—…нихера в этом хорошего нет, — бурчала по радиосвязи приземистая, коренастая женщина, второй бетономеханик Церея. — Подставой несет за километр…
— Не трындеть на аварийных частотах! Сели и сидим, ждем, слушаем, — гаркнул Керон, прерывая вещание той, что говорила до него.
Штурм гидромантов, признаться, был куда более простым и понятным, чем то, что происходило сейчас. Племя, тысячи человек жались друг к другу, запирались в своих убогих мобильных жилищах, прицепах-трейлерах, вагончиках, а меж кривых рядов их лагеря медленно прохаживались гвардейцы с фонариками, изредка перекидываясь парой слов с особой службой аэромантов под руководством некой Киры-лисицы.
— Слыхал я про них… — проигнорировав приказ, заговорил другой петрамант. Голос его тихо шипел в сотнях шлемофонов и радиоприемников. — Людей этих, что с ней были, называют кое-где "vdélles"…
— Пиявки, — вторил другой. — Это с древнеэллинского.
— Ага, — снова занял частоту первый. — Говорили, будто бы они кровь своих жертв пьют, да пока те еще живы. А их хозяйка…
— Боги, да почему ж мы сюда пошли? Да если б я знал, что здесь ЭТА женщина правит…
— Я щас начну раздавать лещей! — рявкнул Керон, пытаясь строгостью своей успокоить своих людей. — И речь не про рыбу! Тишина на частоте, цирк бродячий…
И снова повисла гнетущая, мрачная тишина. Гулко звучали в занятом петрамантами тоннеле шаги гвардейцев, стук их тяжелых, оштампованных сталью сапогов. У каждого на уме было что-то свое: кто думал о семье, о детях, кто о самом себе… Были и те, кто размышлял о судьбе этого цеха, о людях, что привыкли жить спокойной, сытой жизнью на отшибе заселенных частей Плиоса, а теперь их жизнь все быстрее летит под откос. И самым страшным было то, что они не умрут сразу — они и их дети будут мучаться, оплакивать убитых в эту ночь сородичей, затем голодать, страдать от жажды… И так будет до тех пор, пока последний, изголодавшийся плебей не сожрет останки своего соседа, которому повезло стать предпоследним.
Конечно, многие просто уйдут, попытаются податься в чужие цеха, да только кому они там нужны? Благородным, в общем и целом, были рады везде, умельцы нужны были в каждой семье. Необразованным плебеям же была уготована участь в лучшем случае стать рабом при каком-нибудь богатом семействе и остаток жизни вкалывать за краюху хлеба, надрывая спину, или навечно оказаться заложником одного из "красных домов", о которых Техей слышал лишь краем уха. Словом, людей здесь не ждало ничего хорошего, и никто никак не мог понять причину такого предательства со стороны их госпожи.
Гвардейцам, врассыпную разбежавшимся по цеху, приходилось теперь отлавливать особо ретивых защитников родины, защищать петрамантов, повинуясь слово своей госпожи. Маленькими, сплоченными боевыми отрядами они патрулировали цех, в воздухе которого все еще чувствовалась остаточная влага, жалкие крохи того, что каких-то несколько часов назад было достоянием общины.
— Я не понимаю… — тряхнул головой Техей, пристально глядя на тусклый, крохотный огонек керосиновой лампы. — Зачем все это? Зачем она это сделала?
— Успокойся, Техей, — негромко отвечал ему Эол, разливая по жестяным кружкам горячий чай из тоннельных трав. — Сейчас ты все-равно никак на происходящее не повлияешь. Выпей чаю.
— И что мне, просто сидеть? И ждать? Чего ждать, Эол? Пока те люди вымрут или пока нас перережут во сне, а?
— Мысли у тебя правильные. Подход — нет. Так, слушай… Я расскажу тебе историю, идет?
Техей кивнул и принял из рук Эола горячую кружку. Мужчина сел рядом, на коврик с причудливым восточным узором, расстеленный внутри их крохотного жилища. Тускло сверкали отблески лампы на металлических стенах, выхватывали из темноты свернутые, перевязанные ремнями теплые спальные мешки, вручную сделанные мастерицами племени. Прихлебнув чая, Техей начал медленно, но верно успокаиваться, ощущение родного дома, родных жестяных стен, пусть и кочующих постоянно с места на место, помогало. В какой-то момент он перестал считать в уме, как делал это всякий раз, когда на него накатывало волнение, и Эол, увидев, как успокоились дрожащие, безумно бегающие глаза воспитанника, начал свой рассказ:
— Когда я был чуть старше тебя, дела обстояли куда лучше. Сейчас мы кочуем неделями, а то и месяцами, и встречаем одни заброшенные цеха да пустые магистрали. А в мою молодость здесь, на Плиосе, было куда больше людей. В пути ты часто встречал других путников, которые могли поделиться знаниями, рассказами, советами… Иногда, правда, и за ножи хватались. Но были люди. Гораздо больше.
— Они улетели? — спросил Техей, вызвав горькую улыбку на лице Эола. — Я слышал как Гелеф рассказывал истории про корабли, бороздящие космос.
— Нет, Техей, это все только сказки. Сам же знаешь, даже вертокрылы с дирижаблями не могут подняться выше неба, падают. Не бывает никаких кораблей в космосе. Слушай дальше.
Речь Эола полилась, словно теплый мед. Он умел рассказывать истории, и любил это делать — жизнь его, пусть даже он и преукрашивал многие ее эпизоды, была интересной и захватывающей.
Он рассказывал Техею о том, как в молодости стал частью дерзкого заговора. Звучало это еще опаснее, чем встречи с дикарями-из-труб, чем схватки с зубастыми, ужасающими химерами, а все потому, что враг в этот раз не был виден Эолу, но в то же время сам прекрасно видел его. Мужчина сражался с Архитекторами, и в бой их вел его добрый друг по имени Эхемнос.
— Дядя Эхемнос? — удивился Техей. — Да он же и мухи не обидит!
— Ты помнишь его? — усмехнулся Эол, положив ладонь на голову мальчишке. — Когда ты был маленький, мы часто виделись. Пока не разрушили железную дорогу.
Оказалось, что темнокожий, лысый мужчина из детских воспоминаний Техея вовсе не был таким добрым и дурашливым дядькой, каким он его запомнил. Если верить Эолу, это был храбрый, свободолюбивый и тянущийся к справедливости человек — в последнем и была самая большая его слабость, которая привела, в конечном итоге, к провалу всей затеи.
— Мы верили ему. Верили его словам о несметных богатствах Архитекторов, которые они наживают, грабя народы Плиоса. Да ты и сам, Техей, видел все своими глазами.
— У нее был вертокрыл, — кивнул парень. — И столько людей в подчинении…
— У них есть не только это, поверь. Есть еще много всего, чем владеют Архитекторы, ничего не отдавая людям взамен. Роскошь, обилие пищи, развлечения… Так они живут в месте, которое зовут "Олимпом". Но кроме всего этого у них есть власть, которая и позволяет им грабить и убивать, не думая даже о горе простых людей.
И заговорщики собирались уничтожить их, до основания разрушить институт Архитекторов, сделать так, чтобы простой люд увидел их грехи и обратил бывших хозяев в ничто, в нигил. Тринадцать храбрых людей из благородных семей самых разных племен, собрались вместе и предприняли дерзкую попытку завладеть секретами Архитекторов. В какой-то мере план удался, им удалось даже убить одного, но цена была слишком высока.
— Из тринадцати остались лишь мы с Эхемносом. Только мы смогли бежать. Остальных перебили, как собак.
— Погоди, стой… — Техей нахмурил брови, мозг его заработал на полную мощность, обрабатывая потоки новой информации. — Ты хочешь сказать, что покушение, которое должно было случиться… Ты его цель?
— Этого я не знаю, — Эол пожал плечами и отставил пустую кружку в сторону. — В нашем племени много преступников, это правда. Я бежал сюда, скрываясь от правосудия, однако охота могла быть объявлена почти за кем угодно. Если бы Керон был уверен в том, что им нужен я, то я бы тут уже не сидел.
— Но ведь и покушения не было! — воскликнул, вскакивая на ноги Техей. — Что-то… Что-то не так ведь. Что-то не так.
Эол с грустью взглянул еще раз на своего воспитанника, своего мальчика. В темных глазах отчима Техей на мгновение увидел все, каждое мгновение, что он провел с ним — Эол вспомнил как нашел младенца, скрываясь от гвардии, как бежал с ребенком на руках в переполненном поезде, как обходил цеха, где жили Архитекторы, к племени, домой… Вспомнил, как менял малышу пеленки, как успокаивал его долгими, беспокойными ночами — Техей очень много плакал, когда был маленьким. Вспомнил первые шаги, первое слово — "Папа". Взросление, учеба, воспитание, ссоры, мальчик раз за разом сбегает из племени, прячется по пустым, ржавым трубам, по вентиляциям и гулким бетонным тоннелям, неизвестно куда ведущим. Как они обнимаются всякий раз, как Эол находит его, как просят друг у друга прощения. Эол вспомнил все. На острие чувств и ощущений он уже предвидел то, что должно было случиться.
— Техей, слушай меня внимательно. Очень внимательно.
Мальчик взволнованно смотрел отчиму в глаза, он не понимал, отказывался понимать что происходит. Но Эол крепко сжал его руки, что-то в них вложил, нечто очень и очень важное. Шаги, которые были слышны всю ночь, становились все реже, звуки затихали один за другим. Радио перестало шипеть в тот же миг, как отключился во всем лагере свет.
— Беги к дядя Эхемносу, слышишь? Ты должен добраться до него. Он где-то в бюрокластере главной атомной станции, на западном полушарии, ближе к северному полюсу. Ищи место, где живут мойры-специалисты, немые женщины.
— Эол… — дрожащими, не слушающимися его губами тихо прошептал Техей.
Медленные, тяжелые шаги послышались совсем рядом со входом в жилище. Дверца жестяная, оторвать ее несложно.
— Бюрокластер у главной АЭС, Техей, дом мойр-специалистов, ищи Эхемноса. Ты должен отдать ему то, что у тебя в руке. Ты должен, Техей!
Снаружи послышались голоса. Кто-то постучал в дверь, настойчиво и громко.
Эол толкнул воспитанника назад, к стенке, прислоненной к массивному борту МТ. Быстрыми, четкими движениями открыл люк, ведущий в отсек техобслуживания — узкий, тесный "тоннель", проходящий сквозь машину там, где заменялись большинство заменяемых деталей.
— Лезь, Техей!
— Эол, нет!
Мужчина отвесил ему звонкую пощечину. Не было времени разводить сопли.
— Быстро лезь! Лезь и беги, беги так быстро, как только сможешь! Сядь на поезд!
— Я не брошу тебя! — на глаза у Техея наворачивались слезы.
Эол буквально запихнул его в технический желоб МТ и тут же захлопнул за ним дверцу. Темные стены сомкнулись вокруг юноши, сдавливая его ребра, руки, мешая дышать. Но сейчас он не замечал этого, а лишь с ужасом смотрел в замочную скважину железного люка.
Дверь в жилище распахнулась. Внутрь врывались люди в черной форме гвардейцев, в доспехах. Эол крепко сжимал в руке плазменный резак, включил его на полную мощность.
— Нет! — завопил Техей, колотя рукой по люку, который был наглухо заперт. — Нет! Папа! Папа!
— Хех, — Эол усмехнулся, шмыгнул носом. — Да я ж вас, ублюдков… Порву теперь за него.
Он бросился вперед, на гвардейцев, один за другим вваливающихся домой. Техей почти не видел что происходит, лишь беспорядочное мельтешение, сверкающий в темноте плазменный резак и отблески металла. Взяв себя в руки, до крови прикусив губу, он пополз. Пополз так быстро, как только мог, надвинув тяжелую сварную маску на лицо. Металл успокаивал, металл давал ощущение защищенности все время, что он полз по техническому желобу МТ, до скрытого люка под днищем машины.
— Его здесь нет! — раздался позади голос, когда звуки боя стихли. — Прочесать! Найти атлас!
Ударом руки Техей вышиб приржавевший к днищу люк. Им редко пользовались за ненадобностью. Вылез наружу, тяжело дыша, пытаясь понять какие голоса он слышал наяву, а какие — плод его больного разума. Они смешивались в единый гомон, звучащие ото всюду, кричащие про атлас, про маленькое прямоугольное устройство в руке.
— Атлас, атлас! Найдите атлас! Любите атлас! Спасите атлас! — голоса в голове передразнивали гвардейцев, путали Техея. — Мните атлас! Мягкий атлас, твердый атлас..!
— Уймитесь… — стонал, стискивая зубы, мальчик, и полз вперед, в темноте, разираемой яркими лучами фонариков.
Когда он оказался, наконец, за массивной, тяжелой гусеницей, то выглянул наружу, в панике прикидывая как мог бы сбежать прочь, оставшись незамеченным. Добраться до своих, до Керона…
— До Керона..! — засмеялся в голове противный, ехидный голос.
Техей обхватил голову обеими руками, громко, часто фыркая носом от напряжения. Голос в голове был прав, мысль глупая. Эол весь разговор пытался намекнуть, что Керон, если это будет выгодно племени в целом, отдаст любого из своих людей. Выходит, Техею нельзя показываться и на глаза тех, кто еще пару часов назад были его товарищами, его семьей. Никому нельзя верить, только самому себе.
"Да и себе с трудом", — подумал Техей, впиваясь ногтями в кожу у виска.
Разум его, казалось, раскалывался на части. И если бы не грязная, пыльная рука у рта, то он бы завопил от страха, когда под МТ скользнула вороватая тень.
— Тс! — шикнул на него Кремнос, и за ним под машину забрался и его пес. — Техей, что происходит?!
— Атлас! — прошептал в ответ благородный, но тряхнул головой, отгоняя лишние, бредовые мысли. — То есть… мф..!
— Понял! — Кремнос похлопал его по спине, словно бы говоря: "Ничего, ничего", и принялся зорким, опытным взглядом своим искать пути к отступлению. Сбегать от законников мальчишка привык. — Та-а-ак… Че-е-ерт… А это что?
Он потянулся руками к устройству, которое Техей отчаянно, до онемевших пальцев сжимал в руках, и когда альбинос заметил это, то в панике лишь сильнее принялся прятать то, что отдал ему отец. Он что-то быстро, нечленораздельно нашептывал, покачивался взад-вперед, а пальцы мертвой хваткой впивались в устройство. И вдруг — щелчок.
Мальчики взглянули на отстегнувшийся защитный кожух, отъехала в сторону экранирующая крышка. Устройство, которое по всем законам логики, физики и химии не должно было работать, включилось. Бесшумно обнажился электрочернильный экран, крохотные лампочки под ним подсветили изображение — на теплом, зеленом поле быстро вырисовывались какие-то сложно переплетенные между собой линии, изгибы, обозначения…
— Техей, так это ж… — ахнул Кремнос. — Это карта! Трехмерная и точная! Вот мы, смотри, треугольник!
Техей уставился, завороженный, на архаичную, забытую технологию. Линии прорисовывались на матовой поверхности экрана, обновлялись, устройство само по себе корректировало древние планы мегаструктур Плиоса, планеты, полностью покрытой невообразимых размеров многоуровневым заводом. Атлас сам понимал, какие изменения произошли в окружающей среде с момента последнего включения, изменял пути так, чтобы они соответствовали действительности. И когда Техей робко коснулся пальцами двух полусфер на внешних сторонах корпуса, карта принялась меняться, изменялась перспектива, масштаб, детальность… Но лишь стоило ему отпустить регуляторы, как с легким, приятным щелчком карта "перемоталась" обратно.
— Здесь должен быть какой-то тайный проход, — шепнул Кремнос, оглядываясь на снущих вокруг гвардецев. — Вот, вот, глянь! Колодец! Мы в пятидесяти метрах от него, над ним живем, и не знали что он там есть!
— Сможешь провести меня туда? — прошептал Техей, с надеждой глядя в глаза другу.
— А то, — широко, обнажая дырку на месте переднего зуба, ухмыльнулся воришка. — Давай за мной!
Вслед за другом, Техей, стараясь не шуметь, выполз из-под громадины-МТ и тут же Кремнос утащил его в другое укрытие. Мальчики прижались к металлической перегородке, затаив дыхание, и даже пес по имени Крыс на мгновение перестал дышать, когда мимо медленно прошел гвардеец в броне, освещая себе путь фонариком.
Короткой перебежкой они убежали еще дальше, к припаркованным ближе ко входу в тоннель-магистраль гусеничным самосвалам. Отсюда до предполагаемого колодца, ведущего на уровень под цехом, оставалось всего-ничего, как вдруг раздался пронзительный, почти оглушающий писк свистка.
— Нарушители! — воскликнул гвардеец, и его боевые товарищи, сохраняя строгую тактическую формацию, тут же побежали за мальчишками.
— Техей, беги! — крикнул Кремнос и схватил из близстоящего ящика с инструментами разводной ключ.
Крыс первым бросился на врага, вцепился обломанными, кое-где недостающими зубами в ногу, но не сумел даже прокусить толстые брюки. Гвардеец, впрочем, замешкался, и Кремнос от души ударил ему ключом по колену, и закричал:
— Давай, поймай меня в своих тяжелых сапогах!
С этим криком он понесся в другую сторону, отвлекая на себя большинство гвардейцев. Один же, впрочем, раскусил план мальчишки и побежал на перехват Техея, обнажив сверкающий в ночи ксифос. Из-под тяжелого шлема на юношу взирали злые глаза, точно знающие как и куда ударить мальчика острым лезвием, чтобы закончить бой почти что мгновенно.
Техей попятился назад, спотыкаясь, и, тяжело дыша, в панике понесся прочь, к глубокому сливному колодцу. Теперь у него оставалась одна надежда — что он успеет добежать, что не разобьется, спрыгнув вниз, что…
— Стоять! — грубо ворвался в его мысли гвардеец, замахиваясь мечом.
— Влево, влево! — кричали наперебой голоса в голове. — Ногой по подпорке!
Техей повиновался своей болезни, скользнул вниз, будто делая подсечку невидимому противнику и ударил ногой по подпорке, удерживавшей растянутый над машиной брезент. Тяжелая синтетическая ткань повалилась на голову гвардейца, цеплялась за его тяжелый шлем, мешала ему, и в этот момент Техей успел, надрываясь, приподнять практически невидимую, сливающуюся с полом бетонную крышку люка. Вдох, выдох, закрыл глаза и, истошно вопя от страха, прыгнул вниз, в разверзнувшуюся внизу абсолютную тьму.