выразить своего мнения на этот счет, его внимание привлек шум, донесшийся со стороны вокзала.
— Что там происходит? — спросил он.
Из здания вокзала выбежали двое птифурцев, а за ними, спустя пару секунд, выбежало еще столько же. По улочке разнесся пронзительный свист.
— Воришки, — констатировал появившийся позади ребят Агрус.
Как Лида и предположила, он ходил за водой для своей лошади. Животное, наклонившись, пило из высокого ведра.
— Вот поймают их, да уши как надерут, шоб неповадно было по чужим карманам лазать.
«Воришки, значит», — подумала Лида.
Все же люди и птифурцы по своей натуре были похожи куда больше, чем думали последние.
Минут через десять обратно вернулись Трюфель и Барбарис. Настроение у обоих было подавленным.
— Плохие новости, — сказал Трюфель и объяснился.
Купить билеты в Аронию у них с Барбарисом не получилось. Железнодорожное сообщение с Иргой было прекращено уже как два дня.
— Но ведь границы открыты, — сказала Лида, ничего не понимая.
Они ведь только что были в Ирге, свободно пересекли невидимую глазам границу между царством и княжеством Цитрон и даже вернулись к границе Марципана.
— Дело не в границах, — произнес Барбарис, хмуря красные брови. — А в цитронийцах.
— В цитронийцах? — Лида переглянулась с Мариной и Максимом. — При чем здесь цитронийцы? Мы ведь находимся в землях Марципана, у них здесь нет власти.
— Ты права. Но по этим землям протянуты железные дороги, которые построили цитронийцы. И по ним должны ездить поезда, которые принадлежат цитронийцам.
— Что это значит?
Лида запуталась еще сильнее.
Но после объяснений Трюфеля все встало на свои места.
Оказалось, что цитронийцы — гении всего Птифура, не только ответственны за прогресс этого мира, но и на правах создателей этого прогресса, имеют в собственности и железную дорогу, протянувшуюся по всему континенту, и все поезда, отстроенные на их цитронийских заводах.
— Это какая-то неправильная монополия, — заявил Максим. — Какая разница, что и где создано, если и дорога и поезда находятся в чужих землях? У цитронийцев в этом вопросе не должно здесь быть никаких прав.
Трюфель не согласился с этим, но развивать дальше тему и спорить не стал.
— В любом случае, — произнес он, — нам по железной дороге в Аронию не попасть.
Это была сухая констатация факта. Спорь не спорь, возмущайся не возмущайся, а билеты им было не купить ни за какие деньги.
— А если… если я прикажу? — шепотом заговорила Лида.
Но Агрус, единственный, кто не знал, что уже как два дня был знаком с новой королевой Марципана, опять куда-то делся.
— Разве я не могу этого сделать?
От ее вопроса веяло наивностью, святой простотой, и это разозлило Максима.
— Ага. Давай, иди, расскажи всем, кто ты и чего хочешь, — пробубнил он. — И тогда к утру весь мир будет знать, где ты находишься.
— Но ведь я сейчас на территории Марципана, — не согласилась с его предостережением девушка. — Кто посмеет?..
Лида хотела сказать «Кто посмеет причинить мне здесь вред?», но нечаянно прикусила язык.
«Определенно это знак, — подумала она. — Язык мой — враг мой».
Максима это позабавило.
— Вот лучше молчи.
— Не буду я молчать.
— А следовало бы.
— Я хоть что-то предлагаю. И вообще…
Вспомнив, о чем они с Максимом и Мариной говорили до возвращения Трюфеля и Барбариса, Лида сообщила покровителю Горького о намерении вернуть Маню в мир людей.
— Да, мы решили, что так будет лучше, — подхватила Марина слова подруги. — Вы сможете вернуть меня обратно?
Трюфель взглянул на Максима, будто спрашивая его разрешения. Или же ожидая его одобрения или несогласия с этой идеей.
— Создай дверь. Я вместе с тобой перейду на ту сторону… и сразу же вернусь обратно.
Последнее Максим сказал, глядя на Лиду, словно говорил ей: «И не вздумай куда-то за это время деться».
Лида подавила в себе желание по-детски показать ему язык. Но неожиданно Барбарис уверенно произнес:
— Не волнуйся, я пригляжу за ней.
Чем вызвал у Лиды короткий вздох возмущения и прилив легкого смущения.
— Не обижайся, Лидия, — проговорил иргиец. — Но нехорошее предчувствие все еще меня не покидает. Никак не могу понять, почему же…
— Потому что тебя втянули в передрягу, из которой ты никак не можешь выбраться, — сказал Максим. И заметил, что Трюфель как-то странно себя похлопывает. — В чем дело?
Покровитель выглядел непривычно растерянным.
— Нет… пропал…
— Кто пропал?..
Трюфель вывернул все карманы, осмотрелся вокруг себя и обернулся к вокзальному дворцу, чувствуя, как начинает поддаваться панике.
— Трюфель?..
— Ключа нет, — сказал марципанец, нервно затоптав ногой. — Он пропал.