Прохладные порывы ветра слабо колыхали листья увядших, поникших деревьев. Гнетущий мрак старинного городка обволок каждый лепесток, проросший между потрескавшимися плитками разбитых тротуаров. Здания возвышались к серым тучам, а дождь бил по разбитым окнам. Звук тот был схож с непрерывным, нервным стуком, а картина быта, развалин нагоняла ужас. Растения, тянувшие свои зеленые лепестки к небу, погибли, издыхая на грязных подоконниках. На улице не было ни души. Беспросветное одиночество, послужившее проклятьем этого места, нещадно убивало безобразных стариков и старушек, похожих на злых колдунов. Их морщинистые лица выглядывали из окон, глаза колко сужались и быстро моргали. Выкрикивая несвязные слова, они тянули кривые, до жути иссохшие пальцы наружу, будто бы выманивая у них копейки из карманов. Пройдя вглубь квартала, Афелиса возвела взгляд на примечательную вывеску, ярко мерцавшую издалека. Желтым светом загорались огоньки названия местного трактира, за стеной слышались крики и безудержное веселье пьяниц. Илекс поворотила головой, дернув Афелису за рукав.
— Веселятся же, черти поганые, — гневно пробормотал Элид, неслышно стуча ногой по двери, — Голодные, наверно, лучше не соваться.
— Прекрати, — сказал Илекс, подходя к нему. — Не нужно создавать шума.
— Да и что с того, коли создам? — тот презрительно отошел от каменной стены, ступая на дорогу. — Нас уже заметили старики, а они все быстро слухи пускают…
— Пойдемте.
Афелиса говорила спокойно, впрочем, кратко высказываясь. Равнодушно она глядела на дома, пожирающие тоску, на маленьких, неприметных щенков, скулящих в углу, изредка подбегавших со злобным рычанием. Девушка молча следовала за Илекс, словно гнусность этого места не оставила и следа чувств на ее блеклом лице. Элид отставал шагов на десять, с опаской озираясь по сторонам, и брезгливо воротил нос от неясной жидкости в огромных бутылях. Путь прокладывался вверх по холму, и, взобравшись по каменным отступам, они достигли более живой половины города. Из домов доносился детский плач, а из пыльных окон замечался силуэт тощей матери, держащей на своих костлявых руках нищенское отродье, не схожее с человеком. Противные возгласы, несвежий запах способны рассыпать каждого, кто не обитал в болотной среде. На крышах каркали вороны, собираясь в огромные стаи зловещих суеверий. Они шли нескоро, но опасность подстерегала каждого.
Вдруг Илекс остановилась у разваленного дома. Элид неловко шагнул на лестницу, вглядываясь в окна. Свеча тускло горела в окне, шторка вмиг всколыхнулась. Он в страхе отступил назад и, споткнувшись, зашатался на месте.
— Что же это?..
— Мы пришли, — твердо сказала Илекс, — Это дом моей тетушки.
— А она точно жива? Не придавило камнями?
— Она живее всех живых будет, — девочка без промедлений побежала по лестнице и тут же несильно постучалась в дверь.
— Уверена, что откроет? — спросил Элид, медленно шагая по ступеням.
— Еще как откроет.
— Не гневи ее только, — шептал, опустив руку на ее плечо. — Кто знает, что с ней могло случиться.
Илекс резко отдернула плечо, постучавшись еще раз. Штукатурка ссыпалась с неровных стен, где-то за углом испуганно промяукала кошка, поджав свой облезлый хвост. Раздался третий стук, громкий и требовательный, за дверью послышались кроткие, неспешные шаги и сиплый кашель. Спустя мгновение дверь со скрипом отворилась, и на пороге показалась низенькая старуха, уставившая стеклянный взгляд свой на неожиданных гостей. С минуту ни слова не произнесла она, лишь отчужденно отошла от крыльца, удивленно взирая на сконфузившуюся Илекс. Слова вертелись на языке, однако, удивление потрясло ее.
— Здравствуйте, тетушка Амура, — девочка приветливо улыбнулась, робко кланяясь.
— Кто просит? — осевшим голоском пролепетала старуха, застыв у порога. — Да неужто ты, племянница? Зрение совсем село; не ведаю, как жить, — прихрамывая, она оглядела Илекс, и слабая улыбка промелькнула на сухих губах. — Что же ты так? Откуда пришла?
— Я позже расскажу, — сказала Илекс.
— Позже так позже, только смотри, не умалчивай. А кого изволю видеть? — спросила старуха, вглядываясь в Афелису и Элида за спиной у девчонки. — Жалуйте ко мне… дорогие гости.
— Друзья мои… товарищи.
— Ну, не толпитесь у порога, проходите.
Они вступили в квартиру, полную тишины и одиночества. Большая, низкая комнатка, отделенная лишь одной перегородкой, сквозила холодом. Маленькая люстра, висевшая прямо над головами, колыхалась от каждого шага. Ободранные кресла, старый деревянный стол, накрытый белой скатертью, полка с пожелтевшими книгами — вся скудность и нищета быта проглядывались в этих вещах. Осторожно осмотревшись, Элид тихо поприветствовал хозяйку в дверях, проходя внутрь.
— Чаю желаете? — неожиданный голос послышался из-за спины, заставив Афелису вздрогнуть.
— Было бы неплохо, — сказала Илекс, присаживаясь на табуретку.
— И как вы оказались здесь? — спросила старуха, подойдя к маленькому столу.
— Запутанная история… Помнишь, я рассказывала об одном обществе, впрочем, секретном? И не говорила, что за люди там состоят.
— Было дело. Да я и тогда подозревала, что худо это все.
— Так оно и оказалось, — произнесла Афелиса. — Нас просто обманули.
— Обманули Афелису, но если бы я осталась, то меня бы никто не тронул. Так же, как и Элида. Возмездие бы понесло большие жертвы…
— Мать твоя ни на что теперь не смотрит. А ты молодец, что не осталась с ней, погубила бы тебя… черствая душа.
Долго она еще расспрашивала племянницу и по обыкновению своему сетовала и охала с каждым ее ответом. Старуха выглядела потерявшейся, всякое известие потрясало ее. Иногда, она будто бы скорбела об утерянной своей сестре, и тоска эта убивала ее сердце и рассудок. Вскоре женщина вернулась, неся на деревянном подносе три дымящиеся чашки.
— Оставайтесь сколько угодно, — понизила голос, поправляя серый платок на плечах. — В тесноте, да не в обиде. Скоро совсем свихнусь в одиночестве, хоть душу дьяволу продавай. Вы не стесняйтесь, — обратилась старуха к товарищам Илекс, отходя к стене. — Конфет может будете? Аль есть еще?.. Сейчас посмотрю, память совсем отшибло. Вот какие-то, недавно на базар ходила: сказали, что вкусные. Попробуйте.
Тетушка Амура копалась в шкафах, неловко вздыхая и смеясь над своею неуклюжестью. Вдруг в ее морщинистых руках оказался черный мешок, обвязанный красной лентой. Она с любопытством и, как будто чего-то стыдясь, оглядела гостей, нахмурилась и подошла к столу.
— Вы попробуйте, мало ли, понравится, — еле слышно пробурчала старуха. — Ах да, забыла сказать, — заговорила она внезапно громко, обрадовавшись, что вспомнила. — Я тебе хотела отдать кое-что, дорогая. А, впрочем, пройди со мной.
Илекс вмиг вскочила с табуретки и, молча взглянув на Афелису, как будто с упреком, скрылась за небольшой стенкой. Ни слова не доносилось до них, как бы любопытство не распирало. Лишь под конец, когда промелькнул подол черного платья, и вскоре на глазах показалась Илекс, словно воодушевленная и неимоверно счастливая, послышались тихие перешептывания. Элид переглядывался с Афелисой, а губы его расплылись в колкой улыбке. Робко ступив шаг, он тут же застыл, словно статуя, издав скрипнув половицей. По возвращению, девица не проронила ни слова, только лишь вернулась к прежнему разговору.
Так Афелиса и мечтала, и горевала, а между тем время стремительно уходило. Наступила ночь. Маг в смятении подымалась с грязных кресел, ощущая непосильное желание вырваться поскорей из гнусного дома, хоть в гром, хоть на слякоть. По наступлению темноты комнатка будто бы становилась просторнее, а в уголке, где тихим пламенем разгоралась свеча, вырастали пугающие тени. Выйдя на крыльцо, девушка опёрлась руками о ручку проржавевшей лестницы. Прохладный ветер приятно бил в лицо, навеивая воспоминания о давешнем пути, длиною в одну холодную ночь. Вдалеке раздался резкий, громкий скрип отворяющейся двери. Напротив дома отчужденной старушки никто не показывался, словно дверь отворялась сама собой. Внезапно на каменном пороге явилось какое-то мрачное существо; чей-то упорный взгляд бегал по всему ее телу, точно будто прожигая душу. Холод вмиг пробежал по спине. Афелиса отшатнулась, держась за ручку двери, но, к величайшему ужасу, существо это вылезло на свет фонарей. Она разглядела маленькую девочку, смотревшую на нее с изумлением, доходившим до столбняка. Дитя тихо ступила три шага вперед, испепеляя ее недоверчивым, враждебным взглядом. Разомкнув кровавые губы, в желании высказать свое возмущение, тут же повертела головой, точно передумала. Свет озарял ее фигурку тускло, однако Афелиса смогла разглядеть ее ближе. Это была нищая девочка среднего роста, лет одиннадцати, до немощи тощая и бледная, словно мрамор. На лице ее проглядывалась болезнь и усталость. Правой рукой она держала куклу, обернутую в дырявый платок, прикрывавший и ее дрожащую грудь. Длинные, черные волосы клочками свешивались вниз. Они простояли в полной тишине минуту, вздрагивая от страха и неожиданности.
— Кто вы? — наконец спросила она сиплым и осевшим голосом, стоя прямо у перил.
— Кто я? — повторила Афелиса, не ожидая ее вопроса. С минуту она стояла в прежнем волнении и тут же вся задрожала, да так сильно, что показалось, будто бы с ней случился нервический припадок. Спустя мгновение, девчонка всеми усилиями пыталась скрыть перед Афелисой свое волнение. Вцепившись двумя руками в куклу, возвела мучительный взгляд вверх.
— Я тебя не видела, — отрывисто произнесла она, часто вздыхая. — Ты пришла забрать моего брата. Д-да. Точно. Он все-таки написал письмо… Не подходи к моему дому.
— Подожди, я не намерена забирать кого-либо, — успокаивала ее маг, медленно сходя с лестницы. — Бедненькая… Ты кого-то ищешь?
— Никого не ищу, — прошептала она с усилием. — Я увидела тебя в окне, ты не местная. Ты что, ведьма? Да. Прямо здесь живет старая ведьма. Беги отсюда.
Девочка резко схватила ее за руку и уже было рванулась вперед, но Афелиса оставалась на месте. Она не стала отвечать на беспорядочные вопросы, лишь молча отвернулась, выпуская ее запястье. Девушка до того была поражена, что никак не смогла возразить и высказать хоть слово.
— Брат написал письмо. Хочет уехать. Как мне уговорить его взять меня с собой?..
— Как же так?.. Подожди. Тебе нужна помощь? Где твои родители?
Афелиса неспешно приблизилась к ней. Девочка вскрикнула в испуге, словно от того, что она посмела подойти к ней; вдруг оттолкнула мага своей костлявой рукой и бросилась к двери, из которой ранее вылезла. Более фигурка ее не показывалась. Девушка, точно в испуге, осмотрелась по сторонам и, развернувшись, ступила к крыльцу, но вдруг увидела, как по ступеням тихо шагал Элид.
— Что это за чудо? — спросил он, спрыгивая с последней. — Я вот проверить хотел, куда ты ушла, и застаю тебя с какой-то нищенкой. Илекс уже упрашивала, а самой сходить не судьба.
— Девочка просила помощи. Теперь уже ушла.
— Понятно, почему ушла, — твердо сказал Элид, показывая на дряхлый дом. — Меня увидела, так сразу побежала.
— Теперь ясно…
— Пойдем уже. А то, мало ли, кто здесь бродит.
— Ничего ведь не произошло?
— Совсем нет. Заставила ты конечно поволноваться Илекс.
— Тогда пойдем, — сказала Афелиса, в последний раз взглянув на маленький дом.
Трепет и дрожь все еще били по всему телу. Они немедля вернулись в дом старухи, точно будто опасаясь кого-то. Маг долго вспоминала маленькую девочку, одетую в грязное тряпье. Когда прозвучал протяжный скрип открывающиеся двери, Илекс вмиг обернулась и ступила навстречу, неловко протягивая руки. Лицо ее просияло светлой, радостной надеждою.
— Куда ты уходила? — робко спросила она, с беспокойством смотря на Афелису. — Я хотела сама броситься искать тебя… Элид остановил. Подумала уже, что все пропало. Право, так незаметно, вскользь.
— Я была недалеко, — заговорила она, — у самого крыльца.
— И зачем же? — спросила вдруг, как-то подозрительно и недоверчиво всматриваясь в подругу. — Неужто передумала?
— Совсем нет. Мне нужно было освежиться.
Она оглядела Илекс искоса: в последнее время она очень похудела, и лицо стало бледнее, изредка заливаясь румянцем и горькими слезами. Девочка как-то необыкновенно обрадовалась ее возвращению, хоть и скромность не позволяла ей изливать душу сполна. Впрочем, Илекс влюбилась в образ, с которым непременно может разделить свои мысли, схватить за руку и признаться во всем сокровенном и трепещущем. В эту ночь она необыкновенно была порывиста и встревожена. Металась из угла в угол, иной раз отчужденно глядела в низенькое окно, в каком проглядывал лишь грязный, мокрый тротуар проспекта. Бессонница приносила одни муки. Старуха уговаривала ее поспать, но девочка все избегала лишних расспросов, будто бы они приносили ей жуткое неудобство. Элид, уже как час, тихо ютился на диване, всхрапывая и сопя. Илекс все не могла свести глаз с Афелисы, которой, видимо, было так же тревожно.
— Что же вы, совсем не устали? — шептала старуха, подходя к племяннице. — Такой путь прошли, неподготовленные, да и еще с пустыми руками. Как такое возможно? На тебе лица нет, милая. Изморила тебя Милада, да пусть ей все беды и вернутся.
— Главное, что пришли живыми, — заговорила Афелиса, — В лесу тропинки не протоптаны, да и дождь пошел.
— Да и хорошо, что дождь пошел. Не то бы еще с грозой… Жуть сущая.
Афелиса сидела и слушала, не понимая, как бы поскорей заговорить с Илекс с глазу на глаз. Она кратко отвечала на какой-то вопрос старухи о положении дел за границей, о камне, способном спасти историю магов и их униженное существование, и о том, следует ли опасаться развязки событий. Но все же, должный ответ на последний вопрос не нашелся. Колдунья упорно отказывалась предвидеть будущее маленького островка, будто бы это было запрещено на уровне закона. Она говорила долго и много, спокойно, словно стрелки часов вмиг застыли. Речь была тиха, и одни слова никак нельзя было различить. Спустя четверть часа на лице Илекс виделась мучительная усталость, а взбудораженность мгновенно улетучилась. Вскоре женщина тоже, судя по всему, ощутила непоколебимое желание прильнуть лицом к подушке и заснуть крепким сном, и более не стала настаивать на разговоре. Девочка увела ее, сонную, потирающую глаза, за перегородку, и только на утро Афелиса увиделась с ней.
Тусклое солнце медленно возвышалось над темными проспектами. Казалось, что улиц Кансдона доселе не касались теплые, ласкающие лучики света, от того и водятся здесь угрюмые, хмурые люди. Илекс проснулась, когда все еще в домишке дремало. Она незаметно прошмыгнула на крыльцо, затворяя дверь. В ее ладонях, переливаясь на солнце, сверкал осколок рубина, до того хрупкий, что, казалось, одним сжатием его можно разломать на мелкие хрусталики. Опершись локтями о перила, девочка, восхищенная красотой и силой камня, перекатывала его на ладонях, точно играя. Вчерашним вечером, в то самое время, когда тетушка Амура вручила ей сей рубин тайно, скрываясь ото всех, Илекс не подала ни виду, что в теперешний час стала обладательницей большой силы. Впрочем, пробыла на улице девочка не долго. Вскоре пришлось воротиться, когда услышала робкие шаги и увидала старуху за своей спиной. В руках она держала два ведра, а на голову надела платок.
— Проснулась уже, — сказала она, медленно спускаясь по лестнице. — А мне вот за водой сходить нужно. Все-таки, сидеть дома весь день к добру не приведет…
— Я пойду с тобой, — перебила Илекс, — мне нужно прогуляться.
— Как хочешь, но, все же, приятно идти в такой чудесной компании.
Жуткое угнетение царило в комнатке. Элид вскочил с кровати, и непоколебимое намерение разрешить все неясности вмиг овладело ним. Он принялся будить Афелису, получая в ответ недовольство и угрозы. Спустя несколько минут, поняв о серьезном настрое его, маг поднялась с дивана. Вскоре в дремлющем домишке намечался разговор, который решит судьбу странствующих магов.