Лида осторожно взглянула на стол, взяла в руки красивую чашку, украшенную рисунком из мелкой розы, и пригубила чай. На вкус он был приторно-сладкий и, вроде бы, не отравленный.
Если маркиз де Фадж и понял причину ее отказа от завтрака, то виду не подал, спокойно разрезая ножом и нанизывая на вилку кусочки жареных бекона и яичницы. Устроенная королевой голодовка его нисколько не волновала.
Лида перевела взгляд на сидящего по правую сторону от маркиза юношу.
Младший сын семьи де Фадж внешне мало чем отличался от Трюфеля. Те же волнистые, оттенка молочного шоколада, волосы, такие же добродушные, как и у старшего брата глаза. Только цвет у них был другой, зеленый. Мягкие черты придавали его лицу юношескую моложавость, что шло вразрез с острыми и суровым чертами лица маркиза.
Лида предположила, что оба брата внешностью пошли в мать.
— Ваше Величество, — окликнул ее маркиз, отвлекая Лиду от размышлений, — позвольте полюбопытствовать о Ваших дальнейших планах.
— Моих дальнейших планах?
Лида поерзала на стуле, надеясь, что маркиз ее нервозности не заметил.
— Да, о Ваших дальнейших планах, — повторил мужчина, будто говоря, что Лида и в первый раз хорошо расслышала его вопрос. — Позвольте высказаться по поводу Вашего побега из дворца.
— Вы… Думаете, что я сбежала из дворца? — Лида нахмурилась, а сердце в ее груди учащенно забилось. — Вы в корне неверно истолковали мое отсутствие в Баттенберге.
— Вот как? — Брови маркиза смешно изогнулись в удивленной дуге. — Тогда, все те разговоры, что бродят по столице, лишь пустая болтовня?
— Разумеется!.. — Лида была искренне возмущена. Спрятав руки под столом, она с силой сжала кулаки. — Разве может королева сбежать?
Лида стала ждать, что ей на это ответит маркиз? Согласится со слухами? Извинится перед ней за то, что поверил в них? Или, быть может, назовет имена тех птифурцев, с чьих губ слетели столь отвратительные обвинения?
Но маркиз лишь сдержанно улыбнулся и, казалось, пошел на попятную.
— Не поймите меня неправильно, Ваше Величество. Я обеспокоен текущим положением дел. И убежден, что для Вашего Величества будет лучше немедленно вернуться во дворец, — сказал маркиз. И, подумав, добавил: — Для Вашей же безопасности.
«Вот новости! — в мыслях воскликнула Лида. — Обо мне беспокоится?»
И спросила таким тоном, будто только что услышала что-то обескураживающее:
— А мне разве что-то угрожает?
— А Вы не знаете? — в тон ей ответил мужчина. — Или предпочитаете не замечать, как над Вашей головой сгущаются тучи?
Лида подумала, что будь на ее месте королева Ваниль, то маркиз не смел бы даже смотреть на нее с тем видом, с каким он восседал во главе стола с противоположной от Лиды стороны.
Будь королева Ваниль сейчас здесь, решила про себя Лида не без зависти, маркиз бы покорно и, главное, молча, жевал бы свой завтрак.
— К большому моему сожалению, — начала Лида, — я ничего не могу с этими тучами поделать. Вернувшись сейчас во дворец, я не разгоню их, а от моего бездействия тучи только продолжат сгущаться, становясь все серее и тяжелее.
— И что же Вы планируете с этим делать?
Лида почувствовала тревогу на сердце. С какой целью маркиз так интересуется ее планами на ближайшее будущее? Действительно ли беспокоится о своей новоявленной королеве или же планирует кому-то донести об её, Лиды, передвижениях?
— Я собираюсь доказать свою невиновность и непричастность к произошедшему инциденту. Вы же верите, что обвинения, о которых правители Цитрона так бесцеремонно и во всеуслышание объявили, беспочвенны?
— Можете быть в этом уверены, — на удивление серьезно ответил маркиз. — Обвинения князя и княгини не только беспочвенны, но и возмутительны по своей природе. Бесспорно, случившееся на празднике — трагедия нашего мира, в котором между народами уже долгие годы царило взаимное уважение, как завещали Великие правители. Оттого и необходимо как можно быстрее найти настоящих виновных и наказать их. Но… — Маркиз задумался. — Ваше Величество, разгуливая по Цитрону, Вы не поможете в их поисках. Вы — королева, символ нашего королевства. Вы должны быть в Баттенберге и сидеть на троне.
— И ждать суда аристократов? — скривив губы, спросила Лида. — Это не в моем характере, маркиз де Фадж. Сиди я на месте и бездействуй, корона Марципана сейчас бы покоилась на голове Сорбе, а земли Великого Марципана вернулись бы под управление Джелато. Над чьими бы тогда головами сейчас сгущались тучи?
На подобное заявление маркизу нечем было ответить, ведь Лида была права в своих высказываниях. И все же его молчание заставило Лиду нервно затоптать под столом ногами. Не переборщила ли она?
«Язык мой — враг мой».
И все же толика гордости за саму себя грела изнутри. Она поставила маркиза на место!
Лида посмотрела на его сына.
Фондан де Фадж сидел, опустив взгляд в свою тарелку и, казалось, был где-то далеко. Лишь в начале завтрака, когда маркиз представил ей сына, Лида услышала его тихий, несколько мелодичный голос: «Это честь познакомиться с Вами, королева Лидия». И больше он не сказал ни слова.
«Интересно, — подумала Лида в этот момент, — в каких он отношениях с Трюфелем?»
Отчего-то ей казалось, что сыновья семьи де Фадж хорошо ладили.
— Значит, Вы не намерены возвращаться в Баттенберг, — подытожил маркиз.
Лида кивнула.
— Верно. Я иду другой дорогой.
— И говорить мне о ней Вы так же не намерены.
— Не принимайте мое молчание на свой счет, — сказала Лида чересчур быстро.
И маркиз не поверил ей.
— Вы не доверяете мне, — произнес мужчина, не собираясь скрывать свою догадку, — и я понимаю, что причина тому Трюфель.
Лида не хотела делать вид, будто не понимает, о чем зашла речь. Убеждать маркиза в обратном она желанием так же не горела.
— Что ж… Раз Вы сами завели об этом разговор, то, да, Вы абсолютно правы, — сказала она. — Я знаю, что произошло и знаю, что послужило тому причиной.
— Тогда Вы должны понять мое решение.
Маркиз был уверен в своей правоте, но вот Лида на этот счет имела другое мнение.
— Прошу простить меня, маркиз. Возможно, виной моего непонимания служит мое происхождение, но я убеждена, чтобы не случилось, семья должна быть на первом месте.
Мужчина был с этим утверждением полностью согласен.
— Именно так я и поступил, отлучив Трюфеля от семьи. — Лицо маркиза скривилось, будто он съел за раз целый лимон. — Чтоб уберечь жену и сына от позора, который Трюфель навлек на наш дом, я отказался от него.
Лида, не согласившись с таким выводом, покачала головой.
— Считаете, что я был не прав? — Маркиз усмехнулся. — Вы правы, Ваше происхождение не дает понять Вам всю трагедию совершенного Трюфелем проступка.
«Вот он и показал свое лицо», — подумалось Лиде сразу же, стоило только мужчине упомянуть ее человеческое происхождение.
Фондан бросил на отца быстрый взгляд, но тот, в отличие от Лиды, его не заметил. Зато Лида окончательно убедилась в том, что и Трюфель и Фондан, в отличие от своего отца, были настроены к людям доброжелательно.
— Я человек, этого не изменить ни цветными волосами, — Лида накрутила на палец фиолетовую прядь, — ни яркими одеждами вашего мира. И все же люди и птифурцы мало чем отличаются друг от друга, маркиз де Фадж.
Лида оттолкнулась от стола, стул, на котором она сидела, скрипнул по лакированным половым доскам. Выйдя из-за стола, Лида как могла гордо вздернула подбородок и расправила плечи.
— Я благодарна Вам за гостеприимство, маркиз. Даже если оно было рождено в желании унизить сына. Но вот, что я Вам скажу и, надеюсь, Вы обдумаете мои слова. Отказавшись от Трюфеля, Вы защищали не семью, а собственное эго. Смириться с тем, что сын пошел против Вашей воли, больно ударило по Вашему самолюбию и ранило отцовское сердце, верно? — Лида заглянула маркизу в глаза и поняла, что попала в точку. Лицо Кувертюра ничего не выражало, в отличие от его озлобленно прищуренных глаз. — Трюфель стал покровителем Максима Горького и этого уже не исправить. В благородных домах Марципана его все равно будут знать как Трюфеля де Фадж, сына Кувертюра де Фадж, его отречение от семьи не стерло его происхождение в глазах Ваших друзей, маркиз. И я сделаю все, что будет зависеть от меня как от королевы и… как от человека, чтобы Трюфель вошел в историю Вашего мира как покровитель человека, не побоявшегося рискнуть жизнью ради Птифура. И в тот момент, когда о событиях нашего настоящего начнут слагать легенды, только Трюфелю будет позволено решать, ассоциировать ли себя с семьей де Фадж или нет.
На этих словах Лида твердой и ровной походкой направилась к дверям. Стоявший у них слуга поспешил открыть их, поклонившись королеве Марципана. И лишь не унимающаяся дрожь в пальцах в этот момент могла выдать в Лиде человека.
— Прости!
Встретившись со всеми на общей кухне, Лида сразу же рассказала о своем разговоре с маркизом Трюфелю.
— Прости, пожалуйста! — Лида чувствовала себя скверно, сердце у нее в груди так и отплясывало, грозясь вырваться наружу. — Я испортила и без того плохие отношения между тобой и твоим отцом, но он меня так разозлил!.. Прости, я не смогла сдержаться!..
Трюфель улыбнулся Лиде, но весь его вид говорил о том, как он был расстроен.
— Я не ожидал от отца ничего иного, поэтому не стоит Вам так расстраиваться, Ваше Величество. У Вас такое лицо, будто Вы вот-вот расплачетесь, хотя это мне впору лить слезы.
Трюфель обвел взглядом сидевших за столом товарищей.
— Думаю, нам пора выдвигаться дальше и покинуть, наконец, это место.
С таким решением все быстро согласились.
Единственной слугой на кухне в этот момент была Пралине. Она поджала тонкие губы и нахмурила брови, выражая тем самым свое беспокойство.
— Господин должен был покинуть дом завтра, — произнесла она, смотря на Трюфеля. Стоявшая с ним королева определенно нисколько не волновала старческое сердце. — Приди Вы на несколько дней позже, господин Трюфель, то смогли бы как следует отдохнуть.
— Я достаточно отдохнул, Пралине, — произнес Трюфель. И, подойдя к женщине, взял ее руки в свои. — Сердечно благодарю тебя за все, что ты сделала для меня и моих друзей.
Пралине бросила на продолжавшую сидеть за столом компанию взгляд.
— Я не сделала ровным счетом ничего. Лишь самую малость, чтобы вы могли продолжить свой путь. Лошадь напоена и накормлена, куда бы вы ни держали путь, до следующей большой стоянки ей хватит сил. В телеге есть корзины с едой, господин не знает об этом, но я не могу отпустить вас голодными. И еще… — Она вновь посмотрела на Трюфеля. — Я уже послала слуг в город. Они обещали все разузнать и дождаться Вас на вокзале.
— А говоришь, что ничего не сделала.
Трюфель сжал ладони Пралине в своих, а затем отпустил ее руки.
Дом семьи де Фадж они покидали в полном молчании. Даже сам дом, казалось, выпроваживал своих ночных незваных гостей с неким облегчением, хотя дом Лида и вся ее компания покинули не через главный вход, а через задний, кухонный. Как какие-то воры.
Пока остальные забирались в телегу Агруса, Максим и Трюфель стояли поодаль от остальных и о чем-то разговаривали.
— Волнуешься за них? — спросил у Лиды Барбарис, усаживаясь на свое вчерашнее место.
Лида, подумав, покачала головой.
— Нет, не волнуюсь. Просто… на сердце как-то неспокойно, — сказала Лида, приложив к груди ладонь. — Как перед контрольной.
Барбарис непонимающе склонил голову в бок, а Марина кивнула, прекрасно понимая, какие чувства испытывала Лида в данный момент.
— Пока ты завтракала с маркизом, Трюфель рассказал Пралине о потере своего ключа, — сказала Маня. — А та уже отправила слуг в город, чтобы они разузнали у… наверное у местных полицейских, не нашли ли они его ночью?..
Лида заметила мелькнувшую в окне на втором этаже тень. Прищурившись, она попыталась разглядеть, кому принадлежал темный силуэт, но так и не смогла разглядеть лица марципанца.
— Не знаете, Трюфель виделся с братом?
Марина и Барбарис пожали плечами, они не знали.
— А что? — поинтересовался иргиец. — Его брат может нам чем-то помочь?
— Не в этом дело, — протянула Лида, вновь посмотрев на Горького и его покровителя. Они закончили свой разговор и направлялись к остальным. — Просто Трюфель выглядит таким разбитым… Мне кажется, что разговор с братом пошел бы ему на пользу.