20 августа 49 года от начала Эпохи Какурезато
— Что за чушь собачья?! — от злости пнув тяжелую бетонную урну, выпалила Кушина. — Какого ляда Совет слушает этого черте откуда выскочившего прыща?!
— Это сын Мадоки Каго, Кушина, — холодно поправил Узумаки Фугаку, с невозмутимостью обозревающий мрак ночи за распахнутым окном.
— Да плевать! — упрямо произнесла девушка. — Он припер сюда кучу шиноби из гвардии дайме! Но он не дайме. Дайме сейчас с остатками гвардии в столице!
— Он первенец Мадоки Каго и внук владетеля Хоно, — все так же невозмутимо повторил Фугаку. — За ним есть власть. И, по закону, именно он должен наследовать престол.
— Фугаку, ты вообще за кого? — надулась Кушина. — Приказ Мадоки Каго о наследнике есть, и наследник не его первенец. Да и вообще, эти южане все умом тронулись. Ты слышал, что они там из Орочимару демона лепят? А он весь юг от Страны Воды уберег, знаешь ли!
— Кушина… — недовольно посмотрел на девушку Учиха. — Я капитан полиции. Моя обязанность — порядок в деревне. А кто там дайме — это решать Хокаге и Совету.
Узумаки в ответ рассерженно фыркнула и села на лавку, с шумом ее сдвинув с места, несмотря на сидящих на ней же Акимичи Шито и Чоза. Два массивных джонина недовольно покосились на красноволосую куноичи.
— Правильно, Минато разберется, кто дайме, — сердито бросил Чоза. — И это уж точно не тот малец, который при регенте куклой на троне сидит.
— Верно. Тот, кто поддерживает сдачу Орочимару, не может быть дайме Страны Огня, — уверенно заявил Яманака Фуку, подпирающий стену у входа в станцию ожидания джонинов. — Демона из него лепят, а? Да он демон и есть. Он нукенин, Хабанеро. Не забывай, что ты еще в Конохе живешь. Или уже готова бежать в Ото к своей родне?
— Повтори-ка, что ты сказал, — хищно оскалившись, попросила Кушина, но получила в ответ только презрительный взгляд. — Храбрый стал?! Попробуй прочитай-ка мои мысли! Что я с тобой сейчас сделаю?!
— Ты такой же демон, как и Орочимару, — обозленно сплюнув, припечатал Яманака, не забыв впрочем отступить еще ближе к двери. — В твоей голове только ненависть! Чтобы в ней рыться, нужно самому головой тронуться.
— Ха, так и знал, что зассышь, — с едкой насмешкой в голосе произнес сидящий на скамье недалеко от Фугаку еще один джонин Учиха — Инаби. — Яманака и трус — это синонимы. Как с прошлой эпохи за спинами Акимичи и Нара прятались, так до сих пор и продолжаете.
— Прекрати, Инаби! — уже не скрывая злости, резко осадил своего подчиненного Фугаку. — Прошу простить его, Фуку.
— Да какого хрена, капитан?! — сорвался Инаби. — Эти сволочи же до сих пор поносят Орочимару, хотя ему можно памятник ставить за убийство этой гниды Данзо! Сколько наших погибло после Первой войны?! И сколько глаз потом мы нашли в Анбу?! Да Шимура сам присвоил себе Шаринган!
— Как будто Орочимару был лучше, — холодно хмыкнув, вмешался в спор еще один присутствующий в комнате джонин, Нара Сузаку. — Скажи-ка, Хизаши, что там нашли в подвале его дома?
Потревоженный обращенным к нему вопросом, сидящий на скамье возле самого Нара Хьюга Хизаши окинул взглядом белых глаз Сузаку и невозмутимо ответил:
— У Хьюга нет претензий к Орочимару. Его исследования помогли клану. Большего вам знать не нужно.
— Вот, значит, как, — мрачно произнес Нара. — Продались ему. Я ожидал большего от так дорожащих своими традициями Хьюга.
— Я не замечу сейчас твоих оскорблений, Нара, — негромко сказал Хизаши, повернув голову к Нара, — но впредь следи за языком.
— В этом все Хьюга, Сузаку, — с иронией в голосе сказал еще один джонин, Юхи Шинку. — Что раньше, что сейчас. Их глаза для них все. Если нужно, они за них и убьют, и умрут.
— Мне понятна твоя обида за погасшее солнце в глазах, — с тонкой издевкой произнес в ответ Хизаши, — но не наша вина, что твои родители сношались со всяким сбродом. Не вымещай злобу на Хьюга.
— Ха, лишились бьякугана, а теперь без успеха выставляют себя мастерами гендзюцу, — не удержался от насмешки Курама Муракамо. — Гонору много, но таланта нет. Это и в самом деле обидно, но вины других в этом нет, Хизаши прав.
— А ну все рты заткнули! — зло рявкнул Фугаку, сжав кулаки. — Вот поэтому Совет сейчас и обсуждает, что делать. А вы льете воду на мельницы наших общих врагов!
— Всем рты не заткнешь, Фугаку, — с тихой угрозой в голосе произнес Чоза, вставая с лавки, отчего комната в один миг стала казаться слишком маленькой. — Все знают, кто убил Третьего. Юко ли это была с подачи Орочимару или кто-то из других Учиха — не так уж важно. Вижу, все вы из одного теста, — на этих словах Акимичи смерил взглядом с вызовом посмотревшего ему в ответ Инаби. — Пойдемте-ка отсюда, парни. Душно здесь становится. Проветриться нужно.
К кому обращался Чоза, было не ясно, но вслед за ним станцию ожидания джонинов покинули, кроме его соклановца Шито, Нара, Яманака и Юхи. Хьюга, Курама и Учиха остались в комнате. И Кушина, которая со всевозрастающим удивлением и даже страхом наблюдала за развивающейся ссорой. Она совсем не ожидала, что ее слова приведут к подобному развитию событий. В повисшей тишине, нарушаемой только гулом ламп, с шумом захлопнулась дверь за спинами ушедших шиноби.
— Проклятье! Они всегда были такими. Бегут, только запахнет жаренным, — процедил сквозь зубы Муракамо.
— И бьют в спину, когда не можешь ответить, — мрачно добавил Инаби. — Когда Юко была нужна деревне, она была героем. Стоило ей утратить додзюцу, так ее едва не убили. Все тот же Данзо ее едва не прикончил! Нам пришлось потрудиться, чтобы она добралась до Ото в безопасности, капитан! И когда Орочимару вернул ей глаза, они вновь вспомнили про нее и потребовали вернуться! Да сколько можно это терпеть?!
— Успокойся, Инаби, — устало попросил Фугаку. — Сейчас уж точно не время вспоминать старые обиды.
— Были бы они старыми… — недовольно пробормотал молодой Учиха. — Да, сука! Тот, кто убил Третьего, мог быть кем угодно! Сколько глаз было у Данзо?! Там мог быть и Мангекьё! А виноваты теперь мы?!
— Меньше слушай идиотов, у которых мозги заплыли жиром, — посоветовал Хизаши, откинувшись на спинку своей скамьи и раскинув в стороны руки. — Уверен, Минато лучше понимает, что сейчас происходит. И не будет скор на выводы.
— Молод он еще, — с сомнением произнес Курама Муракамо, усевшись на освобожденные Акимичи места и облокотившись о колени. — Он хорош, но все-таки ему двадцать три года. Опыта мало для Хокаге. Когда в столице три сына грызут друг другу глотки за трон, и когда в деревне некоторые начинают сходить с ума, нужен тот, кто с этим справится.
— У него есть советники, — напомнил Фугаку, вновь обратив свой взгляд на ночь за окном.
— Толку от этих поросших плесенью стариков? — не удержалась от комментария Кушина. — Что они, что Данзо — одного поля ягоды. Цунаде с ними хорошо знакома.
— Да, если Минато молод, то они уж слишком стары, — рассмеялся Курама. — Не знаю даже, что они могут насоветовать.
— Особенно, когда Джонин Ханчо — Нара, — вздохнув, подтвердил Хизаши. — Пример его мнения о том, кого признавать дайме, мы только что видели.
— Джирайя исчез очень невовремя, — пробормотала Кушина. — В какие пески его там затянуло? Цунаде одна не справится.
— Боюсь, она может сделать только хуже, — мрачно высказался Фугаку.
— Капитан, так чего ж тогда стоять без дела? — спросил Инаби. — Черт, да вообще, почему еще не было совета джонинов? Мы даже Минато не утверждали, а он уже считается Хокаге, хотя есть только слова Энмы, даже не самого Хирузена. Теперь даже дайме могут признать совсем другого.
— Учиха сейчас лучше не торопиться, — болезненно поморщившись, ответил Фугаку. — Посмотрим, о чем там договорятся Хокаге и эти гости с юга.
— Хотелось бы, чтобы Минато принял верное решение, — с тоской произнес Хизаши. — Несостоявшемуся наследнику Мадоки уж сорок лет, а ума он, похоже, не нажил. Или уж очень власти хочет. И он хочет втянуть шиноби в свою войну за престол, хотя прав у него на это уже и не осталось.
— Да уж не только за престол, — покачал головой Муракамо. — Известно же, на его стороне Храм Огня. Эдак он может и еще с кем-нибудь пожелать повоевать, с храмом Хачидайрюо, например. А чем это обернется, мы знаем по примеру Водопада. Орочимару не терпит, когда начинаются гонения на его последователей.
— Кстати, нинсо Храма Огня тоже сейчас в Конохе, — вспомнил Хизаши. — Официально, для захоронения тела Третьего, но очень уж они удачно вместе с принцем появились. Не нравится мне, что в Конохе столько ниндзя посторонних стало.
— А мне вообще не нравится, что нинсо снова пришли за телами, — раздраженно высказал свое мнение Инаби. — Храм Огня уже стоит на трупах! Скрытые гробницы, чтобы уберечь наших предков? Что за бред?! Они хранят их по заветам своих Сензоку, чтобы выжать даже из мертвецов все, что можно и нельзя! Чтобы пустить их в бой, когда потребуется, чтобы изъять кеккей генкай. Даже Мадара не избежал этой участи.
— Ты прав, это раздражает. Кремация облегчила бы Хьюга жизнь, как мы надеялись, когда присоединялись к Конохе, — согласился Хизаши, поправив протектор на лбу. — Но можно понять, зачем Храм Огня так держится за первого принца. Рюджинкё наступает с востока и севера, а нынешний регент хочет продолжить дело Мадоки Каго и объявить унию с Ото, что откроет двери учению дракона на юг. Естественно, такого им не нужно.
— Понять-то можно, но они хоть понимают, к чему эти их желания могут привести? — скривился Муракамо. — Да и эти Нара и иже с ними тоже. Орочимару создал Рюджинкё, за ним сотни тысяч людей следуют. Это уже не одна маленькая страна. Не знаю, что там у него в голове, но если судить по делам, то что получается? Получается, он помогает людям хлебом, спасает от болезней, продвигает промышленность, вдыхает в разоренные войнами земли жизнь, пока другие упорно все уничтожают. А в Конохе его по-прежнему объявляют нукенином. Мне кажется это недальновидным.
— Скажу так, в Конохе и в столице Страны Огня еще не поняли, что произошло на востоке, — сложив руки на груди, высказался Фугаку. — Страна Звука разгромила Страну Воды. В сторону все условности, по сути это так и есть. Малая страна нанесла поражение в войне великой державе и осталась при этом на карте сама. А относиться к ней продолжают по-прежнему, как к еще одному мелкому государству. От этого много ошибок.
Произнеся эту речь, Фугаку вдохнул свежий ночной воздух. Кушина тоже откинула голову на спинку скамьи, чтобы ветерок из открытого окна обдул лицо. За окном была тихая ночь. Впервые за долгое время в деревню вернулись с миссий многие шиноби, прибыли в Коноху и принц с перешедшими на его сторону ниндзя и нинсо, но деревня была тиха. Только слышно было кваканье лягушек. Перемирие было подписано, но ощущения праздника не приходило. Только все больше нарастало напряжение.
— Ладно, — спокойно произнес Фугаку. — Дождемся решения Совета. Глядишь, к концу дежурства что-то прояснится.
К концу дежурства ничего не прояснилось. Кушина возвращалась домой, когда уже алела заря на горизонте, а Совет разошелся на перерыв. Всю ночь пришлось провести в ожидании приказов Хокаге, так как наличие в деревне стольких посторонних ниндзя было проблемой для системы безопасности. Барьерное ниндзюцу, отслеживающее постороннюю чакру срабатывало постоянно и требовало внимания дежурных. Правда, к утру ситуация усугубилась — поступило сообщение, что в Коноху прибывает делегация дайме. Но это была проблема уже следующей смены.
Распрощавшись с друзьями, Кушина наконец возвращалась домой. Тишина на пустынных улицах дарила покой. Туман поднялся над небольшой речкой, окутывая дома зыбкой дымкой. Вчерашняя вечерняя духота сменилась свежестью. Несмотря на бессонную ночь и все произошедшие события, становилось спокойнее на душе. Расстраивал только резкий запах клематиса. Похоже, детишки порезвились — нарвали цветов в растущих вдоль улицы кустах, повредив листья и ветви.
— О, привет! — махнула рукой Кушина, проходя мимо замка Кикьё, сидящей на покрытых мхом и росой камнях лягушке.
Большая, величиной с ладонь, жаба была яркого оранжевого цвета с пятнистой спинкой. Она облюбовала берег мелкого, заключенного в каменные берега прудика — единственного, помимо самого замка, сохранившегося элемента самурайского поместья. С детства Кушина уже улучшила немного свои навыки сенсора, поэтому более не путала жаб с каппой. Но все равно проводившая девушку меланхоличным взглядом амфибия заинтересовала Узумаки.
Это явно был гость с Мьёбокузана, пусть и не особо разговорчивый. В последние годы Кушина была занята либо военными миссиями, либо училась контролировать чакру биджу, либо постигала тонкости фуин- и джуиндзюцу. А Минато за это время уже успел превзойти Джирайю в сендзюцу. Может, и ей тоже попробовать освоить Искусство Отшельников? Это выглядит не так уж и сложно. Конечно, на Минато равняться не стоит, но если Джирайя сумел, то почему не сможет Кушина?
— Осторожнее, Кушина, — внезапно раздался в голове девушки раскатистый голос.
— Курама?! — едва не подпрыгнув от испуга, воскликнула Узумаки
— Кто-то поблизости желает тебе недоброго, — не обратив внимания на испуг Кушины, лениво произнес биджу.
— Что? Я ничего не чувствую, — прислушавшись к внутренним ощущениям, ответила девушка.
— Они не испытывают ненависти к тебе и не желают смерти. Но от этого только еще более опасны, — все так же лениво произнес Кьюби. — Лучше беги.
— С чего бы мне тебе верить? — насторожено спросила Кушина, тем не менее ускорив шаг и начав внимательнее вслушиваться в утреннюю тишину. — С чего вообще такая забота?
— Меня попросил помогать тебе тот, кому нельзя отказывать, — с едкой насмешкой в голосе произнес Курама.
— Кто?!
— Думай лучше о себе…
Голос затих. С губ Кушины невольно сорвались проклятия. Она быстро осмотрелась по сторонам, внимательно вслушиваясь в тишину и пытаясь ощутить чакру. Вроде, ничего подозрительного. Но не может же треклятый биджу просто шутить!
Еще раз выпалив ругательства, девушка решительно вознамерилась запрыгнуть на крышу и добраться до квартала Учиха. Квартал был неподалеку, и если предупреждения Курамы были не пустыми словами, то там можно рассчитывать на помощь. Однако свои планы Узумаки воплотить не смогла.
Она собиралась совершить длинный прыжок, взобравшись на крышу замка Кикьё, когда поняла, что не может пошевелить ногами. Испуганно дернувшись, она едва не рухнула на землю. И только сейчас заметила, как из утрамбованной земли вырываются белые прочные побеги деревьев, оплетающие ее ноги.
Мокутон?!
— Гендзюцу! — оглушительный рев раздался в голове, ударив по сознанию. — Беги!!!
На секунду Кушина ощутила, как чакра в ее теле замерла, прикоснувшись к жгучей энергии биджу. Оплетающие ноги побеги в мгновение ока пропали, не оставив и следа. Испуганно сглотнув, девушка сорвалась с места, попытавшись взобраться на ближайшую крышу, но вновь ощутила, что не может двигаться. Ватная слабость сковала ноги, чтобы смениться чудовищной болью.
Сознание затопила невыносимая мука. Кушина чувствовала, как стремительно растущие шершавые побеги деревьев пронзают ее плоть и скребут по чувствительной надкостнице, прорастая корнями сквозь сосуды в костный мозг. Взвыв от боли, девушка была готова начать кататься по земле, но не могла упасть — белые ветви оплели ноги уже до бедер.
Это было всего лишь гендзюцу! Но почему так больно?!
Сквозь боль Кушина пыталась прервать поток чакры и вырваться из плена иллюзии, но это не получалось. Стремительные ветви взметнулись от земли к рукам и впились в плоть, прорастая сквозь кожу и распуская окровавленные листья из-под ногтей.
— Курама… помоги, — в отчаянии прошептала девушка, силясь хотя бы приглушить боль, но не получала ответа.
Вместо него Кушина ощутила чувство, которое надежно въелось ей в память ранее. Несмотря на то, что тогда она была почти в полном беспамятстве, в памяти все же отложилось ощущение тягучей боли в животе и в кейракукей. Чувство, будто из ее тела планомерно сливают кровь, выцарапывая ее из сосудов сотнями крючков. Яростно, в безумии зарычав, она попыталась остановить это, но чакра продолжала утекать, вырываясь из разомкнутой печати на животе.
Биджу изливался на волю. Затуманенным взглядом Кушина не видела этого, но чувствовала, как кипящая и жгучая чакра льется наружу, выдирая из меридиан собственную энергию девушки. Узумаки отчаянно цеплялась за чужую чакру, силясь удержать ее, но она скользила сквозь пальцы, обдирая руки в кровь.
Этого не могло быть! Не сейчас! Не здесь! Нападение прямо посреди Конохи!
Муки прекратились так же внезапно, как начались. Тело продолжало гореть от боли, сознание еле реагировало на раздражители. Кушина уже не чувствовала ног, но ощущала сильную слабость. Она чувствовала, что лежит в луже собственной, еще горячей крови. С трудом, сжав волю в кулак, она попыталась приподняться на руках, но резкая боль прострелила кости, и Узумаки вновь рухнула в грязь.
— Не шевелись, — словно сквозь вату до разума донесся чей-то приказ. — Ты потеряла много крови. Потерпи секунду, я помогу.
— Микото?.. — через силу пытаясь сфокусировать взгляд на бледном пятне чьего-то лица с горящими тревожным багрянцем глазами, простонала Кушина.
— Я здесь. Я здесь, потерпи, — нежное прикосновение медицинской чакры подарило ни с чем не сравнимое ощущение блаженства.
Ирьениндзюцу пронеслось по меридианам и клеткам тела, унося боль. Реальную боль после гендзюцу. Судорожно выдохнув, Кушина сжала руки в кулаки, чувствуя, как по телу пронеслась волна дрожи. Техника Микото благодаря Шарингану была особо эффективна, но от нее исцеляемую чуть не скрутило судорогами.
— Спасибо… — облизнув пересохшие губы, с облегчением произнесла Кушина и хотела произнести еще несколько слов, но они застряли в горле.
Голова все еще кружилась, и взгляд был затуманен, но в рассветных лучах она смогла разглядеть лицо Микото. Точнее, ее глаза. Вместо привычного Шарингана на нее смотрели два пылающих алым цветка. Мангекьё Шаринган!
— Микото… — не веря своим глазам, только и смогла прошептать Кушина.
— Не думай об этом! — резко ответила Микото. — О себе заботься. Ты серьезно ранена.
— Это было лишь гендзюцу, — мотнула головой Узумаки. — Я не могла…
— Мои глаза не обманешь, — зло бросила Учиха. — Это было гендзюцу, от которого даже я не смогла тебя освободить. И ты ранена. Приди в себя!
Кушина проглотила ком в горле и попыталась справиться с головокружением. В последнее время ей приходилось слишком часто это делать. С трудом приподняв руку, девушка, к своему удивлению, увидела глубокие, едва затянутые тонкой корочкой раны. Рваные прорехи в плоти, сквозь некоторые из которых можно было разглядеть кости, которые были покрыты мелкой сетью дырочек и язв. Словно старое, изъеденное насекомыми дерево. Только кости Кушины были пронизаны тонкими корнями.
— Это была иллюзия… — все еще отказываясь верить своим глазам, прошептала Кушина, боясь представить, что произошло с ее ногами, если руки в столь плачевном состоянии.
— Гендзюцу Курама, — вмешался в разговор еще один голос, грубый и мужской.
Фугаку. Квартал Учиха был рядом, Кушина не смогла добраться до них, но они сами пришли ей на помощь.
— Нам нужно убираться отсюда, — раздраженно сказала Микото. — Мы не смогли поймать нападавшего, он может быть рядом. И Кушине нужна помощь ирьенина.
— Уже поздно, — с досадой ответил ей Фугаку, медленно оглядываясь по сторонам, его глаза горели алым. — Анбу уже здесь. Придется объясняться.
Как быстро поняла Кушина, когда Фугаку говорил про объяснения, то имел в виду совсем не Анбу. Буквально через мгновение после его слов, на улице перед замком Кикьё появился Четвертый Хокаге. По случаю переговоров с первым принцем Страны Огня, одет Минато был в традиционное хаори, а вот на голове носил лишь протектор Конохи. Этим, как поняла Кушина, он подчеркивал, что пока не является признанным Хокаге.
Появившись в облаке взметнувшейся пыли, Минато устало осмотрелся по сторонам, задержав взгляд на нескольких крышах и Фугаку с Кушиной и Микото.
— Что здесь произошло? — вздохнув, спросил он в пустоту.
После секунды тишины возле Намикадзе, едва заметно исказившись в воздухе, появилась фигура шиноби в белой маске Анбу.
— Моим отрядом была замечена мощная чакра Кьюби, Хокаге-сама, — преклонив колено, быстро отрапортовал капитан Анбу. — Она истекала неконтролируемо, поэтому мы немедленно выдвинулись к очагу и отправили вам сообщение.
— Чакру я почувствовал. Любой ее только что мог ощутить, — качнув головой, сказал Минато. — Конкретнее.
— Так точно. По прибытии на место мы обнаружили джинчурики в критическом состоянии под воздействием мощного гендзюцу. И двух Учиха — Фугаку и Микото. Последняя имела активный Мангекьё Шаринган, Хокаге-сама.
Метнув озабоченный взгляд к Микото, Намикадзе требовательно спросил:
— Это правда? Ты владеешь Мангекьё Шаринганом?
Но Микото с ответом медлила. Опустив болезненно съежившуюся Кушину на землю, Учиха встала на ноги и уверенно посмотрела в ответ на Хокаге, в ее глазах сейчас оставались лишь три томое.
— Микото, — ровным тоном произнес Фугаку, то ли разрешая женщине ответить, то ли сам прося ответа.
— Да, — коротко ответила Учиха.
— Мы пришли к выводу, что джинчурики была атакована Учиха, — вставил свое слово капитан Анбу, — либо печать джинчурики была нарушена тем, кто ее наложил, и Учиха сдержали прорыв биджу. При попытке вмешательства мы были остановлены капитаном полиции.
— Фугаку? — повернулся к Учиха Намикадзе.
— На Кушину напали. Это было гендзюцу клана Курама. Их кеккей генкай.
— Чушь! — воскликнул капитан Анбу. — Курама Ямато погиб. Он был последним, в ком был пробужден кеккей генкай клана.
— Именно! — вмешался в разговор еще один голос, очень сердитый и полный гнева голос. — Курама Ямато погиб в этой войне. Но я только что ощутил чакру своего отца! И прошу объяснить мне, как это произошло!
Похоже, Минато был прав, и многие шиноби ощутили вспышку чакры Кьюби. И хоть поначалу они были ошарашены этим и ожидали буйства биджу, сейчас ниндзя начали приходить в себя и собирались к месту происшествия. Кушина не сразу заметила, но помимо капитана Анбу, успели появиться еще несколько десятков шиноби из Анбу. И, кроме них, прибыли несколько десятков Учиха, которые были ближе прочих. И только сейчас подоспел Курама Муракамо.
— Если Конохе так нужна сила моего отца, то скажите это открыто! — яростно воскликнул джонин. — А не тайно возвращайте его с того света!
— Ты, должно быть, ошибся, — после короткой паузы ответил Минато на праведную отповедь Муракамо. — Никто не тревожил прах твоего отца.
— Мы не знаем, какие особенности имеет гендзюцу Мангекьё Шарингана Микото, — добавил капитан Анбу. — Не исключено, что она способна копировать кеккей генкай. Эта женщина, несмотря на силу, не желала участвовать в боях. Возможно, она владеет теми техниками, о которых нам рассказывал Энма.
— Еще один намек, и кто-то сожрет свой поганый язык, — холодно произнес Фугаку, смерив взглядом фигуру шиноби из Анбу. — Никто из Учиха не причастен к гибели Хокаге, я ручаюсь за всех, кто еще жив.
— Именно! — поддержал главу клана один из старейшин Учиха. — Кто еще жив. Но вы не постыдились вернуть Курама Ямато. И вас ничто не остановило бы, если бы вам понадобился Мангекьё. Где тело Мадары?! Энма говорил, что напавший на Хокаге имел лишь один глаз. Тогда где тела Наори, Рая, Бару и Наки?! Вы не дали нам их захоронить по-человечески, спрятав для себя! Трупоеды! Может, это Анбу и убили Хокаге? Или, может, это были остатки Корня?!
Масса Учиха, столпившаяся возле Фугаку, недовольно зашумела, злобно озираясь по сторонам. Все чаще в предрассветном сумраке вспыхивали алые огоньки Шарингана.
— А, проклятье, только примчался, а тут такой кипиш. Как же бесит, — спрыгнув с крыши замка Кикьё, нарушил зависшую на улице тревожную тишину Нара Шикаку. — Я так понял, кого-то поймали на месте преступления, и теперь он хватается за небылицы, чтобы оправдаться? Или, может, ты и мне попробуешь заткнуть рот угрозами, Фугаку?
— Я не угрожаю, я лишь предупреждаю, — бесстрастно ответил Учиха. — Но вопрос моего друга оправдан. Где тела наших отцов? Почему Шимура Данзо владел Шаринганом, а в лабораториях Анбу были найдены сотни глаз Учиха, но когда на Третьего напал кто-то с Шаринганом, все подозрения упали на нас? К сожалению или к счастью, мы не следуем традициям Хьюга. Наши глаза не гаснут после смерти. Я даже согласился принять волю покойного Обито, оставив глаз Хатаке Какаши. И теперь я думаю, что зря. Слишком много проблем от этого сейчас.
— Так. Я советую всем успокоиться, — мягко произнес Минато.
Несмотря на тон, в голосе были слышны нотки стали, которым немногие могли бы противостоять. Пара слов Минато заставила Нара проглотить уже просящиеся на язык слова, а клан Учиха притихнуть.
— Тайну смерти Третьего нам еще предстоит выяснить, — убедившись, что никто не собирается ему перечить, сказал Минато. — Пока я должен разобраться, что здесь только что произошло. Надеюсь, капитан полиции окажет содействие Хокаге?
— Конечно, — кивнув, ответил Фугаку. — Но Кушине нужна медицинская помощь.
— Я отведу ее к Цунаде, — предложила Микото. — Она должна быть уже в госпитале.
— Иди. Здесь я разберусь, — согласился Фугаку таким тоном, который не предполагал возражений со стороны даже Хокаге.
— Помогите ей, — отдал приказ Анбу и нескольким дежурным джонинам Минато, поняв невербальные намеки Учиха.
Естественно, Микото не нуждалась в помощи, чтобы доставить Кушину в госпиталь, ей не нужно было даже особо напрягаться. Но оставлять ее наедине с джинчурики Хокаге не стал, предоставив конвой, который должен был, если что, справиться с Учиха. Подруга осторожно приподняла Узумаки с земли, закинув ее на плечи. Кушина отчаянно скрежетала зубами, борясь с болью. Несмотря на медицинские техники и сильную кровопотерю, кости словно по-прежнему грыз рой древоточцев.
Несмотря на то, что Микото старалась быть осторожной, перемещение на ее плечах было не самым комфортным способом путешествовать. Кушину и без того неслабо начинало мутить, и лишняя тряска не добавляла ей здоровья. Радовало только, что облегчение она получила уже буквально через пару минут, оказавшись в операционной под присмотром Цунаде.
Сенджу, когда была зафиксирована вспышка чакры Хвостатого, не стала, в отличие от многих, мчаться к ее источнику. Следуя самой собой разработанным правилам, она примчалась в госпиталь, где уже стояли на ушах прочие ирьенины, готовые оказывать помощь пострадавшим. Никто не удосужился сообщить им, что там происходило. Чакра Кьюби появилась и пропала, разрушений и боя, вроде, при этом не наблюдалось. Что делать, было не совсем понятно. Оперативные группы были отправлены к месту происшествия, но их развернули отряды Анбу.
Наверное, поэтому появление Кушины здесь восприняли с облегчением — хоть какая-то ясность.
— Значит, это был кто-то из Курама? — уже после операции и вспышки ярости, выслушав рассказы Кушины и Микото, уточнила Цунаде, расхаживая из угла в угол больничной палаты.
— Не знаю, — удрученно покачав головой, ответила Микото. — Это было очень сильное гендзюцу, и оно оставило реальные травмы на теле Кушины. Я сама едва не угодила в него, несмотря на Шаринган. Только Мангекьё спас. Очень похоже на техники Курама. И Муракамо сказал, что ощутил чакру своего отца.
— Который уже мертв, — мрачно завершила мысль Учиха Цунаде. — Проклятье, я уже ничего не понимаю! Что за адская каша у нас заварилась? Черт! Стоило догадаться, что произойдет что-то чудовищно паршивое, когда я вытянула в храме предсказание с большой удачей!
— Странная удача, — сидя на стульчике в углу комнаты, устало заметила Микото.
— Странный храм! Дернуло же меня заглянуть туда… А! Не важно!!! — решительно рубанула воздух ладонью Цунаде. — Мне нужно идти разбираться с тем, что вы, мелкие, натворили. Вырвавшийся Кьюби. Мангекьё Шаринган. Почему вы не можете не вляпаться в какое-нибудь дерьмо? Оставайтесь здесь пока, чтоб не искать вас, если мне потребуются еще ответы.
— Очень смешно, — исподлобья посмотрела на Сенджу замотанная в бинты и гипс Кушина, которая даже встать сейчас могла бы лишь при очень большом желании.
— Кому-то из Учиха придется быть с Кушиной, пока ситуация не разрешится и нападавшего не поймают, — откинувшись на спинку стула, ответила Микото. — Могу и я. Только Итачи один…
— Я передам Нами, чтобы она о нем позаботилась, — поняла с полуслова Цунаде.
— Спасибо.
Сенджу ушла, и в палате повисла тишина, нарушаемая только чириканьем воробьев. За окном уже вовсю сияло солнце, длинные тени деревьев и зданий вытянулись по Конохе, укрыв ее чудным узором. И где-то в этих тенях прятались Анбу. И несколько шиноби клана Нара, кажется. Это кроме пары джонинов за дверьми. Несмотря на яркий восход и пение птиц, атмосфера становилась все более гнетущей.
— Курама? — внезапно вспомнив о биджу, про себя позвала заключенного в себе зверя Кушина. — Курама? Ты… как?
Узумаки чувствовала себя предельно глупо, просто общаясь с Кьюби и уж тем более задавая ему такой вопрос, но он же ее пытался спасти. Биджу пытался ее спасти. Звучит, как какая-то шутка, но он предупредил ее. И даже снял гендзюцу один раз, пока сам не угодил в него.
— Переживай о себе, — через некоторое время получила Узумаки ленивый ответ. — Со мной все в порядке. Если мое состояние можно вообще считать порядком.
Услышав этот не особо дружелюбный ответ, Кушина радостно улыбнулась. Биджу отвечал ей. Без ненависти. Без желания убить. В последнее время Кьюби часто говорил с ней, отпуская едкие шутки, стремясь уколоть или обидеть, но уже тогда Узумаки ощущала, что в нем что-то изменилось. А потом он назвал ей свое имя. Как говорил Орочимару, у Кьюби было имя! Этот треклятый змей все знал! Он, демоны его б забрали, всегда все знает!
— Ты помог мне сегодня, — вновь попробовала обратиться к биджу Кушина, затаив дыхание. — Скажи, тебя просил об этом Орочимару?
Прождав несколько секунд, Кушина так и не получила ответа. Кьюби не желал отвечать. Пока! Кушина была уверена, что сможет вытянуть из него ответ! Если Курама имел в виду Орочимару, говоря о том, чьи просьбы он не может не выполнить, то это что получается? Орочимару тогда просто… Да он просто Рюджин настоящий! Не может быть!
— Спасибо, — еще раз про себя произнесла Кушина. — Спасибо, что назвал мне свое имя, Курама.
И вновь в ответ было лишь молчание и тишина.
— Четыре года, — внезапно нарушила тишину Микото.
— Что четыре года? — вздрогнув от неожиданности, спросила Кушина, которая была поглощена своим внутренним миром.
— Столько я не попадала в больницу. Четыре года назад родился Итачи. После этого я здесь не бывала. Хотя нет… Нами навестила, когда у нее родилась Хината.
— Значит, тебе везло на миссиях. Я вот… Да, как-то часто я оказываюсь в госпиталях под охраной, — неловко призналась Кушина, вспомнив, как ее потрепало в Стране Звука, и в какой больничной палате она очнулась там.
— Я не часто их брала, миссии эти. Но да, везло. Хотя больше всего мне повезло с учителем и Кизаши. Итачи, мой малыш, часто болел. К счастью, моих навыков хватало, чтоб ему помочь. А если нет, то мне всегда было к кому обратиться. И, честно, сейчас я бы предпочла навестить тебя после рождения сына или дочери, а не так, как сейчас. Слишком много смертей было в последнее время вокруг… Хотелось бы увидеть рождение новой жизни.
— После сегодняшнего я даже не знаю, — с грустью призналась Кушина. — Все эти события: смерть дайме и Хокаге, шиноби друг друга обвиняют и подозревают. Еще и сегодня… Откуда у тебя Мангекьё Шаринган?!
— Я видела смерть отца. Видела смерть матери. Когда погибли брат и Айрон, я… — уперев локти в колени и закрыв лицо ладонями, ответила Микото. — Я не выдержала. Я поняла. Многое… Давай не будем об этом. Сейчас и без того нет настроения.
— Хорошо, — с сочувствием отозвалась Кушина.
Нет настроения — это Микото еще мягко выразилась. Уронив голову на подушку, Кушина бездумно уставилась в потолок, начав разглядывать вытянутые плафоны люминесцентных ламп — единственное, за что мог зацепиться взгляд на ровной поверхности потолка.
— Как думаешь, обойдется? — не выдержав молчания, обреченно спросила Кушина. — Минато и Фугаку… Прочие шиноби тоже. Они не выглядели миролюбивыми.
— Минато сможет удержать ситуацию под контролем в Конохе, — помедлив с ответом, высказала свое мнение женщина. — Это не всем понравится, но, несмотря на молодость, его многие поддерживают. Если он не напортачит с этими тремя дайме, то все должно быть в порядке.
— Дайме! Сегодня же должен прибыть мелкий дайме из столицы. Все и сразу!
— Да, это опасная ситуация.
И словно в ответ на эти слова Микото, со стороны ворот Конохи раздался взрыв. Слабенький, едва слышимый в госпитале, но очень хорошо знакомый шиноби. Сработала взрывная печать. Кушина только и успела дернуться в своих хлопковых оковах, когда Учиха уже оказалась у окна.
— Что там? — с досадой проклиная про себя свою слабость, спросила Кушина.
— Не знаю, — вглядываясь в даль, ответила Микото. — Точно ничего хорошего.
***
Едва ли не в последний момент успев сдернуть с места испуганно взвизгнувшего мальчишку, я повалил его на землю, придавив к вытоптанной поверхности улицы Конохи всем телом. В следующую секунду прямоугольный клочок бумаги, привязанный к кольцу куная, догорел, и во все стороны рвануло пламя. Близкий взрыв ударил по ушам, вызвав болезненный звон, спину обожгло жаром огня и несколькими болезненными уколами разлетевшегося на осколки куная.
Ерунда, лишь посекло одежду и кожу. Неприятные раны для обычного человека, но с кеккей генкай в организме Охеми они исчезли за мгновения. А вот мой подопечный мог пострадать серьезнее. Обхватив мальчишку за грудь, снова сиганул в сторону и, уже кувыркаясь в пыли, смог закатиться со своей ношей за стену здания. Так себе защита, учитывая, что стена эта для Конохи типично хлипкая, но хоть что-то.
— Жив? — требовательно обратился я к мальчишке, быстро осматривая его на предмет ран.
Ответа я не получил, если не считать за таковой всхлипы. Скорее всего, парнишку взрывом приложило серьезнее, чем меня, но ран нет. Хотя этому могло хватить и простой ударной волны. Все-таки семилетний Мадока Иккью совсем не был шиноби. Он был самым обычным ребенком. Даже хуже, так как он был сыном дайме Страны Огня, и лишь недавно за его обучение взялись всерьез. Причем обучение это совсем не включало в себя боевую подготовку.
Выражение лица мальчишки сложно было назвать испугом, скорее граничащий с паникой шок. Паршиво.
— Сиди и не двигайся! Ясно?! — приказал я, прижав мальчишку к стене.
Не обращая внимание на его частые кивки и дрожащие губы, я выглянул из-за стены, чтобы оценить обстановку. Там все было еще печальнее.
Та часть делегации дайме, которая не относилась к числу шиноби, была если и жива, то явно не пребывала в добром здравии. Некоторых посекло осколками, других обожгло пламенем. Ниндзя же, которые должны были охранять дайме, оказались всецело поглощены сражением с превосходящими силами противника. А я думал, что в Конохе такого не произойдет. Оказывается, несмотря на все прожитые годы, я все еще недооцениваю глубину человеческой глупости. А именно ее проявление, на мой взгляд, тут только что произошло.
Сам по себе поход малолетнего дайме в Коноху был той еще авантюрой, но на то было несколько причин. Первая из них состояла в том, что регентом при мальчишке на троне оказался его дед, министр двора, а не первый советник, как это должно было произойти по традиции. Последний мало того, что не прочь был бы видеть на троне своего внука, который в нынешней ситуации оставался в полном пролете, так теперь еще и пост регента упустил. С этим, естественно, он согласиться не мог. Поэтому в столице сейчас начались масштабные подковерные баталии, в которых малолетнему дайме лучше не участвовать, чтобы не лишиться жизни.
Не сомневаюсь, что в итоге министр двора сожрет первого советника. Видел я двух этих мужиков. И хоть советник был толковым человеком, но в интригах ему с прожженным царедворцем не тягаться.
Была еще и вторая причина, почему Мадока Иккью должен был оказаться в Конохе. Все же он был дайме, и для укрепления своего авторитета он должен был хотя бы формально признать нового Хокаге. Пусть слово дайме, особенно семилетнего, на выбор лидера Конохи влияло слабо, но это была традиция, форма, которую следует соблюдать. Она сама по себе могла хоть немного легитимизировать ребенка на троне.
Министр двора был прекрасно осведомлен о ситуации в Листе и здраво предположил, что появление дайме в Конохе и его признание Минато поможет склонить на свою сторону шиноби. Только вот он не ожидал, что первый принц успеет заявиться сюда раньше и приведет с собой куда большие силы. Об этом и я узнал, только когда он уже в деревне появился.
В общем, первыми, кто встретил отряд дайме в Конохе, оказалась группа его прямого конкурента. Намеренно то было или нет, но поначалу все шло относительно мирно, однако слово за слово — и дело взяло более крутой оборот.
У меня еще была мысль попробовать вмешаться в разгорающуюся перепалку. Видя, как дрожат от сдерживаемой ярости руки одного из двенадцати ниндзя-защитников, которые охраняли дайме, при виде своих коллег, переметнувшихся к первому принцу, можно было понять, чем закончится разговор. Но… Я не стал вмешиваться.
Когда сдали нервы у первого шиноби, в ход сначала пошли простые кулаки. Типичный способ разрешить недопонимание при исчерпывании аргументов. Только вот, когда шиноби сам по себе является опасным оружием, обычная драка часто становится разрушительным мероприятием. Не удивительно, что когда вспыхнуло извергаемое из тел пламя и засверкали молнии, в цели полетели и кунаи со взрывными печатями.
К этому я был готов, чем и спас жизнь дайме. Он у нас был замаскирован под обычного слугу, а в повозке ехал двойник, но и это не спасло от шальных взрывов. Впрочем, в повозке ему бы повезло не многим больше — тлеющие щепки от нее летели в стороны красивым фейерверком. Единственный плюс — умер бы не мучаясь, а сейчас в его судьбе я не уверен.
Снова спрятавшись за стеной, я с сомнением посмотрел на трясущегося и сжавшегося в клубок мальчишку. Да, семь лет ведь ему. Почти в два раза больше, чем Итачи, но малец совсем. Может, он и не понимает целиком того ужаса, который пережил только что, но грохот взрывов и техник его пугает. Он пока не понимает смерти, но боится боли. И вот что мне с ним делать? Надо как-то выводить его в безопасную зону.
Еще раз выглянув, чтобы оценить обстановку, я заметил, что к месту событий подоспел отряд полиции. Ничтоже сумняшеся они начали доходчиво объяснять дебоширам, что своевольничать в Конохе нельзя. Прислушиваться к ним не стали. И естественно, больше перепадало той стороне, на чьей было численное превосходство. То есть отряду первого принца, к которому примкнули еще и монахи Храма Огня.
Это, конечно, замечательно, но появление полиции ситуацию не улучшило, как ни странно. Как-то так вышло, что интенсивность боя вышла на новый виток. Кажется, Учиха из полиции примкнули к гвардейцам дайме и просто утюжили шиноби первого принца Катоном. И уже против Учиха начали выступать ниндзя из клана Сарутоби, вставшие на защиту явно сдавших монахов и ниндзя-защитников южан.
Н-да… Ситуация развивается слишком стремительно. Шиноби начинают терять благоразумие. Пора линять.
— Иккью! — хлопнув сжавшегося от страха мальчишку по плечу, позвал я его. — Забирайся на меня.
Парнишка явно не понял моего приказа. Вообще, не уверен, что у него сейчас все в порядке со слухом, но лечить его пока времени не было. Пришлось едва ли не силком закинуть особо важную персону на спину, закрепив его там древесными лозами Мокутона. Вышло не очень удобно. Несмотря на малый вес мальчишки, дерево ощутимо вжималось в кожу. Долго с такой ношей не набегаешься, но, главное, потерять ее сейчас меньше шансов.
— Сиди тихо! — напоследок посоветовал я мальчишке и, вновь украдкой выглянув из-за стены и поняв, что ситуация лучше не становится, осторожно побрел по узкой улочке.
Бой произошел на широкой улице, прямо возле ворот Конохи. Там было что-то похожее на площадь, где всегда возникал стихийный базар. Поблизости стояли здания с разными магазинчиками и лавками, а вот за ними начинались более массивные и внушительные постройки — склады и амбары. Нормальные ворота в Коноху всего одни, естественно, что возле них понастроили подобные здания. Печально, что здесь особо спрятаться негде. Одни прямые пустынные улицы. Ладно, прорвемся как-нибудь.
Собственно, далеко уходить я и не собирался, главное было убраться подальше от вошедших в раж шиноби, не попасться под руку кому-нибудь особо ретивому. Для этого я планировал сделать круг, выйти к одной из артезианских скважин, где была насосная станция и водонапорные баки на близлежащих зданиях. Если что, там хватило бы земли и воды для более легкого воплощения техник Мокутона, чтобы не вызвать подозрений излишне большим для возраста Охеми резервом чакры. Лучше бы, конечно, избежать необходимости вообще начать держать оборону, и убраться ближе к центру Конохи, в квартал Хьюга или Учиха, но дайме поблизости от места стычки мог еще пригодиться. Уверен, что скоро возникшую проблему начнут решать серьезные люди.
В итоге так и произошло. Когда я уже забрался со своей переставшей, наконец, хныкать ношей на крышу здания и осмотрел место действия из-за прохладного алюминиевого бака с водой, бой уже закончился. На место явились Минато, Фугаку и Цунаде. И вместе с ними еще куча шиноби, которые столпились на разных сторонах улицы и недобро сверлили друг друга взглядом сквозь жиденький дымок, вьющийся от тлеющих остатков повозки и обгоревших трупов. Всего ничего времени прошло, а побить друг друга успели они знатно. Это еще хорошо, что Хокаге успел явиться своевременно, иначе, чувствую, тел на улице лежало бы больше.
Тяжко вздохнув от осознания бесцельности проделанных маневров, я примерился, как половчее оказаться на той стороне шиноби, где виднелись знаки полиции Конохи.
— Гроза прошла стороной, Мадока-сама, — сообщил я притихшему мальчишке. — Можно возвращаться.
Ответом мне был судорожный вздох, маленькие ладошки на моих плечах испуганно сжались.
— Не хочу… — жалобно захныкал Иккью.
— Надо. Иначе станет хуже, — получил он не терпящий возражений ответ. — Волноваться не о чем. Пока я рядом, никто тебя не обидит.
Так себе утешение, но уже через минуту я проталкивался сквозь толпу, ведя за руку за собой дайме. Будучи подростком, расталкивать взрослых шиноби получалось с трудом, иногда приходилось помогать себе расчищать путь с помощью сакки.
— По его приказу был убит Иккью. И мы должны это забыть и принять его дайме? — донеслись до моих ушей холодные слова Фугаку.
— Пока об этом не шла речь, — твердо отвечал ему Минато. — Он не шиноби, и полиция Конохи не может заключить его под стражу.
— Тем более приказа убивать брата он не отдавал, — это, похоже, высказалась Утатане. — Конфликт ниндзя вышел за рамки дозволенного. Только и всего.
— Только и всего?! — не выдержав, вспылила Цунаде. — У тебя мозги усохли, что ль?! Они убили дайме!!! И они — подчиненные этого ублюдка, мечтающего занять трон! Морщины на лице так глубоко проросли, что уже на мозг давят?!
— Во-первых, ублюдком был как раз этот твой «дайме», — скрипуче, едва сдерживая ярость, ответила Кохару. — Во-вторых, старость не порок. Я не ты, чтобы бежать от морщин. Поди уже продалась своему дружку-предателю, Орочимару, за милую мордашку?
Я удивленно хмыкнул, поразившись наглости Утатане. Мало того, что она бросается такими обвинениями, так еще и делает это перед Цунаде. Этак можно и помереть ненароком, встретившись с кулаком Принцессы Слизней.
— Слова Сенджу эмоциональны, но правдивы, — вновь взял слово Фугаку. — В деревне был убит дайме. Мы уже выставили себя никчемными, так теперь еще и не покараем виновных? Стража на воротах. Где она была, когда началась драка? Их капитан, Абураме Шикуро. Где он был? Почему при появлении полиции он оказался в рядах людей принца? Мне не нравится это, но я прихожу к выводу, что некоторые жители Конохи начинают забывать законы шиноби.
— На эти вопросы в Анбу найдут ответы, Фугаку, — с нажимом ответил Минато.
— Это не дело Анбу, Хокаге-сама, — настойчиво произнес Учиха. — Полиция Конохи еще что-то значит в твоих глазах? Мы обязаны выяснить мотивы зачинщиков и участников конфликта. Быть может, брат все же заказал жизнь брата.
— Доверять расследованию Учиха, которым так дорог занявший трон бастард? — надменно вопросила Утатане. — Таких дураков еще нужно поискать. Под пытками и гендзюцу любой начнет клеветать на кого угодно. Даже на законного наследника престола! Со смертью одного выродка, теперь уже никто не будет сомневаться, что трон нашел своего истинного правителя.
— Истинный правитель был убит подручными жадного до власти брата, — решительно заявил Фугаку.
Да уж. У них там разгорается нешуточная драма. Чудесное продолжение раннего утра, когда на Кушину было совершено нападение. Про него я узнал одним из первых и сразу же сообщил Микото. События, последовавшие за ним, мне успели передать от лазутчиков в Конохе.
Кажется, мои попытки активизировать лояльное мне ядро шиноби в деревне привели к серьезному росту напряженности между разными группировками. Это несложно было предсказать. Сложнее было спрогнозировать, во что они выльются, и смогу ли я отыграть хотя бы половину того, что проиграл со смертью Мадоки Каго, предыдущего дайме.
Думаю, пока еще есть шанс, и стоит повысить ставки.
Наконец, протолкавшись сквозь шиноби, я едва не вывалился из толпы на свободное пространство улицы. Как и предполагал, оказался сразу возле мило беседующих Минато, Фугаку, Цунаде и Утатане. Мое появление ими незамеченным не осталось.
— Охеми? — первой среагировала Цунаде, удивленно кликнув меня. — Ты был в отряде дайме?! Проклятье! Ты был с ними! Утатане! Эти ублюдки могли прикончить Охеми!!!
— Спокойнее, Цунаде, — мягко, но настойчиво попросил Минато, не сводя глаз с мальчишки, которого я вел за собой. — Охеми, это же тот, о ком я думаю?
— Не знаю я, о ком вы думаете, э… Хокаге-сама, да? А Сарутоби-то уже… Того этого, да? Ну, не важно. Я вам тут это, — простецки шмыгнув носом и наивно хлопнув ресницами, максимально открыто произнес я, — дайме привел, вот. Жив, здоров он.