Размышляя о странностях и все больше приходя в уныние от количества тел, Тера понуро приблизилась к подножью очередной лестницы и стала озираться по сторонам, надеясь разглядеть еще один выход. Подниматься наверх, толкать необычную, врезанную под острым углом дверь, рискуя угодить в ловушку или, что еще хуже — столкнуться нос к носу с тем, кто приволок ее в это чудовищное место, совершенно не хотелось. Но другой двери в пределах видимости не оказалось, а подходить к исписанным мелом стенам и пробовать простучать их, как в оставленной далеко внизу маленькой темнице, Тере представлялось совсем уж бессмысленной тратой времени и сил.
Сделав глубокий вдох, она неуверенно поставила ногу на первую ступеньку, постояла так, перенося вес с одной ноги на другую, сошла со ступени обратно на песчаный настил и принялась перестраховываться. Для начала — запахнула полы короткого бурого плаща и убедилась, что тот не запутается в ногах, если ей все же придется бежать. Подвернула рукава и обвязала гроздь каменных светляков вокруг запястья. Света они давали достаточно, но не следовало забывать и о другом волшебном качестве — увесистости. Приложить кого-нибудь такой связкой и можно смело убегать, быстро нападающий в себя точно не придет.
Следующей предосторожностью стал вновь вытянутый из ботинка нож. Пользы от не особо грозного оружия, затупившегося о каменные стены темницы, да еще оказавшегося в таких неподходящих руках, было не так уж и много. Зато подбадривал сам факт небезоружности. Да и к тому же, всегда в запасе оставался фактор неожиданности. Вдруг ее чокнутый похититель отправится проверить, как там обстоят дела у беззащитного, новоприобретенного трофея, и будет так спешить, и витать в кровожадных мечтах о будущем экспонате, что не услышит ее и сам напорется на нож, выходя из-за поворота?
Стараясь не думать о том, что будет, если все пойдет далеко не так гладко, как в ее оптимистичном предположении, Тера добралась до последней ступеньки, осторожно толкнула тяжелую, резную дверь и едва не полетела с лестницы, спеша захлопнуть ее обратно. Ухватившись двумя руками за неудобную витую ручку, зеркальщица что есть силы потянула дверь на себя.
— Не хочу становиться чучелом, только не чучелом, пожалуйста, только не таким страшным улыбающимся чучелом… Да как вообще всего в одном единственном несчастном городе могло развестись столько опасных психов? — тихонько подвывала Тера, упираясь для верности в крепкий дверной косяк ногой.
Время шло, ничего нового не происходило. Никто не пытался посягать на внушающую надежду, все еще плотно закрытую дверь. Не бродил наверху, скрежеща, острозаточенным пыточным орудием, обещая расправиться с ней, так же безжалостно, как и со всеми остальными. Неизбежно начало сводить, побелевшие от напряжения пальцы. Предательски задрожали ноги, и все не желали иссякать, хлынувшие в ответ на острый приступ паники слезы. До крови закусив губу, лишь бы не выть от страха, Тера со всей уверенностью собиралась держаться до последнего и не сдавать позиций. Однако хлипкая дверная ручка, больно впившаяся в ладонь в отместку за жестокое обращение, не пожелала принимать участие в ее нелегкой борьбе за собственные жизнь и свободу. Выждав еще минуту для верности, резная деревяшка без предупреждения треснула, вынудив, взвинченную до предела зеркальщицу, переключиться со страха неизвестности на другой, более приземленный — страх упасть с лестницы и свернуть себе шею.
— Да будь ты проклят! Ты и все ловцовы вейнты вместе взятые, а с вами и безмозглые кордские прядильщики, не способные уследить даже за собственным дурацким городом, — воинственно проорала Тера, с ненавистью глядя на безучастную ко всем обвинениям дверь. На последних словах сорванный голос окончательно подвел. Тера натужно закашлялась, схватилась за растревоженное, дико саднящее горло и умолкла. Шея все еще болела, но уже далеко не так сильно.
Как ни странно, неприятные ощущения сыграли на руку, напомнив, что от одного нападавшего ей недавно уже удалось отделаться, хоть и не своими силами. А раз так, то почему бы и со всем остальным как-нибудь не разобраться? Главное только выбраться наружу, туда, где много открытого пространства и есть куда бежать. Бежать к Эйнару, Кларе и Ригби. Только бы у них дела обстояли хоть чуть-чуть лучше, чем у нее самой… Ведь не может же им всем в равной степени одинаково не везти!
Ободренная этой мыслью, Тера уже хотела подняться обратно и толкнуть дверь, как ее посетила новая неприятная догадка. Кем бы ни был похититель, он зачем-то спас ее от морина и что еще невероятнее — вправил вывихнутое плечо, на что Тера в спешке умудрилась не обратить внимания… Но для чего все это? Не многовато ли усилий ради ловли одного единственного потрепанного пленника? Или она настолько редкий экземпляр, что ради ее прибавления к коллекции не грех и с порождением Злого моря сцепиться? А еще эти путы! Неужели под самым носом у прядильщиков свободно орудовал самый настоящий вейнт и никто этого до сих пор не замечал? Или, быть может, она уже не в Корде? Последнее предположение отозвалось фантомной болью ровно в том месте, откуда у мертвецов галереи смерти торчали, зловеще загнутые к верху, крюки.
Постояв на месте еще с полминуты, Тера неопределенно мотнула головой и стала медленно подниматься наверх, так и не придя ни к какому однозначному выводу. С каждой пройденной ступенью, упадническое настроение отодвигалось все дальше и дальше, будто она оставила его на привязи у подножья и по рассеянности забыла забрать. На последней ступени Тера с досадой осознала, что ножа у нее больше нет. Упустила в тот самый момент, когда так глупо позволила себе поддаться панике… Сожалеть было поздно. Нож мог отлететь куда угодно, она это понимала, а потому не стала задерживаться и пытаться отыскать пропажу во тьме. Вместо этого Тера покрепче перехватила связку каменных светляков и с размаху пнула злополучную дверь ногой. По ту сторону что-то упало. Но Тера уже успела исчерпать весь запас страха и даже не обратив внимания на грохот, еще раз уверенно впечатала подошву ботинка в ненавистную дверь. Та с легкостью отворилась.
Глава 19.3 На изломе судьбы
— До зубовного скрежета деятельный, надоедливый ученик ловчего… Вот, оказывается, кто подстерегал меня наверху! Бедняга тоже искал выход, но не рассчитал силы и опрометчиво присел отдохнуть перед крутым спуском, присел и окончательно сдулся… — разрываясь между легкой, отстраненной грустью и беспокойным раздражением, тихонько бубнила себе под нос Тера, попутно нащупывая пульс у невольно напугавшего ее юноши.
В отличие от постояльцев дымного зала, этот был еще жив, хотя надолго ли? Сердце едва билось, да и обширная, кровоточащая рана на лбу не благоволила обнадеживающему прогнозу.
Тера прекрасно помнила, как однажды случайно столкнулась с неуклюжим молодым ловчим на крыше гродаринского дворца публичных судебных слушаний и была вынуждена запустить в того черепицей. Глупец так и не понял, что она спасла ему жизнь, отогнав от прохудившегося участка крыши, и еще долго рассказывал всем и каждому, как отважно и находчиво избежал верной гибели от руки верзилы-душегуба. Прихвастнуть Тарен умел и любил! А еще юноша неизменно вызывал умиление у всех тех, кому посчастливилось не знать его достаточно долго, и самое настоящее раздражение у каждого, кому приходилось терпеть его неиссякаемые вопросы час за часом, изо дня в день. Старшие ловчие перебрасывали незадачливого ученика друг другу, как мяч, но все никак не могли отделаться насовсем.
Бесталанный отпрыск благородного, уважаемого рода, славящегося выдающимися учеными и изобретателями. Пятый сын члена большого Гродаринского совета, не унаследовавший от предков ничего, кроме торчащих во все стороны золотистых вихров и достойного жгучей воробьиной завести, гордо вздернутого орлиного носа. А главное — Тарен был человеком, самым настоящим, лишенным всякого магического дара, открытым, живым человеком, упорно верящим в лучшее, и не желающим поступать наперекор собственному сердцу. Таким он был в прошлом и пока еще оставался в настоящем, но уже не стремился быть в будущем, променяв тернистый путь ловчего на утоптанную дорогу вечности и покоя.
— Похоже, ты наконец отыскал свое громкое дело, Тарен, — печально усмехнулась Тера, легонько сжав еще теплую ладонь перед тем, как подняться на ноги и, скрепя сердце, повернуться к чужому несчастью спиной.
— Как же давно в это мрачное место не заглядывала неподдельная доброта и искреннее сочувствие! Я уж думал, так и умру, не увидев напоследок ничего настолько впечатляющего своей… — прошелестел старческий, бодрый голос со стороны горы бесформенного тряпья.
— Кто здесь? — резко бросила Тера, вскакивая на ноги.
— Всего лишь немощный, позабытый всеми пленник, сожалеющий о судьбе каждого, кому не посчастливилось угодить в лапы безумного фанатика, — со вздохом ответил старик, медленно приподнимая косматую седую голову.
С трудом добиравшегося до него света, едва хватало, чтобы выхватить из темноты всклокоченную длинную бороду, рассеченный крючковатый нос и удивительно ясные, все понимающие глаза. Обряженный в убогие лохмотья старик, восседал на голом каменном полу, как самый настоящий гордый монарх на золоченом троне, и, казалось, совершенно не печалился о громоздких, деревянных колодках, сковавших ему руки и шею.
— Кто сотворил с Вами такое? — подойдя поближе, ужаснулась Тера, разглядев глубокие, кровоточащие порезы на тощих, обтянутых тонкой бледной кожей конечностях пленника.
— Тот, от кого, слабому мальчишке, вроде тебя, следует держаться, как можно дальше, если не желаешь прогуляться за грань раньше отведенного срока! — предостерегающе оборвал надвигающийся поток вопросов старик и тут же, одарив Теру мягким, успокаивающим взглядом, добавил: — Но не бойся и не спеши убегать. До его возвращения еще есть немного времени. Выслушай меня, я расскажу, как выбраться отсюда, а в благодарность ты пообещаешь позаботиться об этом несчастном. Он не побоялся посетить этот страшный дом в надежде избавить Фэррим от великого зла и не должен завершить свой краткий жизненный путь таким жалким образом, — повысив голос, высокопарно пояснил свое единственное условие старик.
— Боюсь, ему уже не помочь, но я могу освободить вас, — взвесив все за и против, резонно предложила Тера, на ходу вытягивая из кармана звонкую связку отмычек.
При виде неизменного атрибута любого уважающего себя вора, пленника заметно передернуло, и он уже куда менее благосклонно оглядел Теру с ног до головы. В глазах его промелькнула досада, а за ней и нечто, весьма напоминающее брезгливость.
— Даже и не думай прикасаться к моим оковам, маленький глупый воришка! Они куда старше и хитрее тебя. Сколочены из живого кордского дерева и зачарованы далеко не самым мирным вейнтом. Никому не под силу снять их без его дозволения, так что не трать время попусту и лучше внимательно послушай, что я тебе скажу.
— Хотите сказать, что Вы так и останетесь здесь, даже не попытавшись бежать? — с изумлением воскликнула Тера, нисколько не обидевшись на резкую перемену во взгляде и тоне старика.
— Это тело слишком истерзано и старо, чтобы требовать от него слишком многого. Побег — дело молодых, — глубокомысленно изрек старик, наблюдая за тем, как Тера неохотно прячет обратно в карман бесполезные отмычки.
— Мне жаль… — опустив плечи, ели слышно прошептала она, глядя мимо собеседника.
— И я благодарен тебе за это! — учтиво склонив голову, насколько позволяли колодки, отозвался старик. — Похоже, Фэррим сильно переменился за время моего заточения, раз самые чистые и светлые души начали доставаться будущим висельникам, а те, что следовало бы отправлять за грань, без суда и сожалений — носителям корон и венцов.
Настал черед Теры скривиться и поджать губы. Сомнительный комплимент в адрес души, нисколько не сглаживал радужного предположения о незавидном финале ее, не так уж и давно начавшейся, жизни.
— Надеюсь, ты не рассердишься на одинокого, измученного старика, если он осмелится попросить тебя о совсем небольшой услуге? — со слабо скрываемым нажимом в голосе, попытался залебезить узник, быстро смекнув, что здорово перегнул палку и вот-вот снова останется в темноте и одиночестве.
— Услуга взамен на сведения о том, как выбраться отсюда? — подозрительно осведомилась Тера, неспешно складывая руки на груди.
От старика не укрылась ее настороженность, но он лишь печально улыбнулся, тут же вынудив Теру устыдиться неуместной вспышке снисходительно-ядовитого тона.
— Увы, но салеманские лекари не корыстолюбивы. Каждый из них рад помочь и по возможности облегчить страдания больных. Низкие, подлые обмены не для тех, с кого довольно и счастливой улыбки, идущего на поправку пациента.
— Прошу простить за грубость и недоверие, — уязвленно пробормотала Тера, вспомнив, что перед ней не очередной ушлый умник из гильдии менял, а лишь бедный кандидат на место в диковинной коллекции этажом ниже.
«Подумать только, у кого-то и впрямь поднялась рука на одного из неприкосновенных светил Салемана. Мало чья магия могла тягаться в своей самоотверженности и бескорыстии с даром истинного целителя. Но вейнтам, разумеется, нет до этого никакого дела», — с горечью подумала Тера, глядя на того, кто так отчаянно старался не выглядеть слабым, даже в таком откровенно скверном положении.
— Покинув мастерскую, свернешь у расколотой статуи Хозяйки Свечей. Пройдешь до середины коридора и увидишь три заколоченные двери. Отвори ту, что справа. Ржавчина уже давно оставила от гвоздей одни лишь присохшие к древесине шляпки. Десять шагов и налево. Ты не различишь его на стене, но там есть проход. Сделай еще десять шагов с закрытыми глазами и очутишься в просторном зале. Сквозь дыру в потолке видно небо… — дрогнувшим голосом с грустью подметил старик. — Дойди до песчаной площадки, обнесенной невысоким каменным ограждением, и отыщи среди прочих единственный черный камень. Им и отмечена та груда камней, под которой скрывается выход из подземелья. Подбери его и сумеешь выбраться, — запинаясь перед каждым последующим этапом мысленного путешествия, медленно, с расстановкой объяснял старик, прикрыв глаза и опустив голову. Было видно, как тяжело ему давались слова. Он будто продирался сквозь разлапистый ельник, оставляя на колючих ветвях частички себя самого.
— Сколько же времени Вы здесь провели, раз успели в точности узнать, как выбраться? И почему не бежали, когда на то представилась такая возможность? — предчувствуя подвох, напряженно осведомилась Тера, бросив опасливый взгляд на тяжело дышащего пленника.
— О, я много раз пытался покинуть это место, — с горечью обронил он, вяло поведя неестественно тощей, морщинистой кистью, и умолк.
Тера не стала торопить его, прекрасно понимая, что так только собьёт с мысли.
— Все дело в красных песках. Они не подпускают к себе тек, кого заклеймил их добрый господин, — наконец дал туманный ответ старик, презрительно усмехнувшись ему одному ведомым мыслям.
— А меня они подпустят? — не скрывая тревоги, быстро спросила Тера, мысленно гадая не поставил ли предусмотрительный похититель и на ней какого-нибудь невидимого клейма.
— Несомненно! Будь на тебе его знак, ты бы сразу почувствовал. Он, как раскалённый уголек, прожигает до самых костей и не утихает ни на минуту, сколько бы лет не прошло с момента клеймления.
— Лет… — сдавленно повторила Тера, представляя какую ужасную жизнь вел несчастный целитель со дня водворения в колдовском могильнике сумасшедшего вейнта-коллекционера. — О чем Вы хотели попросить?
— Ты не обязан выполнять мою последнюю просьбу, если не хочешь, — спустя минуту серьезно предупредил старик. — Но, если все же решишься, сними мой старый браслет и надень на левое запястье того несчастного юноши. Обратной стороной узора к венам… Я хочу, чтобы он выжил и мой добровольно отданный дар непременно поможет ему в этом.
— А что будет с Вами, после того как я заберу браслет? — забеспокоилась Тера, прекрасно понимая, что за всякое чудесное исцеление приходится платить.
— Моя душа наконец-то обретет свободу и покинет, опостылевшее ей слабое тело. Истает память о былых мучения и больше ни одна капля моей крови не послужит во благо замыслов того, по чьей милости все мы здесь очутились.
— Наверное, так будет лучше… Я сделаю то, о чем Вы меня просите, — судорожно вздохнув, нарочито бодро согласилась Тера, садясь на корточки возле скованного колодками пленника.
Простенький на вид серебряный ободок выглядел, как самая обыкновенная, дешевая побрякушка, каких много на прилавках приморских торговцев разнообразной мелочевкой. Тера осторожно сняла браслет с высохшей, костлявой руки целителя, стараясь не задеть свежий порез и не причинить еще большей боли. Оказавшись в ее руках, браслет слабо блеснул и чуть заметно потеплел. Пусть и отдаленно, но зеркальщица ощутила в вещице слабое биение незнакомой магии. Бросив быстрый, беспокойный взгляд на притихшего старика, Тера поспешила к Тарену, надеясь, что дар целителя еще не успел испариться, устремившись вслед за духом, отходящего салеманца.