Мы стали «челноками»[29]. Сначала ездили в Москву, потом решили в Турцию: кожаные куртки, плащи. Летаем туда, само собой, в соответствии с паспортом — я мужчина, он женщина. Чтобы было удобней (документация и т. п.) пошли в загс и зарегистрировались, я как муж, он как жена. Много смеялись по этому поводу. Он взял мою фамилию, Милашенко: женщины (а он формально женщина) чаще берут фамилии мужей. Вот он и взял, чтобы не было подозрений.
— Был бы рад мой папаша! — смеялся он. — Дочка замуж вышла! А на самом деле — женилась!
Дела идут неплохо.
Об истории моего разоблачения все уже забыли, да я ни с кем и не вижусь из прежних знакомых.
А сегодня вот тормознули на таможне, вспарывают тюки, хотя кому надо, было дадено. Саша дремлет, я записываю.
...
04.09.92.
Сегодня я женщина и мужчина.
Мы уже год живем с Сашей. Поменяли квартиру (мою и его отца) на трехкомнатную. Новостройка (одна из последних, сейчас никто ничего почти не строит), окраина, зато свежий воздух. У нас машина, с поездками нет проблем. Нас тут никто не знает, держат за мужа и жену. То есть меня за мужа, его за жену. А дома мы переодеваемся — я в женское, он в мужское.
Образцовая семья, если посмотреть. Дружно работают, дружно сидят по вечерам дома. Готовим вместе. Смотрим телевизор. Спим отдельно, конечно. Иногда он просится ко мне. Потому, что всегда мечтал спать с кем-то, а ни с кем не спал. Просто спать, без фокусов. Но иногда обнимает, целует.
— Если тебе неприятно, скажи.
— Мне все равно.
— Ну вот. А мне приятно. Я не тебя целую, а так, воображаю. Будто ты девушка. Хотя ты иногда очень на девушку все-таки похожа.
— Успокойся, спи.
— Вот заработаем денег, я сделаю операцию и стану мужчиной в полном смысле. А ты станешь женщиной. И я тебя тогда полюблю.
— Не стану я женщиной.
— Почему?
— Не хочу.
Я действительно не хочу. Меня устраивает.
11.11.92.
Сегодня я никто.
Саша в поездке, а я лежу с гриппом. Очень тяжелый какой-то грипп. Температура не спадает.
12.11.92.
Опять никто.
Вызвал участкового врача. Тетка послушала и сказала: надо в больницу. Похоже на воспаление легких. Вызывайте «скорую». Я пообещал.
Никаких «скорых», никаких больниц. Попросил старушку-соседку сходить в аптеку за лекарствами, дал ей за это немного денег. Отказывалась, странная. Из интеллигенток. Интеллигенты сейчас бутылки на улице собирают, а она отказывается. Но все-таки взяла.
13.12.92.
Не только никто, а в минусе просто.
Совсем худо. И Сашка не едет, гад, а обещал.
14.12.92.
Превращаюсь в человека.
Саша приехал, всполошился. Позвал друга покойного отца, старичка. Весь какой-то пятнистый, как мухомор. То есть и на лице, и на руках большие родимые пятна, и одежда в каких-то пятнах. Выписал лекарства, посоветовал в больницу, но Саша у него выспросил, как что делать, и начал.
И вот мне уже получше.
Саша рассказал, как в купе к нему пристала подвыпившая казашка. Две подруги-челночницы: одна казашка, вторая блондинка, симпатичная. Саша рассказывал про казашку, а я вижу, что он думает про блондинку. Я обиделась:
— Ты лучше расскажи, как ты с блондинкой общался.
— Никак.
— Ты же сам сказал: они три полки заняли, кроме вас, никого не было.
— Ну и что?
— И сказал, что казашка свалилась и заснула.
— Ну, заснула.
— А блондинка-то не заснула?
— Тоже заснула.
— Сразу же?
— Ну, не сразу, ну и что?
— Ага. И вы сидели и молчали?
— Да нет, говорили о чем-то.
— В этом и дело. Про то, как с казашкой общались, ты мне целый вечер рассказываешь, а про блондинку молчишь. Значит, есть о чем молчать.
Сашка удивился:
— Не понял, тебе-то что? Я понимаю, я мог бы ревновать, а ты-то ничего не чувствуешь!