Повисла долгая пауза. Видимо не один Ригби поразился услышанному, но и некий визгливый Лерри. Выпалить столь явное святотатство, стоя на крыше главного храма Корды — это еще нужно было постараться! Впрочем, Ригби и раньше догадывался, что в народе пользуются популярностью самые разнообразные домыслы и слухи, но уж никак не мог предположить, будто и в самой Корде есть те, кто без зазрения совести могут позволить себе назвать Верховную каргой и так открыто поставить под сомнение старую добрую сказку о благородных стекольщиках, безропотно пожертвовавших жизнями ради спасения целого королевства.
— Ты, верно, последнего ума лишился, друг мой, раз решил произнести такое вслух? — будто читая мысли Ригби, неожиданно свирепо выпалил Лерри, принявшись неистово барабанить по люку. Последнего, приложивший ухо к каменной крышке шуттанец, явно не одобрял. — Хочешь оказаться в застенках и меня заодно с собой прихватить? Да за такие речи тебя любой, даже самый чахлый храмовник обвинит в ереси и без разбирательств отправит на костер!
— Пусть только попробует! Я верен Корде до последнего вздоха. Этот город — мой дом и мне безразлично какими способами прядильщики удерживают власть в Дэйлинале — дурят пустые головы дураков ритуалами, давят налогами или переписывают историю под себя. Все это совершенно не важно! Пусть хоть с Ловцом живых чудес договариваются, лишь бы город устоял и продолжил оставаться главенствующей силой королевства, — взревел оскорбленный Гант, грохнув напоследок чем-то еще более тяжелым о свою часть люка.
Цинизм стражника позабавил Ригби и вместе с тем показался вполне обоснованным, причем, похоже, ни ему одному. Ответной реплики со стороны святоши Лерри не последовало, как и продолжения немилосердных ударов по люку, отдающихся в голове Ригби тупой, пульсирующей болью.
Постояв еще немного, собеседники сочли за лучшее разойтись в разные стороны и продолжить сторожить, вверенную их защите территорию, по-отдельности и исключительно молча. Зашкаливающий уровень взаимной обиды с легкостью угадывался по громким, отчетливым шагам, словно стремящимся затоптать аргументы противной стороны.
Радостное известие о том, что ритуал все еще продолжается, несказанно ободрило Ригби. Выждав для верности минуту, он осторожно повернул кольцо и незаметно приподнял люк. Как и ожидалось, поблизости никого не обнаружилось. Зато совсем рядом, буквально в шаге от того места, где он скрывался, начиналась деревянная, хлипкая на вид, лестница.
— Славно, — недовольно обозначил свое отношение к новой порции ступеней Ригби, после чего зажал между зубами кинжал и одним рывком выбрался на крышу. Коварный люк не преминул воспользоваться удобным случаем и поспешил встать на место, с тихим хлопком отрезая единственный безопасный путь к отступлению. У Ригби имелись огромные планы на многочисленные ответвления вертикального лестничного тоннеля, но, увы, ничто больше не напоминало о существовании тайного хода. Он был вынужден с досадой убедился в этом, несколько раз проведя ладонью по цельной шершавой дорожке, скрывшей секретный спуск, почище любой кордской картины.
Всего таких каменных подходов насчитывалось шестнадцать, по числу храмовых дверей. Узкие, лишенные перил дорожки, начинались от маленьких угловых башенок, расположенных по кругу храмовой крыши и вели к высокой центральной башне со шпилем. Один неверный шаг в сторону и под ногами окажется невероятно скользкий золотой скат, спуск по которому обеспечит быстрое гарантированное падение с высоты, внушающей уважение даже крылатым Гродарина. От беглого взгляда вниз Ригби едва не замутило, но он сумел взять себя в руки и поспешил скрыться в тени башни.
Глава 13.2 Лестница
Разбираться со стражниками совершенно не хотелось. И дело было далеко не во внезапно нагрянувшем приступе милосердия, и даже не в усталости или ознобе, проявившимся особенно четко в тот момент, когда Злому ветру вздумалось пересчитать все прорехи на его изрядно потрепанном, местами прожжённом костюме. Причина острого нежелания принимать бой, заключалась в том, что, упади с крыши хоть один поверженный противник, как о вторжении злоумышленника моментально узнают все, кто находился сейчас под стенами храма, а за этим непременно последует вполне ожидаемая расправа — жестокая и очень болезненная.
Отмахнувшись от назойливых образов изуверских пыток прядильщиков, Ригби сделал небольшой шаг в сторону и придирчиво оглядел белую лестницу. Опоясывающая центральную башню череда ступеней, не шла ни в какое сравнение с тем бесконечным кошмаром, по вине которого Ригби уже успел проникнуться искренним отвращением ко всем лестницам в целом и персонально кордским — в частности. И все же, что-то в ней не давало покоя, удерживая от немедленного подъема. Продавленные деревянные ступени не внушали доверия, но дело было не в том, что они местами рассохлись и могли развалиться прямо под ним, а в чем-то ином, подстегивавшем интуицию выискивать признаки опасности… Слишком ветхая, невзрачная лестница сильно проигрывала на фоне общего великолепия храма — вот что привлекло внимание Ригби, привыкшего подмечать малейшие странности и несоответствия. Рефлекторная внимательность, не раз спасавшая его от неприятностей, не подвела и сейчас. Стоя у первой ступени, Ригби четко осознавал — необходимо отыскать иной путь на башню, пусть не такой удобный и быстрый, однако безопасный и, не вызывающий безотчетной тревоги. Прядильщики отнюдь не были дураками и раз уж они создали нечто столь безобидное на вид, поместив в самом сердце города, значит от этого стоит держаться как можно дальше.
К несчастью, воплотить здравую мысль в жизнь Ригби не успел. В опасной близости от его носа просвистел арбалетный болт, а очередной зловредный порыв ветра толкнул в спину с такой силой, что Ригби не оставалось ничего другого, как ухватиться за перила обеими руками. Дальнейшие глубокомысленные размышления о возможных последствиях подъема резко превратились из предусмотрительных, в более чем неуместные и даже смертельно опасные. Следовало убраться с линии огня и как можно скорее, пока одному из стрелков не улыбнулась, явно отвернувшаяся от Ригби этой ночью удача.
— Хватай его, Лерри, — заорал здоровенный усатый стражник, спешно перезаряжая арбалет.
— Моя алебарда! — взвыл его худощавый, нервный напарник, пытавшийся в это время возвратить, ускользавшее от него по скату крыши оружие.
— Брось ее, дурень, и немедленно отползи от края, пока ветер и тебя не отправил вслед за ней! — среагировал грозный, но не особо меткий стрелок.
Разумное предостережение старшего стражника пришлось весьма кстати. Не отпрянь Лерри вовремя от края, его бы непременно снесло с крыши.
Злой ветер будто взбесился. Он то свивался вокруг башни бешеным вихрем, снося, выпущенные арбалетные болты, то пихал в спину, пошатывающегося шуттанца, помогая тому преодолевать, тянущую жизненные соки лестницу. Хищные ступени скрипуче визжали и подвывали, отзываясь на каждый новый шаг Ригби. Они безжалостно впивались в босые ступни сотнями заноз, жадно вытягивали кровь, стремясь остановить идущего, но тот молча продолжал подъем, все яростнее сжимая зубами острие кинжала.
Пять ступеней, четыре, три, две… За шаг до цели кровожадная лестница сменила тактику боя — напоследок, кольнула сжимавшие ее перила ладони, после чего резко ухнула вниз, сложившись у подножья башни благонравным карточным домиком. Ригби вовремя отдернул руки, но не успел среагировать на стремительно ускользающие из-под ног ступени. Если бы не очередной воздушный пинок, с размаху впечатавший его тело в ледяную каменную кладку, подлый маневр лестницы определенно завершился бы падением.
Повиснув на локтях, Ригби с трудом разжал зубы, отбрасывая кинжал вперед. Тот с лязгом проехался по дощатому отполированному полу, затормозив на расстоянии вытянутой руки. Ригби дернулся вперед, крепко сжал рукоять и из последних сил вогнал лезвие в пол. Как ни странно, удар практически не встретил сопротивления, раздался лишь сухой хруст. Клинок удачно угодил в стык деревянных многоугольников, составлявших небольшую круглую площадку. Но на долго ли могло хватить такой опоры? Обагрённая кровью рукоять, так и норовила выскользнуть из-под пальцев, в то время как отяжелевшее тело медленно, но верно сползало вниз. Следовало поднажать и выбраться на защищенную от стрелков площадку, вот только сил для последнего рывка уже не находилось. Ригби завис на краю, опустив голову на руки. Цель была слишком близка, чтобы сдаваться, требовалась всего минута отдыха и он бы собрался, но и такой малости ему не дали.
Очередной арбалетный болт пробил ветряной заслон и на этот раз помимо каменного крошева стены стальному наконечнику достался еще и крохотный глоток вражеской крови. Совсем неглубокая царапина на боку — пустяк, не стоящий внимания на фоне остальных ран… Но и этой несущественной мелочи оказалось достаточно, чтобы одним махом усугубить печальное положение Ригби.
Неосознанный рывок в строну нарушил хрупкое равновесие. Скользкая рукоять кинжала вывернулась из-под пальцев, оставив из опор в распоряжении Ригби лишь злосчастный арбалетный болт, надежно пригвоздивший к стене полу его кожаной куртки.
— Помоги мне, и я помогу тебе, — в отчаяние прорычал Ригби, стараясь замедлить падение еще хоть на миг, вонзая обломанные ногти в узкие щели наборного пола.
В ответ на его более чем сомнительное деловое предложение, Злой ветер еще разок крутанулся вокруг башни, хлестнул Ригби по плечам и внезапно стих, чем моментально вызвал порцию брани у шуттанца и слаженный, ликующий клич у стражников. Не сдерживаемые более опасениями за собственные жизни, они сломя головы бросились к главной башне, спеша преодолеть опасные участки над скатами до того, как ветер передумает и решит еще побуянить.
Приближаясь каждый со своей стороны, они не замечали, как в отдалении, напротив того места, где завис обессиливший злоумышленник, закручивается новый вихрь. Он бесшумно вбирал в себя всю доступную пыль, золу и песок. Еще секунда и в метре над каменной дорожкой зависла переменчивая ветряная фигура человека, поблёскивающая в свете факелов золотыми песчинками, насильно выбитыми из скатов храмовой крыши.
Первым делом ветряной дух метнулся к сползавшему по стене Ригби, вцепился в ворот его куртки и резко потянул вверх, игнорируя жалобный треск разрываемой кожи. Вогнанный в стену болт остался ни с чем. Злому ветру хватило всего одного рывка, чтобы Ригби кубарем влетел на защищенный от стрел небольшой пятачок под куполом.
Закончив с помощью, ветряной дух перешел к более привычной забаве — сшиб с ног вначале одного стражника, а затем и другого. Вид жуткого, неотвратимо надвигающегося монстра, привел к моментальному разрыву сердца у Ганта и лишил голоса Лерри, ошарашенно застывавшего в опасной близости от края дорожки. Но и этого Злому ветру показалось мало. Вновь представ воздушной плетью, он беспощадно сбросил с крыши обоих, обернулся подобием человека и с удовлетворением проследил, как стражники сползают по золотым скатам, летят тряпичными куклами вниз и приземляются в толпу напыщенных храмовников. На ветряном лице отразилась злорадная усмешка. Засуетившимся прядильщикам, зрелище показалось таким же занятным, как и ему. Об этом явственно свидетельствовали устремленные в сторону крыши лица, выражавшие такую лютую ненависть, какой бы позавидовали даже самые свирепые сторожевые псы.
Вдоволь отдышавшись, Ригби кое-как привстал на локтях, окинул затуманенным взглядом израненные ноги, перевернулся на живот и со стоном пополз к основанию шпиля, понимая, что подняться без опоры ему уже не удастся. Скользкий, обжигающе горячий шест поддался лишь с шестой попытки. Ригби кое-как выпрямился, прислонился к нему всем телом и поднял голову. Сложное переплетение тонких веревок оплетало шпиль, расходясь во все стороны. Вот оно — сердце защиты храма, протяни руку и коснёшься. Но что толку? Будь у него хоть целый день, отыскать нужные он так и не сумеет, слишком хитры многочисленные петли и узлы. Перерезать их одну за другой — тоже не вариант, помог бы огонь, но его-то с ним как раз и не было.
Промелькнувшее воспоминание о последней спичке, невольно вынудило прищуриться и запрокинуть голову еще выше. Мерцающая сеть веревок освещалась лишь одной огромной масляной лампой, неподвижно зависшей под самым куполом. Она манила своим теплым сиянием, переливалась искристыми стеклянными гранями и всем своим видом демонстрировала гордую неприступность. Дотянуться до нее Ригби не мог…
— Должно быть, гореть заживо будет очень больно… — бесцветным, ровным голосом проговорил шуттанец, решительно стягивая рваную куртку.
Он еще раз внимательно оглядел переплетение веревок, перевел взгляд на огненный шар, набросил куртку на голову, четко понимая, что от нее все равно не будет толка и без промедления выхватил из ножен два последних кинжала. Меткий бросок и лампа летит вниз, ударяется о железную перекладину, раскалывается на куски и со звоном обрушивается на узловатую паутину, удерживающую защитные полотна храма.
Ригби так и не успел броситься на пол или хотя бы поправить сползшую при броске куртку. Молча притаившийся за его спиной ветряной дух, опередил, обратился вихрем, бесцеремонно втянул Ригби, дернулся в сторону, покидая башню, после чего резко вышвырнул отчаянно барахтавшегося пассажира на каменную площадку.
Вслед за очередным удавшимся актом милосердия, последовала быстрая филигранная работа над раздуванием, вырвавшегося на свободу огня. Злой ветер умело направлял языки пламени, расправляясь с их помощью с недоступной его касаниям веревочной сетью. Опадали прожжённые обрывки, расползался причудливый узор и вскоре наземь принялись оседать первые полотна. Шелест тонкой ткани звучал музыкой, как и панические крики прядильщиков, сопровождавшиеся громогласными выкриками стражников, решивших, будто смогут ему помешать. Вдалеке раздался запоздалый топот десятков ног, кордцы спешили подняться по крутой храмовой лестнице, но для этого было уже слишком поздно. Неизбежное падение последнего из защитных полотен, ознаменует их скорое поражение и они прекрасно знали об этом, а не сдавались, лишь из упрямства и жалкой уверенности в былом могуществе столицы, которому совсем скоро собирался наступить конец.
Удовлетворенный результатом поджога, Злой ветер вновь обернулся подобием человека, плавно подлетел к Ригби, присел на корточки и требовательно провел ребром ладони по обращенному в сторону шуттанца запястью.
— Собрание идиотов проходит внизу, здесь — только я, — нахально хмыкнув, пояснил Ригби, прекрасно понимая, чего именно от него хочет дух. — Не думаешь же ты, что я добровольно поделюсь кровь?
Очевидно, о чем-то подобном он и думал, но поостерегся настаивать, оценив как настороженность Ригби, так и устремленный на него прямой, оценивающий взгляд. Гордый смертный не испытывал ужаса и это никак не вязалось с представлением Ловца о нормальной реакции на его требование.
Качнувшись с пяток на носки, дух предпринял новую попытку, изобразив тайное приветствие капитанов берегового братства. Ригби внимательно следил за каждым его жестом и поражался, с какой ловкостью тот проделывает точные пасы, управляя лишь горсткой пыли. Немое послание гласило о желании Ловца принять Ригби в ряды морских разбойников. Ему щедро предлагали принести кровную клятву и занять место у штурвала одного из судов Злого моря.
— Очень жаль, с детства страдаю морской болезнью, — без малейших колебаний солгал шуттанец, наблюдая за тем, как все яростнее закручиваются ветряные плети, составлявшие плащ духа. Тот явно был зол и с огромным трудом сдерживался, но вот он взял себя в руки, наклонил голову к плечу, словно прикидывая что-то, приложил ладонь к сердцу и поклонился, после чего протянул правую кисть ребром, опертым на обращенную к небу ладонь левой руки. Старинный жест мира, братства и вечной дружбы.
— Неужели тебе так нужна моя кровь? Почему бы не забрать силу огня центральной свечи? — серьезно поинтересовался Ригби, слыша, как уже гораздо ближе, чем раньше, раздаются голоса и все нарастающий топот. Совсем скоро прядильщики ввалятся на крышу и прикончат его, а ритуал так и не будет сорван.
Ветряной человек, не меняя позы, медленно кивнул. В любом другом случае Ригби позабавило бы и нелепое предложение Ловца и то, что весь этот фарс разыгрывается прямо под носом у прядильщиков…
— Пообещай, что сорвешь ритуал, — тихо, но очень отчетливо потребовал шуттанец, рывком стягивая окровавленную повязку с правой руки.
Злой ветер подхватил отброшенную ткань, не дав той улететь, и тут же втянул в себя, после чего согласно кивнул и осторожно сжал протянутую в соответствии с традицией руку. Секунду ничего не происходило. Ригби не мог разобраться в ощущениях. Невесомое касание щекотало мельчайшими песчинками, холодило кожу и не оказывало ровным счетом никакого воздействия. Ветряной человек смотрел на него, не предпринимая никаких действий, но вот он подался еще ближе, очертания фигуры поплыли, а легчайшая хватка обернулась настоящим капканом, потянувшим кровь не хуже недавних деревянных ступеней.
Такой чудовищной боли Ригби еще не приходилось испытывать. Отпрянув назад, он попытался вырвать руку, в ответ на что, хватка лишь усилилась. Казалось, вместе с кровью его покидает и сама жизнь. В какой-то момент Ригби не выдержал и заорал, изо всех сил стараясь отпихнуть ветряного монстра. Но куда ему до силы самого Ловца живых чудес, хоть и призрачного? Все попытки оказались тщетны. Удары и пинки проходили сквозь то собирающуюся, то вновь расплывшуюся темную фигуру, не причиняя монстру вреда. Вспомнились слова Клары и то, как она смотрела на него, когда он уходил с кладбища, уверенный в том, что помощь Злого ветра не выйдет им всем боком. Как же он ошибался…
— Ты слишком силен духом, горд и умен, а еще не в меру нагл и не труслив, как для обычного человека, за которого я и принял тебя вначале. Но теперь я вижу, как ошибался. Твоя кровь поведала мне много занятного, друг, — прошелестел ветер, делая особый упор на последнем слове. — Останься здесь и дождись меня. Нам есть о чем потолковать.
Сказав это, Ловец опустил руку Ригби, посидел еще секунду молча, после чего небрежно добавил: — Я действительно рад, что ты все же соизволил вернуться, пусть и в таком беспомощном, лишенном магии, человеческом теле. А что до синеглазой гадюки, умудрившейся пригреться возле тебя, то совсем скоро она сполна поплатится за все, что натворила!
Выпрямившись во весь рост, Злой ветер учтиво поклонился, обратился вихрем и улетел, оставив, еле живого Ригби, лежащим на холодной каменной дорожке и мечтающем лишь об одном — убраться с проклятой крыши и как можно скорее, пока знаменитый дэйлинальский тиран не вернулся и не решил добить его, поделившись напоследок еще одной порцией отборного бреда в духе грифалетских предсказателей.
И словно в ответ на его невысказанное желание, неподалеку раздался тихий щелчок, а за ним и недовольные слова, озвученные до боли родным голосом:
— Вот ты где, мерзавец! Уже успел наворотить дел, не так ли? — бесстрастно поинтересовалась, взбешенная до предела, Клара, после чего добавила уже совсем другим тоном, обращаясь к кому-то постороннему, скрывавшемуся за ее спиной. — Поднять его и переместить в тоннель из которого мы прибыли! — и столько магии было в этом коротком, властном приказе, что даже у Ригби, к которому слова не имели ни малейшего отношения, заломило в висках и потемнело в глазах.
Совсем близко раздавались приглушенные приказы, слышался все нарастающий гомон неотвратимо приближающихся шагов, усиливалось завывание Злого ветра, готовящегося поглотить силу неприступного пламени вечной свечи, а все, о чем мог думать Ригби — это подтачивающее изнутри сожаление, накатившее вслед за осознанием, как сильно он просчитался.
Крепкие руки подхватили его обмякшее тело, дернули вверх и куда-то понесли. Ригби уже не успел разобрать, куда и зачем. Тьма окутала его с ног до головы, позволяя сдаться и перестать чувствовать всю ту боль, с которой ему приходилось справляться на протяжении стольких часов. Ни сил, ни воли, ни даже, быть может, жизни в нем уже не осталось…