Скользящий по Алитэ - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 1

Скользящий по Алитэ

Скользящий по Алитэ

Глава 1

Карлайн осторожно огляделся, сжал в обоих руках окованную железом дубинку. Накануне конные эльфы совершили очередной набег, застав их общину врасплох. Им даже удалось ворваться в селение, защищенное частоколом и рвом. Не помогло и то, что частокол был высоким и в два ряда заостренных бревен, а ров — широким и глубоким, залитым водой. Правда, дальше они ослабили натиск и наспех собранное ополчение из селения их выбило, набег стоил эльфам дорого, но и в селении потери были чудовищны. Почти треть людей была убита, тяжело ранена, уведена в плен. Часть хижин оказалась разрушена или сожжена, много скота потеряно. Сам Карлайн каким-то образом сумел спрятать стадо, принадлежащее южной трети селения. Но два других были практически полностью потеряны. Так им мстили за поселение на пустующей земле, которую эльфы считали своей.

Они были не только коренными жителями этих земель, но и считали себя по сравнению с людьми перворожденными богами, и поэтому видели в людях захватчиков, которых необходимо изгнать, а еще лучше — уничтожить. Они — низшие, они — почти как скот. Им нет места по соседству с Эльфландом.

Но даже ему было понятно, что эта патриотическая легенда придумана первородными для оправдания грабежей. Эльфы уводили людей, превращая их в рабов или продавая на юг, угоняли скот, отбирали имущество. Они жили войной. При этом они никогда не доводили людские селения до полного разорения, давая людям «нарастить жирок». Вот и в последний раз у них была хорошая возможность уничтожить селение. Но вместо этого, сделав обильное кровопускание, они ушли.

Этих эльфов — сильных воинов и магов — он не боялся. Им дела нет до четырнадцатилетнего мальчишки, от которого прибыли всего лишь старый кожаные штаны, безрукавка и такая же старая куртка из овечьей шерсти. Брать с собой для обращения в рабство — возни с одним слишком много. Основное же количество пленников они уже отправили. Стадо налетчики не найдут — он набросал на следы коров карынь-траву, едкую и вонючую, которая отбивает нюх даже у острых на запахи первородных. Но около основного войска всегда крутятся мародеры орки, вышедшие из кланов эльфы-изгнанники и даже банды людей. Эти подбирали все, вплоть до последней крошки. А что не брали — сжигали, разрушали, убивали. Этим лучше в руки не попадать. Либо в рабство утащат, либо замордуют до смерти. После себя в живых они не оставляли.

По большому счету, сегодня не стоило выгонять скот на пастбище, да только кого интересует жизнь сироты! Карлайн ибн Саади Кафар кроме пышного имени ничего не имел. В свои четырнадцать лет он был круглой сиротой, не имея даже отдаленных родственников. Родители то ли погибли, то ли были уведены эльфами в рабство несколько лет назад. Немногочисленные дядья и двоюродные братья и сестры постепенно сгинули в пекле повседневной жизни. Совет старейших общины, рассмотрев его беспомощное сиротское положение, взял остатки имущества на баланс общины. Проще говоря, сначала грабили члены совета старейшин, а затем — все желающие. Унесли все. Даже с самого сироты стащили добротные сапоги и шубейку, бросив вместо них рвань. Самого Карлайна в виде милости определили общинным пастушонком с проживанием в хлеву и питанием в общественной харчевне, в которой готовили похлебку для городских низов, работающих на общину.

У него и раньше жизнь после смерти родителей была не слишком сладкой — родственники считали его ненужной обузой, нахлебником, а теперь стала сущим адом. Выжил, хотя иногда казалось, что при такой жизни смерть самый разумный выход. Но прошло четыре года и в свои четырнадцать лет он был готов ко всему.

Коровы мирно паслись, набивая животы. Идиллическая картина после вчерашнего набега. Скотина была равнодушна к проблемам хозяев. А вот Карлайна что-то беспокоило. В этом случае, если тебя грызет беспокойство, лучше пойти на поводу у внутреннего голоса. В их приграничной местности неосторожные погибали раньше, чем начинали ходить. И еще следовало набрать прутьев краснотала. Будет время, сделает корзину. За последнюю ему дали большую краюху рыбного пирога. Очень вкусно!

Он осторожно зашел в кустарниковую чащобу. Закололо в виске. По-прежнему ничего не было видно и слышно, но беспокойство нашло твердую основу в виде усиливающегося запаха пряностей и пахучих цветов. Так пахла эльфийская кровь. Первородный где-то рядом. Теперь самое главное — он жив или мертв. Ибо даже серьезно раненый эльф легко убьет человеческого мальчишку.

Вот он!

Надо поудобнее перехватить дубинку. Вдруг удастся отбиться, если придется драться.

Эльф был еще жив. Точнее сказать, он находился на грани между жизнью и смертью, постепенно умирая. Он уже давно определил, что неподалеку маленький человек пасет коров и сейчас еще понял, что его тоже нашли. Шевельнувшаяся рука показала Карлайну, что враг хотел взять нож для убийства, но сил уже не было. На этот раз человек оказался сильнее. Все что осталось первородному — следить постепенно стекленеющим взглядом за низшим и умирать.

Карлайн сожалеюще посмотрел на него. Из-за эльфов он потерял родителей, остались ли они живы или погибли. Но и люди причинили ему столько боли — морально и физической… А этот умирающий никак не может быть для него врагом. Присел на корточки, но на всякий случай немного поодаль. От эльфов можно ожидать всего.

— Я могу облегчить твои страдания? — спросил он некоторое время спустя.

— Фляга, — еле слышно прошептал эльф.

На поясе у него висела фляга. Скорее всего он говорит про нее. Но не ловушка ли это?

— Тебе надо попить?

Эльф чуть пошевелился, что, видимо, являлось согласием.

— А ты не убьешь меня?

У эльфа уже не было сил для выражения эмоций. Карлайн помедлил, не зная, что предпринять. Эльф умирал. Если он хотел помочь ему, он должен действовать. Пусть несколько глотков воды будут последним земным даром умирающему.

Юноша осторожно подошел к эльфу, отстегнул флягу и влил глоток воды в рот. Большая часть пролилась мимо, растекаясь по подбородку и шее, но несколько капель попали в рот и начали действовать. Эльф оживал на глазах.

— Еще! — потребовал он крепнущим голосом. Карлайн помог ему получить еще несколько глотков.

— Ты помог мне, — певучим, как и у всех эльфов, слабым голосом утвердительно сказал раненый.

— Не знаю, — неуверенно сказал юноша.

— Твои родители живы?

— Не знаю, — повторил он, — их давно уже нет в селении, но, может быть, эльфы их не убили, а угнали с собой.

Какая-то грустная улыбка заиграла на губах эльфа.

— Всю жизнь истреблял темных низших, чтобы получить посмертное блаженство от них. Послушай, — уже громче сказал он, — через несколько минут я умру. Жидкость, которую ты мне дал, хотя и помогает прийти в себя, но одновременно она вытягивает жизненную силу.

Он слегка пошевелился, поморщился от прихлынувшей боли.

— Я хочу попросить тебя об одной милости. Мне пришлось сжечь слишком много силы души и теперь мне не хватит силы для ее посмертного спасения. Дай мне часть твоей душевной силы.

Карлайн отпрянул.

— А ты меня не убьешь?

Среди людей ходило много небылиц, некоторые из них могли стать явью: говорили, что эльфы, восхваляя своих богов, вырезали сердце у живых жертв, сжигали людей на кострах, подвергали мучительной смерти.

В большинстве все эти россказни были точным подобием пыток пленных в их селении, но кто его знает…

— Не бойся меня, — взмолился эльф, — ты потратишь только небольшую часть душевной силы. А взамен этого я передам тебе дар. Клянусь всеми богами, возжелавшими воскресить меня в будущей жизни! Всего лишь коснись меня!

Карлайн осторожно прикоснулся к бессильно лежащей руке эльфа. Приятная теплота, распространившаяся по телу, заставила его несколько расслабиться. Он обхватил запястье. Голова слегка закружилась. Юноша опасался каких-нибудь неприятных ощущений, но ничего, кроме приятного тепла до него по-прежнему не доходило.

Эльф встретился с ним взглядом.

— Достаточно. Сейчас я совершу обряд перехода и когда умру, пожалуйста, похорони меня рядом с рябиной. Тут ведь в окрестностях есть рябина?

— Есть, — подтвердил Карлайн.

— У меня на шее находится родовой амулет, освященный в начале моей жизни старшими Посвященными к Свету. Он очень дорогой, золота и драгоценных камней на нем хватит купить с десяток ваших селений. Если ты его снимешь, я не смогу попасть в вечнозеленые небесные сады Сталитэ.

Эльф посмотрел на Карлайне. Нет, он не унизился до просьб, не стал лебезить. Он просто сказал юноше правду. И тот кивнул. Он не тронет эльфийского оберега.

Эльф закрыл глаза. Душой он почти был там, в эльфийском раю, и ему оставалось тихо прошептать молитву, прощаясь с остававшимися в этом миру и приветствуя ушедших ранее. Вскоре его тело задрожало в предсмертных судорогах. Первородный умер. Одновременно юноша почувствовал легкий толчок в грудь. Словно кто-то коснулся обнаженной кожи теплым пальцем. Похоже, умерший последний раз провел рукой по его душе.

Карлайн с большим трудом поволок неожиданно оказавшееся большим и тяжелым тело. Неподалеку кустарники расступались, образуя небольшую поляну. Почти в середине ее росла рябина. Именно к ней юноша тащил умершего.

Рыть могилу было сравнительно легко. Сначала небольшим ножичком, бывшего с ним всегда, он снял большие пласты дерна, а затем, рыхля землю тем же ножом, горстями выгребал ее из ямы. Дойдя до пояса, он втянул тело в могилу, кое-как положив его головой на восток, как это делаются первородными, поправил амулет. Первый раз видя золото и драгоценные камни, создающих странное растение, Карлайн не мог сказать, действительно ли он такой дорогой. Одно он знал — амулета он не тронет.

Многое перемешалось в его жизни. Постоянно избиваемый старшими подростками, всегда живущий впроголодь, он, пожалуй, к четырнадцати годам больше ненавидел своих мучителей, чем эльфов, которых он по-настоящему никогда не мог внимательно разглядеть в скоротечных схватках, и только сегодня сумел увидеть. И поэтому взять амулет… Зачем? Если увидит, его отберет первый же прохожий, да еще ласт подзатыльник. Пусть остается с хозяином.

Карлайн прикрыл лица и верхнюю часть тела ясеневыми ветками и зарыл могилу. Потом тщательно замаскировал небольшой могильный холмик, разбросал лишнюю землю. Все выглядело так, словно кроты и другая землероечная мелочь наковыряла из нор свежую землю.

Можно было идти. Юноша кинул прощальный взгляд на последний приют первородного. Он выполнил его просьбу.

Глава 2

Коровы словно не заметили двухчасовое отсутствие пастуха. Они мирно переваривали жвачку, наевшись сочной спелой травой и напившись из протекавшего неподалеку ручья. Пусть отдыхают. Пора было пообедать и ему самому.

Разумеется, с собой продуктов ему никто не выделял. Считалось, что община облагодетельствовала уже тем, что предоставила защиту, кров и двухразовое питание утром и вечером. Если бы Карлайн считал так же, давно бы протянул ноги. Но он очень быстро после исчезновения родителей перешел на режим военных действий, считая людей потенциальными врагами. А значит за ним оставалось право на добычу.

Сегодня его обед составили земляные орехи, молоко и зелень. Земляные орехи он потихонечку копал с полей, маскируя свои набеги проделками полевых крыс, молоко надаивал у коров. От каждой совсем понемногу, коровы не возражали, а хозяйки не замечали. Ну а зелень предоставляли местные луга — щавель, дикий укроп, полевой чеснок, ветвистая морковь. Трав на окрестных лугах было много, только разбирайся. Иногда он ловил рыбу или ставил ловушки на мелких грызунов, вполне съедобных, если запечь их в глине на костре. Но сегодня не хотелось возиться.

Он с аппетитом поел, вымыл руки. Постепенно приближался вечер. Коровы, почувствовав приближение сумерек, с которыми их погонят в селении, принялись пастись. В таких случаях Карлайн жутко им завидовал. Если бы он мог поедать всю зелень подряд, он бы совсем ушел из селения, поселившись в какой-нибудь заимке. Летом бы жевал траву, на зиму готовил сено. Чем не жизнь! И никто тебя не пнет, не обругает бранным словом.

По ощущениям подошел вечер. Опять идти за стены, где получать затрещины от вечно недовольных взрослых, терпеть издевательства банд подростков, которые разделили все селение на части и глумились над такими, как он, беззащитными и одинокими.

Карлайн вздохнул и пошел следом за коровами, которые медленно брели в селение, прихватывая наиболее аппетитные пучки травы.

Увидев стадо, дозорные открыли ворота, впуская коров. Карлайн презрительно сощурился. А если бы эльфы, прикрываясь животными, подкрались к селению? Горе вояки!

Впрочем, дозорные внимательно оглядывали входящих коров, чтобы не пропустить лазутчика. Бывали такие случаи.

Один из них звучно шлепнул пастушонка по спине своей дубинкой. Дозорные заржали. Это называлось у них поставить печать. А у Карлайна на спине не сходил большой кровоподтек. Хотя кто беспокоился здоровьем сироты?

Помня о корыте теплого пойла, замешанного на горсти муки и зерновой шелухи, коровы зашагали быстрее, расходясь по дворам. Скоро от стада осталась только молодая телка, не нагулявшаяся за день и пошедшая за своими подружками. Хозяин — здоровенный тип в вязанной фуфайке, матеря корову, пастуха, весь белый свет, вместе с Карлайном бегали за коровой битый час, пока не загнали ее в хозяйский двор. Напоследок здоровяк грязно обругал юношу.

Ругань была совершенно незаслуженной. Скорее уж виноваты были хозяин, не приучивший телку и молодость самой животины. Но Карлайн был доволен хотя бы тем, что все ограничилось словами. Обозленный хозяин мог запросто дать такую плюху, что одним синяком бы не обошлось.

Однако надо было спешить в столовую. Кухарки его ждать не будут, отоварят большую часть страждущих и уйдут. У всех семьи, хозяйства.

Он пришел одним из последних. Раздавала пищу толстая Налья. Карлайн обрадовался ей. Налья была женщиной добродушной и к тому же постоянно заказывала ему корзины, в которые ее муж, столяр по занятию, складывал заготовки, стружки и готовые изделия. Она не швырнет миску так, что половина супа окажется на столе и придется выжимать тряпкой его обратно под гогот оставшихся кухарок.

Постные щи были пищей скудной, но Налья постаралась, налила супа в большую чашку до краев. Он благодарно кивнул, взял свою вечернюю пайку хлеба, и сел за свободный стол.

Наполовину наевшись, после ужина вышел на улицу. И сразу понял, что выбрал очень неудачное время. Мимо проходила банда хромого Саати. Вооружившись палками, ножами и кастетами, они то ли охраняли свою территорию, то ли совершали вылазку с целью стащить, что плохо лежит. А может просто пограбить таких же слабых бедолаг, как Карлайн, но имеющих, к их сожалению, кое-какое имущество.

— О смотри, коровий сторож идет! — заорал один из них, увидев юношу. Банда оживилась, предвкушая развлечение. Они очень любили толпой бить одного.

Карлайн набычился. Раньше его били совершенно безнаказанно, но с недавних пор он начал давать сдачи. Помогало это мало и даже становилось хуже — разозленные сопротивлением хулиганы били сильнее. Но Карлайн упрямо продолжал сопротивляться и два — три напавших уходили с синяками и ссадинами.

— И как же у нас успехи по дойке молока? — издевательски спросил Саати, — не стал еще бабой?

Его люди охотно поддержали вожака, наперебой выдвигая версии дальнейшего существования пастуха.

Карлайн знал, что их фантазия быстро иссякнет и тогда его будут бить. Он решил не слушать издевательских высказываний, ускорив ход событий. Неожиданно для хулиганов юноша пошел на прорыв, сбив с ног ставшего у него на пути прыщавого толстяка.

Разумеется, уйти ему не дали. Члены банды были не очень умными, но понимали толк в драках и встали таким образом, что перекрывали все возможные пути выхода. Сильный тычок в грудь оттолкнул его обратно в толпу, после чего на пастуха обрушился град ударов. Один из них повалил его на землю. Но еще до этого он почувствовал, как под одним из его ударов хрустнули косточки носу у рыжеволосого парня, а другой выплюнул зуб.

Зато повалив, они пинали без всякой жалости. Вскоре Карлайн, получив несколько ударов в грудь и в живот, лишился дыхания. От острой боли сознание помутилось.

— Парни, подохнет же, — раздался громкий голос. Настолько громкий, что его услышал и забитый до полусмерти пастух.

Хулиганы отскочили и вопросительно посмотрели на Саати. Тот призадумался. Вообще, жесткие законы приграничного голоса во многих случаях в виде наказания предусматривали смерть. Скажем застань в своем жилье хозяин вора, он имел полное право убить его. Если сможет, конечно. Ибо доказать воровство на общинном суде будет трудно.

Сильный бьет слабого — таков был закон природы и правила общины не очень отличались от него. Но публичное убийство заведомого слабого все же не одобрялось. Смерть Карлайна могла вызвать недовольство рядовых общинников. А это означало скорую смерти самого Саати и его людей. Повесят или забьют палками. А если изгонят — это тоже смерть, только более медленная.

— Уходим, — скомандовал Саати, взвесив доводы, — а до тебя, щенок, мы еще дотянемся, — пообещал он.

Карлайн немного полежал, приходя в себя. Сел, вытер кровь с лица, огляделся. Узнал своего спасителя. Это был общинный сторож Лико, своего рода полицейские силы общины. Главной его обязанностью было не наведение порядка — в одиночку это было невозможно, а констатация смерти постоянных жертв тяжелой жизни общины, в том числе приговоренных к смерти общинным судом. Он не его пожалел, а постарался избежать неприятной обязанности мертвого для определения причин смерти.

— Подох бы ты скорее, — пожелал Лико юноше и отправился дальше. Все правильно. Карлайн даже не обиделся. Слабый должен гнуться и не мутить порядки в селении и не тревожить общинного сторожа. Нельзя идти против течения и ломать привычный обычаи. Умрешь!

Глава 3

После скудного ужина и побоев он сразу же пошел на свое место в хлеву, чтобы не получить дополнительные затрещины помимо уже «заработанной» дозы. Вдруг его цепко схватили за воротник. Карлайн удивленно поднял голову. По сравнению с обычными тычками это была почти ласка. Но он рано обрадовался. Его схватил хромой Дуки, полусумасшедший старик, помешанный на поиске врагов в их общине.

Последнее нападение, обошедшееся селению очень дорого, влило в старика дополнительную энергию. Он целыми днями искал подозрительные признаки шпионажа и вредительства, пытаясь найти тех, кто по его мнению связывался с эльфами и передавал сведения о жизни в общине. Горе тем, кто оказывался на его пути. Взрослые, правда, отделывались затрещинами, а если старик не отставал, то ударами дубинки, но те, кто не мог отбиться, оказывались в тяжелом положении. Ох и влип же он! Не мог пойти другой тропинкой! Что за вечер сегодня!

Вопреки привычке Дуки не стал его доводить хитроумными вопросами и подозрительными догадками, а сразу поволок к магу, обслуживающему селение. Это был самый неприятный признак. Как он не додумался — надо было избавиться от запаха крови эльфа и очистить душу! Если бы Карлайн не похоронил сегодня первородного, максимум, что грозило ему — это несколько часов сообщества с Дуки. Эмелент, их маг, был человеком трезвомыслящим и добрым, насколько можно быть добрым в приграничном селении. Он быстро бы разобрался и отпустил юношу. Маг был одним из немногим, кому чокнутый старик доверял и не стал бы препятствовать уходу. Но после общения с эльфом ему грозило такое же скорое разоблачение и расправа. Эмелент при помощи трав, усиливающих ощущения человека и его магические свойства, легко учует кровь первородного и увидит эльфийскую магию на душе.

По большому счету Карлайн ничего страшного не совершил — всего лишь похоронил эльфа. Но из-за их постоянных налетов люди ожесточились и были готовы воевать хоть с мертвыми первородными. А если учесть, что была возможность прервать полосу перерождений эльфа и отправить его в нижние миры… Если его всего лишь повесят, уже хорошо. Но скорее всего его будут мучать долгое время, магически поддерживая жизнь. Защитить его некому, бедного сироту разорвут на мелкие части и закроют душе путь к перерождению.

Эмелент был занят очень серьезным делом — варил магическое зелье. Карлайну очень повезло. Пахучее и очень летучее зелье забивало не только обоняние, но и магическое чутье. На ближайшие несколько часов маг бессилен, как младенец.

— Что случилось? — торопливо спросил он.

— Это враг, — привычно зачастил Дуки, — он шпионит на эльфов.

Эту фразу от старика Элемент слушал не один десяток, а может быть и несколько сотен раз. И поэтому равнодушно пропустил ее мимо ушей. Мальчишка, которого приволок Дуки, был хорошо известен — сирота, пастушонок, пострадавший от жизни и без того сверх меры.

— Отпусти его, — велел он полоумному, — сварю зелье, проверю.

Карлайн возвращался, не веря своему счастью. Как ему повезло! А если бы маг был во всеоружии, его бы уже подвешивали на дыбу. Он задрожал от страха и омерзения, представив, что его начинают пытать. Надо срочно бежать. Куда угодно, но селение придется оставить. Пусть лучше вазлиборские кошки съедят. Или дымчатые волки. Все одно проще умирать. И душа останется целой.

Он нырнул в хлев, собрал все свое имущество — рваный плащ, огниво, старый полотняной заплечный мешок, в котором лежал его резерв на самый крайний случай — два ржаных сухаря, палка, вырезанная из моглибарского тополя, редкого для их края. Проезжие купцы выбросили за ненадобностью сломанную в двух местах оглоблю. Он взял маленький прут, обточил. Для него все подойдет, лишь бы не отобрали.

Высунулся, собираясь рвануть к воротам. Надвигающаяся темнота враждебно запахла опасностью. Карлайн осторожно прислушался, втянул воздух носом. Кажется, рядом кто-то есть. Он вспомнил, как несколько месяцев назад старик обвинил одного парня в предательстве. Тот почему-то попытался ночью бежать после обвинения полоумным. Действительно ли был виноват? Это известно только богам. Дуки этого и надо было. Он схватил скрывающегося парня и заорал, зовя подмогу. Доказательств никаких не было, Эмелент ничего не обнаружил, но парня на всякий случай повесили.

Нет, кто-то действительно ходит! Карлайн демонстративно зевнул и начал громко укладываться спать.

— Дуки! — раздалось неподалеку. Это его жена, не дождавшись, отправилась искать мужа. Ночью опасно даже в селении. А уж полоумный старик станет легкой добычей ночных хищников, появлявшихся не только в окрестностях, но и за стенами.

Старый Дуки вышел из раскрытой засады, заглянул в хлев.

— Бежать хотел! — прошипел он, — ничего, я тебя все равно раскрою, это ты помог пробраться в селение эльфам. Пригрозил:

— Через час вернусь с Эмелентом, он тебя сразу раскроет. Отдай дубинку!

Он взял единственное оружие юноши, вышел, закрыл дверь с внешней стороны. Кажется, ушел.

Плохо дело. Жить осталось так мало, что задрожали руки. Надо бежать. Он не считал себя предателем или изменником и не собирался из-за бредней Дуки умирать в страшных муках.

Схватил плащ, заплечный мешок и палку, рванулся в дальний угол. Здесь хряк Петеш прорыл прошлой осенью дыру за пределы хлева. Хряка хозяин зарезал зимой, но нору никто заделывать не спешил. Если не мешает, то зачем мучиться?

Легко пролез в нору. Массивный хряк делал проход для себя и худенькому юноше ничего не стоило пробраться наружу. Накрапывал дождь. Карлайн сначала пригорюнился. В скором времени он промокнет насквозь. Но потом ему подумалось, что дождь размоет следы. К тому же сторожевые коты не любили воду. Заставить их выйти в дождь за пределы селения будет трудно, и искать они станут без особого усердия.

Главные ворота всегда охранялись особенно тщательно. Но сторожевая калитка осталась без присмотра. Опять постовой либо ушел пиво пить, либо спрятался от дождя. Немного подождав и окончательно убедившись в отсутствии охраны, Карлайн открыл калитку и скользнул в образовавшуюся щель.

Прошлепал десяток шагов от стены. Кажется, почти пронесло. Темнота, обволакивающая селение и кажущаяся такой враждебной, сегодня выглядела такой доброжелательной. Ему удастся в ней укрыться от людей, а, значит, выжить. Так не хочется умирать в свои четырнадцать лет!

Из-за дождя и темных предосенних ночей ничего не было видно. Огонь, которым можно было освещать путь, ему был категорически противопоказан. И люди, и эльфы с большим желанием нападут на беглеца, если учуют его. И тогда все. Медленная смерть на эльфийских рудниках или человеческих угольных шахтах — самый благополучный выход для несчастного пленника. Пришлось выкидывать вперед палку вперед, как слепому, медленно пробираясь во мгле.

Когда он дошел до ручья, обрамляющего пастбище, в селении началась суматоха. Раздались крики, показались огни. Скорее всего, неутомимый Дуки обманул жену и вернулся к хлеву, чтобы продолжить допрос-обвинение. Теперь ему ни в коем случае нельзя попадаться жителям селения. Бежав, он подтвердил обвинения в свой адрес. А с врагами у них никто не церемонился, ни с мнимыми, ни с настоящими.

Шум в селении людей обеспокоил стаю дымчатых волков, как всегда, охотящихся ночью. Их вой послышался настолько близко, что сердце Карлайна стало биться с перебоями. Они гонятся за ним? Он остановился и приготовился к последнему бою, перехватив поудобнее палку.

Через некоторое время юноша с облегчением понял, что волки напоролись на стадо кабанов и ввязались с ними в бой. Хищники были не прочь полакомиться поросятинкой, но стокилограммовые секачи и свиньи вряд ли с этим согласятся. Кабаны считаются травоядными, но не прочь закусить мясом охотников на них.

Надо уходить как можно дальше. Ночью, наверное, они не решаться выступать, а вот с рассветом все равно пустят сторожевых котов, как те не будут сопротивляться и орать противными голосами. Прочешут округу хотя бы для того, чтобы убедиться в его отсутствии в окрестностях селения или найти останки съеденного зверями тела.

Карлайн пошел по течению ручья, рассчитывая сбить со следа котов. А там… в любом случае надо уходить. Без денег, без магической метки, обозначающей состояние свободного человека, отпущенного общиной, без продовольствия он был почти обречен. Но здесь его убьют, изощренно и очень больно. В приграничной полосе между Гавардским королевством и Эльфландом — эльфийским великим княжеством для него земли не было.

Глава 4

Он шел почти всю ночь, сначала по ручью, потом, заметив, что русло слишком петляет, свернул на звериную тропу. К утру расстояние между ним и селением было слишком большим, чтобы погоня застигла его. Жители общины были людьми практичными. Убедившись, что поблизости его нет и он не будет вредить селению, они не пойдут дальше. Чокнутый Дуки будет иметь другое мнение, но кто его послушает?

На этом его удача завершилась. На очередном повороте тропа оказалась перекрыта эльфом, с холодным интересом глядящего на измученного, еле бредущего человечка. Карлайн с опозданием понял, что за ним некоторое время следили, пытаясь понять, почему он оказался один вдали от своего селения, безоружный и беззащитный, а теперь решили остановить и схватить. И не он УВИДЕЛ первородного, а ему ПОКАЗАЛИ.

Карлайн рванулся в чащу, прикрывшись со спины обширным колючим кустом. Сдаваться он не собирался, пусть сразу убьют, будет менее больно и гораздо быстрее.

Эльф покачал головой, осуждая лягушонка, почему-то вздумавшего сопротивляться:

— Иди сюда, низший, — плавно и напевно заговорил он, — мы проверим тебя и если душа не в чем не виновата перед первородными и не запачкана тьмой, то направим в подземные каменоломни — выкапывать драгоценные камни. В них ты проживешь год — полтора. Если же будешь сопротивляться, будешь разрезан на полосы и в таком виде отправлен в свое селение для напоминания людям об их участи.

Эльф вскочил в седло единорога, который удивительным образом оказался рядом, хотя Карлайн совершенно его не видел. Что делать, лесной народ у себя дома способен стащить нож с пояса, хозяин даже не заподозрит.

Он насупился, поудобнее перехватил палку — единственное свое оружие. Эльф высокомерно улыбнулся, что-то сказал шепотом единорогу. Тот пошел к Карлайну. Эльф сообщил:

— Пока мой младший брат идет к тебе, ты живешь, затем тебя начнут медленно убивать копытами.

Карлайн посмотрел на единорога. С близкого расстояния он уже не казался красивым. Так выглядит смерть, в торжестве своем идущая к жертве и уже готовая запустить в нее свои когти, воя от счастья. Выходить против единорога с палкой было бесполезно. С ним не справиться в одиночку даже мечом или копьем.

Единорог подошел почти вплотную, Карлайн приготовился ощущать дикую боль от ударов копыт и массивного рога, растущего из середины лба. Закрыл глаза.

Через несколько секунд глаза пришлось открыть. Первородный решил поиграть с ним, прежде чем убить?

Единорог стоял на прежнем месте, а ошалевший эльф сидел в седле, едва ли не открыв рот от удивления.

— Что с тобой, Маль? — наконец спросил он, — почему ты не хочешь избавить мир от еще одного низшего?

Единорог заглянул в лицо Карлайна. Юноша едва не утонул в бездонной синеве умных глаз животного. Затем единорог издал негромкий возглас, средний между вопросительным и восклицательным, и отошел обратно по тропе. Человек его больше не интересовал.

Эльф не стал заставлять единорога выполнять свою волю, как сделало бы большинство людей со своими животными. Он соскочил на землю, посмотрел ему в глаза:

— Ты не заболел, Маль? — заботливо спросил эльф. Единорог заржал приятным мелодичным звуком, легонько толкнул хозяина головой в грудь.

Эльф погладил его по шее.

— Нет, вроде бы с тобой все в порядке. Твой душевный лик чист и безмятежен. Тан, а давай попробуй ты. Пусть твоя Лана растопчет низшего.

Карлайн вздрогнул — в нескольких метрах стоял еще один эльф с единорогом. Сколько же их?

Эльф, которого первый назвал Таном, согласно кивнул, вскочил на единорога и послал его на Карлайна. Лана охотно двинулась, но когда подошла к юноше почти вплотную, вдруг остановилась, миролюбиво заржала и отошла, не обращая внимания на понукания всадника.

На этот раз Карлайн не стал закрывать глаза. Наоборот, он пристально смотрел на Лану, стараясь заглянуть ей в глаза. Это ему не удалось, но единорог все равно остановился.

— Талк, я ничего не понимаю, — признался Тан. Он отъехал от Карлайна и предложил: — позволь, я пущу в него стрелу. Она не станет крутиться вокруг низшего!

В руках эльфа возник лук, но Талк, немного подумав, остановил его:

— Подожди, Тан, ты по молодости лет торопишься избавиться от неведомого и, наверное, важного. Нет, мы должны доставить человечка в лагерь к Посвященному к Свету, вдруг первородному народу будет полезно узнать об этом низшем. Посвященный, волею богов познавший крупицу тайного знания, сможет решить, что нам сделать — бросить его в каменоломни или пожертвовать богам.

Он снял пристегнутый к седлу аркан.

Скрутят, как бычка, — понял Карлайн. Он внезапно для первородных прыгнул вперед, на Талка, издав громкий крик.

Единорог эльфа угрожающе опустил рог. Для рослого животного почти метровый костяной выступ был страшным оружием. Но затем вместо того чтобы ударить, единорог отскочил назад, заставив хозяина покачнуться и потерять немного времени для восстановления равновесия.

— Ма-а-аль, да что с тобой! — окончательно переполошился Талк, — Тан, захвати низшего арканом.

Карлайн обернулся и даже каким-то сумел отбить арканную петлю Тана, но аркан Талка, брошенный через мгновение, перехватил его руки. Через несколько мгновений Карлайн, надежно связанный, лежал посреди тропы.

— Может, ты поделишься с нами, почему единороги не захотели тебя убивать, — наклонившись к нему, спросил Талк. Карлайн ответил ему ненавидящим взглядом. Схватили как щенка! Надо было лучше за нож схватится. Вдруг бы удалось дотянуться до аркана, охватывающего тело, и перерезать ремень.

Талк по-своему оценил этот взгляд.

— Да, низший, тебе придется познакомится с нашим, так сказать, гостеприимством, — торжественно сказал он. Немного подождал, укоризненно сказал: — молчишь. Я мог бы подвергнуть тебя таким пыткам, что ты сразу бы сдался. Но ты владеешь каким-то секретом, а я опасаюсь, что твое слабое тело не выдержит испытания огнем. Пусть тобой займется Посвященный. Тан, — обратился он к товарищу, — необходимо его тщательно обыскать. Вдруг у него находится один из священных амулетов.

Тан взял палку. Изучающе оглядел ее, поцарапал ногтем.

— Ничего не чувствую, — признался он.

— Я тоже, — согласился Талк, — впрочем, вполне вероятно, амулет хорошо замаскирован. Но тогда кто этот мальчишка? А низший? Ай, какой молчаливый!

Он осмотрел ножик, затем взятые из заплечного мешка сухари, сам мешок. Закончил обыск ощупыванием огнива.

— Ничего. Тан, положи вещи в зачарованный мешок, чтобы закрыться от неведомой магии.

Сам Талк тщательно обыскал Карлайна, не обращая внимания на грязь и сырую от воды и пота одежду.

— Видишь, Тан, — сказал он, — я ничего не нашел, значит тайна находится в самом человеке. Ты когда-нибудь слышал о низшем, от которого отступались единороги?

— Нет.

— И я нет. Глаз да глаз. Ты потащишь его на аркане впереди, а я буду тщательно наблюдать за ним. Если он сбежит или умрет, я себе этого не прощу. А уж как Посвященный к Свету будет огорчен…

Карлайн сжал зубы. Почему за последние сутки, как только он подумает, что все очень плохо, оказывается, что может быть еще хуже. Его поведут к этому Посвященному, который, наверняка, окажется хорошим палачом и будет его изощренно пытать, но не даст умереть, пока он не выложит тайну, неизвестную ему. Сказать, что он помог эльфу сохранить душу, а затем похоронить с амулетом? А не обвинят ли его в надругательстве над телом первородного? Не зря людей они называют низшими. Лучше молчать.

Он покорно застыл, пока с тела сняли аркан, а вместо него связали руки гибкими веревками. Тан протянул свой аркан под подмышками и надежно затянул образовавшуюся петлю. Все, теперь он не сможет развязаться и убежать, даже имея острый боевой кинжал, которого у него отродясь не было.

Тан сел в седло и потянул за аркан. Единорог сразу пошел скорой рысью, Карлайн, не успев разбежаться, упал на землю. Его проволокло несколько метров, пока единороги остановились.

Талк спрыгнул с единорога, наклонился над потерявшим сознание юношей.

— Да он успел знатно приложиться о что-то! Низший, эй, парень, — Талк похлопал по щекам ладонью.

Карлайн непонятливо посмотрел на эльфа, все вспомнил, нахмурился.

— Крепкий орешек, — насмешливо сказал Тан, — таких приятно ломать. Интересно, низший, как долго ты не заорешь, когда я буду тебя прижигать огнем и ломать пальцы.

— Подожди, Тан, прежде надо его доставить к Посвященному к Свету. Пусть расскажет о своих секретах. М-да, — Талк вздохнул, — придется мне поразмять ноги. А этот низший полежит в седле.

Тан хмыкнул, но ничего не сказал. Ему тоже было очевидно, что человечек очень устал и до лагеря не дойдет. Карлайна, как мешок, закинули в седло и Талк легким неутомимым бегом заскользил по тропе. Так он мог бежать несколько дней, преодолевая сотни километров. Тан на единороге замыкал их крохотную колонну.

Карлайн сразу убедился, что ехать, даже будучи связанным и переброшенным поперек через седло, куда лучше, чем бежать на своих двоих. Единорог шел плавно, куда лучше, чем кони в их селении. Ночная прогулка настолько измотала юношу, что он постепенно впал в дремоту, машинально реагируя на переговоры эльфов.

Время как бы остановилось, сквозь пелену дремы стало казаться, что он будет ехать еще очень долго, может быть даже несколько дней. И поэтому очень удивился, когда Талк хлопнул по спине и сообщил:

— Все, низший, приехали. Надеюсь, ты сегодня не ел, а то перед испытанием огнем это вредно. Испачкаешь весь лагерь.

Карлайн покосился на него. Шутник, чтобы ты в руки людей попал. Там тебя научат, как произносить слово низший.

Глава 5

Несмотря на заверения Талка, Карлайн не видел никакого лагеря. Впрочем, он не думал, что эльф его обманывает. Просто у людей и эльфов были совершенно разные представления об военном лагере. У людей походная стоянка воинского отряда — это шалаши и палатки, пьяные солдаты, которых надо обязательно обходить подальше — могут избить, а то и убить, шумные маркитантки, многочисленные костры. Кругом мусор, объедки, злобные бродячие собаки. А у эльфов в лагере, где оказался Карлайн, только иногда мелькали тени первородных, исчезая в полумраке деревьев.

Подгоняя юношу и ведя единорогов за поводья, эльфы пошли среди деревьев и остановились около роскошной березы.

— Талид Ясноликий, Посвященный к Свету, позволь нам побеспокоить тебя.

Опять, как на тропе, словно неоткуда появился эльф. Он был гораздо старше и помощнее, одежда не могла скрыть мощные мышцы, умудренные глаза горели вечностью. Даже Карлайна, безучастного ко всему в преддверии смерти, их взгляд заставил вздрогнуть. Эльфы же глубоко поклонились.

Юноша тоже хотел поклониться, но напоминание о пытках заставило его гордо выпрямиться. Впрочем, эльф не обращал на человека никакого внимания. Он был для него неким подобием полевой крысы.

— Да будет с вами свет, — поздоровался эльф, — юноши, вы хотите что-то спросить?

— Посвященный к Свету, вот этот низший стал причиной нашего появления в лагере, — начал рассказывать Талк, — мы поймали его на охотничьей тропе и, когда он избрал свою судьбу, решили растоптать единорогами. Но они отказались его коснуться! Сначала Маль, а затем Лана. Единороги вроде бы здоровые, никакой волшбы мы не заметили. Поэтому решили притащить к тебе.

— Правильно, — согласился Ясноликий, — позвольте, вначале я осмотрю братьев наших меньших.

Он прошел к единорогам и поочередно положил на лоб около рога левую ладонь. К явной радости эльфов он пришел к выводу, что животные здоровы. Тогда Ясноликий повернулся к Карлайну:

— Человеческий детеныш, может, ты сам все расскажешь?

Карлайн сделал вид, что не слышал вопроса.

— Гордый, — констатировал Ясноликий, — у него были вещи?

— Вот, — Тан протянул вытащенные из зачарованного мешка предметы.

Ясноликий небрежно провел рукой над ними.

— Ерунда. Обычные человеческие поделки, грубо сделанные. Потом зароете с хозяином. А пока возьмемся за человечка. Калите железо, я же попытаюсь пробиться до души напрямую.

Внезапно для Карлайна он легко ударил его ладонью в лоб. Перед глазами юноши вспыхнул букет искр, как будто кто-то темной ночью разворошил большой костер. Затем наплыла тьма. Потеряв сознание, он рухнул на землю.

Откуда-то сверху полилась вода, которая заставила его очнуться. Ясноликий сидел на корточках рядом, пристально глядя ему в глаза. Лицо эльфа ничего не выражало, кроме брезгливого равнодушия. Впрочем, периодически по нему проходили редкие волны удивления. Человек все же поразил первородного.

— Я чувствую в тебе след эльфийского касания. Магия первородных в теле низшего… Странно все это.

— Я приготовил железо, — сообщил Тан, — самый раз пытать.

Карлайн инстинктивно сжался.

— Нет, — остановил Ясноликий всегда спешащего Тана, — мне не удалось глубоко проникнуть в душу человека, но я вижу, что кто-то первородных передал ему некоторую часть своей бессмертной души. Мы не можем его пытать. Слышишь, человечек, тебе не будет нанесено никакого вреда. Поделись с нами своим секретом.

Карлайн оглядел эльфов. Ему очень не хотелось встретится с раскаленным железом. Однажды в селении пытали конокрада, добиваясь, куда вор отвел украденную лошадь. Сладковатый привкус паленого мяса он чувствовал до сих пор, хотя с этого времени прошло больше года. А если обманут? А что он теряет? Никого не предает, мертвому эльфу все равно, да и рассказывает он его же родичам.

— Развяжите меня и дайте воды. Я все расскажу.

Повинуясь согласному кивку Ясноликого, Талк развязал веревки и стянул аркан, а Тан принес волы в большой кружке. Карлайн выпил всю, до последней капли, благодарно кивнул, отдавая кружку обратно.

— Я пастух, пасу стадо, принадлежащее южной трети селения. В тот день, когда коровы угомонились, я пошел в кустарник набрать прутьев для корзины. И вдруг увидел…

Он рассказывал, видя, как Посвященный двигает губами, словно передает кому-то услышанное.

— Подожди, — вдруг остановил он, — на обереге сколько было листьев, как у меня?

Он вынул из-под зеленого камзола очень похожий оберег. Похороненный тоже был Посвященным к Свету?

— Очень похож, согласился Карлайн, — только у его растения было два листка.

Эльф сильно побледнел.

— Ты точно уверен?

Карлайн, наоборот, покраснел, смущенный.

— Когда он умер, я выкопал могилу и потащил тело волоком в нее, у него вывалился оберег. Я положил обратно, но вначале посмотрел. Очень уж красиво, — простодушно добавил он. — Первородный обещал дать мне последний дар и, видимо, у него что-то получилось — единороги, как сказали господа эльфы, не стали меня топтать.

— Так, — Ясноликий потер в раздумье подбородок, — ты сможешь нас туда доставить?

Карлайн замялся.

— Это около пастбища, если в селении меня увидят люди, они выйдут, чтобы схватить.

— Зачем? — Ясноликому было не все ясно и он хотел разобраться, можно ли человеку доверять.

— Вчера меня заподозрили, что я шпионю на вас. Пришлось бежать.

— Что за чушь! — воскликнул Талк, — мы сами все узнаем!

— Старый Дуки действительно полоумный, — согласился Карлайн, — но маг решил меня проверить с помощью волшебного зелья. От него нельзя ничего скрыть. И тогда вскрылось бы, что я похоронил эльфа, и помог ему обрести возможность перерождения. А моя душа получила эльфийское благословение. За это убивают. Вернее, пытают так, что сам будешь желать смерти.

— Да, очень похоже для низших, — Ясноликий больше не имел вопросов, — не бойся, мы защитим тебя. Мне надо обязательно побывать на могиле. Обязательно. Тогда мы и тебе поверим и ты даже сможешь уйти от нас.

Карлайн недоверчиво посмотрел на эльфа. Пока он надеялся только на то, что погибнет легкой смертью. Только и всего. Чтобы первородный освободил человека… Ха-ха. Но Ясноликий вновь вытащил из-под камзола оберег и поклялся:

— Клянусь Светом, если ты рассказал правду и приведешь к могиле, то сможешь уйти живым и невредимым.

Карлайн вздохнул. А что еще ему осталось делать?

— Мне трудно вас понять, — вздохнул он, — когда вы со мной разговариваете, вам хочется верить. Но когда вспоминаешь, сколько людей вы убиваете в своих грабительских походах…

Ясноликий неожиданно мягко улыбнулся.

— В тебе начинает пробуждаться эльфийское начало. Человек бы не задался таким вопросом. Все придет со временем. Я тебе обещаю, малыш.

Карлайн озадачено посмотрел на него. Сдался в бесплодных размышлениях. Пусть родичи посмотрят на могилу и может даже выкопают тело. Он один из них. И он согласился.

Повинуясь команде Ясноликого, из неоткуда возникали эльфы и единороги. Для Карлайна тоже подвели единорога. Тот, недовольный таким всадником, косил глазом, периодически ржал, угрожал рогом, но ударить не пытался. Поводьев юноше не дали, прикрепив их к седлу предыдущего единорога.

— На, — пробегавший мимо Тан вручил ему булку. Потрясенный такой добротой, Карлайн забыл даже поблагодарить. Он втянул идущий от хлеба запах. Похоже, это была знаменитая эльфийская булка, которую из людей пробовали единицы, но о которой говорили в каждом селении. Он привычно воровато оглянулся — не хочет ли кто отобрать — и торопливо съел, не чувствуя вкуса.

Единороги понесли их такой быстрой рысью, что на узких тропинках было чревато зацепиться за ветку кустарника или высокую траву. Но все обошлось, хотя иногда Карлайн зажмуривал глаза со страху.

Ближе к селению они спешились с единорогов. Ясноликий с тремя эльфами пошел следом за юношей. В этот день стадо пасли на другом участке пастбища и это давало возможность незаметно от пастуха пройти к могиле.

— Здесь, — уверенно сказал Карлайн.

— Здесь, — согласился Ясноликий. Он приказал всем спрятаться и не маячить на виду у случайно проходивших людей, а сам встал на колени около могилы и протянул к ней руки. Так он простоял не менее часа. Карлайн мог бы поклясться, что эльф заснул, но напряжение на лице и вскоре пошедший обильный пот говорили о проводимой им очень могущественной волшбе. Несколько раз душа юноши дрожала, словно кто-то перебирал ее струны.

Наконец, Ясноликий закончил.

— Уходим, — коротко бросил он, — пусть мертвый спит вечным сном. Человек похоронил его правильно и родич доволен могилой. А у нас свои заботы.

Глава 6

Эльфы внешне неторопливо, но быстро покинули место захоронения. Карлайн залюбовался их движениями — плавными, красивыми, бесшумными. Сам он ходил шумно, как лось в кустарнике, а его движения, как он считал, напоминали топот кабана.

Талк, шедший последним, выразительно посмотрел на него и он, очнувшись, поспешил за эльфами. Его еще не отпустили и, возможно, не отпустят совсем. Что такое слово чести, данное первородным низшему — шорох осенней листвы. Дунул ветер и нет их!

Они сели на единорогов и поехали обратно в лагерь. Единорог, на котором ехал человек, по-прежнему показывал свою неприязнь к своему всаднику и по-прежнему не нападал. Такое поведение поначалу вызывало удивление первородных, но после рассказов Талка и Тана они решили, что пусть во всем разбирается Посвященный к Свету.

К эльфийскому лагерю они подъехали уже совсем вечером. Карлайн напрягся, понимая, что сейчас решится его судьба. Что с ним будет — его отпустят, принесут в жертву, отправят в каменоломни, просто запинают ногами и зароют под ближайшим ясенем — любимым деревом первородных? Он был полностью в их руках — маленький, слабый человек среди стремительных и сильных эльфов.

Пока он переживал за свою судьбу, эльфы обустраивали вечерний лагерь. Рядом с березкой загорелся костерок, над которым появился котелок с водой. В центре полянки эльфы построили шалаш из сухостоя и накрыли его листвой.

Ясноликий подозвал Карлайна. Следом подошли Талк и Тан, явно считавшие человека своей добычей.

— Ты отправишься отсюда завтра утром. А сегодняшнюю ночь проведешь в шалаше, который построили родичи. Сейчас немного отдохни, когда сварится похлебка, мы поужинаем. А потом я расскажу всем, что же случилось вчера и почему тебя не стали топтать единороги. И, может быть, смогу разобраться с прощальным даром.

Карлайн облегченно вздохнул. Его, кажется, оставят в живых. Иначе зачем обманывать человека, заботиться о нем. Связали бы и зашвырнули под дерево, а когда понадобится — расправились. Затем стало любопытно, что же такого узнал Ясноликий. Судя по заблестевшим глазам, Талк и Тан тоже изнывали желанием послушать всю историю целиком. Однако Ясноликий уже бесшумно исчез в лесном буреломе.

Похлебка сварилась быстро. Перед Карлайном поставили большую берестяную чашку, протянули ложку. Было очень вкусно. Кашеваривший эльф накидал, как казалось Карлайну, в беспорядочном порядке горсти корешков, листьев и стеблей, частично собранных здесь на поляне, слегка посолил. Мясо и рыбу эльфы никогда не ели. Едва только вода закипела, как котелок был снят с огня.

Юноша подумал, что предстоит жевать противное месиво из полусырых растений, но оказалось, что вкуснее еды он еще не пробовал. И даже мясной пирог, кусочком которого угостила его повариха Марта в праздник весеннего восхождения солнца, не шел ни в какое сравнение. К тому же кусочек был маленьким, а тут такая чашка! И почему-то отдавало мясом. Странно! Но он не стал задаваться этим вопросом, уминая приятную пищу.

Ближе к концу возникла другая проблема — переполненный живот не хотел принимать новые порции. Но он мужественно доел и какое-то время сидел неподвижно, перебарывая рвотный позыв.

— Парень, — по-своему истолковав его трудности, холодно, но одновременно дружелюбно позвал кашевар, — давай чашку, добавлю.

— Спасибо, — виновато улыбнулся Карлайн, — я бы и рад, но некуда. Я никогда не ел так много.

— Ты был на каторге?

— Нет, наше селение не очень богатое, а сироты там лишняя обуза, — ответил Карлайн, подумав, что, по сути говоря, вся его жизнь и была настоящей каторгой.

Кашевар покачал головой. Похоже, он считал так же.

Постепенно эльфы завершали ужин. Кашевар собрал все чашки и ушел их мыть. Юноша, простодушно думавший, что будет мыть сам, — а он был готов вымыть все чашки за такую прекрасную пищу — в растерянности только посмотрел в спину эльфу.

— Всем ходить — протопать тропинку, — пояснил подошедший Талк, — а так мы готовим и моем по очереди, если, конечно, нет более важных забот. Пойдем. Посвященный к Свету Ясноликий ждет нас.

Эльфы собрались в кружок и даже кашевар находился в общем ряду, словно он уходил не посуду мыть, а направился сюда. Все небрежно развалились и даже Ясноликий, находившийся внутри кружка, полулежал. Но их небрежность выдавала опасных воинов. Так нежатся на солнце вазлиборские кошки, мурлыкающие от наслаждения, чтобы в следующий момент напасть на жертву или соперника.

— Садись сюда, — Ясноликий показал на место рядом с собой, видя, что человек собирается скромно затеряться в сумерках за спиной эльфов.

Карлайн смутился, но возразить старшему эльфов и магу не решился.

Ясноликий улыбнулся, видя его затруднения.

— Мне придется объяснить, родичи, почему я вожусь с этим человечком, вместо того, чтобы расправиться с ним так, как мы обычно делаем с полутемными. Начну издалека.

Несколько дней назад разведка сообщила, что в приграничные селения направляется однолапый сару для проверки темных сил и их пополнения. Сару — это адепт темных сил, — пояснил он специально для Карлайна, — ему на перехват отправился Посвященный Второго Листа Тлани с отрядом охотников, которые должны были имитировать нападение на селение людей для их отвлечения. И около селения этого юноши ему удалось достичь сару. Я не знаю, что там произошло, но Тлани проиграл бой…

Ясноликий грустно улыбнулся.

— Тлани был одним из подающим надежды Посвященных моего возраста. Но его иногда подводила самоуверенность. Похоже он переоценил свои силы и недооценил вражеские. Может быть, мы узнаем когда-нибудь, что случилось в окрестностях этой деревушки.

Умирающий Посвященный заполз в кустарники и там его нашел местный пастушок. С слов нашего нового знакомого, он помог Тлани совершить нужные обряды для перерождения в следующей жизни, поделившись своей душевной силой, и похоронил у рябины. Не знаю, солгал ли мне парнишка, — он дружески погладил Карлайна по голове, — но я обратился к умершему. Его телу там хорошо, а душа находится в небесных садах Сталитэ, чтобы в должный срок переродится в нового первородного.

Тлани отблагодарил помогшего его человека, пожертвовав ему частицу своей души и свой дар. Знай же низший, — обратился он к Карлайну, — тебе оказана величайшая честь. За все время существования первородных считанное количество раз эльфы делились частицей своей бессмертной души. Тебя же осчастливил Посвященный Второго Листа! Правда, пока дар и частица души находятся в состоянии сна, но это недолго. Какую из своих способностей он передал в виде дара, я не знаю, но, как ты правильно сказал, что-то ему удалось.

Карлайн смущенно улыбнулся. Из сказанного первородным он понял не больше половины. Для самих эльфов рассказ был большой неожиданностью, но говорились понятные, в общем-то, вещи.

— Так теперь он не низший! — Тан в удивлении таращил глаза на человека.

— Да, — подтвердил Ясноликий, — хотя быть человеком он не перестал, но постепенно в нем разовьется эльфийское начало. Он будет человеком с наполовину эльфийской душой. Послушай, юноша, — обратился он к Карлайну, — сейчас я попытаюсь оживить данную тебе частицу эльфийской души и последний дар. Не бойся, Тлани не причинит зла существу, спасшему его душу. Эльф никогда не ответит на добро злом. Ляг!

Повинуясь командам Посвященного к Свету, Карлайн послушно лег рядом с ним и закрыл глаза. Ладонь эльфа легла на лоб, приятно холодя его. Затем по телу пошли приятные волны тепла, заставляя его расслабиться и окунутся в эйфорию покоя. Он уже почти заснул, когда внутри него разгорелся сильный жар. Его выгнуло и чуть ли не отшвырнуло в сторону. Но Ясноликий был готов к этому и навалился на человека, тем самым придержав его.

Жар быстро спал. По телу прошла прохладная волна, словно сильно действующая мазь, замазывающая и лечащая образовавшиеся за последние дни ранки и ссадины.

— Открой глаза! — приказал Ясноликий.

Карлайн открыл глаза. Эльф плавными движениями погладил лицо, а затем уши. Юноша охнул. Его переполнили многочисленные звуки. Он слышал ВСЕ! И шуршание крыльев стрекоз за несколько километров отсюда, и тихий плеск воды. Буквально в пяти шагах от лагеря вытекал родник с чистейшей водой. Впереди на приличном расстояния шла семья кабанов, а еще дальше дымчатый волк охотился на полевых крыс. Скрипел камыш, жалуясь на ветер, травы прощально покачивались — скоро, осенью, жизнь уйдет из них.

Он моргнул. ГЛАЗА! Будто бы он до этого всю жизнь ходил в повязкой на них, а теперь сняли. Мир заиграл яркими красками. Каким же прекрасным он оказался!

Карлайн вздохнул и чуть не задохнулся от противного запаха своего тела. Как же эльфы терпели его? Но кроме запаха тела он уловил запах похлебки, запах трав и животных, немногих цветов, расцветающих поздним летом.

— Что это со мной? — спросил он хрипло.

— Ничего, — на лице Ясноликого появилась улыбка все повидавшего учителя, — ты стал видеть, слушать, чувствовать, как эльф. В тебе пробуждается эльфийское начало.

Он поднялся на ноги.

— Со временем, я надеюсь, ты научишься двигаться как мы, понимать природу и мироздание, дарованное нам богами.

— Мы возьмем его с собой? — спросил Тан.

Ясноликий отрицательно покачал головой.

— Он все равно остается человеком. У нас ему будет трудно. И он может потерять, что получил. Нет, ему надо быть у людей. Знай же, — Ясноликий повысил голос, — все, что ты получил сейчас, только внешняя коробка, внутри которой находится прощальный дар благодарного первородного. К сожалению, я не могу проникнуть вглубь твоей души — ты еще по-человечески слаб и можешь погибнуть. Но дар обязательно проявится. Если в ближайшее время случится что-то необычное, не паникуй, а постарайся прислушаться к себе.

— Хорошо, господин, — кивнул Карлайн, — я запомню все сказанное тобой. А пока мне хочется умыться, смыть грязь и черные воспоминания о прошлом.

Глава 7

Родник за многие годы намыл русло с глубокими ямами. Карлайн выбрал один из бочажков на довольно приличном расстоянии от места, где родничок выбивался из земли. Разделся, замочил одежду в воде. Внезапно ему открылось, что темно-зеленые листья травы, оказавшейся у него под ногами, можно использовать вместо мыла. И, кажется, ее называют таврень. Он осторожно отсоединил несколько листьев, растер их в руках. Образовавшаяся масса выделила мыльную пену приятного земляничного запаха.

У него уже проявился дар? Какой, находить травы? Хотя он умел собирать съедобные травы, раньше у него не было способности узнавать новые травы и по внешнему виду определять их свойства.

Он тщательно вымыл голову, пучком травы с мыльными листьями растер тело. Мешающий ему запах грязного потного человеческого тела исчез. Показалось, будто у него появилось второе сердце, а легкие втягивают вдвое больше воздуха. Захотелось взлететь, воспарить над небом.

Юноша едва не заорал от счастья во весь голос, но сдержался и вместо этого выстирал одежду, выжал ее и мокрую одел. Тучи постепенно расходились, но к ночи заметно похолодало, обещая к утру заморозок. Однако Карлайн в своем обновленном состояния совсем не мерз. Было только немного неудобно от прилипавших к телу штанов и рубахи.

Эльфы разошлись по своим лежанкам. Новым зрением Карлайн легко обнаружил всех, лежащих, сидящих и даже стоящих во сне, прижавших к стволам деревьев. Тан, встретивший его у шалаша, с удивлением спросил:

— Судя по запаху, ты нашел таврень. Откуда?

Карлайн не понял вопроса и принялся многословно объяснять, где можно найти траву.

— Спасибо, — помотал головой Тан, — я, конечно, обязательно помоюсь, таким счастьем нельзя бросаться, но как тебе удалось? Таврень редкая трава, к тому же она выделяет слабую магию, которая прячет ее даже от глаз эльфа.

— Человек чем-то удивил тебя, родич? — на шум к ним вышел Ясноликий.

— Он нашел таврень, Посвященный к Свету! — удивлению Тана не было предела, — это дар травника, посланный Тлани?

— Может быть, — не стал торопиться с выводами Ясноликий, — безусловно, это воздействие дара. Но травника ли, покажет время. Ты раньше знал травы?

— Я знаю несколько съедобных трав, — покачал Карлайн головой, — но это траву вижу впервые. Словно кто-то подтолкнул меня и сказал, что она заменит мне мыло.

Ясноликий покачал головой.

— Это дар, безусловно. Ну, дорогие родичи, если есть такая возможность, надо омыть свое тело в благословенной богами воде с раствором тавреня.

Карлайн уже засыпал в шалаше, когда чуткий слух уловил едва слышные шаги — эльфы, вдоволь натешившись водяными растираниями, возвращались в лагерь. В засыпающем сознании появилась мысль, что он сделал первородным небольшую услугу.

Утро едва начиналось, когда его разбудили шаги. Легкие, осторожные, едва приминавшие траву, совсем не слышимые человеческому уху, они все же разбудили юношу. Он немного полежал, раздумывая, не поспать ли ему еще, но тело уже отдохнуло и требовало движения. Пришлось подняться.

У небольшого костра суетился другой эльф-кашевар. Талк не пошутил на счет очередности. Карлайн попытался представить человеческого рыцаря за приготовлением пищи. Покрутил головой. Как-то не получалось.

Эльф засыпал в закипевшую воду горсть искрошенных трав. Сладкий болиголов, желтый папоротник, подорожная трава. Первая трава снимает усталость, вторая — обостряет чувства, третья — отбивает сонливость. Первые две травы кисловаты, третья — терпкая. Кашевар перестарался, чуть-чуть переложил желтого папоротника, навар будет невкусный.

— Положи полщепотки подорожной травы, — попросил Карлайн эльфа.

Тот немного удивился, зачерпнул ложкой навар, подумал, кивнул, положил травы в воду. Затем попробовал еще раз, кивнул, снял котел с воды.

Остальные эльфы, почистив и накормив единорогов, подтянулись к костру. Сваренный напиток понравился всем. Они с аппетитом выпили по паре кружек с их знаменитыми булками.

— Нет, все-таки ты стал травником, — сделал вывод Талк, видевший, как юноша подсказал повару сварить напиток получше.

— Может травник, — рассудительно сказал Ясноликий, — а может врачеватель. Тлани, как Посвященный к Свету Второго Листа, умел многое.

Этим рассуждением он поставил Талка в тупик. Тот как-то не подумал, что сбором трав занимаются не одни травники.

— Карлайн, — обратился Ясноликий к юноше, — твои изменения настолько хорошо заметны, что я решил помочь тебе. Отпускать тебя в приграничной полосе, это почти что обречь на смерть. Наверняка старейшины вашего селения разослали по всему приграничному краю твое описание и в любой деревне тебе грозит арест и смерть. Мучительная смерть. Кроме того, здесь много мародеров, да и стража вольных баронов не откажется получить деньги за продажу человека в рабство. Ребенка сможет обидеть каждый.

Карлайн уныло кивнул. Он уже думал об этом. После взрыва эмоций от осознания, что он не только остался жив, но и еще избавляется от нищей жизни, полной унижений и побоев, пришло понимание смертельной опасности от окружающих людей. Приграничная обстановка накладывала свой отпечаток. Выход за пределы общинных владений оказывался настолько опасным, что даже вооруженные мужчины ходили отрядами в несколько десятков человек. Здесь не было добрых путников, а закон измерялся силой. Кто сильнее, тот всегда был прав. Мертвые ничего не скажет.

— Как ты думаешь, тебе будет лучше в Гарне?

Карлайн даже вздрогнул. Отсюда до Гарна — столицы Ламодийского герцогства — было километров четыреста. Говорили, что там совершенно другая жизнь, даже ночью можно выйти за стены и остаться в живых. А улицы были настолько безопасны, что жители оставляли двери не запертыми на засовы.

— В Гарне есть живут наши родичи, герцогу Рандаву VII служит эльфийская полутысяча — ему настолько надоедают своими нападениями гномы и орки, что он пошел даже на это. Есть эльфы — купцы и ремесленники. Герцог представил им личную защиту. Они смогут тебе помочь. И порядка там больше, герцог держит своих подданных в ежовых рукавицах.

— Но как туда попасть? — вырвалось у Карлайна. Гарн находился в глуби густонаселенных земель, жители которых не очень любили первородных, хотя и были вынуждены их терпеть. А чужеземцев из людей принимали только тех, у кого плотно набит серебром кошелек и имел магическую метку-пропуск. Остальных ждал недружественный прием со вполне вероятной смертью в конце встречи.

Губы Ясноликого тронула улыбка.

— Талк и Тан, возьмите запасного единорога, довезите юношу как можно ближе к Гарну, но особо не рискуйте, в схватке он может погибнуть. Тан, отдай его вещи. И положи кошель с небольшим количеством денег — медяков десять, обязательно потертых. Я мог бы тебе дать гораздо большую сумму, хоть несколько золотых, — пояснил он Карлайну, — но это вызовет большие подозрения. Побирушка мальчишка не должен иметь такие деньги. У любого встречного возникнет желание узнать, где можно получить такие сокровища. А затем, возможно, желание ограбить и убить.

Десять медяков тебе на дорогу хватит. В Гарне выйди на улицу Мастеров, найди там лавку Тинниля, я послал ему этой ночью письмо с просьбой о помощи. Он мой кровный брат, не откажет. Ему можно говорить все. Теперь протяни левую руку.

Карлайн протянул руку. Ясноликий потер запястье. Юноша почувствовал легкий укол.

— Это заклятье для Тинниля, впрочем, и для других эльфов, если они вдруг встретятся тебе. Слова могут быть лживыми, осторожные тебе не поверят, но заклятие правды всегда покажет только истинные намерения.

Карлайн путанно и долго благодарил. Его не только не убили, но сделали практически другим человеком. И у него появилась надежда на будущее!

Посвященный к Свету с серьезным выражением лица выслушал его и сказал:

— Когда-нибудь ты сделаешь доброе дело и это будет наивысшая благодарность эльфам. А пока расти. Поторопитесь, у вас долгий путь. Талк, обратно возвращайтесь к сторожевой заставе, мы завтра отойдем к ней. Хватит стоять на этом месте, привлечем внимание сару.

Единороги уже ждали их, снаряженные к долгому переходу. Влияние разбуженной магии первородных повлияло на этих эльфийских красавцев. Ни один из них не покосился на человека, не стал угрожать рогом.

Талк повел их небольшой отряд проселочными дорогами и звериными тропами, там, где была незначительная вероятность встретиться с людьми, а с разбойниками эльфы умели разбираться быстро и жестко. Однажды попавшаяся навстречу шайка, сразу не разобравшаяся, кто попал им на глаза, попыталась напасть, прельщенная, как они думали, породистыми лошадьми, но за несколько мгновений была утыкана стрелами.

Эльфы брезгливо осмотрели мертвых, собрали стрелы. Ничего брать не стали — ни деньги, ни имущество, только Талк, подумав, снял с одного из убитых кинжал в ножнах — дешевенький, стоящий несколько медяков, но с достаточно приличным клинком. Как раз для бедного молодого человека, в одиночку путешествующего и купившего по случаю кинжал у деревенского кузнеца. Отдал его Карлайну. Тот гордо повесил его на пояс. Первый настоящий клинок!

Они скакали почти двое суток. С продвижением по территории Ламодийского герцогства селения становились все чаще и, наконец, Талк извинительно сказал:

— Дальше мы не можем. Засекут маги. Точнее сказать, они уже нас ведут, но из-за большого расстояния чувствуют приблизительно. Хотя отправленный в погоню отряд легко найдет следы. Поэтому мы должны поскакать в сторону, отвлечь их внимание. Ты человек, тебе легко потеряться. Дальше будешь двигаться самостоятельно. До Гарна осталось километров сто — сто двадцать. Пройди рощу, которая находится прямо перед нами, за ней будет тракт, ведущий в столицу.

На прощание Талк дружески сжал плечо, Тан коснулся руки и они ускакали. У них была своя война. Бесконечная, непонятная и жестокая война с людьми и темными силами.

Глава 8

Близость столицы ощущалась во всем. Стало многолюднее и больше порядков. Когда его покинули эльфы, тракт был покрыт грубо отшлифованными булыжниками, иногда попадались крупные купеческие караваны, вооруженные от разбойников клинками и копьями, а от местных баронов — королевскими грамотами. При чем отличить разбойников от баронских стражников было сложно, а порою невозможно. Ибо при возможности барон превращался в грабителя, а при невозможности представлялся вельможей и требовал взятку-налог.

Но уже через десяток километров булыжники сменились тесаными каменными плитами, появились конные и пешие патрули, хотя от них тоже приходилось прятаться — у юноши не было метки-пропуска в столицу.

Хотя Карлайн устал, двое суток находясь в седле, а затем несколько километров двигаясь пешком, но частица эльфийской души позволяла идти дальше, сделав юношу почти таким же выносливым, как эльфы. Он шел всю ночь. В темноте несколько раз мимо проносились какие-то всадники, но их было слышно издалека и он всего лишь спускался в придорожную канаву и пережидал опасных попутчиков.

Однако утром стало светло. Прежняя уловка не сработала. Услышав звон копыт, он сошел в канаву. Всадники, куда-то спешившие, не сразу увидели его, но заметив, остановились.

Были ли это патрульные или разбойники, но Карлайн понял, что он на грани гибели иди хотя бы рабства. Юноша побежал к близко подходящему к дороге в этом месте лесу. Надежды было мало. Он бы все равно не успел укрыться, его спасло только медлительность всадников, не сразу нашедших безопасный спуск с тракта. Когда преследователи подскакали к крайним деревьям, Карлайн успел забежать в чащобу, куда конные не могли пробраться. Понадеявшись на глупость жертвы, они стали кричать об опасности лесных разбойников, обещали милостивое отношение к незнакомцу своего барона. Ага, сейчас! Карлайн неподвижно просидел под большой сосной все это время, пока его пытались обнаружить. Не дождавшись, всадники уехали, громко переговариваясь.

Чувствуя, что это уловка, он продолжал ждать. И не зря. Ближе к обеду уехали оставшиеся три всадника, разочарованные отсутствием добычи. Сколько там их еще осталось? На всякий случай Карлайн решил идти по чащобе. Хотя идти труднее, зато не наткнешься на страшных не то стражников, не то разбойников.

Полученные им эльфийские навыки позволяли ему легче преодолевать лесистое бездорожье. Там, где обычный человек безнадежно бы застрял или с трудом пробирался, тоненькая фигура юноши изящно проскальзывала между деревьев. Он даже умудрился подобранным камнем сбить крупную птицу и, довольный, забросил в мешок. Вечером будет богатый ужин — запеченное в глине мясо.

Пересекая очередную поляну, он услышал требовательный писк. Осторожно выглянул. На краю поляны мирно лежали два маленьких котенка, явно только что открывших глаза, и звали мать.

Вазлиборские кошки! — мелькнуло в голове Карлайна, — самые страшные хищники Дайяры, способные играючи расправиться с десятком вооруженных людей. Надо бежать! даже эльфы были им по зубам — кошки легко уклонялись от стрел и достигали первородных.

Однако, пока разум испускал тревожные вопли, требуя бежать, тело действовало самостоятельно. Карлайн подошел к котятам и погладил их по мягким маленьким спинкам. Котята вначале в панике замяукали на несколько тонов выше, но потом, втянув воздух и почувствовав запах человека, успокоились и снова начали требовательно кричать.

Надо их накормить! Карлайн вытащил из заплечного мешка один сухарь, отломил от него кусочек, прожевал его до состояния теста и в таком виде подал котятам. Те охотно слопали бесплатное угощение, насытились и довольно замурлыкали, забравшись в ладони.

Ответом на их мелодичные звуки было громоподобное рычание. Карлайн поднял голову и замер. На другой стороне поляны стояла взрослая вазлиборская кошка — чудовище в два с половиной метра в длину и более метра в холке. Карлайну даже с приобретенными эльфийскими навыками не стоило и трепыхаться — кошка убьет его одним небрежным ударом лапы. И судя по напружиненному телу кошки сейчас так и будет. Кошка совершит прыжок и…

Он напрягся в ожидании атаки хищника. Но кошка только повторно зарычала, оставшись на месте. Что это с ней? Карлайн присмотрелся. Густая трава почти скрывала ноги. Но судя по порывистым движениям, передние лапы оказались в какой-то ловушке, зверь мог двигать только задними.

Повинуясь каким-то невнятным ощущениям, Карлайн мысленно потянулся к кошке и прикоснулся к ней. Волна боли, раздражения и голода хлынула к нему, заполнив все тело. Он едва не упал от неожиданности. Он легко смог мысленно заговорить с хищником!

Кажется, он был прав на счет передних лап. Они были как-то больно сжаты и кошка не могла вырваться. Попытался передать ей свое сочувствие и ослабить боль. Для этого использовал внезапно пришедшее умение работать со своей душевной силой.

Кошка рыкнула, но не грозно, а как-то удивленно. С интересом посмотрела на человека. Впервые она видела в нем не добычу, не врага, а возможного спасителя.

— Ты ведь не станешь меня убивать? — опасливо спросил Карлайн.

Кошка уклончиво мяукнула, но не враждебно, а почти игриво.

Решив, что отношения налажены, Карлайн подошел ближе, но остановился вне зоны досягаемости зубов и длинных лап.

Он ожидал нечто подобное — лапы кошки были в пасти — охотничьем устройстве — большой колоде, в которой была сделана большая щель. Зверь попадал в нее лапами, сшибая распорку, щель стремительно сужалась, зажимая конечности. Браконьер поставил охотничье приспособление рядом с логовом вазлиборской кошки, рассчитывая поймать ее, и оказался удачлив.

Надо было расширить отверстие ловушки и тогда кошка сможет вытащить лапы. Он подобрал подвернувшийся массивный сук, подточил его с одного конца и вставил в щель. Нажал на сук с неожиданно проявившейся силой, расширяя ее.

Кошка радостно взревела, выдернув лапы. Уставилась на Карлайна, рассматривая его большими глазами.

«Нападет или нет?», — мелькнуло в голове.

Но кошка чего-то ждала. Облизнулась, подсказывая недотепе, что ей надо.

«У меня же в мешке птица. Она чувствует ее запах!» — смутился Карлайн своей тупости. Он осторожно снял мешок, вынул птицу и бросил кошке. Та не заставила ждать, разорвав птицу на куски и споро их проглотив.

Пока она перекусывала после принудительного голодания, Карлайн сходил за котятами и на руках принес их к кошке.

Вазлиборская кошка, видя своих детенышей на руках у человека, недовольно рыкнула. В ответ Карлайн уже смелее отправил к ней кусочек силы, преобразовывая его в тепло и радость от встречи.

Кошка закрутила головой от неожиданного, но приятного ощущения.

Радостное мяуканье котят прервало короткий молчаливый диалог кошки и человека. Детишкам надоела тишина, они видели мать и не могли понять, почему она не идет к ним.

Карлайн продержал держать котят в руках.

«Хоть какая-то защита будет», — сообразил он и тут же обругал себя. Детишками прикрываться решил!

Кошка-мать, наконец, прыгнула, но не с целью убить разбойника, захватившего ее детей. Она приземлилась рядом с удивлением глядя на неведомую для нее картину. Осторожно понюхала детей. Признала их за своих, облизала прямо на ладонях Карлайна. Слегка толкнула его большой головой, приветственно осклабилась, обнажив страшные клыки.

Откуда-то из памяти выплыло понимание, что вазлиборские кошки и эльфы находятся в сложном симбиозе-борьбе. Взрослая кошка, особенно голодная, легко посчитает эльфа добычей и без особого смущения сглодает до последней косточки. Но если логово кошек находится неподалеку от селения эльфов, то мохнатые привыкают к ним и становятся союзниками первородных. Они вместе участвуют в прочесывание леса и поиске различных растений, за что эльфы подстреливали им добычу — распространенных животных, которых было не так жалко. Кошки также служат сторожами, за десятки километров чувствуя приближение чужаков.

Иногда, если между эльфом и матерью новорожденных котят устанавливается полное доверие, или, если эльф добивается дружбы с котятами, кошка-мать отдает своих детей или дети начинают считать матерью эльфа, отказываясь от прежней, родившей их.

Кошка снова потерлась о него, шумно вдохнула воздух, чему-то удивилась, заглядывая в глаза, но никакой агрессии по-прежнему не проявила. Похоже, она учуяла в нем эльфийское начало и, поскольку дети стали на нее рычать, приняла решение не нападать на человека.

Мяукнула. Осторожно зубами потянула руки с котятами вниз, требуя положить их на землю. Карлайн подчинился, а котята запротестовали, лишившись тепла и ощущения защиты. Но кошка легла на бок, подгребла котят к животу. Те, почувствовав запах молока, придвинулись к животу и жадно захлебываясь, стали насыщаться.

Наевшись, котята принялись играть друг с другом и с шерстью матери. А затем запросились на руки Карлайну. Юноша испуганно поглядел на кошку-мать. Но та, извернувшись, блаженно лежала, расслабилась, в легкой улыбке показывая зубы.

Котята, оказавшись на руках, немедленно уснули. А кошка, полежав немного, вдруг рванулась в лес, мгновенно исчезнув. Карлайн даже моргнул. Ну и скорость у этих вазлиборских кошек!

Юноша уже отдыхал, решив здесь переночевать, когда она прибежала обратно.

Кошка принесла добычу и положила ее у ног Карлайна. Громко мяукнула, на последок шлепнула его по животу хвостом, облизала котят, и ушла, не оглядываясь.

До юноши дошел ее прощальный мысленный посыл. Кошка попыталась передать сложное ощущение, но разница в мышлении позволила понять только частично, в виде простых чувств. Как он понял, кошка благодарила его и оставляла котят, обязав вырастить их и сделать охотниками.

Вот это да! Карлайн не знал, радоваться ему или горевать. С одной стороны, у него будет две вазлиборские кошки — страшных хищника, с которыми ему будет не страшно везде — и в диком лесу, и в воровском притоне. С другой, — справится ли он с ними? Не съедят ли они его, когда вырастут?

В памяти возникло понимание, что таких зверей мало приручить — вазлиборские кошки никогда не становятся домашними. Необходимо провести магический ритуал, который намертво свяжет три души и кошки уже никогда даже не подумают напасть, а тем более убить. Они всегда будут считать их своим другом-хозяином. Преподнеся их головки к своим глазам, Карлайн запел тихим голосом проявившуюся в голове клятву-присягу на древнеэльфийском языке. Котята какое-то время молчали, прислушиваясь, а потом завыли, четко соблюдая мелодию.

«Наро рекос панемум», — тихо завершил он ритуал и вздрогнул от хлынувшей энергии. Котята захныкали, получив свою порцию. Все теперь они ближе, чем кровные родичи!

Карлайн взял котят на руки, присмотрелся к последнему подарку. Это оказалась задняя нога крупного королевского оленя — добыча, среди диких хищников доступная только вазлиборской кошке. Килограммов тридцать, не меньше. Ему столько не унести. Придется разделать здесь, взяв только мясо.

Котят не встревожили ни уход матери, ни проблемы питания и защиты. Они радостно мяукали, крутясь в теплой постели. А как он их понесет? Руки желательно держать свободными. Он прикинул в уме и обрадовался простому решению. В его рубахе на животе был нашит широкий и глубокий карман. По какой причине, он не знал, — рубаха досталась ему уже старой. В этом кармане котятам будет хорошо. По крайней мере, на первых порах, пока они маленькие и смогут в нем размещаться.

Он встал и положил котят на землю. Те немедленно возмутились, недовольно мяукая и рыча. Но Карлайн отрезал им по маленькому кусочку мяса, и котята нашли новую забаву — терзать и кусать мясо, не столько поедая его, сколько играя и, видимо, представляя себя могучими кошками, убивающими больших животных.

А юноша разделывал мясо. Жалко было оставлять кости и кожу. Наученный пользоваться крайне скудным запасом продовольствия и вещей, Карлайн с грустью представлял, какой жирный бульон мог бы он получить, выварив кости, сколько в них костного мозга, и насколько полезен был бы кусок шкуры с ноги оленя.

Увы! Запас мяса оказался и без того большим для худощавого и ослабленного постоянным недоеданием юноши. А ведь он выбросил все жировые полоски и сухожилия и даже наиболее жесткие куски мяса. Нарезал мясо полосами, переложил большими листьями растущего под деревьями невысокого кустарника. Память эльфа подсказала, что это растение с редкими желтыми плодами можно использовать для более долгого хранения мяса.

Больше выбрасывать было нечего. Расставаться с нежным, вкусным мясом было сверх его сил. Он с большим трудом надел мешок за плечи и после этого понял, что с таким грузом наклониться за котятами не сможет. Пришлось повторить операцию еще раз, но наоборот — сначала положить в карман котят, а затем нацепить мешок. И двинулся вперед, пробираясь среди деревьев и кустарников.

В этот день он прошел немного. Мешали котята, не привыкшие таким образом проводить время и постоянно норовившие вылезть из кармана, груз за спиной неимоверно давил. Но больше всего его привлекала возможность остановится и поджарить себе мяса. Он никогда не ел так много мяса. Он и в малом-то количестве ел его считанное количество раз. А здесь такие куски!

Он остановился на крохотной поляне. Точнее сказать, это была небольшая проплешина, образовавшаяся когда-то упавшим деревом. Затем на этом месте вырос кустарник и молодые деревья. Но прошлым летом здесь порезвилось стадо кабанов. Карлайну лишь осталось немного выровнять землю и набрать дров на ночь.

Котята мирно играли очередными кусочками сырого мяса, а Карлайн жарил оленину, предвкушая вечернее пиршество. Такая жизнь ему нравилась.

Глава 9

Шел третий день его путешествия по тракту. Большую часть пути приходилось прокладывать по лесам и полям, что заметно удлиняло время перехода, зато было более безопасным.

Котята привыкли к карману рубахи. Они даже приспособились, высунув головы, рассматривать меняющуюся окружающую действительность. Ели они помаленьку, но до удивления часто. Поначалу четырехлапые жаловались на отсутствие молока, жалобно мяукая, но затем привыкли. Карлайну приходилось нести в руках нарезанные кусочки мяса, чтобы то и дело вкладывать очередную порцию в требовательную пасть. И, естественно, они также быстро росли. Он уже прикидывал, что через несколько дней они уже не будут влезать в карман и им придется идти своим ходом.

Мясо таяло на глазах. Кроме кошек ему помогал исчезать сам Карлайн, жаривший утро и вечером большие порции. Мясная пища помогала расти прямо на глазах и ему, вверх и вширь. У него начали округляться мышцы на плечах, а руки и ноги стали на загляденье мускулистыми. Хотя, возможно, мясо не играло никакой роли, а все дело было в даре эльфа. Он по-прежнему легко находил травы — и для еды, и для подкрепления здоровья.

Стремительно убывающие куски мяса Карлайна не беспокоили. Частично благодаря новым навыкам ловкости и меткости, частично из-за имевшегося опыта ловли прежней жизни мелких птиц и зверушек на пастбище, он наловчился каждый вечер ставить ловушки. И еще не было утра, чтобы он не выбирал добычу из силков и сплетенных на скорую руку сетей. Несколько раз ему удавалось подбивать камнями мелких зверушек.

Так что теперь в его заплечном мешке были довольно уже небольшой кусок лосятины, заяц и три мелких птички. И это при том, что они утром за завтраком уполовинили остававшиеся куски мяса королевского лося и съели тушку другого зайца.

Карлайн, правда, подозревал, что он занимается браконьерством и местные власти, если прознают, захотят его наказать. Но пока ему никто не встречался. А если и окажется кто, юноша прекрасно понимал, что с его обострившимися слухом и зрением он всегда заметит прохожего раньше.

На третий день после полудня он заметил на дороге стоящий обоз. Почему он стоит? Здесь не место стоянки, нет укреплений от разбойников, нет трактиров с недорогой и обильной пищей. Нет даже удобных спусков с дороги. Подойди поближе? Ему уже надоело идти вне дороги. Было обидно, что совсем рядом находится хороший тракт, покрытый булыжниками и камнями, и весьма удобный для ходьбы, а он должен плестись среди оврагов и болот, пересекая ручьи и речушки, спотыкаться и получать царапины в лесу. Если бы удалось остаться в обозе, никто бы не решился схватить его. И, может быть, ему удастся скрыть отсутствие метки.

Попробовать? Хотелось верить, что хозяин не изобьет его и не сделает рабом.

Он подошел к последним телегам обоза, состроив виновато-почтительное выражение лица. За годы сиротской жизни Карлайн сумел научиться работать с лицевыми мышцами, как настоящий лицедей. Иногда это помогало добиться небольшой добавки постной похлебки, иногда — избежать тумаков.

Стражник, стоявший у последней телеги, лениво посмотрел на него. Худенький юноша, появившийся неизвестно откуда вдали от селений, тем не менее, не вызывал у него особой тревоги. Он только передвинул рукоять сабли, чтобы было легче выхватить клинок.

— Я бедный маленький путник, осиротевший от набега жутких гномов и идущий в Гарн. Скажите, господин, у вашего хозяина нет работы за путешествие с вашим обозом.

Стражник, еще раз оглядев его фигуру, что-то пробурчал типа «в таких слабаках хозяин не нуждается», все-таки махнул рукой в голову обоза.

Карлайн воспринял это как разрешение оставаться у телег, почтительно поблагодарил, и двинулся в обозначенном направлении. Телеги в обозе были оркского типа, высокие с большими, выше него, колесами. Нагруженные товарами до самих краев, они были тяжелыми и их тащили по два огромных, размером почти с дом, быка альенской породы. Сам он их не разу не видел, но неоднократно слышал и потому решил, что других таких громадин не может быть.

Хозяина он нашел у третьей с головы обоза телеги. Тут было и объяснение остановки. Один из быков лежал. Его раздутый живот временами содрогался. Остекленевший взгляд и высунутый язык говорили о близком конце.

— Ваша честь, нельзя ли мне…, - робко заговорил Карлайн, понимая, что оказался около торговца не в самое лучшее время.

— Отстань, — раздраженно буркнул торговец, кинув на него мимолетный взгляд. Попрошаек и нищих он не любил и общался с ними при помощи плетки. Этот мальчишка явно из них. Хотя одежда вроде бы аккуратная, не рваная и вид приличный…

Котят возмутило такое отношение к их хозяину. Они дружно высунулись из кармана рубахи и зарычали на торговца.

Тот повернулся обратно, удивленно посмотрел на Карлайна.

— Котята вазлиборских кошек! — продемонстрировал он знание фауны, — парень, да ты не субидар?

Субидарами называли лекарей, лечивших скот. Они нередко держали экзотически и весьма опасных зверей. И из любви к природе, и для привлечения пациентов.

Карлайн, решив придерживаться одной версии, ответил:

— Мой отец врачевал скот. Увы, он и вся моя семья пропали во время налета гномов. Мне одному удалось скрыться и теперь я иду в столицу найти работу, а может быть и опытного мастера для дальнейшего обучения.

Торговец кивнул, выслушав довольно простую, хотя и ничем не подтвержденную версию. Его сейчас беспокоил только бык. Все телеги были предельно загружены. Если он умрет, один бык тащить телегу не сможет, оркские повозки сделаны только для пары животных. А это означает, что придется бросать телегу, полную груза. Какие убытки! А ближайший лекарь только в столице. Да и там довольно бестолковый. Услышав, что юноша субидар, пусть и всего лишь ученик, торговец взмолился:

— Спаси быка, парень, потом проси, что хочешь.

Карлайн рисковал, говоря об отце врачевателе. Вполне естественно, что хозяин обоза захочет проверить его навыки — ему некуда деваться. Карлайн не знал, сколько стоит бык, но понимал — дорого. Риск был страшный. Но иначе его выбросят из обоза. А то и просто прикуют к одной из телег и продадут в столице.

Ему очень хотелось верить, что умение ладить с вазлиборскими кошками поможет ему в лечении животных.

Подталкиваемый торговцем, он подошел к громаде быка. В голове сразу возникло понимание, что, скорее всего, бык наелся желтой полыни. А в ней иногда встречаются коричневые клопы. Они попали в живот быка и там под воздействием желудочного сока стали распадаться. Появилось много газа, живот раздуло, он сдавил все остальные органы и отравил кровь в кровеносных жилах. Бык сейчас умирает, легкие и сердце работают плохо, все остальное тоже.

Прежде всего необходимо воткнуть в живот трубку, чтобы лишний испорченный воздух через нее вышел, живот уменьшится и бык оживет. Затем следует дать ему ведро теплой воды с мелко нарубленой придорожной кандилой, добавив туда для вкуса две горсти серой муки и полгорсти соли. Быка вырвет, клопов из желудка вымоет. Немного подождать, если воздух в трубке будет снова появляться, дать еще ведро. Если нет, трубку надо вытащить, дырку залепить сосновой или еловой смолой. А быку дать ведро теплой воды с танзилой, добавив опять же муки и соли. Это успокоительное лекарство успокоит желудок и постепенно вычистит кровь. С утра бык будет почти здоров и сможет тащить телегу. А к приходу в Гарн животина совсем забудет о своей хвори.

Все это пронеслось в голове моментальной быстротой. Карлайн солидно произнес:

— Хорошо, ваша честь, я постараюсь поднять быка, но у меня нет ни инструментов, ни лекарств, поэтому я попрошу ваше помощи.

— Ты только назови, — засуетился торговец, оживая на глазах.

— Мне нужна трубка с отверстием с половину моего мизинца, заостренная с одной стороны, — потребовал Карлайн.

Торговец задумался, пытаясь понять, есть ли у него в обозе нечто подобное.

— Трубка мальбекских наемниц, — подсказал стоявший рядом с ним стражник, судя по более богатой одежде, их старший.

— Да, — вспомнил торговец, — Наним, принеси. Они у меня в большой сумке.

Стоявший рядом с ним слуга рванулся вдоль обоза.

— Нужно ведро теплой воды, — продолжил перечислять Карлайн, — туда засыпать две горсти муки, полгорсти соли, три горсти мелкорубленной кандилы. Вот этой травы, — пояснил юноша, показывая на жухлую траву у обочины. — Еще в одном ведро надо приготовить настой из рубленой танзилы. Такая с синими цветами. На лугу должно быть много. Две горсти рубленой травы. Опять две горсти муки и полгорсти соли. И смолы древесной, если есть.

Торговец погнал выполнять просьбу другого слугу. За смолой отправился стражник, она у него была для выделки кожи.

К этому времени вернулся первый посыльный, принес трубки мальбекских наемниц, вложенных друг в друга. Они были с разными отверстиями — от почти соломинки до хорошей тростинки. Амазонки из Мальбекского княжества, в котором господствовал матриархат, по слухам, метали их с такой ловкостью и силой, что крупными пробивали рыцарскую броню в рукопашной схватке, а мелким с десяти шагов попадали в глаз.

Трубки передали Карлайну. Он посмотрел на ширину отверстий и выбрал вторую. Теперь предстояло самое сложное — воткнуть ее быку в живот в нужное место. Нельзя сказать, что он ни разу не пользовал скот. У пастухов всякое бывает. Один раз теленка принимал, корова отелилась не в срок. Другой раз с коровой что-то случилось и, чтобы она не издохла от болезни — тогда ее есть было нельзя — перерезал ей глотку. Если бы кругом не было людей, глядящих на его действия с широко раскрытыми глазами, он бы, не задумываясь, уверенно воткнул трубку.

Но все равно получилось хорошо. Глаза боятся, а руки делают. От медленного, но настойчивого нажатия трубка до половины вошла в живот быка. Толпа ахнула от такого изуверства. Старший стражник шагнул к Карлайну, положив руку на рукоять тесака и остановился, понимая, что субидар лечит, а не убивает. А бык даже не дернулся.

Из трубки немедленно под большим напором пошел испорченный воздух. Противно завоняло. Часть людей поторопилась отойти, зажимая нос, но большинство, глядя на хозяина, нетерпеливо ожидающего последствия лечения, осталось.

Живот опал, напор воздуха в трубке ослабел. Карлайн, следуя подсказывающей памяти, смочил указательный палец слюной и поднес к концу трубки, чтобы проверить с какой силой выходит воздух из живота, и ничего не почувствовал. Получилось! По-видимому, больше испорченного клопами воздуха не было. Но тельца самих клопов остались. Придется пока трубку оставить.

Карлайн прошел к голове быка. Тот шумно дышал, приходя в себе. Язык уже был за зубами, глаза не стекленели, а были закрыты. Выживет ли? От этого во много зависело ближайшее будущее Карлайна. Лечение благотворно подействовало на животное, но он не бог и любой пустяк погубит ослабевшего быка.

Глава 10

Надо почесать за ухом. Разнообразия ради, это подсказал опыт молодого пастушонка, который, однако, пас коров уже почти четыре сезона в полном одиночестве. Он наклонился, задрал ухо быку и принялся энергично тереть.

Бык открыл глаза, любопытно скосил взгляд, интересуясь, как идиот не дает ему полежать.

— Вставай… — ласково попросил Карлайн, — как его зовут?

— Дубоцвет, — сказал кто-то позади него.

— Вставай, Дубоцвет, пора травку кушать, теплую затирку пить.

Бык с интересом огляделся, увидел ведро, вполне справедливо решил, что это для него, с большим трудом поднялся. По торопливым командам торговца его подперли с боков, несмотря на вполне возможную опасность, что бык рухнет и задавит кого-нибудь из несчастливцев до смерти.

Дубоцвет устоял, с интересом сунул голову в ведро. Соблазнительный вкус муки и соли заставил его жадно выпить содержимое. Из трубки часть пойла стала вытекать обратно. Карлайну пришлось пальцем заткнуть отверстие. Впрочем, держать пришлось недолго. Едва слуга успел подхватить ведро, как быка вырвало. Зеленовато-желтая вода потоком полилась из широкой глотки. Когда вода закончилась, пошла слизь, а затем Дубоцвет долго кашлял и чихал, почти как человек.

— Му-у! — громким воплем огласил он окрестности, будучи не согласным с такой жизнью.

Однако теперь он окончательно ожил, шумно дышал, уверенно стоял на ногах. Подобрал какой-то зеленый пучок, принялся жевать.

Карлайн снова смочил палец. Воздух по-прежнему не выходил. Явно тельца клопов вышли. Да и наличие аппетита говорило об идущем выздоровлении. Карлайн осторожно вытащил трубку. Пнет еще ногой, вон у него какие копыта. Вмиг окажешься на кладбище. По шкуре от слабого раздражения прошла мелкая дрожь, но Дубоцвет сдержался, лишь повернул голову, укоризненно посмотрев на мучавшего его человека.

— Дайте ему второе ведро, — облегченно скомандовал, — там успокоительное, пусть живот не болит.

Взял у стражника кусок затвердевшей смолы, отколупнул кусочек, размял в руках, залепил дырку. Быстро заживет. У него в стаде коровы куда большие царапины залечивали, если вовремя смазывать смолой повреждения.

Дубоцвет недоверчиво понюхал содержимое ведра. Рвота ему сильно не понравилась. Но пахло вкусно. Он повернул голову к Карлайну, признавая в нем старшего.

Карлайн подошел к ведру, положил руку на лоб быка. На него, как он и ожидал, наплыла волна ощущений: остатки боли в голове, легкая тошнота, доверие к людям, перемежаемое недовольством к возчику, больно бившего его сегодня кнутом.

«Пей, малыш, это вкусно», — он выделил немного силы и направил на быка волну теплоты и доброты. Дубоцвет протяжно замычал, помотал головой и принялся пить. Выхлебав всю воду, бык поднял голову к лицу Карлайна, дыхнул на него и облизал щеку.

Положив руку на голову, Карлайн почувствовал, что Дубоцвет наполнен признательностью к нему. Он понимал, кто его спас и излечил от смертельной болезни и теперь был благодарен спасителю.

Карлайн похлопал его по шее и предложил торговцу отправить быка пастись вместе с остальными. К этому времени хозяин обоза, понимая, что сегодня ослабевший бык не работник, приказал поставить телеги на лугу большим кругом, а быков пустить пастись. К ним надо было добавить выздоравливающего страдальца, предварительно покормив его фуражной подкормкой. Здоровенным быкам не хватало одной травяной пищей и в походе им обязательно добавляли питательной смеси из муки и подсыпки. Дубоцвету можно было дать даже двойную порцию, о чем юноша сообщил торговцу.

Хозяин благосклонно кивнул. Он был очень благодарен неведомо откуда взявшемуся лекарю, спасшего его от потери груза на несколько тысяч серебряных монет. По этому поводу его можно было щедро наградить — торговец при всех щедрой рукой всыпал в тощий кошель юноши несколько горстей серебра, и пригласить к своему костру, пообещав щедрый походный ужин. Он даже позволил одному из котят укусить его за палец и не поморщился, хотя у этих хищников и в таком возрасте челюсти были уже достаточно сильные.

Карлайна посадили на кусок войлока около палатки торговца и он смог накормить уже требовательно мяукавших котят, успевших изрядно проголодаться. Кусочки выделяемого мяса становились не столь маленькими. При чем приходилось давать по два куска, а одному из котят, растущего особенно быстро, даже три.

Уже в темноте, при свете костра, состоялся ужин, который был действительно щедрым: мясная похлебка, рис, сваренный с миндалем, несколько видов засахаренных фруктов и соленых овощей. Любой зажиточный дворянин поморщился бы от такого безвкусного, «мужицкого» набора пищи, но Карлайну, который многие блюда видел впервые и распознавал их только памятью эльфа, ужин показался царским.

Котята не отставали от своего хозяина ненасытно грызя кидаемые им кости. Растущие зубы росли и чесались, требуя нагрузки, а мясо, хотя и было сытным, но податливым. Между делом котята изображали грозных зверей, рыча друг на друга, на людей. Но поскольку они были еще маленькие, то вызывали у окружающих не страх, а смех. И еще, на что обратили постепенно внимание все сидящие у костра, — на Карлайна они не рычали. Кошки признавали лидерство человека и не собирались его оспаривать, считая его старшим родичем.

Понемногу разговорились. Торговца звали Лакав и он был доверенным лицом его светлости герцога Рандава VII — полноправного и самодержавного правителя Ламодийского герцогства. Старший стражник обоза Кобот был полусотенным герцогской гвардии и в таком состоянии торговцу почти не подчинялся.

Опыт малолетнего подростка из отдаленного селения привел Карлайна к неправильным выводам и здесь эльфийский дар помочь никак не мог — это была малоизвестная для эльфов сторона человеческой жизни. Лакав отнюдь не был хозяином обоза — большая часть товара принадлежала герцогу — порох, железо, ткани, вино. За их покупку и провоз торговец отвечал своим имуществом, а если надо и жизнью. Его труд оплачивался толикой денег, но самое главное — в счет жалованья ему разрешалось провозить несколько телег своего товара.

Лакав не роптал. Если бы он решился, как и другие, более рисковые, отправиться за товаром самостоятельно, то шансов вернуться у него было примерно столько же, сколько остаться прирезанным в придорожной канаве. А так, герцогская подорожная защищала почти от всех разбойников. Ибо все знали — нападение на своих людей его светлость не прощал и появлялся на землях нечестивого барона с огромным войском. Не только барон и его семья — все население баронства уничтожалось или продавалось в рабство, имущество и скот вывозилось, замок уничтожался. Оставался большой участок опустевшей земли, который даровался одному из вассалов или попросту захватывался соседями.

А для тех, кто не боялся даже этого, были три десятка профессиональных воинов, каждый из которых мог справиться с тремя — четырьмя ратниками баронских отрядов.

Лакав был не зря столь щедр с Карлайном — в обозе у него находилось всего три повозки с собственным товаром. Если бы он бросил одну, то в накладе бы не остался, но и прибыли не оказалось бы. И, кроме того, ему из собственного кармана пришлось бы оплачивать потерю быка и телеги. А они стоили дорого, очень дорого.

Кобот тоже оставался доволен. Любое происшествие в обозе косвенно отбрасывало на него тень вины в глазах герцога. Ибо, спрашивается, почему ты не бросился, не исправил промашку торговца, не нашел виновника? И после такого упрека ни тебе наградного серебра, ни доверительных разговоров с офицерами гвардии.

Именно поэтому они были добродушны и не жалели похвал. Лакав пообещал сообщить о нем герцогу. При дворе, разумеется, был свой субидар, но оба собеседника отозвались о нем весьма прохладно — мясник, задавака, коновал. Удавалось ему только лесть, из-за которой герцог его и взял. Но уже после первого лечения, когда субидар угробил собаку из охотничье своры герцога, его светлость и слышать не хотел о нем.

Кобот одобрительно кивал и со свей стороны пообещал подтвердить слова торговца. Понизив голос, добавил:

— Стражники говорили, что из твоего мешка попахивает кровью. Вообще-то в лесах герцогства охотиться может только герцог и, по его особому разрешению, некоторые дворяне. Остальные являются браконьерами и их ждет или большой штраф, или продажа в рабство. А если герцогская стража поймает на месте охоты, может просто забить до смерти.

Карлайн поскучнел, понимая, что снова вляпался в неприятности.

— Мы никому не скажем, — утешил Кобот, — но на твоем месте я бы выбросил мясо, а мешок сжег.

— Не мучайся над этим, — засмеялся Лакав, — мы умеем отвечать добро на добро. К тому же иметь в хороших знакомых способного субидара куда лучше, чем мчаться доносить о мелком проступке. Но с мясом лучше расстаться.

— Хорошо, — согласился Карлайн. А что ему еще оставалось? Приходилось надеяться, что мясная похлебка покажется котятам по нраву. Вазлиборские кошки отличались всеядностью, поедая любую мясную пищу, даже жуков и пчел, хотя и предпочитали свежее мясо крупных животных. Он отхлебнул глоток сладкого чая. Лакав и Кобот пили пиво, но ему по малости лет не дали, да он и не просил. Один раз ему в праздник налили кружечку пива. Не понравилось. Так что чай, в который не пожалели сахара, вполне устраивал его.

— Ничего, парень, — приободрил его Лакав, — столица любит дерзких и талантливых. Тебя ждут большие успехи, — подумав, добавил менее определенно: — если не споткнешься, конечно. Раем Гарн тоже не является и жрать друг друга у нас любят, как и в других городах и странах.

Глава 11

При въезде в столицу их остановила привратная городская стража, потребовавшая пошлину за въезд в пользу города и мзду для себя. Но Лакав вытащил подорожную с герцогской печатью. Стражники поскучнели.

— В обозе все люди ваши? Нет приблудных? Все с метками? — проформы ради спросил старший стражи. Связываться с людьми его светлости было себе дороже. Шепнут в недоброе время герцогу, получишь плетей, а то и из стражи вылетишь.

— Нет, — невозмутимо произнес торговец, — здесь только люди герцога.

Он, конечно, понимал, что провел человека без документов, — Карлайн честно повинился, что не имеет подорожной метки. Но очень не хотелось подставлять субидара, вчера так легко излечившего ценного быка, сегодня как ни в чем не бывало тянувшего с напарником телегу и довольного жизнью. Да и не видел он никакого вреда от тоненького и на вид весьма слабого юноши для Ламодийского герцогства.

Обоз тронулся дальше. Быки, предчувствуя близкий конец пути, обильную кормежку и теплое привычное стойло, пошли быстрее. На одном из перекрестков Лакав показал наиболее короткий путь на улицу Мастеров. Закинув за спину новый мешок, подаренный торговцем, с двумя кусками мяса — зажаренным — для себя, и сырым — для котят, и лепешкой, Карлайн прошел всего три перекрестка, когда оказался у цели, выйдя на нужную улицу. А вот лавку пришлось поискать. Улица оказалась хотя и широкой, но длинной и запутанной.

Лакав, видимо, не очень сильно разбирался в расположении столичных улиц. Пройдя более километра, юноша почти вернулся к перекрестку, откуда он вышел, а потом пошел параллельно движению обоза.

Лавка Тинниля оказалась практически в центре и выглядела большим богатым домом. Карлайн остановился в замешательстве. Он был в сравнительно чистой и заштопанной одежде и вымыт — спасибо вчерашней таверне, где они заночевали, — в ней оказалась мойня с горячей водой. Всего за одну медную монетку разрешалось мыться, сколько душе угодно. Тем не менее, он понимал, что сейчас его воспримут за нищего. Не ходить же с открытым кошельком, показывая, сколько в нем серебра. Отберут, да еще обвинят в воровстве.

Карлайн подождал еще немного. Котята заворчали, не понимая, почему хозяин остановился у ворот. Они снова выросли и теперь по необходимости держали головы высунутыми из кармана — полностью уже не вмещались.

Делать нечего. Жилище Тинниля он нашел, теперь бы встретиться с самим хозяином. Решительно толкнул дверь. Привратник — рослый мужчина с коротким мечом на поясе, сидевший напротив входа, — бросил на него недовольный мимолетный взгляд и зарычал:

— Убирайся отсюда. Здесь если и подают, то оплеухи и затрещины.

— Господин, я…, - начал Карлайн, но привратник не желая слышать оборванца, уже поднимался, чтобы вышвырнуть, одновременно ругаясь по оркски.

Слитый рык двух кошек заставил его прекратить оба занятия. Подопечные юноши уже стали крупными котятами и орали почти по-взрослому. А какой страшный охотник вазлиборская кошка в Ламодийском герцогстве знал каждый. Даже если она маленькая, не руку, так палец откусит без особых трудностей. Следующий раз он будет оглядывать пришедших повнимательней. Особой трудности разглядеть две немаленькие кошачьи головы на груди у юноши не существовало.

— Так бы и сказал сразу, — совсем другим тоном заговорил привратник, словно это Карлайн был виноват, не произнеся заветного слова, — сейчас передам хозяину. А ты присядь пока, — кивнул он в сторону скамейки напротив своего стула

Мужчина ушел. Карлайн огляделся. Собственно, это еще была не лавка, а небольшое помещение в которой сидел привратник. Видимо так было положено в лавке, в которой, исходя из местоположения в городе, бывала знать.

Когда через некоторое время эльф с привратником пришли к привратницкой, они застали идиллическую картину. Котята, которым, как и всем детям, надоело неподвижно сидеть, выбрались из кармана и устроили вольную борьбу. Изображая свирепую схватку, они сплелись в один клубок, рыча и рыкая друг на друга.

Появление незнакомцев заставило их отскочить под защиту Карлайна. Чувствуя себя в безопасности, они зарычали на вошедших.

— Дорогой гость, — обрадовался Карлайну Тинниль, — я заждался тебя. Лед, этот человек ко мне, — сообщил он привратнику, — не беспокойся. Карлайн, бери своих зверей и пойдем в мой кабинет.

Из привратницкой они оказались в лавке и погрузились в аромат завораживающих запахов. Даже кошки, не довольные, что оказались на руках и пытающиеся покусать юношу, притихли и принялись шумно вдыхать воздух, пытаясь определить, что это так вкусно пахнет.

Кабинет Тинниля скорее напоминал лабораторию. Кругом лежали связки сухих трав. Виднелись многочисленные банки, в которых растения находились в различных рассолах и сиропах. Эльф прошел к своем стулу, находящемуся позади обширного стола, заваленного всякой всячиной.

— Как ты, наверное, догадался, я — Тинниль. А ты Карлайн. Твои кошки лучше всего говорят о человеке, получившего частицу эльфийской души и способностей первородного народа.

— Да, господин, — поклонился юноша.

— Называй меня просто Тинниль, — предложил эльф, — у нас, первородных, не принято чваниться друг перед другом. Расскажи лучше о себе. Талид Ясноликий, мой кровный побратим, написал, но очень коротко.

— Да, госп…, Тинниль, — виновато закончил Карлайн, — но позволь мне вначале покормить котят.

— Конечно. У тебя есть пища?

— У меня есть немного мяса.

Тинниль встал, достал из шкафа металлическую тарелку, освободил часть стола.

— Давай сюда. Никогда не видел, как едят вазлиборские кошки.

Карлайн вытащил кусок сырого мяса, мелко его нарезал и поднял котят, которые чувствовали запах мяса и покусывали его за ноги, предлагая их угостить. Затем поставил котят на стол. Те, проголодавшись, набросились на мясо, подозрительно поглядывая на эльфа — вдруг отберет? — и периодически рыча на него.

— Хорошие котята, — оценил Тинниль, — как ты их назвал?

— Никак, — виновато сказал Карлайн.

— А к туалету приучил? Нет? Они же у тебя кругом гадить будут! Покопайся в памяти, которую ты получил в дар от Тлани, там должны быть все сведения. Мы — эльфы, мы лучше всех знаем о них.

Карлайн за эти дни научился обращаться с эльфийским даром. Он как бы спросил у себя и через некоторое время в памяти всплыли необходимые знания. Дурак бестолковый! Оказывается, он столько пропустил.

— Вспомнил? — на лице показалась добрая улыбка. — Ну-ка, здесь есть самец?

— Этот, — безошибочно угадал Карлайн, — почти круглая голова, более густые усы. — Он поднял котенка за шкирку, не обращая внимания на возмущенный вопль, посмотрел на живот, — точно. Я назову его Данг. А это самочка, мордочка треугольная, волосы на лице чуть реже. Ты будешь Длани.

Отпущенные котята весело завиляли хвостиками, имена им явно понравились. Но мясо они есть не переставали и, когда доели, попросили еще. Пришлось отдать и свой кусок. Только после этого, полностью съев все мясо, котята сонно прижались к руке Карлайна. Но на Тинниля время от времени все равно взрыкивали.

— Я чувствую слабую магию, но не могу понять, о чем она, — Тинниль с любопытством провел рукой над котятами и едва не поплатился — Данг внезапно прыгнул и цапнул воздух около руки уже полностью оформившейся зубастой пастью. Только стремительная реакция первородного уберегла его от раны.

— Фу ты! — поперхнулся эльф от неожиданной опасности, — ну вы, зверье, повежливее!

Данг уже сонно посмотрел на него и отвернулся. Только помахал хвостиком.

— Ты как-то привязал их к себе? — высказал догадку Тинниль.

— Я…, - Карлайн замялся, — как бы это сказать, у меня не хватает слов, чтобы объяснить… Мне показалось, надо связать нас троих единой душевной нитью. Я выделил немного силы и соединил их души со своей.

— Хм, — изобразил раздумье Тинниль. А Карлайн добавил:

— Да, кстати, Ясноликий передал заклятие, определяющее меня.

— Давай, — согласился Тинниль, провел рукой над левой рукой. Карлайна знакомо кольнуло, — заклятие правды. Ясноликий постарался, не пожалел силы. Я обошелся бы и без него — вазлиборские кошки признают только чистых душой первородных. Тебе как-то придется объяснять для непосвященных, почему они привязались к человеку. Про магическую привязь лучше не упоминай, не всем эльфам это нравится. А теперь расскажи свою историю.

Карлайн рассказал, стараясь ничего не пропустить. Тинниль помолчал, обдумывая информацию.

— И какой у тебя дар? — спросил он.

— Мне кажется, — неуверенно сказал Карлайн, — я — лекарь-субидар.

Он рассказал, как лечил быка и какие ощущения у него были.

— Вполне, — подумав, согласился Тинниль, — у меня к тебе будет несколько предложений. А пока бери котят, я покажу, где у них будет туалет. А то, судя по тому, сколько они съели, он им срочно понадобится. И, извини, мне надо минут на пять выйти.

Глава 12

Котята сходили в туалет. Тинниль показал, как и куда надо убирать за ними. А потом перешел к делу:

— Я тебе верю о том, что ты субидар. Но ты сам можешь ошибиться, а одного лечения явно мало для определения дара. Поэтому предлагаю тебе попробовать дар лечения в нашем узком эльфийском кругу. Я приведу охромевшего единорога. Наши животные гораздо выносливее и крепче людского скота. Но и они могут заболеть. У нас здесь нет своих лекарей — они обычно не покидают Эльфланд. Сами эльфы вылечить не смогли. Боги вручили каждому из нас умение исцелять, но оно достаточно скромно. Местный придворный субидар — шарлатан, которого давно надо выгнать вон, предварительно выпоров. Герцог держит его только из-за отсутствия замены. Хорошо? — он внимательно посмотрел на юношу, — ты можешь отказаться.

Карлайн задумался. Конечно, ему предоставляется возможность с треском провалиться. А может, так и надо? Забыть о даре и наняться в услужение. К тому Тиннилю, например. Деньги все равно кончатся. А у него еще пара кошек, которые едят все больше дорогого мяса.

А если получится, заняться врачеванием скота. Незачем сидеть на шее эльфа, который так ласково принял его.

— Я согласен, — сказал он раньше, чем додумал эту мысль.

— Замечательно, — Тинниль посмотрел на котят, — твои питомцы могут побыть в одиночестве несколько часов?

— Наверное, — ответил Карлайн, — когда они были совсем маленькими, мать оставляла их, отправляясь на охоту. Данг, Длани, мне придется уйти, скоро я вернусь.

Котята внимательно посмотрели ему в глаза, словно все поняли. Данг разворчался, но Длани толкнула его боком и он притих.

— Я принесу им воды и похлебки. Она эльфийская, то есть без мяса, но ничего, не все время им на одном мясе сидеть. А ты пойдешь в лавку готовой одежды. Надо тебя одеть и обуть, как приспевающего целителя, а то пока ты, извини, больше похож на нищего. Хотя манеры у тебя совершенно дворянские.

Карлайн покраснел. Тинниль рассмеялся.

— Я дам провожатого, чтобы ты не заблудился. У тебя в запасе часа три, не больше. Там придут эльфы, сообщение с посыльным я отправил.

— А если не придут?

— Может и не придут. Прибегут или прилетят. Ты знаешь, как тяжело эльфу видеть искалеченного единорога? И ты не понимаешь, почему я с тобой столько вожусь? Конечно, письмо собрата — важная причина, но еще для меня важнее надежда, что ты поднимешь единорогов. Не думай, — перехватил он взгляд Карлайна, — не думай, если не получится, я тебя не выброшу. Человек, получивший дар эльфа, сам почти эльф. А эльфы своего никогда не оставляют. Вот и Над.

В комнату вошел пожилой орк, церемонно поклонившийся Тиннилю и, что удивило юношу, и ему.

— Над, своди парня в одежную лавку, присмотрите приличный для нашего уровня костюм. Пусть подгонят его по размерам. И ботинки. У вас часа три.

— Да, господин, — орк снова поклонился, — молодой господин, пойдемте. Три часа — это мало.

Они пошли в направлении, откуда Карлайн пришел. Дорога показалась ему немного известной, но вскоре они свернули за угол, потом еще раз и вскоре юноша перестал понимать по какой части города они идут. Для него стало полной неожиданностью оказаться около двери с вывеской «Одежда».

Хозяин лавки был сама предупредительность. Его совсем не беспокоило, что он будет одевать нищего. Под его руководством Карлайн снял свое тряпье, одел нижнее белье, полотняную рубашку, носки, которые держал в руках впервые, хотя и слышал о них, свободного покроя брюки, сюртук, ботинки. Ему показалось, что все подошло идеально, но хозяин остался недоволен и начал гонять своих подмастерьев, ушивая и укорачивая одежду. Они едва уложились в отведенное для них время, которое Карлайн простодушно посчитал чрезмерным и собирался немного прогуляться по городу. Когда они рассчитывались за одежду, получился казус. Оба потянулись за деньгами, словно собирались заплатить вдвойне.

— Над, одежда для меня, значит, плачу я, — пришлось нажать Карлайну.

— Но хозяин…, - попытался сопротивляться орк.

— С хозяином поговорю я сам.

— Хорошо, — пришлось смириться орку и Карлайн, почти счастливый, впервые в жизни заплатил такие большие деньги. В своем селении у него никогда не было денег.

— Идите в новой одежде, молодой господин, — предложил орк, — вы в ней выглядите очень красиво. И потом, — признался он, — обновка выглядит уж слишком необмятой. Выкинуть старый костюм?

Карлайн сначала хотел согласиться, но привычка нищего жителя бедной провинции сработали, он попросил взять его с собой. На всякий случай.

По пути он вспомнил о котятах, они зашли в мясную лавку купить говядины.

Котята играли, но когда он вошел с мясом, сильно обрадовались. И хозяину, и мясу. Похлебка без их внимания не осталась, но им была нужна плоть животного.

Он накормил котят, раздумывая, как бы перекусить ему самому, когда вошел орк.

— Молодой господин, — объявил он, — скоро я подам ужин. Для вас специально готовится мясное блюдо. А пока во внутреннем дворике вас ждут эльфы, приведшие единорога.

Ужин — это хорошо. Эльфы… Они все же пришли. Карлайн засуетился, опрокинул кошачью миску с водой, вызвав негодование котят, на которых попали брызги. Постарался привести себя в спокойное состояние. Такой дерганый он никого не вылечит.

Медленно вышел из комнаты. Котята, намереваясь передохнуть после настоящей еды, переполошились и поспешили следом. Попытки Карлайна остановить их оказались неудачными. Ни лесть, ни угрозы не подействовали. Они ловко ускользали от его рук, оставаясь поблизости. Впервые оставшись без него несколько часов, котята требовали присутствия родителя. Пришлось уступить. Эльфам могло надоесть ожидание.

Когда он показался, среди первородных прошла волна разочарования. Он мог их понять — человек, то есть низший, совсем еще маленький. Что он мог сделать?

— Человечек, — презрительно сказал одетый в традиционную одежду лучников эльф, — Тинниль, этот кусок дерьма стоит нашего прихода?

Он мог бы еще сказать немало уничижительных слов, но котятам, вошедшим вслед за юношей, критика не понравилась. Они грозно зарычали, заставив эльфов пораженно застыть.

Несмотря на почти взрослый рык, все-таки это были котята и первородные могли расправиться с ними, даже не берясь за оружие. Но эльфов шокировал уже сам факт присутствия у человека вазлиборских кошек, к тому же защищавших хозяина. Особенно неистовала Длани, необычайно рассерженная словами эльфа. Она подскочила к нему и, глядя на него снизу вверх, испустила повторный громкий рык.

— Гм, — эльф был смущен, — уважаемая кошка, как ее, Тинниль? Уважаемая Длани, я поспешил с оценками и беру свои слова обратно. Я даже извиняюсь перед ним.

Кошечка, послушав, на последок оскалила зубы и ушла, гордо помахивая хвостиком.

— Вы слишком долго живете среди людей, родичи, и начинаете перенимать их поспешность, — Тинниль явно наслаждался картиной, — я же вам говорил, это не обычный человек. К сожалению, большего поведать не могу, тайна не моя. Но у него есть дар, с помощью которого он может помочь нам.

— М-да, — эльф, дававший Карлайну нелестную характеристику, явно оказался старшим, — действительно поторопился. Послушай, юноша, наш родич говорил о тебе как о талантливом субидаре. Попробуй вылечить нашего младшего родича. С Маной всегда были не страшны любые невзгоды. Я тебе объясню, что с ней…

— Не надо, — вскинул руку Карлайн. Надо было приготовиться к разговору с животным и лечению. А всякие разговоры только отнимают силы.

Он подошел к единорогу. Мана оскалила зубы, но сопротивляться не стала. Карлайн положил ей руку на лоб рядом с рогом. На него хлынули волны недовольства, раздражения. Единорог был недоволен свой болезнью, неумением помочь старшим братьям, своей затворнической жизнью в хлеву, и, наконец, странным человеком, от которого, однако, пахло и знакомым эльфийским духом.

«Ты хорошая и красивая», — Карлайн стал передавать ей свое тепло и радость.

«Кто ты?» — ответная мысль, наполненная чувством крайнего удивления, была четкой и понятной. Бык Дубоцвет, излеченный недавно, передавал только свои чувства и ощущения.

«Я получил от Посвященного к Свету дар лечения и хочу излечить тебя».

«А сможешь?»

«С твоей помощью — да. Что у тебя болит?».

«Левая передняя нога. Она не работает в полную силу и из-за этого я хромаю».

Карлайн присел и начал водить ладонями вдоль ноги. Любопытные кошки, чтобы лучше видеть, подошли поближе. Ману такое соседство начало нервировать. Запах хищников предупреждал ее о большой опасности. Она всхрапнула и начала перебирать ногами, мешая лекарю определять причину хромоты.

— Данг, Длани, — укоризненно сказал он, — вы мне мешаете.

Он взял их за шкирки и отнес к стоящему в нескольких метрах стулу. Котята запротестовали, но он пригрозил им пальцем. Поняв, что хозяина не разжалобишь, они смирились. Благо со стула было все хорошо видно.

Карлайн вернулся, погладил единорога по гриве на шее, шепнул, что им больше не помешают и снова присел. Поначалу работа шла сложно. Нога казалась здоровой. Но раз Мана хромает и жалуется именно на эту ногу, значит, какая-то причина есть. Кости, мясо, шкура, — кажется, все в порядке. Он медленно водил вдоль ноги, пытаясь определить, где находится повреждение. Вот здесь Мане немного больно. Что искалечено? Кожа не повреждена, мясо тоже, кость ничем не затронута. Одна из гибких веревок, которые есть в каждой руке и ноге, находится не на месте!

Это сухожилие, — всплыло в памяти, — при его повреждении или омертвении нога или рука будет работать только частично или вообще перестанет двигаться.

Карлайн уже знал, что он будет делать. Но перед этим он встал, положил ладонь на лоб единорогу.

«Я нашел причину твоего нездоровья, — сообщил он, — жила в больной ноге повреждена».

«Мне больше не скакать по зеленым полям?» — в голосе чувствовалось отчаяние.

«Я помогу тебе. Но будет больно — придется разминать ногу. Ты должна терпеть и не пинать меня копытами. Мне придется так лечить тебя несколько раз».

«Я готова на все, только вылечи».

Глава 13

Примерно через час он позволил себе отдохнуть, решив, что на сегодня достаточно. Единорог осторожно пошел по дворику, пританцовывая от радости. Больная нога больше не была больной и сгибалась так же, как остальные. Эльфы завороженно глядели на свершившееся чудо. Никто из них не смог вылечить младшего родича, а человеческий детеныш, на которого в будни даже не хотелось бросить ленивый взгляд, сделал ее здоровой.

Карлайн устало улыбнулся. Знали бы все, как им с Маной было тяжело. У него были знания, что надо делать, у него было представления, как это делается, но полностью отсутствовал опыт. А требовалось гладить ногу с усилением, одновременно проводя через ладони немного силы, перерабатывая ее в тепло. Сухожилие должно было сдвинуться на должное для него место, где его не станет пережимать мясо, через него пойдет кровь и оно полностью заработает.

Мана тихонечко ржала от боли, в ее глазах появились слезы, но она терпела. Цена этой боли было полное выздоровление и она держалась.

Кто-то из эльфов пытался двинуться на помощь единорогу, но его удержали. Лекарь лечил. А боль… Боль спутник всех живых.

И вот свершилось! Он смотрел на танцующего единорога, радуясь вместе с другими. Выздоровевший единорог означал, что он действительно лекарь-субидар. Это его счастье и это его новая обязанность — лечить живых.

— Лечение еще не окончено, — остудил он общий восторг, — сейчас разогретая нога остынет и хромота вновь появится. Понадобится еще не меньше трех раз прийти ко мне для продолжения лечения.

— Мы явимся, — торопливо сказал эльф, еще недавно ругавший Карлайна, а теперь смотревший почти благоговейно.

Мана, протанцевав победный танец, подошла к юноше, положила ему голову на плечо.

«Спасибо тебе. Ты вернул мне жизнь».

«Впереди еще будет боль»

«Я все выдержу. Ты великий лекарь. Я расскажу всем друзьям об этом».

Карлайн погладил Ману по шее, в ответ почувствовал волну признательности, направленную на него.

Тинниль кашлянул, привлекая общее внимание.

— Родичи, пришедший в Гарн человек, получивший эльфийский дар лечения, настоящий субидар. Но у меня есть сомнение, что дар — это только память и умения. Уж слишком он хорошо лечит. Похоже Посвященный к Свету Первого Листа Ясноликий несколько поторопился с оценкой случившегося.

Старший первородный подумал, почесал переносицу. Спросил с ноткой сомнения:

— Ты полагаешь…

— Да, — четкой сказал Тинниль, — по видимым чертам — это Алитэ!

Опешившие эльфы заговорили разом, опровергая, соглашаясь, негодуя и восторгаясь.

— Конечно, мы не будем сразу же объявлять об этом, — уточнил Тинниль, — торопиться некуда. Карлайн, я позже тебе объясню. Родичи, посмотрим на нашего юношу, как он себя ведет, как лечит. А когда всем станет ясно, вынесем вердикт, подтверждающий или опровергающий. Напишем в Эльфланд, пригласим Посвященного к Свету Второго или Третьего Листа. А может и Старейшие снизойдут.

Согласившись, первородные ушли, уведя единорога, который действительно начал хромать. Но это уже никого не беспокоило. Раз субидар сказал, что можно вылечить, значит, вылечит. Напоследок они договорились о следующем визите и о лечении Карлайном остальных больных единорогов.

Котята, сидевшие тихо все время лечения, с уходом эльфов, овладели внимание Карлайна. Пришлось поиграть с ними, загоняв до того, что они свалились на пол, на свои спинки и, раскинув лапы в стороны, принялись отдыхать и остывать.

Тинниль, с интересом смотревший на игры, заметил, что, когда они вырастут, Карлайн может открывать для герцога и его свиты королевскую охоту. Он будет вне конкуренции. Кто еще имеет в качестве охотников вазлиборских кошек?

Карлайна занимало другое. Его назвали Алитэ. Это плохо или хорошо?

— Послушай, ты пообещал рассказать мне, кем я стал.

Тинниль нерешительно замолчал. Было уже поздно — приближалась полночь… Но с другой стороны, юноша должен знать.

— Алитэ — это разумное существо, связанное с одним из богов. Всевышний помогает ему, посылая знания и умения, питая его переработанной силой богов, которую он черпает из небесного поля силы, называемом Алитэ. Поэтому и избранник носит это имя. Никакой Посвященный к Свету не в состоянии дать столько. Алитэ может очень много. Тебя, скорее всего, привечает Тамил — бог врачевания.

— Но я неплохо разбираюсь и в травах, — возразил Карлайн.

— Конечно, — не возражал Тинниль, Тамир — бог-травник, родной брат Тамила и потому они делятся часть своих знаний с избранниками друг друга. Я могу немного лечить, также, как и ты — разбираться с травами. А, впрочем, посмотрим на будущее. Ты показал себя очень даровитым субидаром. Давай лучше поговорим о твоей дальнейшей жизни. Что ты теперь собираешься делать?

— Лечить, раз уж мне дан такой дар, — пожал плечами Карлайн, — сниму поближе к окраинам дом — там дешевле, — и начну принимать больных животных, — он помялся, не зная как подойти к острой, но важной для него теме. Решил рубить напрямую, — скажи мне Тинниль, как объяснить ваше высокомерие, частые набеги на людские селения, кровавые и грабительские. Вы же такие красивые и сильные. Как так?

Эльф засмеялся.

— Поймешь ли ты?

Карлайн обиделся.

— А ты говори проще и на человеческом языке. Авось пойму.

— Ну-ну, — предостерегающе поднял руку Тинниль, — не вздумай только обидеться. Объясняю. Понимаешь, в мирозданье есть две противостоящие силы: добро и зло, темное и светлое, плохое и хорошее. С одной стороны, нежить — вампиры, зомби, ожившие скелеты и другие чудовища. Во главе них стоят сару. Однолапые раздают зло помаленьку, двулапые готовы разрушать целые города и страны, трехлапые — сильные волшебники, погрязшие в своем зле. С другой стороны — эльфы, спасающие мир от зла, от страшных болезней, землетрясений и вихрей. До всего этого сару большие охотники.

Так получилось, что все живые — эльфы, гномы, орки — это добро. Даже кровожадные гномы и беспощадные орки. Они переродились телом, но души остались светлыми. А нежить — это смерть и тлен. Нет добрых вампиров и нет темных эльфов. Говорящие это либо лгут, либо являются приспешниками тьмы.

И только люди волею богов являются двуликими, смотрящими одновременными на свет и тьму. Вы можете быть приспешниками тьмы и сторонниками света, как ты. Именно из людей тьма собирает душевную силу и сторонников. Особенно это быстро происходит на границе Эльфланда, где тьма постоянно пытается создать свои крепости. Эльфы вынуждены постоянно уничтожать поклонников тьмы, чтобы теневые облака зла не накапливались. А чтобы маскировать свои намерения первородные вынуждены грабить людей, а потом продавать награбленное. Хотя и первое и второе нам противно. Ты прав только в одном — некоторая часть эльфов черствеет в непрерывных боях и иногда становятся кровожадными. В них начинает проникать зло. За этим присматривают Посвященные, хотя и им бывает трудно.

— Но у нас нет приспешников зла! — возмутился Карлайн.

— Первым признаком нарастания количества приспешников тьмы является нарастание зла. Скажи, не было ли в вашем селение излишней жестокости, преследование слабых, насилия и избиений?

Карлайн сжал челюсти. Все правильно. Верится с трудом, но все так похоже, что является правдой.

Тинниль, помолчал, предложил, заговорив о другом:

— Останавливайся у меня. Когда я снимал этот особняк, думал сделать специальные мастерские по изготовления духов и пудры. Увы, здесь меня переиграли конкуренты. В итоге я занимаю полдома, а плачу за весь. Твоя же выгода будет в то, что, как ты заметил, моя аптека находится в хорошем квартале. Знать, а именно знатные сановники платят много, на окраину не поедет. А здесь, зайдя за лекарствами для себя, они ненароком увидят вывеску субидара. И потом, ты задумывался, чем ты будешь лечить? Конечно, ты сам сильное снадобье, но полностью без настоек и микстур не обойтись. Хозяевам же животных нужны не описания лекарств, а вылеченные любимцы. И, значит, ты должен давать лекарства. Где они у тебя?

— Пойду соберу в…, - Карлайн споткнулся. О каком лесе можно говорить в столице? Придется тратить целые дни в поисках нужной травки. Его осенило: — здесь можно получать травы у тебя в лавке.

— Молодец! — поощрительно и немного насмешливо сказал Тинниль, — я тебя уговорил?

Да! — твердо сказал Карлайн. Если Тинниль немного заработает на его труде, это будет небольшая благодарность за помощь эльфа. Что бы он делал без его помощи? Ходил бы по улицам с возможностью быть ограбленным и даже убитым.

— Тогда смотри, — прервал его размышления Тинниль, — в твоей половине четыре комнаты. То есть кабинет, спальная, приемная для лечения и гостиная у тебя уже есть. Внутренний двор разделяется на две части. В одной, крытой, ты можешь держать своих зверей.

Данг и Длани, внимательно слушавшие разговор, заворчали, впрочем, беззлобно, на эльфа. Тот хмыкнул, продолжил:

— Во второй половине будешь осматривать и лечить крупных животных. Кстати, здесь есть отдельный вход. Но проводить через него посетителей не рекомендую. Не очень прилично. Первоначально он был спланирован как черный вход для подвозки на телегах дров, продовольствия, фуража и так далее. Лучше всего, чтобы посетители входили через привычным вход. Лед, кстати за несколько медяков в месяц будет встречать и твоих посетителей.

— М-гм, — Тинниль оглушил его хозяйственными соображениями. Сам Карлайн добрался бы до понимания своих нужд месяца через две. Но кое-что его не устроило, — Тинниль, но зачем мне четыре комнаты. Хватит и одной. И убираться меньше.

Эльф внимательно посмотрел на него, размышляя, продолжать ли загружать еще, в сущности, мальчишку. Решил, что надо:

— Карлайн, лечить ты можешь, это я уже видел. Но теперь ты должен научиться поражать воображение пришедших. Пусть все видят — они пришли к ВЕЛИКОМУ и МОГУЩЕСТВЕННОМУ СУБИДАРУ, способному излечить одним взглядом. Иначе, даже если животные будут уходить здоровыми, их хозяева останутся разочарованными. Извини, но пока вид твой не столь привлекательный и не работает на тебя. Видел, как поначалу встретили тебя мои родичи? А это всегда влияет на оплату труда. Надеюсь, ты не собираешься работать за гроши? Ты, наверное, удивишься, когда узнаешь, что три четверти вещей в моем кабинете — это хлам, главная задача которого — пудрить мозги вошедшим и придавать моему труду таинственность.

Карлайн действительно удивился. Он-то все принял за чистую монету и преисполнился к эльфу большим уважением.

— Я помогу тебе обставить твой приемный покой. Составлю документы о твоих успехах у эльфов. С остальным ты справишься сам. Далее, — Тинниль засмеялся, когда увидел, как вытягивается лицо юноши от осознания возникших проблем, — тебе надо нанять помощницу и прислугу.

Карлайн подумал, что давно надо посчитать количество денег в кошельке. Сможет ли он продержаться хоть первый месяц?

— Чувствую, считаешь свои деньги. Не стоит! Труд простонародья стоит дешево, а таких мастеров, как мы, — очень дорого. Ты будешь платить в месяц служанке десять медяков, кухарке — пятнадцать, помощнице — двадцать. А тебе за излечение одного животного хозяин должен заплатить не меньше десяти серебряных монет. НЕ МЕНЬШЕ! Знаешь сколько в одном серебряке медных монет? Одна серебряная монета равна ста медякам. Аренда твоей части дома обойдется в три серебряных монеты в месяц, еда — половина серебряка, если без разносолов, — он скептически посмотрел на кошек, — эти троглодиты будут съедать мяса еще на половину монеты. А когда вырастут — на две, а то и три.

Котята возмущено встали, зарычали во всю мощь своих голосов, протестуя против троглодитов.

— Какие мы обидчивые, — удивился Тинниль, — надо будет постараться меньше их обижать, — сказал он как бы про себя, — а то вырастут и съедят.

Котят такой гастрономический подход устроил. Они снова легли, словно предлагая продолжить.

— Так что, — подытожил эльф, — двух — трех посетителей тебе хватит, чтобы справиться со всеми расходами за год. Все остальное пойдет на обеспечение спокойной старости.

Глава 14

Жизнь стремительно налаживалась. И даже без особых усилий со стороны Карлайна. Понадобилась помощница — Тинниль вспомнил о знахарке Малиде, кое-как обеспечивавшей себя пищей мелкими заказами простонародья. Посланный за ней орк привел аккуратно, но очень бедно одетую сухонькую старушку. Малида, узнав, что ее берут на службу за двадцать медяков в месяц, едва не рухнула от радости в обморок. Сама она зарабатывала за этот же срок три — четыре медных монеты.

Малида предложила в кухарки двоюродную сестру Хану, а та в свою очередь привела свою пятнадцатилетнюю старшую дочь Равну, порекомендовав ее в прислуги.

Карлайну осталось только подтвердить их заработки и дать задаток — половину месячной оплаты. Хана, получив деньги на закупку продовольствия, сходила на рынок, и в их половине запахло едой. Равна неутомимо прибиралась в комнатах, и без того уже блестевших чистотой. Десять медяков за месяц заставляли во всем угождать хозяину. Она даже сунулась к котятам, но те на нее так зарычали, что бедную девушку пришлось окатывать водой, а Карлайн категорически запретил кому-либо соваться к кошкам. Со временем притрутся, но пока кормить их могли только Карлайн и Тинниль.

Но ему тоже пришлось проявить активность, когда речь зашла о получении звания лекаря-субидара и разрешении на лечение животных в Гарне. Без этих патентов деятельность Карлайна была бы незаконной и сурово наказуемой.

Главную роль здесь играло столичное отделение гильдии лекарей. Оно принимало решение, а уж затем, если гильдия соглашалась, чиновники магистрата утверждали его, ставя на патентах большие городские печати.

Всех смутил возраст просителя. Обычно полноправным лекарем становились в зрелом возрасте, юноша же тянул самое большее на роль ученика. И у него не было никаких бумаг, удостоверяющих право быть лекарем. Последнее, правда гильдию и магистрат беспокоило не сильно, но возраст… Залечит он любимца знатного сановника или первородного и тогда вместе с ним пострадают и выдававшие патент. А штрафы большие — не меньше трех — четырех сотен серебряков. Откуда у мальчишки такие деньги? Придется платить выдавшим документы.

От немедленного и категорического отказа останавливали только личности просителей. Впервые за человека, да еще в столь юном возрасте, просили благородные эльфы. Презрительное отношение первородных к людям было прекрасно всем известно. Стоило поломать голову. Ибо многоуважаемый травник Тинниль, лечащий многих представителей знати, в том числе его светлость герцога, и воины из гвардии герцога были слишком большим аргументом, чтобы махнуть на парня рукой.

В общем, представители лекарской гильдии, выслушав рассказ эльфов о чудесном выздоровлении единорога, помявшись, все же согласились выдать патенты на звание лекаря-субидара и разрешение на практику в городе. И то надо сказать, потребность в субидаре была очень велика. Карлайн заплатил четыре серебряных монеты пошлины и получил два пергаментных свитка. Теперь он был полноправным лекарем и мог уже завтра начинать прием.

Для начала он вылечил единорогов. Болезни были сложные, а опыта лечения у него никакого. Выручал дар эльфа и некоторое умение обращаться с животными. Через неделю все пять больных единорогов, включая Ману, были здоровы, а Карлайн получил от благодарных эльфов непомерно большой мешок серебра — пятьсот серебряных монет.

— Собственно, тебе уже можно не работать, — заметил Тинниль, — этого количества монет хватит на всю оставшуюся жизнь.

Карлайн внимательно оглядел мешок.

— Но ты ведь тоже работаешь не только из-за денег, — заметил он.

— Резонно, — усмехнулся Тинниль, — хочешь совета? Положи деньги в банк. И сохраннее и дополнительные доходы получишь. Рекомендую Мальбекский денежный. Его поручателями являются мальбекские наемницы, а во всем мире еще нет дураков, кто хотел бы объединить наемниц против себя.

Дождавшись согласия Карлайна, Тинниль посоветовал ему взять с собой патенты, поскольку в банке его еще не знали, и отправил с ним орка в качестве носильщика и охранника.

Мальбекский денежный банк преуспевал, судя по его расположению. Огромное здание стояло в центре города на берегу реки Чистой, разрезающей столицу на две неравные части. Здание окружал обширный сад, в котором так было приятно отдохнуть, перед входом в банк.

Клерк за стойкой, увидев мальчишку, преисполнился пренебрежения, но на всякий случай вежливо спросил:

— Что-то угодно?

— Молодому господину необходимо открыть счет и положить деньги на хранение, — грозно взревел орк. Оказавшись среди чужих, Над преисполнился спеси и высокомерия, не говоря, а буквально выкрикивая слова.

— Да-да, конечно, — согнулся в поклоне клерк. Орк его не особенно испугал, а вот волшебное слово деньги заставило забыть о возрасте юноши.

Он записал необходимые сведения и льстиво попросил список о месте и времени рождения или другие документы, равные по значению. Увидев патент на звание лекаря-субидара, клерк залебезил еще больше. А когда орк положил на стол мешок с пятью сотнями серебряных монет, клерк уже был готов летать вокруг них и сдувать пыль с макушек. С такими деньгами в банк приходили очень редко, — примерно раз в сто лет.

Денег было так много, что служащий не смог поднять его. Это только могучий орк в одиночку приволок мешок. Пришлось позвать еще двоих товарищей и они, рассыпав деньги в десять банковских кошелей, унесли их для подсчета и взвешивания. А Карлайн оказался владельцем красиво оформленного свитка, в котором говорилось, что Мальбекский денежный банк принял от Карлайна ибн Саади Кафара пять сотен полноценных серебряных монет, которые он обязуется выдать в любое время по первому же требованию их хозяина и добавлять одну десятую от общей суммы за каждый полный год.

Тинниль был прав. Он мог больше не работать. Пятьдесят серебряных монет, выдаваемые банком за пользование его деньгами, вполне обеспечивали безбедное существование даже дворянину. А уж бывший пастух, по его представлению, стал бы купаться в роскоши.

Карлайн широко улыбнулся и пошел по городу, высокомерно разглядывая прохожих. По его взгляду можно было подумать, что это отпрыск высокопоставленного древнего дворянского рода, по ошибке надевшего одеяние зажиточного горожанина. И встречавшие его взгляд на всякий случай низко кланялись. У знати свои привычки, а гордой шее есть хорошее лекарство — веревка, ибо не дворяне не имели привилегии лишаться жизни путем отрубания головы. Увы!

• «
• 1
• 2
• 3
• »