Майя Бортеас, высокая женщина в бурнусе и жутковатой маске, медленно шла по заполненной праздным народом длинной улице зой-базара. В цехе был праздник, повсюду смеялись и обнимались друг с другом убогие, но счастливые люди. В отсутствие Пегаллоса и его людей, дикие жители канала, тоннельные крысы, захватили в цехе власть практически без потерь. Теперь они праздновали, да с таким размахом, что на высокую женщину никто не обращал никакого внимания, а мягкие подошвы ее сапог липли к влажной от разлитого на улицах вина.
Здесь Техея из Ортеан не было, это понял бы любой из идиотов-гвардейцев. Если он и был здесь, если устроил все это, то уже ушел прочь, и, вероятно, отправился к узловой станции чтобы поймать проходящий мимо поезд. Но сразу отправляться туда Бортеас не спешила — нужно было разобраться с местными проблемами, это был ее долг как Архитектора, одного из правителей Плиоса. К тому же, сложившаяся ситуация открывала перед ней интересные возможности для расширения сферы влияния.
Бортеас быстро поняла, что если в этом цеху и есть телефонная линия для связи с другими цехами, то она должна быть протянута где-то в доме местного господина — узнать его было несложно, такие люди любят показушную роскошь, помогает им напоминать людям о богатстве и силе, которые на деле ничего не стоят. Майя быстро, едва не переходя на бег, прошла к разграбленному богатому дому, вокруг которого виднелись разбитая деревянная мебель, разорванные ковры и пьяные в стельку дикари. Празднуйте, празднуйте, господа. Сегодня ваш день. Завтра — видно будет.
Внутри картина была еще печальнее, чем снаружи. Стены дома, местами белеющие ровными квадратами в тех местах, где висели узорчатые ковры, были теперь исписаны похабными словами, идиотскими лозунгами и стишками, обблеваны и обоссаны. Культуры и самобытности этому народу не занимать, Бортеас даже чуть улыбнулась, читая один из стишков:
Пегаллос, фаллосов любитель,
Решил сходить в поход.
Но получил поработитель,
Ссанины полный рот.
И подобного "искусства" здесь было великое множество — весь дом исписан чем-то подобным, словно те, кто пришли сюда, соревновались в том, кто придумает и напишет самый неприличный, самый глупый и оскорбительный памфлет. Но все это было не столь интересно Архитектору — она-то видела такое уже много раз, на ее век выпало множество таких вот мелких "восстаний", спонсируемых, правда, в основном теми же самыми Архитекторами. Действовали правители тонко, редко лично вмешиваясь в какие-либо вопросы, а вместо этого просто меняя тот самый неприятный баланс сил в ту или иную сторону в зависимости от сложившейся ситуации. Позже тех, кто не оправдал ожиданий, можно будет сместить кем-то еще — власть циркулировала в подземельях Плиоса как воздух по лабиринтам вентиляционных систем, и одним только Архитекторам был известен смысл той или иной перестановки.
Мальчишка же, за которым гналась Майя, был иным. Это была та сама неизвестная переменная, которая вносит хаос в строгие, хоть и запутанные планы правящего класса. Разумеется, об этом черном цехе знали еще с момента его создания, ничего на Плиосе не делается без ведома Архитекторов, и в ближайшее время не планировалось ликвидировать эту нелегальную ячейку — работорговля была выгодна всем, как бы ни было неприятно это признавать. Всем, кроме рабов, разумеется. А Техей, странный мальчик с психическим заболеванием, просто взял и разрушил здесь все. Зой-базар больше не существовал, теперь здесь были немытые, убогие толпы, с которыми нужно было что-то делать. Бортеас нащупала на стене скрытый круглый вход кабеля телефонной линии, замурованного в бетонной стене. Пегаллос не был дураком, умел прятать такие вещи от посторонних. Хотя, судя по последним событиям, у него была крайне дрянная агентурная сеть — до того, чтобы напасть на аэромантов ни один знающий человек бы не додумался.
Майя воткнула в разъем кабель устройства связи, открыла крышку и стала набирать длинный, известный одним лишь Архитекторам телефонный код для связи по специальному, выделенному каналу ее ячейки. Это был, кажется, третий или четвертый такой канал — предыдущие вскоре начинали прослушивать другие Архитекторы, о чем Бортеас, разумеется, знала и подкидывала им ложную информацию время от времени.
— Слушаю, госпожа, — раздался на другом конце мягкий, приветливый голос телефонистки.
Девушка в больших, глухих наушниках сидела в аппаратной. Ее задачей было лишь переключать кабели на огромной стене с кучей разъемов, дабы соединять Майю и ее людей с нужными номерами.
— Киру, — коротко сказала Архитектор.
Девушка тут же вынула один конец проводка из одного разъема и вонзила в другой. Где-то в скрытом от посторонних глаз убежище Бортеас — многоуровневой базе с экранирующими сплавами в стенах, дабы она была не видна даже на планах внутри атласов, которые сканировали Плиос при помощи широкой сети акустических башен — зазвонил алый, как артериальная кровь. Трубку почти сразу же подняла жуткая женщина-аэромант, сидящая в одиночестве в тесном, заставленном стеллажами с папками и бумагами кабинете. Сейчас на ней не было противогаза, она медленно водила ладонью по практически лысому черепу с коротким рыжим ежиком волос и улыбалась, бегая зелеными, хитрыми глазами по очередному отчету.
— Да, сестренка? — с широкой улыбкой ответила она на звонок.
— Зой-базар. Изучала?
— Ммм… Да, помню, мне докладывали! Что тебя интересует?
— Чья юрисдикция?
— Секундочку!
Кира положила трубку телефона на стол и вскочила с места, принялась быстро, привычно бегать взглядом по огромному количеству папок. Наконец, найдя нужную, она придвинула к стеллажу стремянку, взобралась на нее и осторожно вытянула папку наружу. Бросив ее на стол, она снова подняла трубку и принялась перечислять:
— Зо-зо-зо… Зохем, Зоберей, Зоафим… зой-базар! Ой, а почему с маленькой?
— Это не название, — пояснила Архитектор. — А функция. Что с юрисдикцией?
— Не наша, это территория Ноя.
Бортеас нахмурилась. Выходит, она уже находится на чужой территории. Занятно, потому как она не могла вспомнить момент, когда границы ее сферы влияния переместились так близко к основному производящему цеху.
— Организуешь мне небольшую операцию, Кир?
— Конечно! — рыжая аж подпрыгнула на месте от радости. — Кого убить?
— Никого, — Майя невольно улыбнулась под маской. — Нужно тайно вывезти отсюда всех, кого здесь найдете. Подчеркиваю — всех, свидетели не нужны. И вниз всех, на раскопки. Поняла?
— Поняла! — громко, радостно ответила глава тайной службы. — Сестренка, сестренка! А когда ты..?
Договорить Кира не успела — в трубке послышались гудки, Майя выдернула шнур из разъема в стене. Спрятав устройство под одеянием, она вышла наружу и направилась к выходу из цеха так же быстро, как пришла сюда, обдумывая произошедшее. Где-то в глубине души ее искренне гложило неописуемое, нерациональное чувство жалости к этим людям — судьба была с ними жестока и несправедлива, это факт. Но, с другой стороны, она понимала, что ее долг — придерживаться общепринятого плана по сокращению потребления ресурсов планеты. Архитекторы надеялись в конечном итоге полностью избавиться от потребляющих цехов, то есть таких поселений, производство и общая польза которых были значительно меньше ресурсов, которые они потребляли. Зой-базар в этом смысле не подходил ни под категорию потребляющих, ни под категорию производящих, так как не производил ресурсов, но и бесполезным не был — отлов диких был критически важным для выполнения плана, так как они представляли собой неизвестную долю потребления ресурсов на Плиосе. Цеха можно подсчитать, можно провести перепись, увидеть показания расходов тех или иных ресурсов, но вот диких, что прячутся, словно крысы, по тоннелям сложно было хоть как-то учесть. Совет решил учитывать их как десять процентов дополнительных трат, однако в реальности цифра могла сильно отличаться, да и разброс в показаниях был слишком большим, чтобы провести какую-то адекватную оценку. Решение было одно — отловить, посадить в цеха, дать работу. Ну или, как было в случае Майи, отправить вниз, в кишащие мутировавшей флорой, затопленные углекислым газом древние цеха, искать нечто, в существование чего не верили даже Архитекторы.
Когда женщина почти добралась до внешних ворот, жалких и бесполезных, ей на пути встал пьяный одноглазный мужчина. В одной руке у него была початая бутылка вина, в другой — ржавая железная дубинка. Он неприятно улыбался, взирая снизу вверх на мрачную фигуру в бурнусе.
— А куда это вы… ик!.. Уважаемая, намылились?
— Прочь.
— О-о-охо-хо! — хрипло, кашляя, засмеялся мужчина. — Да я знаешь кто такой? Да меня сам Белый наставил! Сказал и-иди, иди туда, захвати… А тут бац, и жирный пропал! Ик..!
— Прочь, я сказала, — повторила Бортеас, под одеянием положив руку на оружие.
— А то то? — Гарт, бродяга, прищурился. Он поднял перед собой железную дубинку, угрожающе ей поигрывая. — Ты че, враг революции, или как? За рабами приехала, с-с-сука?
Времени задерживаться здесь еще дольше у Бортеас не было. Нужно было спешить, перехватить мальчишку, пока он не ушел еще дальше. Все еще можно было успеть договориться с Ноем, остановить движение поездов и настигнуть Техея. Женщина одним резким, слишком быстрым для ее высокого роста рывком метнулась в сторону пьяницы, минуя преграду из ржавой дубинки. Нож в ее руке блеснул в свете разноцветных огней, вонзившись мужчине в горло, прямо под кадыком. Так же быстро женщина вынула клинок из сочащегося кровью тела, поморщившись от омерзения, когда капли крови попали на ее рукав.
— Да твою ж мать… — взодхнула она, оглядываясь.
Убийства не заметил никто, кроме парочки трясущихся от страха подростков с убогим оружием, стоящих у ворот. Бортеас грозно посмотрела на них, одним взглядом давая понять, что, при желании, она может в одиночку перебить всех и каждого, кто осмелился бы бросить ей вызов в этом цеху, и мальчишки верили в это. Архитектор быстро вытерла нож об одежду убитого и спрятала его в ножнах под одеждой. За воротами ее уже ждал мотоцикл-вездеход, на котором она по магистральным тоннелям добралась до зой-базара. Женщина села на него, откинув плащ, на ней были удобные, с множеством карманов узкие брюки, широкий кожаный ремень с парой поясных сумок, удобная тканевая куртка, расшитая узорами, напоминающими искусство петрамантов, а под ней — заправленный в брюки мужской хитон. Смахнув с лица непослушную прядь светлых, седеющих волос, женщина завела мотоцикл — стальной зверь под ней приятно зарычал, и когда она сорвалась с места, скрипя колесами, обдал двух юношей на воротах густым, черным облаком выхлопных газов, сверкая в темноте красным габаритным огоньком.
Звук рычащего мотора эхом отражался от жестяных стен вентиляционного тоннеля — широкого, извивающегося многоуровнего лабиринта, то и дело оканчивающегося то опасно вращающимися лопастями, то решеткой, ведущей в какой-то заброшенный цех, то наглухо заваренным ходом. Техей вздрогнул, взглянул наверх. Не-Кай же оставался спокоен, уверенно шел вперед, лишь изредка останавливаясь чтобы вспомнить нужное направление. Он много раз слышал, как звуки цехов разносятся по вентиляции — именно поэтому лучшие шпионы получались именно из аэромантов.
— Дальше шахта, наверх метров сто, — он обернулся, обращаясь к Техею. — По лестнице. Под сильным ветром. Можно быстрее, но опаснее.
— Как? — спросил Техей.
Не-Кай потянул за скрытый шнурок в черных одеждах Техея — между ног и мышками ощутимо натягивалась ткань, превращая костюм в одно сплошное крыло.
— Да ты издеваешься, — тихо проговорил альбинос. — Я же в лепешку разобьюсь.
— Скорее всего, — пожал плечами не-Кай.
Сейчас ему было не до споров. Все его мысли были заняты странным противоречием, которое ломало всю сложившуюся в его голове картину мира.
С одной стороны, Техей нарушил, пожалуй, все правила, которые мог нарушить. Он шумел в храме, и шумел намеренно, с целью именно создать шум, противился воле иерии, ломал собственность храма и покушался на жизни его братьев и сестер. С другой — самоотверженно защищал его, совершенно незнакомого ему человека, отдал ему свою кровь, по словам видевших это, не раздумывая ни секунды. Ясно было одно — не-Кай обязан ему жизнью, и долг этот отдать от собирался сполна, а уже после этого мог воздать Техею и за его прегрешения. В любом случае, сейчас Техея нужно было вывести к станции и сопровождать, пока не представится возможность вернуть ему долг.
— Ну и что, ты доверяешь ему? — звучал в это время голос в голове Техея. — Тебе было сказано, не верь никому. Ты уже чуть не поплатился за это мужской честью, а теперь без раздумий идешь за религиозным фанатиком при том, что навлек кучу проблем на его храм.
— Да-да! — вторил другой голос, перебивая остальные, что шумели в голове. — Наивный, глупый мальчишка! Самое время закрыться в себе, стать подозрительным и асоциальным! Нахер социальные связи, в топку друзей, даешь депрессию и тревожность в массы!
— Массы! — подхватил третий. — Массы-биомассы, творожно-молочные массы!
Техей едва удержался, чтобы не застонать. Так долго не было приступов, и тут нате — снова чужие, больные мысли лезут в голову. Да он даже слова их не все понимал!
— Подожди минутку, Кай… — вздохнул мальчик, оседая на пол вентиляции.
Нужно было перевести дух. Что-нибудь посчитать. Посчитать, да. Какую там формулу он видел, когда спал в последний раз? Кажется, опять что-то, связанное с треугольником и звездой. Вроде бы, твердый разум там был, или что еще..?
Мысли путались окончательно. Попытка что-то подсчитать, решить в уме сложное, бредовое уравнение лишь больше утягивала разум Техея в пучину ненормальности. Ему вдруг стало трудно дышать, начался приступ клаустрофобии, все чувства в теле кричали ему, что он не должен здесь быть, что ему надо наверх, наверх..!
— Наве-е-ерх..! — простонал он, прикрыв глаза.
Не-Кай понял эти слова прямо, без подтекста. Он еще никогда не видел людей, которых мучил бы их собственный разум, и потому подхватил Техея под руку, помог ему встать и, позволяя опереться на себя, повел его дальше по освещенному лишь небольшим фонариком тоннелю.
— Твой аппарат будет мешать крылу, — прошептал не-Кай. — Нужно будет его оставить.
— Нет! — вдруг громко, шумно вздохнул Техей. — Нельзя! Я без сварки… без сварки, как…
Не-Кай взглянул на него, едва различая лицо сверстника в полумраке. Выглядел Техей крайне паршиво — вроде ничего не изменилось, но как-то резко он осунулся, взгляд стал, как у бешенной собаки, разве что пена изо рта не идет. Будто бы мальчик чего-то очень сильно боялся, только не-Кай не понимал чего, ведь Техей до этого спокойно гулял по узким тоннелям, да и даже подражателей не испугался. Словом, для аэроманта альбинос оставался странной загадкой, которую он никак не мог разгадать.
— Я хочу рассказать другим храмам о том, что ты сделал, — думая так его успокоить, не-Кай начал разговор. — Уже была теория о том, чтобы слепить подражателей звуком, но иерии не давали на это добро. Ты подтвердил гипотезу, теперь можно продвигать эту идею на твоем примере.
— Это хорошо? — устало, измученно спросил Техей.
— Время покажет, — мудро, коротко ответил не-Кай. — Но я думаю, что нам давно нужно было что-то новое.
После этого короткого, но отвлекающего от болей в голове разговора они шли молча, гремя жестяными стенками вентиляции, сминающимися под ногами. Где-то впереди слышался гул работающего вентилятора, перегоняющего свежий воздух наверх, где он будет распределен по различным цехам, по ногам ощутимо прокатился сквозняк. Вентиляционный тоннель закончился колодцем, похожим на тот, из которого лезли дышащие углекислотой существа, но ступеней здесь не было, а внизу на полной скорости вращались громадные, проржавевшие лопасти. Вверх по колодцу поднимался мощный поток воздуха — Техей протянул ладонь наружу, и ее тут же отдернуло вверх, по движению ветра. Если бы он умел держаться в воздухе на костюме-крыле, то, наверное, действительно смог бы быстро подняться наверх, а так…
Не успел он и пискнуть, как не-Кай отстегнул пояс и стянул с плеч альбиноса ранец с батареей и газом для плазменного резака. Аэромант резко дернул за шнур, руки и ноги Техея сами, по велению костюма, стали топорщиться в стороны. Прежде, чем Техей успел даже подумать о том, как гигантские лопасти перемалывают его кости, разрывают плоть и мучительно его убивают, не-Кай с силой толкнул мальчика вперед — он закричал, но коротко, потому как встречный ветер огромной силы мешал даже выдыхать углекислый воздух из легких, не то что кричать.
"Говнюк!", — только и успел подумать Техей, зажмурившись.
Тело рефлекторно хотело сжаться в маленький, защищенный комок, рефлексы кричали петраманту, чтобы он выставил руки и ноги вниз, чтобы приземлялся на них, но не-Кай, подлетевший к Техею, резко ударил его по рукам, заставляя раскрыть их как можно шире.
Оба мальчика взмыли вверх, ветер бил в лицо, уши закладывало от резкого, неестественного перепада давления — Техей сглотнул, и внутри черепа послышался щелчок, боль прекратилась. Поток воздуха нес его вверх, вдвоем мальчики уровень за уровнем преодолевали жилые комплексы, производственные цеха, крематории, склады… Все выше и выше, оседлав норовистый Плиосский ветер.
Рядом с мальчиками, на наспех состряпанном парашюте из черной ткани, вверх поднимался тяжелый ранец-сварка с поясом. Не-Каю было крайне сложно маневрировать туда-сюда, чтобы подталкивать Техея и ранец поближе друг к другу, не давать им отдалиться слишком далеко. Ему крайне не хотелось из-за ошибки оказаться перед выбором кого спасать, Техея или его драгоценное оборудование.
Тяжелее всего было понять, куда именно нужно залететь, чтобы не пропустить свой тоннель. Не-Кай вглядывался в цифры, нарисованные на бетоне оранжевой, облупившейся краской, вчитывался в буквы, которые проносились мимо него со страшной скоростью. Поверхность была все ближе и ближе, а нужного вентиляционного тоннеля все не видать.
Вот он! Только-только пронеслись мимо него, слишком высоко! Не-Кай, расправив крылья, взмыл вверх, догоняя Техея, который начал получать удовольствие от полета. Альбинос забылся, натянул маску на лицо и радостно вопил на весь колодец. Теперь не-Кай, взлетев выше него, камнем упал ему на грудь, рукой хватаясь за ранец, и юноши полетели вниз, все быстрее и быстрее под истошные, полные ужаса крики Техея.
— СТО-О-ОЙ! — кричал он, но не успел даже понять что происходит, как не-Кай оттолкнул его в сторону и Техей кубарем, гремя листовым металлом, влетел в один из тоннелей.
Следом за ним в вентиляцию грохнулся тяжелый ранец, а еще спустя несколько секунд осторожно, почти бесшумно влетел не-Кай, тут же складывая крылья.
— Ты ненормальный! — завопил Техей, чувствуя, что лишь чудом не обмочился.
— Пошли. Станция близко.
Не-Кай даже не взглянул на Техея, лишь уверенно, быстро пошел дальше, оставив альбиноса в одиночестве на самом краю тоннеля. Петрамант в ужасе отполз от края, чтобы ненароком не свалиться обратно в колодец, и, подняв ранец, побежал вслед за не-Каем, думая про себя:
"Ненормальный. Ненормально крутой."
Юноши, впрочем, и не подозревали, что на станции уже затевалось неладное. Здесь всегда было людно — кочующие люди стекались сюда со всего макрорайона чтобы сесть на поезд и куда-то добраться, и большинство, разумеется, делали это без билетов. На этой станции проходили, сортировались и собирались как пассажирские, так и товарные составы — первые от вторых, впрочем, не сильно отличались, так как возили людей в тесных, зарешеченных вагонах без каких-либо удобств, как когда-то возили скот. Зато бесплатно, никто даже не пытался требовать плату за проезд — такое считалось за подрыв экономических и трудовых течений, так как на таких поездах часто перемещались торговцы со своими грузами и простой народ, который нашел себе место в другом цехе. Даже среди плебеев, как-никак, бывали уникальные специалисты, которых желали видеть в других цехах.
А были и вагоны побогаче, для тех, кто может их себе позволить. Это, правда, работало кое-как, явно не так, как задумывалось, ведь плата за проезд была фиксированной, установленной советом Архитекторов, и измерялась в серебряных драхмах — официальной валюте Плиоса. Проблема в том, что при околосоциалистическом строе цены на товары и услуги строго регулировались все тем же советом Архитекторов, из-за чего позволить их себе мог, в теории, любой, но их просто не было в наличии. Дело в том, что любые товары, даже те же самые билеты на поезд, выкупались спекулянтами черного рынка, и торговались за платиновые комматии, выпускаемые центральным (и единственным) банком Плиоса. Формально, банк был подчинен Архитекторам и по бумагам вовсе не выпускал никаких комматий, а лишь чеканил красивые железные драхмы, но по факту влияние банкиров было настолько велико, а их валюта настолько ценна во всех слоях общества из-за дефицита ресурсов, что ЦБ представлял собой силу, с которой считались даже Архитекторы. Никто не хотел падения и без того шаткой экономической системы, и поэтому власти приходилось закрывать глаза на то, что официальная валюта используется, в основном, разве что для игры в цинтак — вышибание монеток со стола другой монетой.
Все эти вещи, разумеется, держал в голове мужчина, что медленно, размеренно вышагивал рядом с внезапно нагрянувшей Бортеас. Второй Архитектор по имени Ной, мужчина в годах, но крепко сложенный, отдающий предпочтение удобной одежде, нежели дорогим эллинистическим костюмам, знал цену своему бизнесу — не просто так ведь во всей округе разом обвалились все параллельные тоннели железных дорог, не задев при этом те, что шли к его узловой станции. Этот человек годами нарушал движение поездов в этом регионе Плиоса, чтобы все составы, идущие на восток, к пищевым цехам и Корилоисовой расщелине, так или иначе проходили через его личную станцию. Теперь он был хозяином этого шелкового пути, и его дружба стоила очень дорого — это знали и понимали все Архитекторы, что имели какие-либо дела в этом регионе.
— То, о чем ты меня просишь… Это же уму непостижимо, Майя, — он умело притворялся, что не желает помогать не потому, что ему это невыгодно, а чисто по этическим соображениям. — Столько поездов задержится, столько грузов не придут вовремя, к тем, кто в них нуждается…
— Ной, прошу тебя, — вздохнула, закатив глаза, Майя. — Давай не будем устраивать этот театр. Я обратилась к тебе потому что знаю, что мы сумеем договориться.
— Конечно сумеем, — Ной кивнул и принялся вспоминать донесение своей разведки. — Как его бишь…
— Техей из Ортеан.
— Да-да-да… Техей, мальчик. Конечно, договоримся. Мне нужен он.
Бортеас со злости плотно сжала челюсти вместе, скрипя зубами.
— Это невозможно, — процедила она.
— А я думаю, Майя, что здесь я устанавливаю цену, — мягко осадил ее Ной. — Мне нужен мальчишка. За ним по пятам следует сама смерть, ужасные разрушения. Хочу лично разобраться с ним, чтобы у людей был пример того, что случается с теми, кто мутит воду на моей земле.
Бортеас знала — Ной и не подозревает о том, какая сила находится в руках мальчика. У всякого Архитектора имелся атлас — древняя технология, которую не удается повторить никому уже на протяжении сотен лет. Устройство, способное раскрыть все секреты Плиоса любому, кто лишь глазком взглянет на мерцающий зеленый экран. Тайные проходы, проложенные коммуникации, цеха и тоннели — все разом оказывалось у тебя в руках, весь лабиринт, размером с планету, на твоей ладони. Многие из тех, кто недостаточно подкован в вопросах заговоров не понимают, в чем сила обыкновенных карт, но Архитекторы, будучи людьми наиболее образованными, прекрасно знали цену информации. Даже жирный, убогий Пегаллос смог обнаружить храм аэромантов, и это при том, что даже аэроманты не знали где точно находится каждый из их храмов. Будь он поумнее — не использовал бы грубую силу, а нашел пультовую комнату, затерянную в заброшенных секциях, и открыл клапаны, тогда аэромантов бы просто затопило отходами производства. Вот такая сила была в руках у мальчика, и никто не должен был об этом знать — обратное означало бы открытие сезона охоты, и лишний атлас достался бы кому-то еще. Устройств было слишком мало, по одному на Архитектора, и обладание таким давало множество непонятных простому обывателю преимуществ, придавало владельцу лишнего атласа политический и экономический вес в совете.
У здания вокзала, сливающегося с внешней стеной огромной станцией с множеством путей, выходила над бетонной поверхностью зарешеченная сверху вентиляция. Для проходящих мимо плебеев она выглядела как непримечательный квадратный колодец, но именно такими путями аэроманты проникали в стан неприятелей и устраняли врагов скрытно и без лишнего шума. Решетка заскрипела, упала на землю, и из колодца вылезли не-Кай и Техей следом за ним. Мальчишки отряхнулись от комков пыли, коими вентиляция была густо забита в некоторых местах, и стали высматривать в свете огромных прожекторов на столбах куда именно им нужно.
Почти сразу Техей заметил, что вдоль длинных, громадных поездов ходят тут и там какие-то подозрительно выглядящие люди. Вроде как, они были одеты в простую плебейскую одежду, в комбинезоны, но явно что-то высматривали, вынюхивали, и то и дело тихо перешептывались между собой.
— Гвардейцы, — Техей быстро догадался, что это были не плебеи. — Ищут меня.
— Слишком опасно, уходим, — не-Кай тряхнул головой, взял было Техея за руку, но тот стоял, как вкопанный.
— Нет, нельзя. Мне нужно попасть на поезд. По тоннелям мы будем идти месяцами, и не факт что дойдем.
Не-Кай хотел было возразить, пристально уставился на петраманта через окуляры противогаза, но, подумав несколько секунд, отпустил его руку. Нужно было придумать как сесть на поезд и остаться незамеченными.
Техей был уверен, что можно было как-то попасть в технический отсек локомотива, громадной машины, питающейся от проводов под потолком, но проблема заключалась в том, что мальчик никогда до этого даже близко не видел поезд. Эол рассказывал ему об этих машинах, что громыхают в тоннелях, скользят по стальным рельсам, но вживую, своими глазами, Техей видел их впервые. Машина, впрочем, не впечатлила его, так как те же МТ были куда больше и сложнее.
Единственным шансом сесть на поезд было слиться с толпой людей, огромной, галдящей толпой идущей к нему. Люди здесь были самые разные, в толпе пестрили разные цвета, запахи и звуки. Кто-то даже вел на поезд активно этому сопротивляющуюся козу, и вот она уже удивила Техея — из животных он видел только собак и крыс. Не-Кай потянул его за собой, крепко держа за локоть, и они, втискиваясь в толпу народа, медленно шли к поездам, стараясь не отсвечивать перед гвардейцами в плебейских комбинезонах.
— Ты опоздала. Он уже на моей территории. И я его найду, рано или поздно, — никак не унимался Ной.
Майя закипала внутри от ярости. Раньше, во времена ее молодости, во время испытания, все было гораздо проще — конкурента можно было просто прирезать и скинуть его труп на нижние уровни. Теперь же, в цивилизованном обществе Плиоса, действовать нужно было тоньше и осторожнее.
Поезд был практически полон. Некоторые из тех, кому не хватило места, лезли на узкую площадку позади последнего вагона. На крыше ехать никто не решался — это означало провести несколько суток, прижимаясь к вагону и моля всех богов о том, чтобы по тебе ничем не прилетело в тоннеле.
— Все, все, отправляемся! — выкрикнул пилот электропоезда, человек в голубом комбинезоне и с замотанным по-арабски платком лицом, где торчали одни лишь круглые очки пилота. — Брысь от поезда, все!
Он просвистел в железный свисток, и толпа отшатнулась от вагона с зарешеченными окнами. Возле поезда стоять во время отправления не стоило — от отпущенных гидравлических тормозов шел едкий, горячий пар. Они зашипели, белые клубы взвились в воздух, и когда они рассеялись Техей увидел, как к нему с не-Каем прорываются через толпу людей несколько гвардейцев.
— Кай! — воскликнул он, указывая на них.
Не-Кай схватил Техея за руку и вместе с ним побежал к поезду. Он медленно, но верно набирал ход, на площадке в задней части столпились люди, кто-то из них, особо вороватого вида, кричали мальчикам что-то, тянули к ним руки.
Майя, заметив переполох, тут же понеслась вслед за ними. Она вскочила на мотоцикл и с громким рыком мощного мотора понеслась вслед за поездом в тоннель. Двое мальчиков все бежали за ним, бежали, и тот, на чьих плечах был ранец с плазменным резаком, запрыгнул на площадку, схватившись за руку кого-то из людей, стоявших там. Второй же стал отставать, и, в конечном итоге, побежал прочь, не оборачиваясь.
Майя прибавила газу, стала догонять разогнавшийся поезд. Люди на площадке не отдавали ей мальчишку, но и не мешали ей — из такой позы она могла лишь тянуть к нему свои руки, не в силах достать, и поэтому просто продолжала погоню. Разумеется, Ной передал сообщение постовым, и поезд стал сбавлять ход, замедляться, проехав пару километров вперед, до развилки тоннеля, где ему не дали пройти дальше.
Майя тут же спрыгнула с мотоцикла и, сжимая нож в руке, запрыгнула на площадку, стала толкать и откидывать в стороны людей, пытаясь добраться до мальчика. И когда она протянула к нему руку, когда схватила за сварочный ранец и повернула к себе лицом и увидела глухой резиновый противогаз, почувствовала кинжал, что уткнулся острием ей в живот.
— Я не буду тебя убивать, но и ты мне не навредишь, — тихо сказал не-Кай. Со стороны поста слышались шаги, топот. — Я отдавал свой долг. Тебе должно быть известно такое понятие.
Майя сдавленно, хрипло засмеялась, отпустив юнца. Тот скинул ранец, который на последних секундах успел забрать у Техея, что уже уезжал в переполненном вагоне очередного поезда, направляющегося на запад.