— Учусь вам доверять, капитан. Я лучше вздремну…
Я остался с полковником, капитан с Поваром умчали на встречу.
Штирль Уиль выглянул за двери, убедился, что ушли, и сразу, без хождений вокруг да около, пристал с предложением перейти к нему на службу:
— Я вполне серьёзно! Хочу сколотить такую группу, чтобы пошла в огонь, если прикажу. Вот скажи мне: когда на этаж поднялись смутьяны, за нашими деньгами, ты бы вступил в схватку?
— Я даже проводил бы их до номера.
— Понятно. Ты подчиняешься капитану, я совсем забыл. Я беру тебя с дружком, этот, что на соседнем кресле. И оклады у вас двоих будут превышать втрое… впятеро, против остальных.
Я прикинул в уме: а ведь не отстанет.
— Где же вы возьмёте столько денег для нас? Не из своего же кармана. Да и в текущей операции возможностей уйти с добычей не густо, давайте признаем.
— Само собой. Я просто отнесусь к подготовке следующей операции посерьёзней, и мы свой шанс не упустим, вот посмотришь! Тут я дал маху, признаю.
— Как жаль, что отсутствует капитан. Он очень хотел услышать именно эти слова.
— Да и хрен с ним! Поверь: никто лучше меня не разбирается в людях, и лучшим я готов платить соответственно.
— Это те лучшие, которые сейчас на коридоре?
— Не напоминай мне о них. Я разочарован. Как они могли даже не попытаться задержать банду, с конкретным планом? А если я с дамой, ни о чём другом не помышляю? Берите! Берите голыми руками! Разгоню, при первой возможности!
— В банде, если я верно подсчитал, было восемьдесят четыре крепыша. На штурм отправились самые сильные.
— Это не меняет дела! Могли грудью заслонить дверь и принять бой. Это же рядовая драка, вы, что, никогда не дрались?
— Боролся только, кулаки мне отец велел не распускать.
— Я заменю тебе отца!
— Это вряд ли. Вы же мне братьев не нарожаете.
Полковник помолчал, подбирая другие пути для переманивания на свою сторону.
— Ты ещё слишком молод, многого не понимаешь.
— Я стараюсь.
— Не понял…
— Я стремлюсь постареть, но постепенно. Или нужно к завтрашнему?
Полковник как-то умудрялся жить двумя жизнями. В одной — уговаривать меня, в другой — потрошил подчинённых; бил изредка кулаком в ладонь и поскрипывал зубами.
— Я их сдам мамочкам на руки живыми, если доживут. Но путь домой неблизкий, всяко может случиться.
— Я вас совсем не понимаю. Человек может раз-другой оступиться, так что — крест на нём ставить.
Уиль Штирль сдержался, не выпустил слов, какие набежали. Что-то серое, с чёрными вкраплениями я заметил у него на языке.
Проглотил.
— Чтобы меня поучать, ты не дорос. Однако, никто другой не знает тебе подлинную цену. Вас у капитана тридцать три, ты думаешь, если двоих потеряет, то очень расстроится? Нет! Поверь мне, я в людях разбираюсь.
Разговор принял такой оборот, что продолжать его я не видел смысла.
— Ты думай, думай! Я пока отлучусь и проведаю своих мерзавцев. Даже спрашивать ни о чём не буду. Просто посмотрю каждому в глаза. Вырастил, на свою голову. — Уиль Штирль с трудом поднялся на ноги и подался на выход. Приоткрыл дверь, выглянул. Видно, всё ещё надеялся меня уломать, поставил в известность: — Полюбуйся, иди, они дрыхнут на полу.
— Так ночь, вроде.
— Когда операция повернула к финишу, осталось несколько решительных шагов, то сутки потерпеть — они не могут. Ни одному в голову не пришло, что отоспимся после.
И как бы не хотелось идти, да я понимал: моё присутствие там сейчас необходимо.
Я вышел следом, не снимая наблюдения с мешка. За дверную ручку цеплялся, стреляя глазами на оба фронта.
Полковник почти приблизился вплотную, один из солдат вытянулся и шёпотом доложил — всё в порядке, готовы отразить любые поползновения.
Потоптался около них командир, решил не мешать отдыху, вернулся в номер, дверь мягко притворил.
— Святые! Как ничего не случилось! Наотражали уже! Меня это выбешивает, но я не из таких, кого можно… Святые! И даже глаз не отвёл! Вот это обучил премудростям!.. Тебя, кстати, не смущают местные законы?
— Что именно в них?
— Ну, как? Не слышал разве? Банда ворвалась в номер и не тронула мешок, на котором я уснул. Дурацкие законы! Я бы просто скинул на пол спящего и утащил мешок, нет — такое положение: не будить, если спит. Придурки! И я собирался здесь обосноваться! Кажется, уже передумал окончательно. Я же расстреляю всех плутарей, до последнего чиновника, как только кто-то хоть заикнётся, что я в чём-то не прав. Как считаешь, я имею право на собственное мнение?
— Что это меняет?
— Знаешь, я не привык, чтобы так со мной разговаривали. — Полковник развернулся к выходу. — Пойду-ка я, подышу воздухом. Нужно немного привести себя в порядок.
5
С мешком у меня случилось свидание — я и он. Делай со мной, что хочешь — где-то я уже слышал эту фразу. За окно — нельзя, будем ждать капитана. А он и воротился, совсем чуток прошло времени от начала свидания.
— Где наш драгоценный компаньон?
— Вышел подышать.
— Чтобы не уснул там опять, — напомнил о себе Повар. Человек, борющийся со свалками, с таким колючим именем Шурупий, сиял. Значит, всё у них получилось. Или нашли выход.
— План таков, — начал капитан. — В пять утра, по местному времени, господин Шурупий запускает юрпи-тоннель в тестовом режиме. Дополнительное оборудование установлено, осталось перенаправить мусор из стояков в тоннель. Мусор превратится в пыль, которая удобрит газоны Плин-Пирнеца, растения получат минеральные вещества, и растительность…
— Одну минуту, — вмешался Повар, — БероГору интересней другой вариант использования юрпи-тоннеля.