Окопники - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 3
ВАРАВВА Иван Федорович
Мои далекие предки, в прошлом — реестровые казаки Запорожской Сечи. По грамоте императрицы Екатерины Второй переселились на Кубань в составе Черноморского Казачьего Войска.
В конце гражданской воины дед Никита Савельевич вместе с семьей переезжает на жительство на Дон, в украинскую слободу Ракова ныне г. Новобатаиск, где я и родился 5 февраля 1925 года. А в период коллективизации и «голодовки» отец возвращает семейство на нашу традиционную родину.
Летом 1942 года из рядов истребительного батальона станицы Староминской я ушел добровольцем на фронт, на защиту Отечества. В боях на Кубани, под станицею Крымской был ранен и тяжело контужен. Принимал участие в освобождении ог врага Украины, Белоруссии, Польши.
Войну завершил в Берлине в звании сержанта роты автоматчиков. Награжден орденами Красной звезды и Отечественной войны — первой степени, боевыми медалями.
В послевоенное время окончил Московский литературный институт им. М. Горького при Союзе писателей. В поэзии — ученик Александра Твардовского.
С 1956 года был слушателем Высших сценарных курсов Министерства культуры РСФСР, где работал в сценарной мастерской А. ПДовженко.
После окончания учебы в Москве возвратился на Кубань и в городе Краснодаре был сотрудником отдела культуры в редакции газеты «Советская Кубань».
Возглавлял Краснодарскую краевую писательскую организацию. Трижды избирался депутатом Краснодарского краевого Совета.
Автор тридцати поэтических книг, изданных в Москве и на Кубани, включая сюда книги — сказки для дегей и сборник фольклорных произведений «Песни казаков Кубани».
«Отвоевались мы, честно отвоевались в большой и победоносной войне, а потом армейская тема с поля нашего внимания ушла. А вот мы берем творчество довольно значительного круга молодых поэтов — я имею в виду К. Ваншенкина, Е. Винокурова, В. Федорова, И. Варавву, и видим, что в сегодняшней армии есть много интересного и поэтичного…»
/Из доклада Алексея Суркова «Молодая поэзия» на Втором Всероссийском совещании молодых писателей в 1951 году./
* * *
А. Твардовский
ЗАВЕТ КНЯЗЯ СВЯТОСЛАВА
Ветер, ветер,Недоброе небо, —Взбушевалась ковыльная даль.В тучах солнце колышется слепо,И поля покрывает печаль.Кони ржут на курганах унылых,А внизу, накликая грозу,Печенежские сдвинулись силы,Зубья копий держа на весу.Только идолы стынут, безмолвны,Над ковылыюстью лики подняв,И поник пред дружиной комоннойВесь израненный князь Святослав.Святослав…— Эй вы, ратники — други!Встанем грудью к врагу, как один.Еще звонки мечи и кольчуги, —Значит, Русь посрамить не дадим.А стонать под врагом ей негоже —Как в неволе ей сеять и жать?..— Там, где ты свою голову сложишь,— Там и нашим на травах лежать, —….Други спят в каменистой постели,Только время не стерло их след.Только идолы вдруг потемнели,И прошла ровно тысяча лет.Ветер, ветер,Недоброе небо, —Взбушевалась пшеничная даль.В тучах солнце колышется слепо,И поля покрывает печаль.Пушки бьют по курганам унылым,И опять, накликая грозу,Подступают фашистские силы,Автоматы держа на весу.И опять в этом поле бывалом,Где раскинут был княжеский стан,Под развернутым знаменем алымКликнул клич молодой капитан.И схлестнулись две крепкие стали,На куски разломав тишину.Боль утерли с лица,Устояли!Словно предкитогда,в старину.РАЗВЕДКА
Ветер, ветер — солдатское счастье!В опустелой степи не сгони,Не кромсай мое солнце на части,От нежданной беда заслони.В удивительно белых халатах,В ослепительно белом снегу —Пробираются полем ребятаВ оборону на том берегу.Ветер, ветер такой…Холодина!Все живое в тепле залегло.Обжигает дубленую спину,Полирует глаза, как стекло.Может, белую пляску нарушив,Из заснеженного углаХрястнет выстрел, нацеленный в душу.— Эх, ветрище…Была не была!Мне об этом гадать не годится, —Лучше думать о смерти врага…Ох, свистит, эх, метет и клубитсяЛедяная сквозная пурга!Можно с ветром рассыпаться в поле,Раствориться в блескучей пыли.Грудью землю сдвигая до боли,Приподнялся передний:— Пошли!..Колыхнулися вьюгою белой,Размахнулись в землянках чужих,И пошли охладелые в делоБелотелыеФинки — ножи.А когда принесли из разведки«Языка» па плечах тишины,Ничего не сказали…Как дети,Окунулись в пушистые сны.ПЕРЕД АТАКОЙ
Пять минут осталось до атакиПо армейским ходикам — часам.Потухают жгучие цигарки,Ветер бьет наотмашьПо глазам.Пять минут…Покуда на приколеЧастый гром солдатских каблуков, —Осветилось дрогнувшее полеСиней стальюВскинутых штыков.Полевые алые горошкиЗашатались в утренней росе.Золотые знойные сережкиЗа звенели, двигаясь в овсе.Самолеты ринулись и танки,Пушки в белых облаках пальбы.Пять минут неполныхДо атаки…Холодеют спины и чубы.Хмуро и предельно терпеливоВсе того, что сбудется,Мы ждем.Смотрим сквозь нескошенную ниву,По которой, падая,Пройдем!АТАКА
Когда метет Во все широтыМужское злое: «Душу — мать!..» —Никто распластанную ротуНе может с наледи поднять.Дрожат чубы,Сердца седеют,Грохочут залпы у виска.И в ту минуту апогеяТы в землю вдавлен…До броска.Она шевелится под нами,Земля родимая, сама.А позади — Россия — мама,А впереди —Огонь и тьма.И страх суровый и холодный.Мохнатый ужас той поры…Тогда Иван,Курносый взводный,Рванет наган из кобуры.Махнет рукой с пол — оборотаИ прыгнет с наледи: «А — а-а!..»Рванется взвод его….И рота,А там и армия сама.И гневный миг короткойСхваткиПриблизит майский наш салют.Его потом на плащ — палаткеС пробитой грудью унесут.А парень родом был с Кубани,Он превозмог и боль, и страх,Звезда мерцаетНа погонеС безбрежной млечностью в глазах.ПУШКАРЬ
В тишине, после трудного боя,Он присел на горячий лафет,Пот со лба вытирая рукою,Липкой крови и пороха след.Он глядит в потемневшие дали —Соловьи о весне говорят.Приднепровский рубеж отстояли:Самоходки и танки горят.Из‑под каски глубокая складкаЧерез лоб пушкаря пролегла.Потому — броневая атакаБеспримерной атакой была!Это было, пожалуй, не просто —Так плеснуть огоньком по врагам!..Молодые лесные березкиПрипадают к его сапогам.И покуда никто не заметил,Как и тревоге мальчишеских лет, —Стал возвышен собой он и светел,Головою пшеничною — сед.ПЕСНЬ НЕРАСТРЕЛЯНОЙ ХАТЕ
Подступили к горам, с боевыми потерями,Каждый воин был отдыху краткому рад.Был начальник у нас в полковой артиллерии:Капитан, под фамилией местной Курлат.Сам он пушки со смыслом поставил по скату,Сапоги заблестели, кубанка на нем.— У меня в Неберджаевской — ридная маты…— Как возьмем Неберджаевку, там отдохнем!Нова хата моя — па высоком помосте,Мать зарубит курчёнка, наварит лапши:Приглашаю свою артиллерию в гости…— Ты, пока, шутковагь капитан не спеши! — —Подошел землячек, старшина батареи:— Хата третьей по краю, стоит на пути.— Поспешай‑ка сюда, командир, поскорее— И в подзорные стекла свои погляди.Взял бинокль Курлат, ивняки раздвигая,Нетерпенье с волненьем большим не тая.Огорошен казак:— Ой ты ж, мама родная… —— Хата так же стоит да она, не моя!У крылечка фашисты, как юркие крабы,Лезут в хату — из хаты,Туда и сюда.Под сараем танкетка и танки с крестами, —Да не только лишь в эгом большая беда.На подворье не видно ни пса, ни курчёпка,Мама, тронута горем, спешит в погребок.А сопатый верзила соседку — девчонкуУхватил за подол и в сарай поволок.Подошел генерал…Доложил генералу:— Производим готовность для точной стрельбы!— Ну, а что же Ваш дом?..— Виден мало — помалу… —Третьим с краю стоит от безвестной судьбы.— На слепую судьбу, капитан, не надейтесь, —— Сам решай, что как надо, кубанец Курлат!К пушкам лучшие встали стрелки — батарейцыИ вогнали в стволы громобойный заряд.Первый пробный снаряд громыхнул в огороде,А второй — сараюшку с боков расшатал.Устремились фашисты бежать по дороге —Тут‑то их и накрыл атакующий шквал.Похвалил генерал:— Постарались, ребята!— Так и будем в фашистского змия шмалять!— Батареей полка не расстреляна хата,Даже стекла от улицы можно вставлять. —… Мать упала на грудь дорогого сыночка,Охладелой душою своей трепеща.И пока батарейцы дремали в садочке —Напекла лавашей, наварила борща.Я ОТБИЛ СЕЛО…
Я отбил село…На поле боя,Над текучей русскою водойСплю в траве: гранаты — в изголовье,Автомат с рожками под рукой.У того села в цепях пехотыМы ползли…А поле рыл снаряд,На шинелях вражьи пулеметыХлястики срезали у ребят.Я уснул легко и слышу теломЗемлю ту, что Родине вернул.За зеленым садом поределымПервый взвод мой тоже прикорнул.Я отбил село трудом и кровью,Плечи в липкой саже и в пыли.К моему склоняясь изголовью,Вечер, клонит травм до земли.Спится мне:За светлою рекою Не строчат кусты из ППШа,А жуют траву степные кони —Радости исполнена душа!МЕДАЛЬ
Я сидя спал в разрытой щели,Уткнувшись в жесткий воротник,К уюту шапки и шинелиЗа восемь месяцев привык.Был сон холодным и тягучим,Местами розовым чуть — чуть.А по холмам дымились тучи,Означив наш победный путь.Вниз по реке дома пылали,Чернела степь — был страшный бой.Когда фашиста отбивалиПоследней силой огневой.К утру по речке все потухло,Ракета желтая извилась.И… выстрел!Гром над громом ухнул:Атака снова началась.Опять приземистые танкиНа наши брустверы ползут,И я песок смахнул с ушанки,Не попадая зуб на зуб…Огонь, и дым, и скрежет стали.Метались люди под холмом.России пахари пахалиСнарядом, пулей и штыком.Я бил и бил, дыша неровно,По синим вспышкам в полосеИ до последнего патронаСтрелял, куда стреляли все.Отвис ремень на потной шее,И автомат затих в дыму.Я шел, шатаясь, по траншее.Куда?.. И сам я не пойму.На дно солдаты оседали,Зажав гранаты в рукаве…Кто с желтым пятнышком медали,Кто с медной пулей в голове.А вражий танк матерый, дюжий…Громаду чем остановить?Вот — вот пойдет топтать, утюжить —Живых в траншее хоронить.И мы гремучие гранатыШвырнули в пасть ему… и в бок!И враг споткнулся воровато.Уткнулся в дымный потолок.Живые… Вышли мы к оврагу.Отважным — золото наград.— А мне?За что мне «За отвагу»?..— За то, что выдюжил, солдат!БАЛЛАДА ОБ ОГНЕ
— Огонь!.. —Огонь я вызвал на меня!Подносчики снаряды подхватили,Наводчики бусоли закрутили:Огонь, огонь железный на меня…— Огня прошу, настильного огня!Пускай пылает камень и броня,Меня берут в позорный пленФашистский…Моею кровью красят камень мшистый,Орут вовсю, ликуя и браня.— Огонь, огонь предельный па меня!Огня, сынок, добавь сюда огня!.. —Моя душа багряна от горна,Я сам, кузнец и властелин металла.Но, коль в огне земля загрохотала,Идет беда коварна и страшна:— Давай огня,Еще разок — огня.Огонь… Огонь палящий на меня!.. —И берег наш, и луг заречный дальнийВсегда мое ценили ремесло:Я молот знал и в звоне наковальни, —Клепал лемех и ладил чересло…Осколков горсть, своих, вошло в меня.— Прошу огня…Последнего огня!Мои враги мне больше не страшны, —Считают их дубы из‑под ладони;И надо мной склоняются в поклонеВсе пахари родимой стороны.… Сгорает день, стрекозами звеня,Я — властелин металла и огня.— Огонь — в меня!ПЕРЕПРАВА
Как кровь, что алою была,Не потечет обратно в тело,Так жизнь, которая прошла, —Не обретет свои пределы…Верста ложилась по версте,Средь грома дымного и звона.Висели танки на хвостеНемецкой панцирной колонны.Врагом был взорван виадук,Упал в небыструю Маглушу,К реке сомкнули полукругИ наши танки, и «Катюши».Послали залп свой по врагуИ закрутились на пригорке.Искали брод через реку,Дыша огнем, тридцатьчетверки.— Постойте!.. — им наперерез— Бежит малец,В фуфайке длинной.Кричит: — Постойте ж, наконец!Взорваться можно…Дальше — мины.За ним растерянная мать:— Родные, милые… Браточкн!Здесь можно броды отыскать, —Его послухайте…Сыночка!— Поставил мимы немец — вор— И слева к берегу, и справа.А череч ениып мамкин дворНормальной будет переправа.Ич танка вышел политрук:— Хочяйскнй двор наклонно — ровен,— Да мере» речку ну жен сруб,А где возьмешь на это бревен?Скачала мать:— Ломайте дом!Ведь он… Хорошая соснина.Пока немые за бугром —Давите, бейте сатанину. —И стали хату разбирать —Большую, теплую, родную.— Не жалко, мать?— Не страшно, мать?— Переживем, перезимуем!Откину в сломанный топор.Убрала доску от фронтона.Череччабор и череч дворПошла моторная колонна.И все в историю ушлоЧерез подворье Кузнецова:Ново — Петровское село…Снега,Окопы Подмосковья.Забрел я в юность на пути:Еще жива, совсем седая…Светился орден па груди —Ютилась бабушка в сарае.… Как кровь, что алою былаНе потечет обратно в тело,Так жнзнь, которая прошла —Не обретет свои пределы.Я УПАЛ У РАЗБИТОГО ДОТА
Под Бреслау, за Одер — рекою,Я, споткнувшись, па камни упал.Не заметил, как в зареве бояОт сомкнувшейся цепи отстал.Я спешу, порываюсь подняться,А сосед мой кивает: — Молчи!.. —Тени сада на окна ложатся,Над готической крышей — грачи.Стены, двери и девушка в белом,И такая вокруг белизна!— Где я? Что я? —Шепчу оробело.А за дверью бушует весна.Простынь мну непослушной рукою,Неразборчивых мыслей накал..Да ведь это за Одер — рекоюЯ, споткнувшись, на камни упал!Я упал у разбитого дотаИ в бессилье лежал до утра.И родная пехотная рота…— Где пехотная рота, сестра? —— Наклоняется девушка в белом:— Вы в санбате у нас не один!Ваша рога, понятное дело,От Бреслау пошла на Берлин.Громом танки ее прогремели,Самолеты гудят в облаках.Бьют «Катюши» по видимой цели.Слышит мир ее кованый шаг.— Не хочу этой белой палаты,И диета бойцу не нужна.Там ведь намертво бьются ребята,Выдаст им паек старшина.Ждет сержанта упавшего ротный —Эх, какой командир мировой!Он‑то знает, в победу влюбленный,Что вернусь я здоровый, живой… —И сестра улыбнулась приветно:— Ваша рана в груди нелегка!.. —По Берлинской дороге победнойГравий бьют ветераны полка.СОЛОВЬИ НАД ОКОПОМ
Чуть заря вдали затрепетала,Соловей затёхкал и затих,Над огнем и смертью, над металлом,Над судьбой товарищей моих.А за ним порывисто и ровноГрянули другие соловьиВдоль системы нашей обороны,Где неотпожарились бои.Над кровавым нынешним, вчерашним,По — над лесом, лугом и рекой,Над пока невспаханною пашней,С гильзами пустыми под рукой.Над моей дорогою прощальной,Над весною, вмятою в кипрей,Свищет непонятный, нереальныйКурский иль кавказский соловей.Мы свои патроны расстреляем,Бомбы многотонные взорвем.Голубым, цветным победным маемПригласим на праздник соловьев.И пускай над замятью вчерашней,Над весною, вмятою в кипрей,Свищет голосистый, настоящийКурский иль кавказский соловей.БУЙНЫЕ ТРАВЫ
Над черным окопом, у выбитой танками нивы,Зеленым дождем расплескалась ожины листваИ шмель пробасил, залезая в цветок торопливо,И вышла на свез муравьев трудовая братва.Над черным окопом взметнулись узорные травы,Встречая последней военной зари торжество.Весна на Кубани согрела поля и дубравы —Не жаль ей ни красок, ни света не жаль своего.Татарник встряхнулся, склонясь над солдатскою хатой,Где юрка фанат да лопата, да гильзы на дне.Сюда я вчера выходил из заречной бригадыПо тропкам, по травам, по колкой шуршащей стерне.Зеленые травы над узким солдатским окопом,Глубокое небо, широкий простор ветровой,Как хочется встать над окопом простым хлеборобом,II травы потрогать, и в травы упасть головой.Высокие травы, ничто не согнет вашу прелесть:Ни штык, ни сапог, ни откованной бомбы заряд.Наклонит вас долу осенняя мудрая зрелостьИ самая добрая в свете рука косаря.Весенние граны, упругие, буйные травы,Вы солнышко пьете и силу земную пока,Взовьется ракета — и пахари мирной державыРванутся на бруствер под клекот орудий полка.Столетние травы, расти вам в степи по колени,Сплетая дрожащие сеточки тонких корней.Цвести вам на крови солдат моего поколенья,Стоять вам на страже навеки уснувших парней.РОМАШКА
Лейтенант из приплюсну той фляжки,Где фашистская сломлена прыть,Поливает степную ромашку, —Самому ж ему хочется жить!Забинтована грудь лейтенанта,Словно в пламени больно горятДве глубокие красные раны —Не дают поднимать автомат.После схватки ночной рукопашнойКровь еще на трапу не стекла.Не беда… Хорошела б ромашка,Поднималась из пепла земля.Будет праздник на улице нашей,Будет в новом цветеньи рассвет.Будет в белом разливе ромашекЖизнь моя до скончания лет.ОГОНЬ ЗЕЕЛОВСКИХ ВЫСОТ
Памяти дяди моего Федора Петровича Журавлева
Казацкая быльТам, на Зееловскнх высотах,Последний бой жестоким был.И в том бою мой дядька ФедорШальную голову склонит…На трассах юрода РостоваВершил он свой дрогальский путь:Имел коня, к нему подковы…Уздечку, бричку и хомут!И оторной, и смуглолицыйСреди ростовских дрогалей —Кидал мешки в порту с пшеницей,Играя сплою своей.На случаи драки на весельи,Деды, ходящие в чести.Будили Федюшку, —В похмельяДурную склоку разгрести.Он дышло брал от колесницы:Тяжел был в две руки захват…Он гнал гульбу через станицу —Кто, прав — не прав, кто виноват?!.Дрючиной вымахавшись яро,На страх своим, на зло врагам —Крушил трухлявые амбары.Ворота сыпались к ногам.…А тут, вдали от ридной хаты,Стремясь сдержать наш ярый штурм,В бой двинул Гитлер бесноватыйСвоих последышей — фольксштурм!Мальчишки шли картинно, пышноИ их свинец свистел и выл…Озлившись, дядька Федька, дышлоИ здесь за комель ухватил.Он каску в сторону откинул,Поднялся грозно в полный рост:Сдержал рубеж…А сам загинул —В огне Зееловскнх высот!Война не ведает печалей,Когда под иен дымится кровь…Их по квадратам расписали,Зеленых фольксштурмовнков!Остался дядька с рваной ранойПод серой насыпью земли.Умчался конь его буланый:Куда?..Не знают дрогали!И время взвень сбивает лиру,Летит к безвестной стороне:То ль к заповеданному МируТо ль к незапамятной Войне.ПОД СЕРДЦЕМ ПУЛЯ
… Под сердцем пуля у меня —Германская тупая пуля.Уж тридцать лег ее ношу я,Победно выйдя из огня.В живую ткань она врослаИ тянет, гнет солдата к смерти,За то, что жизнь моя прошлаПо гребню смертной круговерти.За то, что сам стрелял и бил,И лез в отчаянные драки.Чужую злую кровь пролил,Вставал с гранатою на танки.Давно на свете нет войны,А пуля клятая напомнитПро Курск,Приволжские холмы…И сердце яростью наполни!Но как я пулю оторву От сердца?..Чуть оно заноет!.. —И я живу, и не живу,Еще не выбывший из строй.Свое свинцовое литьеВойна от сердца не отпустит,Покуда в землю не опустятСо мною горюшко мое.БЕРЛИНСКИЙ СОН
Уснул казак у стен рейхстагаВ конце поверженной войны,Под окрыленным алым стягомСвоей весны, своей страны.Трава теснилась сквозь каменья,Бросая тоненькую тень.Дымилось солнце возрожденья,Цвела берлинская сирень.Вповал бойцы — гвардейцы спали.До края выбившись из сил,На сером выбитом асфальте —Где крепкий сон кого скосил.Еще истертые подметкиДымятся яростной войной…Уснул степняк, как будто в лодкеУплыл на родину домой:По рекам, заводям зеленым,Тугим кувшннкам, камышам,По странам, им освобожденным,Форсированным рубежам.И всюду нивы колосятся,Цветут вишневые сады.В тени раскидистых акацииПоют синицы и дрозды.На пятачке чужой державыСморил солдат российских сон.Брала весна земное правоСквозь битый камень и бетон.НЕМЕЦКАЯ СИРЕНЬ
Шли танки, самоходки, тягачи —В последнее большое наступлепье,И колыхались звездные лучиНад боем нависающей сирени!Сирень и здесь вовсю уже цвела —Она жила, росла, благоухала.И молодого света и теплаЕй все казалось было мало.Сирень была по — своему права:Война — войной по крышам, по кюветам,И здесь — она, да тихая траваТого же фиолетового цвета.Сирень цвела, как облако плыла —Сирень побитой нами заграницы.И очень подходящею была,Чтоб вдеть ее в солдатские петлицы.А розы громыхали по мостуИ проходили мимо, мимо, мимо…Я подбежал к зазывному кустуИ отшатнулся: «Осторожно — мины!»В чужой далекой, вражьей сторонеПознал солдат походную примету:Не доверяйся маю и весне,И этому сиреневому цвету.СИНИЦА
Мы возвращались в дальний тыл —Солдаты армии Чуйкова —По следу грома боевого,По свежей памяти могил.Кругом зеленая траваПокрыла щели и бойницы,Где светлогрудая синицаВ стволе орудия жила.Был полдень солнцем осиян,Во все концы — Земля большаяДышала силой урожаяВ нее заброшенных семян.По флангу нашего полкаЗемля атакою примята.Из жерла пушки снничатаВсе просят,Просят червячка.Синице этой повезло:Где ни кустарника,Ни дуба,Дыра в тяжелой пушке КруппаКак настоящее дупло.Метал добыт в коре земной…Природа мудро порешила:Коль смерть несет онИ могилы,Пусть будет прежнею землей.Звенела птица:— Тень да тень, —Взлетев на ржавой пушки хобот.Солдат на родину торопитВеселый белобровый день.НА ЭЛЬБЕ ТИШИНА
На берегу жестокой памятиЯ вновь приметил тишину,Что по хребтам свинцовой замяти,Сюда пришла через войну.Была она такою хрупкоюИ нереальною была.Крутился голубь над голубкою,Летала звонкая пчела.А память все‑таки не верила,Что это вправду тишина,С невозместимыми потерями,Взяла которые война!Когда ж кругом по Эльбе сдвинулисьВ салют стрелковые полки, —По всем холмам, стуча, осыпалисьЦветов могильных лепестки.На берегу жестокой памяти,В конце расстрелянной войны, —Дымился май весенней замятью…Такой не будет тишины!УХОДИТ ВОИНСТВО МОЕ
Памяти Венедима Симоненка
Уходит воинство моеВ сухой песок, в сырую землю.Я это в жизни не приемлю,Кричу Отечеству:— В ружье!Да разве можно,Разве такСынов Отечества хоронят?Едва глаза кому закроют —Бегут на поминкиВ кабак.И там хмельные слезы льют,Что жизнь слагаетсяНе сладко.Дешевле было б в плащпалаткуГероя Вислы завернуть!Без Божества,Без торжестваСнесут соседа три калеки.— Эх, человеки, человеки, —Слепая ваша голова!ГЛУХИЕ ДОЖДИ
Я не вижу за дымкою дальнею:Что там будет у нас впереди?Слезы, слезы и лица печальные, —Обложные глухие дожди.Вроде, в жизни покуда не пройденной,Крыша, стены с оконцами естьИ на сердце поруганной Родины —Эта грустно — печальная песнь!Что нас ждет, что под хмарами сбудется? —Самому не придумать никак.Бесприютно — пустыни а я улица,Даже лая не слышно собак.Лишь одно я по памяти высчитал:Через низость позора и срам,Мать — Россия убогою нищенкойПо соседским пошла по дворам!И не видно за дымкою дальнею:Что грядет, что там ждет на пути?..Слезы, слезы и лица печальные, —Обложные глухие дожди.БЛАГОЛЕПНАЯ МУЗА
Советские танки в столицеИ пушки гремят в СНГ,А муза, времен баловница,Как — будто укрылась в тайге.Молчит, словно в губы набралаХолодной бесцветной воды.Как будто бы нету обвалаБольшой всенародной беды!А раньше ведь рвала тельняшку, —Судить я ее не берусь.Кричала на площади Красной:За Веру святую, за Русь!..И наш президент безответныйЗа то, что она не поет,За лепет фальшивомонетныйВ Кремле ордена раздает.Заныли военные раны:Кругом и раззор, и обман…Уеду с ружьем на Балканы,Пойду на защиту славян!А ты, благолепная муза,Свершила довольно грешков:В толпе у корыта Союза,Слизала немало вершков!Заплачешь еще баловница,Запляшешь на гнутой ноге…Советские танки в столицеИ пушки гремят в СНГ.СТЕПНОЙ КОСТЕР
Школьным друзъям — ветеранам Великой Отечественной войны
Мы разожгли в степи костер,На берегу реки Сосыки.Кипел наваристо кондёр,Внизу огня плясали блики.Меж ладных юношей седыхСидела девушка седая…Вечерний час был глух и тих,Взлетали искры, опадая.Стучали волны о причал,Луна над полем шла по кругу,Зазывно селезень кричал —Во тьму в рогозе звал подругу.Сидели юноши в кругуИ фронтовую чару пили,У древней речки, на лугу,О прошлом мало говорили.Нам говорил о нем костер,Что грел друзей, лучась и тлеяНа крутизне Карпатских гор,На берегах Днепра и Шпрее.Солдатам было хорошоСушить шинели и портянки,Готовясь к бою спозаранку,Пока не грянуло «В ружье!»Костры бивачные войны…В их тихом веянье прогретомСвоей казачьей стороныЯ видел радужное лето.Горит, горит степной костер,Цветет алеющее пламя,Как — будто полк мой распростерНад боем вскинутое знамя.ПРОЩАЛЬНЫЙ ЦВЕТОК
А что теперь, заступнику Державы?..Кто самого беднягу защитит —От злого века горестной отравы,От тягостной утраты и обид?..Стоит он под дождями без фуражки,Собою упираясь в костыли.Не видит неба белые барашки, —Стоит глухим баркасом на мели!…А было, в промерзлых окопахЗемля заслоняла людей,И он, кто прошел пол — Европы,Закрыл её грудью своей!Тугая весенняя завязьИ думки плывут — корабли.Бредет великан, спотыкаясь,По кромке родимой земли.Звенят боевые медалиОтвагой минувших времен, —Они пехотинцу не далиНи счастья, ни славы знамен.Осталось одно после боя:Коль грянет означенный срок, —Военную славу герояУкрасит прощальный цветок!ХМЕЛЬНЫЕ КУРЕНИ
(В местах, где я живу…)
За парком «Сорок лет Советов» —Сгорают радужные дни.Там, южной зеленью одеты,Стоят хмельные курени.В них кур жуют, орут и пляшут,Хмельное зелье лихо пьют.За пару денежных бумажекДевицы тело продают.А здесь, где речка светлы водыПо сонным травам тихо льет, —Лежат казачьи огороды…В них боль земли и соль, и пот.Там скрипки, бубны и гармошкиПриход гулящий веселят,А здесь петрушка да картошкаИ душу радует салат!Когда же день, смежая веки,Приблизит темень к берегам, —Бредут устало человекиК своим домашним очагам.Идут знакомою дорогойИ заплетается нога:Одни с казачьих огородов,Другие все из кабака!А по реке, по верховетьюПлывет хрустальный тихий звон:Отсюда город в сорок третьемБыл от врага освобожден.Отсюда шли цепями парни,Держа винтовки навесу,Чтоб возвратить родной КубаниЗемную древнюю красу!СКУПАЯ ЖИЗНЬ
Скупая жизнь досталась нам…Мы трудно жили, храбро бились,Ложились в землю по холмамИ в сыновьях не возродились.Счастливой доле вопреки,С пустою шапкой под стеною —Тот без ноги, тот без руки,Тот с переломанной спиною!Размыты даты, именаВ падучем западном угаре;И боевые орденаСверкают в лавках на базаре.Все продают и предают:За кус грудины для обеда,За свой разврат и свой уютФашистам продана Победа!Поля пшеничные молчатИ знает люд, что так негоже.А с телевизора сычатВсе те же масленные рожи.Им наша честь недорога:Гоняют пегую кобылкуИ слезно просят у врагаГуманитарную посылку.…Идет по миру вой и брань,Душой озябли ветераны.Великий маршал Жуков,Встань!..Перебинтуй больные раны.В МЕРЦАНЬЕ ЗВЕЗД
Безбрежное мерцанье синих звездНад тихою горою, над водою.Мне в этой жизни грудной довелосьПрийти домой пораненным из боя.А многие остались там лежать —С своей бедойИ с радостью в разлуке.Их камень погребальный ворошатМоих врагов озлобленные внуки.И хилые потомки россиян,Жестокой той остуды не изведав,Еще катают плугом по полямБезглазый череп воинской Победы.О, Русь моя!..Попристальней гляди,В свои ветрам распахнутые дали,Чтобы твои злодеи и вождиТебя опять обманно не прислали.Чтоб и потом железная пальбаНе умывалась розовой купельюИ на полях пустые черепаПод лемехами плуга не старели!Далекое мерцанье синих звездИ небо в голубом над головою.Мне в этой жизни как‑то обошлось,И я вернулся раненным из боя.