Они встретились на балконе усадьбы. Мелинор не изменял своему имиджу, а Аме приходилось скрывать сталь за длинным плащом с меховым воротником. За прошедшие годы между патроном и протеже разыгрывались несколько драм, в каждой из которой девушка была жертвой. Она хотела внимание от наставника, но получала лишь безразличие. Ей казалось, будто у него нет сердца, словно он и не живой вовсе.
Вот и сегодня, Мелинор имитировал эмоции, но едва ли он был откровенен. Рассматривая снующих по площади людей, они разговаривали на тему очередного сердца Матери. По данным одного из агентов, семечко находится у барахольщика, и он уже нашёл покупателя среди городской знати. Некая Шиён ко Субору намеревается выкупить искомый культом артефакт. Этого нельзя было допустить.
— Аме, твоя задача всё та же: заполучить сердце Матери, — цепкий взгляд Мелинора выловил старика из толпы; он указал не него пальцем — Это возница Шиён ко Субору. Думаю ты понимаешь, что нужно делать.
Аме понимала, и от этого ей стало дурно.
***
Сегодня Шиён ко Субору проснулась рано. Ей требовалось встретить «человека в сером», а потому, она не могла себе позволить залёживаться в постели как это обычно бывает.
— Себастьян, экипаж мне и поживее! Вели запрячь его белоснежными жеребцами! — крикнула Шиён, позволяя прислуге застёгивать корсет.
Девушка привыкла одеваться с шиком. Её наряд — тёмное платье, пестрил блёстками словно звёзды на ночном небе. Свой туалет Субору кончала шляпой с алым пером — подарком царицы фениксов за вклад в военную компанию. Она очень кичилась этим пёрышком, и старалась, чтобы каждое проходящее мимо существо непременно обратило на него внимание. ≪Они должны считаться со мной!≫ — восклицала юная графиня.
Прежде чем сесть в экипаж, Шиён оставляла некоторые приказы дворецкому Себастьяну, чья физиономия никогда не выражающая ничего кроме скуки, была красноречивей тысячи слов. Впрочем, несмотря на этот недостаток, мужчина был талантливым дельцом, галантным кавалером и просто хорошим человеком. Он поступил на службу графине четыре года назад, когда строительства столицы Гикат подошло к концу и с тех пор ежедневно выполняет тысячу и одну обязанность, от самых сложных до незначительных пустяков.
— Ты всё запомнил? — с нажимом спрашивала хозяйка, словно желая уличить в чём-то.
— Да госпожа, мне велено сегодня: спросить пошлину с крестьян, предупредить фермером о новом корме, и справится о состоянии Её величества царицы фениксов.
— Славно, ты всё запомнил. Можешь подарить царице моё лекарство. Кажется она слегка простудилась.
— Как будет угодно, — дворецкий почтенно поклонился — Перенести вашу игру в крикет?
— Ах, точно, я совсем забыла… Нет, не стоит. Я справлюсь за сегодня, и завтра мы с царицей славно покутим. Эй возница, трогай! Трогай быстрее я опаздываю!
Себастьян закрыл дверь, и экипаж с шумом двинулся по улочкам Цыпаграда — столицы королевства Гикат. В верхних районах, где проживала Шиён находились богатые дома знати, а ближе к выезду тянулась вереница жилищ ремесленников, и только за городом сновали бедняги день за днём работая в поле. Зачастую этими бедняками, оказывались пленники разорившиеся во время вторжения. Оставшиеся в одних портках, они вынуждены жить под гнётам захватчиков.
Рядом с Таканаши Киарой — владычицей Цыпаграда, сидели такие, как Субору, то есть существа желающие набить брюхо и карманы, не думающие о проблемах населения. Сама правительница с холодом относилась ко всем, кто не имел пёрышки и мягкое пузико; такие индивиды казались ей монстрами, чем-то чего не должно существовать. Она их ненавидела. Исключением же становилась Шиён, ставшая любимицей царицы из-за своего скользкого змеиного нрава.
Используя всю свою спесь, Субору втёрлась в доверие к госпоже Киаре и менее чем через год, уже занимала стул подле правительницы. Это была великая честь, дававшаяся не каждому. Кроме того Таканаши наделила фаворитку своим уделом, передав в управление провинцию Ко-сек.
Чтобы поддержать свой статус, Шиён решила сделать царице подарок. Она связалась со скупщиком, и испросила нечто удивительное. Ответ её заинтересовал. ≪Ах, что же это может быть? ≫ — гадала девушка поторапливая возницу.
Лошади не жалели сил, и вскоре экипаж остановился на перекрёстке дорог. Дверца открылась, и незнакомец-карлик в сером плаще с накинутым на голову капюшоном, забрался внутрь. Шиён была обескуражена, но подавила эмоции и прохладно встретила гостя:
— Вот и вы. Как и договаривались.
— Моё почтение госпоже Шиён ко Субору.
— К делу достопочтенный. У меня нет времени на пустые разговоры, — девушка тронула перо, как бы показывая свой статус.
— Прошу взглянуть, — незнакомец изъял из внутреннего кармана сияющий камушек — Это чудодейственная вещица, способна лечить от болезней, воскрешать умерших…и она тёплая.
— Ха, тёплая, то же мне нечто удивительное.
— Клянусь госпожа, это самая редкая вещица которую видел свет, — незнакомец бережно сжал её в кулаке, хитро прищурился — Возможно бесценная…
≪И этот негодяй, смеет говорить о цене! Вот жулик! Да разве на любимой царице экономят? Ну уж нет, пусть назовёт эту ничтожную цифру. Я заплачу любую сумму, чтобы порадовать госпожу Киару. Ох, я сказала госпожа Киара, вместо Её высочества Таканаши Киара. Как это интимно звучит! ≫
Скупщик был не пальцем делан, и заломил очень высокую цену. Он отлично сыграл на самолюбии Шиён, и набил свои карманы звонкими куритами.
— Отличная сделка госпожа! Прощайте!
От дельца и след простыл, а Субору принялась рассматривать покупку. Это был светящийся шарик; тёплый и словно пульсирующий изнутри. Он приковывал внимание, словно гипнотизировал. Поддавшись этому магическому воздействию, графиня не заметила, как экипаж тронулся. Она высунула голову в окошко дверцы, и со страхом поняла, что они едут в сторону ущелья, через который пять лет назад гнали рабов люди в балахонах.
— Эй баламошка, ты куда едешь?! А ну немедля развернись! Развернись кому говорят! Розгами давно не получал? Так я тебя…
— Заткнись, — ответил женский голос; экипаж набирал скорость.
Шиён стала рыться под сиденьем; под одним из них должен быть спрятан пистоль на случай чрезвычайных происшествий. В следующее мгновение девушка нащупала лакированную рукоять, высунула руку из окошка и испуганно вереща спустила курок. Бабах! Облако дыма, запах пороха, испуганный вопль стреляющей.
Лошади заржали, экипаж накренился. Лже-возница слетела с козел, чертыхаясь, с трудом удерживая вожжи. Взволнованные жеребцы взяли в сторону, сбежали с дороги протаптывая себе путь через заросли кустарника.
Одно из колёс экипажа слетело, ось расшаталась. Бам. Бам. Бам. Он подпрыгивал словно камень пущенный по воде, трещал готовый вот-вот развалится на части. Лошади мчались вперёд не разбирая дороги, лавировали между деревьями, объезжали ямы и бугры. В их ржании было что-то дикое, неестественное, из губ вырывалась пена, глаза безумно сверкали.
Впереди находился склон. Стоило жеребцам вступить на покатую поверхность, как тут же их копыты заскользили; не в силах удержать равновесие, они повалились на бок утягивая с собой экипаж. Падение выдалось долгим…
***
Аме посчастливилось отпустить вожжи незадолго до падения экипажа. При падении, она потеряла сознание больно ударившись головой. Когда девушка очнулась, поняла, что её ужасно мутит. Всё тело болело, из виска сочилась кровь обильно стекая на лицо, левую ногу пронзали чудовищные боли. Больших трудов ей стоило подняться, и ещё бо́льших спустится со склону.
Первое, что бросилось ей в глаза были покалеченные лошади. Одна из них свернула шею, вторая отделалась тяжёлыми переломами, и безуспешно пыталась подняться. Ей Аме подарила удар милосердия. После этого стала осматривать то, что осталось от экипажа. При падении он здорово пострадал, и ещё больше пострадали пассажиры. Шиён Субору была мертва; на застывшей физиономии покоился нерождённый крик.
— Ещё одна семечка в моей коллекции.
Аме забрала сердце Матери, но уходить не спешила. Ей нужно было отдохнуть…